История Мексиканской революции. Истоки и победа. 1810–1917 гг. Том I
В апреле 1862 года испанские и английские войска покинули Мексику. Но Наполеону это было как раз выгодно. Теперь, с развязанными руками, он решил установить в Мексике монархию. Правда, англичане не хотели видеть на мексиканском троне французского принца, поэтому Наполеону пришлось найти нейтральную кандидатуру – брата австрийского императора Франца-Иосифа Максимилиана Габсбурга. Максимилиан был женат на дочери бельгийского короля Шарлотте, а Бельгия считалась естественным связующим звеном между Францией и Англией. К тому же Шарлотта была родственницей британского королевского дома (ее отец приходился дядей британской королеве Виктории).
Хуарес между тем впервые в истории страны объявил мобилизацию населения, способного носить оружие, и декретировал смертную казнь для всех иностранцев и их пособников, посягавших на независимость Мексики. Тем самым подчеркивалось, что против интервентов будет воевать не просто регулярная армия, а весь народ Мексики. Во всех районах, занятых французами, объявлялось осадное положение. В свою очередь, подконтрольная императору французская пресса писала, что в Мексике французы не завоевывают, а освобождают мексиканский народ от «гнусной тирании» Хуареса.
16 апреля 1862 года Франция официально объявила войну правительству Хуареса, рассчитывая на быстрый марш от Веракруса к Мехико. Было создано марионеточное мексиканское правительство во главе с клерикалом Альмонте, которое, конечно же, попросило защиты «французского флага».[30] Командующий экспедиционным корпусом генерал Лорансез вел под своим командованием 6,5 тысячи солдат, рассчитывая на то, что встретит лишь спорадическое сопротивление плохо обученной и скверно вооруженной мексиканской армии. Общая численность регулярной мексиканской армии в то время составляла около 26 тысяч, но по-настоящему обученных войск насчитывалось не более 12 тысяч. Боевым оснащением мексиканцы действительно не блистали. У них на вооружении еще находились мушкеты, захваченные у армии Наполеона в битве при Ватерлоо в 1815 году и позднее проданные Мексике. Однако имелись и современные американские ружья, закупленные в годы недавней гражданской войны. Да и сам опыт этой войны был крайне ценным.
Французские оккупанты в Мексике
5 мая 1862 года французы атаковали город Пуэбла, расположенный на полпути между Веракрусом и Мехико. Атаковали – и были отброшены с тяжелыми потерями. Из 2 тысяч наступавших по французским данным погибли 500 человек. Мексиканцы оценивали потери врага в тысячу человек, свои – в 300 убитых. С тех пор 5 мая – любимый национальный праздник мексиканцев. Своего рода День победы.[31]
«Блицкриг» не получился, и из Франции стали прибывать многочисленные подкрепления. Пришлось даже распустить правительство Альмонте, которое только усиливало ненависть населения к оккупантам. В июле 1862 года французские войска в Мексике возглавил Форей, считавшийся одним из лучших генералов Второй империи.[32] В марте 1863 года к Пуэбле уже подошли более 30 тысяч французов. Но на сей раз и мексиканцы не теряли времени даром. Город был неплохо укреплен. Фортификационными работами руководил соратник Гарибальди итальянский генерал Гиларди, сражавшийся против Наполеона под Римом еще в 1849 году. Да и командующий мексиканской армией в Пуэбле Ортега был одним из лучших военачальников Хуареса.
Французы не могли взять Пуэблу два месяца. Город был окружен, а посланная на подмогу его защитникам армия под командованием бывшего президента Комонфорта не смогла прорвать кольцо блокады. Только после массированного обстрела тяжелой осадной артиллерией французы 17 мая 1863 года вошли в город, превращенный в груду развалин. Если это и была победа, то отнюдь не блестящая. Мексиканцы, страдавшие от голода, капитулировали в полном порядке, взорвав все склады и заклепав пушки. Но для Хуареса поражение под Пуэблой было очень чувствительным. В плен попали 14 тысяч человек – лучшие части регулярной армии. Около 5 тысяч из них посулами и угрозами удалось перетянуть на сторону французов, и таким образом была создана «мексиканская дивизия» интервентов.
31 мая 1863 года правительство Хуареса было вынуждено покинуть Мехико. Следующие четыре года оно перемещалось по стране, за что получило название «кочующего». Президент постоянно ездил по стране в черной карете, в которой он держал национальный флаг и архив республики. Конгресс предоставил Хуаресу чрезвычайные полномочия на весь период борьбы с «империалистами» (так называли в Мексике интервентов).
7 июня 1863 года французский авангард под руководством генерала Базена вступил в Мехико. 16 июня 1863 года командующий французскими войсками Форей назначил «верховную правительственную хунту» в составе 35 человек. Туда вошли консерваторы, представители духовенства и былые соратники Санта-Анны. Хунта, в свою очередь, образовала правительственный триумвират из двух генералов бывшей консервативной армии и бывшего епископа Пуэблы, а позднее архиепископа Мехико Антонио де Лабастиды. Кстати, церковь, как и обещала французскому посланнику, приветствовала в Мехико интервентов перезвоном колоколов. Правительственная хунта назначила некое подобие парламента – «ассамблею нотаблей». «Нотабли» постановили преобразовать Мексику в монархию и пригласить на престол Максимилиана Габсбурга. В случае отказа последнего право назначить нового монарха предоставлялось Наполеону.
Дела в марионеточной хунте сразу не заладились. Наполеон, считавший себя либералом, дал инструкцию своему главкому в Мексике не допускать реставрации в стране феодальных порядков. В частности, предполагалось оставить в силе антицерковные декреты Хуареса. Базен во главе 200 французских зуавов ворвался на заседание хунты и заставил ее в письменном виде подтвердить правомочность конфискации церковного имущества. После этого разъяренный архиепископ Лабастида вышел из состава «правительства».
32-летний Максимилиан, получив предложение занять мексиканский трон, поначалу заартачился. Конечно, принц очень хотел стать императором далекой страны, которая представлялась ему в романтическом свете (еще более страстно желал спровадить брата-престолонаследника в Мексику австрийский император Франц-Иосиф). Но Максимилиан, как ни странно, также слыл либералом и потребовал всенародного плебисцита по своей кандидатуре. Здесь он, видимо, брал пример с Наполеона, полиция которого поднаторела в организации всенародных «голосований», которые неизменно одобряли все меры императора.
Во второй половине 1863 года французские войска стали продвигаться на север Мексики, оттесняя Хуареса к американской границе. Во всех занятых городах проводился «плебисцит». Вскоре Форей докладывал результаты всенародного «волеизъявления»: 6,4 миллиона мексиканцев из 8,6 пожелали видеть Максимилиана своим императором.
В конце мая 1864 года Максимилиан со своей молоденькой женой, которая стала называть себя на испанский манер Карлоттой, прибыл на австрийском фрегате в Веракрус. Город разочаровал холодным приемом и непролазной грязью из-за окружавших его малярийных болот и отсутствия даже намеков на систему уборки мусора. Привезенная специально из Вены роскошная карета очень скоро не выдержала мексиканских дорог. Младшему брату Максимилиан с удивлением писал, что в Мехико нет столь необходимых атрибутов светской жизни, как балы и сплетни за чашкой чая. Эти странные мексиканцы, мол, только и любят скакать верхом, наслаждаясь окрестными ландшафтами.[33]
Перед отъездом Максимилиана в Мехико Наполеон заставил подписать его союзный договор, по которому французская армия в Мексике переходила формально под командование нового императора. В обмен тот должен был уплатить Франции 270 миллионов франков в качестве компенсации расходов на «освобождение» страны, а также по 1000 франков в год за каждого французского солдата и взятую с потолка громадную сумму компенсации «ущерба» неким французским подданным в Мексике. Секретные статьи договора предусматривали поступательное сокращение французских войск в Мексике с 38 тысяч в 1864 году до 25 тысяч в 1867 году.
Романтика Максимилиана прозаические деньги не очень занимали, оттого-то он сразу же увеличил налоги для новых подданных в два раза. Это позволило ему назначить себе жалование в 1,5 миллиона песо в год, плюс еще 200 тысяч на любимую Карлотту. За первые полгода в Мексике Максимилиан устроил 70 официальных завтраков, 20 банкетов, 16 балов и 12 приемов, истратив только на вино 100 тысяч песо.[34]
Проблема была лишь в том, что власть империи распространялась только на крупные города, да и то до тех пор, пока там стояли французские гарнизоны. В Мексике развернулась широкомасштабная партизанская война. В ее навыках военачальники либералов поднаторели за время недавних сражений с консерваторами. Интересно, что пресса почти всего мира вскоре стала сравнивать положение войск Наполеона III в Мексике с партизанской войной в России против войск первого Наполеона. Американские газеты отмечали, что «Мексика окажется для него [т. е. Наполеона III], несомненно, тем же, чем стала Москва для его дяди в России». Один из самых видных генералов армии Хуареса Сарагоса тоже говаривал, что для французов «Мексика может стать второй Москвой».
Так и вышло. Многочисленные партизанские отряды, во главе которых, как и в России в 1812 году, зачастую стояли офицеры регулярной армии, блокировали растянутые коммуникации французских войск, что в условиях горного рельефа и бездорожья было отнюдь не сложно. В крупные сражения с французами мексиканцы старались не ввязываться. Французские войска (во главе которых вскоре поставили будущего маршала Базена) мстили повстанцам, дотла сжигая города и деревни. Максимилиан поначалу протестовал против этой жестокости, но Базену было наплевать на сантименты своего «верховного главнокомандующего». В частности, Максимилиан потребовал выслать из Мексики французского офицера Дюпена, командира так называемой контргерильи, т. е. конного антипартизанского отряда, славившегося неимоверной жестокостью. Дюпен действительно уехал, попал на аудиенцию к Наполеону, получил от того полное одобрение своим действиям и героем вернулся в Мексику. Протесты «императора» Максимилиана были проигнорированы.
Надо сказать, что Максимилиан жестоко разочаровал консервативную партию. Он сформировал правительство из умеренных либералов, подтвердил специальной конституцией все демократические права и свободы. К тому же масон-император наотрез отказался вернуть церкви ее имущество. В аграрном вопросе Максимилиан оказался даже радикальнее Хуареса. Он подтвердил земельные права индейских общин и даже создал Совет по делам индейцев для заботы о нуждах коренного населения.[35] Император прилежно учил испанский язык и вскоре произносил на нем речи, появляясь перед публикой в мексиканском национальном костюме. Но все эти либерально-косметические меры ничего не значили в условиях тотальной войны, в которой реальная власть принадлежала Базену.
И все же Максимилиан в 1864 году пребывал в состоянии полной эйфории относительно будущего империи. Хуарес поспешно отступал на север, и его восьмитысячная армия, с которой он ушел из Мехико, таяла как весенний снег. Французский флот вошел в реку Рио-Гранде, чтобы отрезать республиканское правительство от США. Вопреки советам Базена Максимилиан распустил все свои мексиканские части, оставив под ружьем два полка. Лучшие генералы-консерваторы Мирамон и Маркес были усланы с дипломатическими миссиями в Европу (Мирамон стал наблюдателем при прусской армии). Максимилиан опирался в основном на 1,5 тысячи бельгийских добровольцев, именовавшихся «стражей императрицы Шарлотты», и 6,5 тысячи подданных своей родной Австрии, среди которых большинство составляли поляки.
Базен показал себя грамотным и настойчивым военачальником. К концу 1865 года Хуарес оказался уже на самой американской границе в городе Пасо-дель-Норте. Опасаясь реакции США, Базен прекратил преследование, и это спасло республику от полного разгрома. К тому же у Хуареса формально истек срок президентских полномочий, что подвигло генерала Ортегу (он занимался сбором помощи в США) поднять мятеж против президента. Благодаря твердости Хуареса мятеж так и не разросся, а Ортега был арестован.
В октябре 1865 года французы информировали Максимилиана, что Хуарес якобы покинул Мексику и прекратил борьбу. Это дало повод императору 3 октября 1865 года издать специальный декрет, прозванный в Мексике «черным законом». Согласно этому декрету любой мексиканец, захваченный с оружием в руках, считался бандитом, подлежал суду командира захватившей его части и расстрелу в течение 24 часов.[36] Ведь после мифического бегства Хуареса, по мнению Максимилиана, регулярных вооруженных сил республики уже не существовало. Император и не догадывался, что подписал себе этим декретом смертный приговор.
Базен с присущей ему энергией стал проводить октябрьский декрет в жизнь. В секретном циркуляре своим подчиненным командующий писал: «Я прошу вас разъяснить личному составу находящихся под вашей командой частей, что я не разрешаю больше брать пленных». Были расстреляны более 20 тысяч мексиканцев, включая видных военачальников республики. В ответ войска Хуареса тоже прекратили брать пленных. Война за независимость превратилась в войну на уничтожение.
Эта война окончательно подорвала экономическую мощь церкви и консервативных помещиков, поддержавших Масимилиана. В августе 1863 года президент Хуарес декретировал безвозмездную конфискацию имущества изменников родины. Республиканские генералы обкладывали помещиков принудительными «налогами».
Выдержка Хуареса в самый тяжелый для него период принесла плоды – в апреле 1865 года закончилась гражданская война в США. Победившие северяне имели под ружьем прекрасно вооруженную 900-тысячную армию. Американские политики вновь вплотную занялись мексиканскими проблемами.[37] Под влиянием посланника Хуареса Ромеро Конгресс США принял резолюцию, в которой называл попытки европейских держав свергнуть республиканский строй на американском континенте угрозой национальной безопасности Штатов. Госсекретарь США Сьюард потребовал от Наполеона III немедленно вывести войска из Мексики. Хуарес, который называл и французов, и американцев «волками», мастерски использовал эти разногласия.
Благодаря расположению правительства США республиканцы закупили там 30 тысяч современных ружей, получили кредит, а более 3 тысяч ветеранов армии северян пополнили ряды мексиканской армии. С другой стороны, Максимилиан побоялся принять на службу перешедшую мексиканскую границу кавалерийскую бригаду южан под командованием Шелби: это было чревато войной с мощным северным соседом.
Лучше складывались дела на международной арене. «Мексиканскую империю» признали все ведущие европейские державы, включая Россию. Александр II принял посланника империи, наградил его орденом Святой Анны и аккредитовал при Максимилиане барона Стекля – по совместительству посланника в США.[38] Это был более чем странный шаг, если учесть, что США империю Максимилиана не признавали. При этом до тех пор Петербург не имел с Мексикой дипломатических отношений и не восстановил их после свержения Максимилиана. «Мексиканская империя» получила право содержать дипломатическую миссию в Петербурге и консульские представительства в Одессе и Риге. Стекль готовился посетить Мексику, но сразу же отказался от путешествия, получив недовольный запрос госсекретаря США Сьюарда. Максимилиан очень просил Петербург все же прислать Стекля в Мехико. Чтобы не обидеть царя, императорское правительство даже отказалось от планов широкого привлечения в Мексику колонистов-поляков. Ведь только что, в 1863–1864 годах русские войска подавили восстание в Царстве Польском, входившем в состав Российской империи.
Тем не менее в Мехико, в конце концов, собрались посланники основных европейских держав. Вернулся и высланный правительством Хуареса папский нунций. Хуже дела обстояли с собственной армией. Консерваторы поначалу шли туда неохотно, и костяк «императорских войск», как уже упоминалось, составляли бельгийские и австрийские добровольцы, которых прусский посланник называл вечно пьяным сбродом. Многие офицеры Максимилиана были ранее уволены из австрийской армии за непригодность. Худо-бедно удалось сколотить армию в 8–9 тысяч человек, которая, однако, боялась воевать без французов.
4 декабря 1865 года президент США Джонсон заявил в послании Конгрессу, что французская интервенция в Мексике является вызовом для национальных интересов Америки.[39] В апреле 1866 года Наполеон под давлением Вашингтона объявил Максимилиану о предстоящем выводе французских войск до конца 1867 года. К этому императора французов толкала и резко изменившаяся ситуация в Европе. Воспользовавшись мексиканской авантюрой Наполеона, Бисмарк в 1866 году за месяц разбил Австрию и фактически объединил Германию. На французских восточных границах неожиданно вырос вооруженный до зубов немецкий колосс. Хуарес писал: «Бисмарк напугал и взбудоражил других волков в Европе». Прусский военный атташе в Париже Лое с удовлетворением констатировал, что мексиканская компания серьезно истощает французские военные ресурсы. Во Франции подняла голову оппозиция и пошли разговоры о возможном свержении Наполеона.
Ко всему прочему, война в Мексике очень дорого обходилась Франции. На нее затратили около миллиарда франков – по тем временам сумма просто астрономическая. В 1866 году французы для обеспечения выданных Максимилиану кредитов (большинство из которых до Мексики так и не дошло) взяли себе 50 % доходов мексиканских таможен. Если учесть, что ранее 49 % этих же доходов Максимилиан уступил Англии и Испании, то «империя» располагала 1 % доходов сборов со своих таможен. К концу интервенции Максимилиан накопил 271,7 миллиона песо внешнего долга. При этом летом 1866 года у него кончились деньги для выплаты жалованья австрийским наемникам.[40]
В марте 1866 года Базен стал отводить войска с севера и стягивать их поближе к Веракрусу и Мехико. В оставляемых оккупантами районах автоматически восстанавливалась республиканская власть. Черная карета Хуареса начала движение на юг, к столице. Максимилиан хотел отречься от престола, но жена отговорила его. В июле 1866 года она отправилась в Европу, чтобы уговорить Наполеона оставить войска в Мексике. Но император французов остался непреклонным. Слезы Шарлотты не помогли. Не мог Наполеон ничего сказать и о бесследно пропавших где-то во Франции кредитах, якобы выделенных Максимилиану. Шарлотта в сердцах пригрозила отречением своего мужа, на что услышала безразличное: «Отрекайтесь». Императрица упала в обморок. Она бросилась в Рим к папе Пию IX. Но Пий был обижен на Максимилиана за то, что он не вернул имущество мексиканской церкви, и посоветовал уповать на милосердие божье. Сам папа уповал на французские штыки, подпиравшие его власть в Риме с 1849 года. Через три дня Шарлотта вновь пришла к папе, и понтифик с ужасом увидел, что молодая женщина сошла с ума. Он оставил ее ночевать, и она стала единственной в истории особой прекрасного пола, которая провела ночь в покоях римского первосвященника. Лишившаяся рассудка Шарлотта умерла только в 1927 году, пережив своего супруга на 60 лет.
Узнав о трагедии жены, Максимилиан прекратил свой либеральный эксперимент и созвал правительство консерваторов. Во главе своей армии, которую удалось довести до 20 тысяч человек списочного состава (на самом деле, конечно, бойцов было гораздо меньше), император поставил лучшего генерала мексиканской реакции – Мирамона. Мирамон и Маркес в ноябре 1866 года добровольно вернулись из Европы и предоставили себя в распоряжение Максимилиана. Взявший на себя командование гарнизоном Мехико Маркес в своей прокламации к населению был лаконичен: «Вы меня знаете – и нечего больше говорить».[41]
Мирамон понимал, что продержаться, а возможно, и победить, можно только убив Хуареса, человека, впервые ставшего общенациональным лидером Мексики. Максимилиан одобрил план «сверхчеловека». В письме Мирамону он «совершенно конфиденциально» советовал сделать так, чтобы в случае захвата Хуареса его судили военным судом и приговорили согласно закону от 3 октября к казни, но приговор не исполняли до получения высочайшего одобрения.[42] Максимилиан надеялся заставить пленного Хуареса под угрозой физического уничтожения «добровольно» отречься от власти в его пользу.
Мирамон едва не воплотил свой замысел в жизнь. 22 января 1867 года Хуарес в своей неизменной карете прибыл в город Сакатекас, где его, как обычно, овациями встречало население. Городские власти советовали президенту уехать в тыл: к городу приближался Мирамон с сильным французским отрядом. Хуарес отказался – за три года ему надоело отступать. Через пять дней Мирамон ворвался в Сакатекас. Хуареса спасло только чудо. Впервые он бросил свою неизменную карету и ускакал из города верхом. Люди же Мирамона погнались именно за пустой каретой, что спасло президенту жизнь. В отчаянии «сверхчеловек» отдал Сакатекас на разграбление солдатам. В марте 1867 года республиканцы снова заняли Сакатекас и расстреляли несколько десятков австрийских и бельгийских добровольцев.
В ноябре 1866 года госсекретарь США Сьюард снова в жесткой форме потребовал от Франции немедленно начать вывод войск из Мексики. Перед лицом германской угрозы Наполеон дал в январе 1867 года Базену соответствующее указание. Базен стал немедленно распродавать награбленное французами имущество и даже предложил республиканскому генералу Порфирио Диасу передать в его руки Максимилиана. Покидая Мексику, Базен в своем воззвании от 3 февраля 1867 года лицемерно заявлял: «Все наши усилия были направлены на утверждение внутреннего спокойствия (Мексики). Будьте уверены в том, что… наша миссия не имела другой цели и что никогда целью Франции не было навязывание вам какого бы то ни было правительства, противоречащего вашим желаниям». В середине марта 1867 года последний французский солдат покинул мексиканскую землю. От ран и болезней французы потеряли более 20 % своей армии.
Максимилиан опять подумывал об отречении. Но его родственники в далекой Вене, включая мать, требовали, чтобы он не уронил честь Габсбургов. Тогда император сам возглавил остатки своей армии (около 20 тысяч человек) в городе Керетаро.[43] Там его вскоре окружили вчетверо более сильные республиканские войска во главе с генералом Эскобедо. 71 день Максимилиан выдерживал осаду. Один из его генералов Маркес с конным отрядом в 1200 человек даже пробился из Керетаро к Мехико, чтобы набрать новую армию. Максимилиан приказал ему привезти из столицы хорошего бургундского вина и французских романов.
В Мехико Маркес собрал иностранных предпринимателей и посланников и потребовал немедленно заплатить ему «военный кредит». В обмен генерал обещал квитанции в счет будущих доходов таможни Веракруса. Естественно, никто не поверил, что империя сможет долго удерживать этот стратегически важный пост. Ведь республиканские отряды регулярно задерживали даже дипломатических курьеров, спешивших из Мехико в Веракрус и обратно, и отбирали у них все интересовавшие их бумаги. Прусского посланника, попытавшегося протестовать против фактического грабежа дипломатов со стороны Маркеса, недолго думая, посадили в тюрьму. Наместник Максимилиана в столице ограбил католические храмы, вывезя оттуда серебряные предметы культа.
Наконец Маркес действительно набрал около 4 тысяч человек, но отправился не к Керетаро, а в Веракрус, чтобы захватить таможенные сборы. Однако при все той же Пуэбле он был разбит республиканским генералом Порфирио Диасом, войска которого осадили Мехико.
15 мая 1867 года республиканцы, используя предательство одного из офицеров Максимилиана, ворвались в Керетаро. Максимилиан вручил Эскобедо свою шпагу. Он был абсолютно спокоен, так как просто не мог поверить, что мексиканцы осмелятся казнить европейского принца крови. Несостоявшийся император мечтал о скорой поездке в Бразилию, куда его пригласил тамошний император дон Педро. К тому же Максимилиан уверял, что еще в марте отрекся от престола, но его наместник Маркес в Мехико почему-то не опубликовал этот декрет.
Хуарес приказал отдать Максимилиана, Мирамона и еще одного генерала, Мехию, под суд, который продолжался три дня.[44] Трое судей из семи (всем членам суда было не более 30 лет) высказались за смертный приговор, еще трое – за высылку Максимилиана из Мексики. Председатель суда подполковник Платон Санчес решил судьбу Максимилиана, высказавшись за расстрел. В вину Максимилиану вменялся прежде всего пресловутый «черный закон». Максимилиан на самом судебном заседании не присутствовал, так как был болен. Перед посетившими его дипломатами он яростно ругал Наполеона и утверждал, что его сокровенной мечтой является служба в прусской армии, когда она начнет войну с Францией.
Хуареса засыпали просьбами о помиловании со всего мира. Но президент республики утвердил приговор. Он прекрасно помнил, что мягкость по отношению к консерваторам после войны 1857–1860 года привела лишь к новой войне, усугубленной интервенцией. Президент хотел, наконец, спокойствия для своей страны. Он понимал, что казнь Максимилиана раз и навсегда отобьет у иностранных государств желание вторгаться в Мексику. В этом он не ошибся. Хуарес писал: «Казнь Максимилиана и предателей послужит назидательным примером всем врагам нашей независимости. Это гуманный акт, который поможет сберечь кровь наших граждан. Мы боролись за независимость Мексики, и необходимо, чтобы это стало действительностью!»[45] К тому же некоторые генералы-республиканцы, прежде всего Порфирио Диас, войска которого осаждали Мехико, пригрозили Хуаресу мятежом, если он помилует Максимилиана.