Девятый
Перед воинской частью громыхал многотысячный митинг местных жителей, казаков, военных. Главными выступающими были глава Приднестровской республики Игорь Смирнов и председатель забастовочного комитета Галина Андреева. И они, и другие ораторы клеймили позором военное руководство 14-й армии, которое не решается передать оружие гражданам республики, оказавшимся беззащитными перед молдавской агрессией.
Генерал Неткачев тоже пытался выступить перед митингующими, призвать их к порядку, но слова ему не дали.
Галина Андреева пламенными словами призвала людей на штурм воинской части, и народ, смяв караульных и часовых, ринулся на захват складов с оружием.
В течение нескольких минут склады, оружейные комнаты и пирамиды в казармах были опустошены. Из части было вынесено 1307 автоматов и пулеметов, 255 пистолетов и полтора миллиона патронов к ним, а также множество гранатометов с гранатами, мины, взрывчатка, снаряды…
Было вынесено все и роздано затем населению, казакам, бойцам спасательных отрядов, дружинникам.
Оружие ушло в народ и вскоре начало стрелять. И уже каждую ночь на берегах Днестра и по всему Приднестровью шла пальба, прерываемая пьяными криками казаков, военных, гражданских дружинников. То были «разборки» с молдаванами, пьяные драки и просто разудалые гулянки.
Мирное население перестало прогуливаться в парках, матери не выпускали детей на улицу. Милиция в этот разгул старалась не вмешиваться.
Над республикой навис неведомый доселе тяжелый непроходящий страх.
Дело усугублялось предательством со стороны России. Возглавляемая американскими ставленниками, она демонстрировала чудеса издевательства над собственным народом.
23 марта 1992 года министр обороны России маршал авиации Шапошников подписал приказ о передаче военного имущества всех воинских частей, расположенных на правом берегу Днестра, Республике Молдова. Ей единовременно перешли в собственность тысячи единиц стрелкового и тяжелого оружия, танки, артиллерия и даже полностью укомплектованный истребительный полк, состоявший из 31 боевого самолета миг-29.
Шапошникову при этом было хорошо известно, что Молдова одной ногой тогда стояла в Румынии, а Румыния всей душой стремилась в НАТО. В состав России стремилось войти Приднестровье, но Шапошников не дал ему ничего – ни патрона.
Такие вот были командиры у страны, которой руководил «алкогольный» президент.
Приднестровье, никому не нужное, всеми брошенное, стоящее один на один с Молдовой и Румынией, готовыми его растерзать, открыто просило поддержки и защиты у России.
Это движение всемерно и открыто поддерживал весь российский народ, но руководство страны не получило на это одобрения со стороны США. Виляя хвостом перед ними и в то же время боясь вызвать гнев собственного народа, Ельцин и его камарилья пытались строить добрые мины перед населением Приднестровья. С этой целью в республику регулярно направлялись всякого рода делегации. Приезжали туда и вице-президент Руцкой, и замминистра обороны Громов, и советник Ельцина Станкевич, и министр иностранных дел Козырев. Все они вещали перед народом красивые благоглупости, все обещали «не дать в обиду братский народ», но дело этим и заканчивалось. Никакой помощи Приднестровье не получало.
Более того, по ельцинскому настоянию 12 апреля 1992 года между Молдовой и Приднестровьем был подписан Протокол о перемирии. В соответствии с ним, например, город Бендеры снял со своей территории блокпосты, разоружил свои военные формирования, а оружие заскладировал в казармах, которые оказались под контролем наблюдателей со стороны Молдовы.
Сразу после подписания перемирия и фактического сложения оружия со стороны Приднестровья Молдова открыла на ряде важных участков артиллерийский огонь. Появились массовые жертвы среди мирных людей, поверивших в перемирие.
20 мая в районе поселка Коржово в результате тяжелого артобстрела со стороны Молдовы погибли еще 10 человек.
До июня усилия молдавской стороны были направлены на овладение городом Дубоссары. По этому городу, по его защитникам велся каждодневный артиллерийский огонь.
7 июня Молдова обстреляла плотину Дубоссарской ГЭС. Был разбит трансформатор, и 30 тонн масла вылилось в Днестр.
После подхода к Дубоссарам броневых частей 14-й армии обстановка изменилась. Молдаване решили захватить населенные пункты Бендеры, Копанка и Варница, расположенные на правом берегу Днестра, чтобы выровнять фронт, вернуться к границам 1940 года и с этими границами войти в состав Румынии.
19 июня молдавская армия пошла в наступление. По всему фронту заработали артиллерия, установки «Град», минометные батареи.
В наступление со стороны Молдовы двинулось около 8 тысяч человек. Начались масштабные боестолкно-вения, уличные бои.
Молдаване наступали активно и решительно, а приднестровцы не имели достаточно сил, чтобы противостоять надвигающейся громаде. 14-я армия в ситуацию не вмешивалась.
Командующий армией генерал Неткачев придерживался проверенного армейского принципа – «не высовывайся – и не убьют». И армия сидела в своих казармах. Солдаты мирно спали под грохот молдавской канонады и разрывы снарядов, убивавших мирных жителей и воинов Приднестровья.
В ту пору в Приднестровье находился прибывший из Москвы депутат Верховного Совета генерал-полковник Макашов, до недавнего времени – командующий Уральским военным округом.
Он вместе с Галиной Андреевой и возглавляемой ею огромной толпой женщин деморализовал расквартированную в Тирасполе воинскую часть 14-й армии, и по их указанию офицеры и солдаты этой воинской части выгнали из техпарка и повели в бой на молдаван 10 боевых танков и 4 бронетранспортера.
Эта техника помогла выиграть первые бои. Вечером того же дня удалось выбить противника из Бендер и захватить город.
Молдаване впервые понесли тяжелые потери в технике и живой силе.
Но войны это не остановило. Стрельба из всех видов оружия, как неизбывный кошмар, гремела по всему Приднестровью.
5
Снайпер шел к своей огневой позиции, к своей засидке. Шел он уверенно, спокойно, мурлыча глупую песенку Ничем он не отличался от остального населения: обычная, не праздничная и не грязная, одежда, через плечо – легкая сумочка, в глазах – ни тревоги, ни суеты.
Случись сейчас на улице драка, или скандал, или несчастье у кого-нибудь – он бы прошел мимо. Снайперу, работающему днем, нельзя ни во что встревать, нельзя мелькать и хоть чем-то запоминаться в глазах прохожих. Потом его никто не должен вспомнить. Прошел – и исчез, нет его и не было.
Перед тем, как зайти в подъезд дома, снайпер вышел на площадь, сбоку которой и стоял дом. Так вот снайперы и выискивают места для стрельбы – они выходят в город, в места скопления людей, и прямо из людской гущи вглядываются в окружающие дома, в крыши, в чердачные окна и продушины, форточки голубятни… Смотрят, откуда можно неожиданно и незаметно выстрелить, а потом также незаметно скрыться.
Он здесь еще не работал, поэтому не надо опасаться встречного огня из дома, что напротив его засидки. Здесь все спокойно. Только откуда-то из-за города доносятся глухие удары артиллерийских взрывов, а в самом городе то ближе, то дальше хлестким барабанным боем трещат автоматные очереди, щелкают отдельные винтовочные выстрелы. Это идут уличные перестрелки с молдавскими боевиками и провокаторами из местного населения.
На площади в клумбах растут цветы, вдоль двух аллей шелестят листвой каштаны. Народу совсем мало: бабушка медленно бредет с коляской – выгуливает подрастающее поколение; снуют редкие прохожие, около проезжей части солдатик стоит у служебного уазика и, склонившись над мотором, что-то в нем ковыряет.
«Вот и мишень», – подумал снайпер и пошел к своей засидке.
Этот снайпер работает в Тирасполе уже несколько месяцев, с самого начала всей этой заварухи, и неплохо знает город. Ему даже нравится этот, покрытый деревьями и садами, вишнево-каштановый, сиренево-грушевый душистый город с его мирным, добродушным, совсем не предрасположенным к войне населением.
Снайпер и сам бы хотел когда-нибудь пожить в таком уютном южном винном городе среди неагрессивных людей, напоминающих добрых персонажей глуповатых детских сказок. Но это когда-нибудь потом.
А сейчас у него совсем другая работа.
Снайпер любил многоподъездные дома. И всегда работал там, где подъездов не меньше трех. В крайнем случае – не меньше двух. В один заходишь и стреляешь, в другой – уходишь. Нельзя заходить в подъезд и уходить из него же: очень высока вероятность, что на входе или на выходе запомнят, и потом приметы разойдутся по всем отделениям милиции.
Кроме того, окно, из которого стреляет снайпер, почти всегда засекается кем-то из прохожих. Потом, естественно, весь подъезд будет поквартирно опрошен: может быть, кто-нибудь что-нибудь заметил и запомнил.
Он сначала зашел в подъезд, из которого потом собирался уходить, поднялся на последний этаж, проверил, не повесил ли кто замок на чердачный люк. Нет, все было нормально.
«Обыкновенный советский бардак, – подумал снайпер, – но это и хорошо. Это облегчает мою жизнь».
Он спустился вниз, прошел вдоль дома два лестничных входа и поднялся наверх.
В Тирасполе еще не изжила себя привычка послевоенных советских городов – держать голубей. И они живут на многих чердаках. Для него это было всегда большой проблемой. Во-первых, от них на чердаке всегда ужасно грязно, всегда измажешься в свежем помете; во-вторых, за голубями, как правило, присматривает какой-нибудь сердобольный чудак. Он может неожиданно нагрянуть. Его придется застрелить, а это уж совсем лишние хлопоты. В-третьих, когда ведется прицельный огонь, голуби боятся хлопков выстрелов и создают страшную суматоху. Сразу видно, где, в каком месте работает снайпер.
На этом чердаке голубей не было.
Снайпер пошел в торцевую часть чердака. Там, в углу, он отодвинул от стены пару старых пыльных горбылей, отогнул край примыкающего к стене рубероида и достал спрятанную позавчера ночью винтовку.
С винтовки и прицела он снял мягкой тряпочкой пыль. «Ну, славный мой “Сваровский”, поработай!»
Он отогнул ржавые гвозди на чердачной раме, вынул стекло и в образовавшийся проем просунул винтовку. Вгляделся в прицел, ища цель.
Он решил для себя, что убьет сегодня трех человек – вполне хватит, чтобы неплохо заработать, поддержать свою репутацию у румынского вербовщика стрелков и создать шум в городе, возбудить панику, чтобы народ свободно не разгуливал по бульвару.
«Война ведь, чего они разгулялись?!.. Ну где же вы, мишени? Вот он, солдатик… Все ковыряется в своей нескладухе. Сейчас, подожди немножко, – и отдохнешь. Бабушка гуляет… А может, того, кто в коляске? Почему бы и нет? Бабушка уже отжила свое… Вот цель! Вот она – парочка милуется на скамеечке. Как ты к нему прижалась, девочка… Долюбите друг друга на том свете…»
Солдатик сначала уткнулся простреленной головой в мотор, потом медленно сполз на асфальт.
Когда молодой человек дернулся и вскрикнул, девушка не сразу поняла, что произошло, и нежно погладила то место на его груди, откуда вдруг потекла красная жидкость. Она подняла руку к лицу, закричала, – и ей в голову ударила пуля.
Она ткнулась лицом в грудь парня, откуда хлестала кровь.
«Хорошая работа», – подумал снайпер и спокойно пошел на выход.
А бабушка, проходя мимо влюбленной парочки, отвернулась: ей не хотелось нарушать покой влюбленных. Она ведь и сама была когда-то молодой.
6
23 июня 1992 года в штаб 14-й армии, находящийся в городе Тирасполе, вошел батальон десантников, прибывший с аэродрома Чкаловский, что под Москвой, и рассредоточился по всему зданию. Десантники оттеснили часовых на входе и сами стали контролировать вход и выход военных. Вся операция очень напоминала военный захват штаба армии боевой десантной группой.
В 14 часов того же дня в кабинете командующего был собран весь руководящий состав армии: заместители командующего, начальники родов войск, служб, самостоятельных управлений и отделов.
Вдоль стен через 2–3 метра стояли десантники в голубых беретах и с оружием. Собравшиеся офицеры и генералы смотрели на все это с тревогой и удивлением.
Все сидели, а по большому кабинету вышагивал высокий полковник в полевой десантной форме и выкуривал сигарету за сигаретой, нещадно дымя во все стороны.
В кабинете командующего курить категорически запрещалось – Неткачев не любил табачного дыма.
Сейчас он сидел в своем кресле бледный, потухший и с трудом скрывал, как ему все это не нравится.
В зале висело молчание и ожидание неизвестно чего.
– Здесь есть какая-нибудь пепельница? Неудобно ведь пепел на пол стряхивать. Мы же культурные люди, – сказал вдруг полковник раздраженно.
Сказал спокойно, но таким неожиданно густым басом, будто над притихшей землей прогремел раскатистый гром.
Командующий армией вскочил и побежал в комнату отдыха искать пепельницу. Не нашел, но вернулся не с пустыми руками. Принес баночку от майонеза и вручил ее полковнику.
Как будто сообразив, что ему разрешили говорить, Неткачев выпрямился, вытянул руки по швам и представил полковника.
– Полковник Гусев из Министерства обороны. Командирован сюда, чтобы разобраться с обстановкой и доложить ее президенту страны Борису Николаевичу Ельцину.
Собравшиеся стали переглядываться: чего это генерал, командующий армией, так расшаркивается перед каким-то полковником? Но шила в мешке не утаишь – кто-то что-то слышал, кто-то что-то вспомнил, а кто-то уже с ним встречался на военных перекрестках…
По рядам прошел шепот:
– Это генерал Лебедь, а никакой не полковник Гусев, заместитель командующего ВДВ, специалист по «горячим» точкам.
И многие заулыбались: «A-а, теперь маскарад понятен… Смена приехала…»
Разговор был нелицеприятным, жестким.
Лебедь говорил характерным громовым басом, очень спокойно и четко. Фразы формулировал по-военному лаконично, очень доступно, предельно ясно выражал смысл того, что хотел донести до собравшихся. Будто читал наизусть текст Боевого устава.
– Ставлю задачи, согласованные с Президентом Российской Федерации, – говорил он, сидя в торце стола рядом с командармом Неткачевым.
Голос его гремел по всему кабинету и громовыми раскатами гулял под потолком. Многие офицеры сидели съежившись. Гром этот был непривычен в обычно тихом кабинете Неткачева.
Были сформулированы пять задач, направленных на остановку кровопролития, эвакуацию семей военнослужащих, обеспечение контроля за сохранностью складов с оружием и т. д.
Уже в конце совещания голос «полковника» еще более посуровел.
– Почему практически на территории расположения армии беспрепятственно действуют провокаторы-снайперы? Буквально вчера накануне моего приезда прямо в центре города снайперами убиты три человека. Один из них – наш военнослужащий. Это что, меня так встречают? В качестве издевки? Или всегда у вас тут прямо под носом такая бойня процветает? Кто комендант? Доложить обстановку.
В углу кабинета с места вскочил и сразу же вспотел комендант города Тирасполя полковник Борман. Невысокого роста, лысый, с круглым красным лицом, он очень перетрусил, не выдержал важности момента и начал что-то говорить путанно и неконкретно.
– Мы принимаем меры, товарищ, э-э-э… генерал, извиняюсь полковник. Товарищ полковник, мы наведем порядок в ближайшее время, обязательно это сделаем, товарищ полковник.
«Гусев» поглядел на него с усмешкой:
– Да уж сделайте, сделайте. Эти снайперы сеют панику среди населения. Недалеко до социального взрыва. Люди видят, что мы элементарный вопрос решить не можем – обеспечить мало-мальскую безопасность.
«Гусев» раскурил очередную сигарету, выдохнул огромное облако дыма и отдал приказ:
– Даю вам, полковник, две недели на организацию борьбы со снайперами и на кардинальное решение этого вопроса. – Он помолчал и сурово добавил: – Предлагаю решить этот вопрос надлежащим образом, если дороги вам ваши полковничьи погоны. Садитесь.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги