Философия как наука. Двадцать пять потерянных веков
Философия как наука
Двадцать пять потерянных веков
Юрий Ротенфельд
Иллюстратор В. И. Тильман
Редактор Л. А. Дорожина
© Юрий Ротенфельд, 2019
© В. И. Тильман, иллюстрации, 2019
ISBN 978-5-4485-6318-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Благодарю покойного моего брата Володю Тильмана за подаренные мне рисунки в знак понимания и признания тех идей, которые я высказывал ему, не будучи еще профессиональным философом.
Выражаю благодарность моим друзьям и коллегам, поддерживающих и разделяющих мои идеи.
Благодарю жену – первую слушательницу, самого строгого критика и самого сильного моего сподвижника и вдохновителя.
Редактор Л. А. Дорожина
Художник В. И. Тильман
Все права защищены.
Впервые эта книга была опубликована в 2008 году на основе разработанного мной нового философского направления – неклассическая диалектика. Она называлась «Миссия Патриарха» и была издана символическим тиражом, что предопределило ее судьбу – книга осталась неизвестной. А поскольку ценность книги сохраняется и сегодня, постольку я решил разделить книгу на две части. Название одной из них я оставил прежним. Тогда как название данной книги я вынужден был заменить на более подходящее – «Философия как наука».
I. Введение. Свобода от разума и путь к нему
От разума к рассудку. Проблема взаимосвязи рассудка и разума пронизывает всю историю европейской философии. Их различение наметилось уже в древности. В философии Аристотеля – это пассивный и активный разум, тогда как уже в средние века, например, в учении Николая Кузанского рассудок и разум – интеллект – понимались как ступени познания. Однако наиболее углубленно взаимосвязь этих категорий рассматривается в немецкой классической философии.
Так, например, И. Кант считал, что познание складывается из трех ступеней: чувственного, рассудочного и разумного. Органы чувств дают нам ощущения и восприятия, которые, как явления, упорядочиваются рассудком путем создания понятий и категорий. Выйти за пределы чувственного опыта и постигнуть сущность вещей, понять их такими, какими они существуют независимо от нас, может только разум. Но попытки разума постичь сущность окружающего мира оказываются тщетными.
Иной в этом вопросе была позиция Гегеля, который сделал попытку постичь рассудочное и разумное мышление в их диалектической связи, в единстве. По его мнению, рассудок – это низшая ступень мышления. Он способен давать всего лишь застывшие определения вещей, расчленять объекты на части, фиксировать их противоположные стороны.
Под рассудочной стороной мышления обычно понимают способность последовательно и непротиворечиво рассуждать с субъективных точек зрения, приводить наши знания в определенную систему.
В разумном мышлении понятия должны выступать в динамике, отражая изменчивость, процессуальность и объективность бытия. Здесь заключено различие между рассудочной формальной логикой и разумной диалектической логикой, которая в учении Гегеля в полной мере так и не смогла стать реальностью. Не стала она воплощением разума и в более позднее время, несмотря на усилия многих поколений философов.
Как же могло случиться, что, продвигаясь по пути от рассудка к разуму, и претендуя на роль «науки наук», философия в течение двух с половиной тысяч лет не только не обрела искомое, но напротив, пошла вспять, полностью потеряв направление интеллектуального развития?
И сегодня философия не только не может возвыситься над рассудочным мышлением, но, напротив, все более утопает в иррационализме, впадает в мистику.
Поэтому свободная философия, как ее понимал, например, Н. Бердяев, т.е. – стремление человеческого духа быть свободным от реальности, от рабства у необходимости, – это движение разума вспять.
«Научная логика, пишет Н. Бердяев, есть орудие приспособления к необходимости, в ней есть покорность мировой необходимости, и на ней лежит печать ограниченности этой необходимостью, этой данностью»1. «Философия, – продолжает Н. Бердяев, – есть принципиально иного качества реакция на мир, чем наука… Подчинение философии науке есть подчинение свободы необходимости. Научная философия есть порабощенная философия, отдавшая свою первородную свободу во власть необходимости»2.
Стихия философии – свобода от «мира», а не необходимость.
Вместе с тем, во все времена были попытки превратить философию в науку, согласовать ее с природной необходимостью, поскольку источником знания всегда выступала реальность. Не случайно философия всегда стремилась к четкому отделению субъективного мнения, связанного с произвольными размышлениями субъекта, от интерсубъективного и объективного знания. Подразделение на знание и мнение было одной из предпосылок возникновения науки. Однако философия в этом отношении никакого существенного прогресса не добилась. Так может, нужно принять тезис Н. Бердяева о том, что
«философия ни в каком смысле не есть наука и ни в каком смысле не должна быть научной»3?! «Философия есть искусство, а не наука»4.
На мой взгляд, дело заключается в том, что философское знание нуждается не только в рассудочном мышлении и в найденных им предельно общих понятиях – философских категориях, но и в разумном мышлении, выделяющем принципиально другие абстракции – некие структуры мысли, отражающие динамику и структуру бытия. Однако зародившаяся в античной философии система этих абстракций не только не получила движения вперед в последующие эпохи, а, напротив, философия растеряла и то, что было наработано. Я имею в виду те абстракции, которые Аристотель называет «видами противолежания», и считаю, что без их возрождения философия никогда не сможет претендовать на разумность. Она так и останется филодоксией – субъективной, рассудочной любовью к мнениям. Отсюда берет свое начало и рассудочность многих гуманитарных наук.
«Метафизика» Аристотеля как образец единства логики рассудка и логики разума. Общеизвестно, что три из четырех основных формально-логических законов, которым подчиняется процесс рассудочного мышления, были найдены Аристотелем. Это: закон тождества, закон непротиворечия, закон исключенного третьего, содержание которых было изложено в его главном произведении «Метафизика». Но это – только законы правильного мышления, а не сокрытые от поверхностного взгляда законы объективного мира. И Аристотель ищет глубже, пытаясь обнаружить самые исходные «начала» бытия, поскольку его главной целью является логическое обобщение всех известных ему и его предшественникам отношений действительности.
В этой связи, считает Аристотель, «следует найти основные роды различий, которые и будут началами бытия». Поэтому прежде, чем строить свою формальную логику, как и другие науки – физику или этику, Аристотель осмысляет «начала», обозначая их как «четыре вида противолежания»: «противоречащее» одно другому, «противоположное», «соотнесенное», «лишенность и обладание». А также последнее «откуда» и последнее «куда», которые обусловлены разного рода возникновением и уничтожением5. Причем только одно из этих начал – «противоречащее» было использовано Аристотелем для обоснования рассудочной логики. Другие «начала» используются им в иных науках: физике, этике и служат «началами» разумного мышления.
Аристотель хорошо понимает, что в основе познания лежит сравнение вещей друг с другом, каждая вещь обозначается по отношению к каждой, как то же самое – тождественное, либо другое – различное. Поэтому тождество у него предполагает равенство, сходство предметов в каком-либо отношении. Но абсолютного, абстрактного тождества в действительности не существует, поэтому люди отвлекаются от несущественных различий и фиксируют свое внимание на тождестве предметов или их свойств. При этом тождество всегда существует в связи с различием. Любое понятие, например, «стол», «дерево» связано с умением различать и отождествлять вещи. А это умение и исторически, и логически предшествует возникновению речи, умению говорить.
Это значит, что в основе рассудочного мышления как первой ступени рациональности, отличающей человека от животного, лежит умение отождествлять и различать вещи, называя каждую из них своим словом. При этом не только закон тождества, но и закон непротиворечия, и закон исключенного третьего также базируются на понятии «противоречащее», в основании которого заложены предельные абстракции отождествления и различения – А и не – А.
Но в учении Аристотеля и, прежде всего, в его «Метафизике», помимо рассудочного мышления, довольно часто подразумевается и осмысляется разумное мышление. Оно обусловлено восхождением на более высокую ступень употреблением других видов противолежания: «соотнесенного» и «противоположного». Причем все без исключения виды противолежания заключают в себе момент не только интерсубъективного, но и объективного подхода к логическому осмыслению реальности.
От рассудка к разуму. Овладевать операцией «сравнение» и сравнительными понятиями, значит, шаг за шагом подниматься по ступеням познания, значит, с позиций разума осмыслять все более широкую и более полную взаимосвязь явлений, в том числе, – познавать с объективных точек зрения и социальные действия, определяющие всю общественную жизнь.
Первый из этих шагов был связан с развитием рассудочного мышления и с развитием речи, возникающей на основе умения отождествлять и различать ситуации, сравнивать вещи и их свойства. Сегодня на основе отношений «тождество» и «различие» как предельных абстракций отождествления и различения мы имеем приблизительно 100 – 200 тысяч слов разговорного языка, т.е. классификационных понятий, позволяющих осмысливать качественное многообразие мира.
Второй шаг в направлении интеллектуального развития был связан с началом разумного мышления, обусловленного выявлением других видов противолежания, а, значит, – с умением соотносить объекты одного и того же свойства: горячее с холодным, большее с меньшим, и т. п. В зависимости от выбранной точки зрения мы можем посмотреть на эти отношения по-разному: как на «противоположное» или как на «соотнесенное». Так, если стороны бинарной оппозиции рассматриваются как «избыток» и «недостаток» относительно середины, говорим о противоположностях. Если же одна из сторон осмысляется относительно другой – речь идет о соотнесенном. В дальнейшем, принимая «меньшее» за единицу измерения, человек осваивает величины, вводит в познание количественные понятия и логическую операцию «счет», позволяющую осмысливать количественное многообразие мира, использует градационную шкалу.
Выходит, что любое знание, в том числе и философское, должно быть представлено не произвольным образом, а в определенных стандартизированных формах. В качестве таковых у Аристотеля как раз и выступают виды противолежания, как такие «начала», которые отражают объективные отношения действительности. Это значит, что необходимым условием появления разумного мышления, а вместе с ним и философской науки, «первой философии», как ее называл Аристотель, – должно было стать создание особого языка, пригодного для объективного описания реальности.
Третий шаг также связан с операцией «сравнение», но он базируется на еще более сложном мыслительном конструкте – на использовании ортогональной диспозиции, которая в едином процессе отождествляет стороны не одной, а двух пар противоположностей, смещенных друг относительно друга по времени на четверть периода (или на угол 90 градусов). Ортогональная диспозиция, которая недоступна сегодня гуманитариям, позволяет осмысливать ритмы в неживой и живой природе, и, что самое главное, позволяет осмысливать социальные действия как обмены ресурсами. Осмысление более сложных отношений и процессов действительности требуют последующих шагов, каждый из которых дает еще более сложные абстракции, отождествляющие все более далекие различия бытия.
Операция «сравнение», дающая целый ряд видов противолежания, которые мы называем сравнительными понятиями, определяет универсальную парадигму познания, продвигаясь по которой, как по «лестнице существ», мы будем познавать реальность.
Однако в современной философии, как и во всех других гуманитарных науках с их рассудочным мышлением, операция «сравнение» и сравнительные понятия так и остались не востребованными и не разработанными до конца. А без них, лишенные разума гуманитарии не могут ориентироваться в релятивном мире, не могут осмысливать его с объективных позиций.
Подобно множеству чисел, сравнительные понятия можем выстроить в два параллельных ряда, и, по мере познания реальности, дополнять их все новыми, и новыми понятиями. Как по ступеням мы будем подниматься от познания тождественности вещей к постижению все более далекого их родства, а, значит, – к созданию все более полных теоретических моделей, отражающих разумность мироустроения.
Рис. 1. Натуральный ряд сравнительных понятий
Верхний ряд универсальной парадигмы познания через понятие «соотнесенное» дает возможность осмысливать количественные параметры реальности, тогда как нижний ряд, через понятие «противоположное» – позволяет осмысливать процессы самодвижения.
Наконец-то, становится понятным, почему при помощи философских категорий как предельно общих классификационных понятий невозможно получить теоретическое знание. Все они представляют собой только самую первую, рассудочную ступень познания, выявляющую только самые общие качества. Для теоретического знания нужны сравнительные понятия, дающие объективные точки зрения для разумного осмысления бытия, его структурных многообразий.
Но ведь эти, потерянные философией структуры мысли, были основанием древнегреческой мудрости с которой, фактически, начинается и современная теоретическая наука. Так может и нам нужно возвратиться к осмыслению этих мыслительных структур для обоснования современной научной философии?
Я убежден, что без этих абстракций, образующих действительно научную систему универсалий, философия как строгая наука никогда не сможет возродиться. Универсализм этих понятий – важнейшее условие будущей интеграции естественнонаучного и социогуманитарного знания.
II. Древнегреческое мышление по пути от рассудка к разуму
1. Три типа мышления
Познавая мир, человеческий разум изначально вынужден был разделить его на части, в которых намечались более мелкие участки. Чтобы не заблудиться, надо было обозначить их словами, с помощью которых в языке разграничивались те или иные качества, закреплялись и накапливались представления о предметах и явлениях природы. Этот начальный процесс познания стал возможным потому, что он опирался на умение человека сравнивать вещи: отождествлять или различать их на основе отношений тождества и различия. На этой основе возникают классификационные (или качественные) понятия обычного разговорного языка, использование которых можно отнести к самому первому типу мышления, отражающему качественное многообразие мира.
В современных языках можно насчитать от ста до двухсот тысяч классификационных понятий. Зародившись на заре цивилизации, этот тип языковых средств и соответствующий им рассудочный тип мышления, благополучно развивается и поныне. Им пользуются представители разных наук, люди высокой культуры: поэты, писатели, политические деятели, представители гуманитарных и социальных наук.
Следующий шаг связан с углублением познания и появлением зачатков научного или разумного мышления за счет того, что в рамках одного и того же свойства, например, температуры, длины или тяжести можно было также обнаружить различия. Это позволило выделить новое отношение, зафиксированное в понятиях «больше» и «меньше». Данное отношение еще в древности обозначили понятием «соотнесенное», поскольку сравнению подвергались объекты одного и того же свойства. Это отношение позволило переосмыслить мир в бинарных оппозициях и, кроме того, обусловило появление градации, выражающей изменение степени интенсивности того или иного свойства, что еще более расширило возможности познания.
Принимая меньшую величину в качестве единицы измерения, люди освоили операцию «счет», который обусловил появление нового класса языковых средств – количественных понятий. Причем, в более ранний период счет был ограничен двумя членами, т.е. для сравнения вещей достаточно было только двух понятий: «один» и «много». Тогда как позднее между ними стали появляться и другие числа: «два», «три», «четыре» и т. д. Постепенно складывался бесконечный числовой ряд, благодаря которому появилась возможность измерять отношение данной величины к однородной величине, взятой в качестве единицы измерения. Именно эти понятия формируют язык метрической науки, который отражает количественное многообразие мира и они же, более чем классификационные понятия учат человека размышлять.
На представленном ранее Рис. 1, отражающем развитие познания, показано, что освоение структурного многообразия мира идет в направлении от тождества к различию, что связано с отождествлением все более непохожих свойств реальности. Подобно становлению числового ряда, оно идет через нахождение следующих друг за другом сравнительных понятий, лежащих между предельными абстракциями отождествления и различения: «соотнесенное», «противоположное», «ортогональное», «дополнительное», «подобное», каждое из которых появлялось вслед за предыдущим и обуславливало собой революцию в познании.
Итак, освоение мышлением всего лишь трех отношений, обусловленных операцией «сравнение» и выраженных в сравнительных понятиях: «тождественное», «различное» и «соотнесенное», обусловили появление речи и счета. В отличие от классификационных и количественных понятий, которых в языке огромное множество, сравнительных понятий совсем немного. Но именно они позволяют, шаг за шагом, радикально изменять мышление, осмысливать во всем многообразии мира его единство.
На смену мифу и литературному рассудочному творчеству приходит новая форма общественного сознания – философия, в понятийный аппарат которой помимо классификационных и количественных понятий входит целый ряд сравнительных понятий: «избыток» и «недостаток», «сгущение» и «разрежение», «сходящееся» и «расходящееся» и других, отражающих собой структурное многообразие реальности. Недаром в древности говорили: «все познается в сравнении».
На мой взгляд, существуют три типа мышления, обусловленных преимущественным использованием трех типов понятий:
– Рассудочное, филологическое мышление, как любовь к слову – это мышление классификационными понятиями на основе отношений «тождественное» и «различное».
– Разумное, философское мышление как любовь к мудрому слову – это мышление классификационными и сравнительными понятиями на основе отношений «тождественное», «различное», «соотнесенное» и других.
– Научное мышление как любовь к точному слову – это мышление классификационными, сравнительными и количественными понятиями, а также огромным множеством математических абстракций разной сложности.
Первая ступень отражает качественное многообразие мира и характеризует недостаточно развитые, описательные науки.
Вторая ступень позволяет осмысливать качественное и структурное многообразие мира и обуславливает теоретическое знание.
Третья ступень дает точное количественное описание действительности.
В зависимости от поставленных целей человек по преимуществу использует тот или иной тип мышления.
Писатель, например, использует в основном классификационные понятия, не позволяющие выходить за рамки качественного многообразия мира.
А философ должен осмысливать реальность двумя классами понятий, постигая тем самым ее качественное и структурное многообразие.
Представитель конкретной науки, скажем, физики, пытается осмыслить не только качественные и структурные особенности мира, но и стремится найти его точные количественные характеристики.
Каждое время, и каждый народ по-разному расчленял и обозначал реальность в классификационных понятиях. Здесь не всегда возможна объективность, а это препятствует точному переводу с одного языка на другой. Однако содержание сравнительных и количественных понятий является однозначным для всех времен и для всех народов, поскольку отражает отношения такими, каковыми они являются на самом деле, сообщает истинное знание, предлагает действительный и однозначный образ мира. Эти понятия способствуют разумному, более глубокому пониманию действительности и взаимопониманию между людьми, так как одинаково делят мир на части, правильно отражают соотношение последних. Если бы люди опирались только на рассудок и на классификационные понятия, с которых собственно и начиналось познание, то они сумели бы выразить только качественное многообразие бытия и простейшие эмпирические законы.
Иное дело, когда мышление дополнено сравнительными понятиями. В этом случае появляется возможность осмысливать и систематизировать более широкий спектр отношений и процессов действительности, учитывать психические свойства людей, весь спектр их ощущений и чувств. На основе этих понятий можно упорядочить и сам язык, выделяя в лексике однообразные группы слов: синонимы, антонимы и др. В сравнительных понятиях можно отражать континуальность мира, его изменчивость и самоорганизацию.
К сожалению, за многовековую свою историю философия растеряла не только свой предмет, распределившийся между конкретными науками, она утратила и свою главную ценность – логическую операцию «сравнение», а, значит, она потеряла суть главного направления интеллектуального развития, обуславливающего ее разумность.
2. О точках зрения
Говорят «человек – мера всех вещей», подразумевая под этим нечто духовное и возвышенное. На мой же взгляд, все значительно проще: относительно температуры нашего тела, мы судим о холодном и горячем, относительно нашего роста – о большом и малом. С аналогичных позиций, мы можем говорить о добре и зле, мягком и твердом, сухом и влажном, и тому подобном. Приблизительно так же воспринимают мир и животные. Но в отличие от чувственного познания последних, человек стремится вынести систему отсчета за пределы своего организма, благодаря чему переходит от субъективной оценки реальности к ее объективному осмыслению. Но в любом случае в основе объективного знания лежит сравнение вещей.
Оценка бытия, опирающаяся на поиск тождественного, – это объективная оценка, поскольку за исходную «точку зрения» принимался тот или иной реальный предмет, то или иное свойство или отношение, с которым как с образцом сравнивалось все. И в этом отношении прав Аристотель, когда говорит, что
«каждая вещь обозначается по отношению к каждой, как то же самое (тождественное), либо другое (различное)».
Так на основе отождествления и различения объектов и свойств окружающего мира возникает язык классификационных понятий – обычный разговорный язык, классифицирующий мир и отражающий объективность его качественного многообразия. Но эти же классификационные понятия позволяют человеку осмысливать реальность не только с объективных, но и с субъективных рассудочных позиций, обусловливающих плюрализм мнений.
Что же касается количественного и структурного многообразия мира, то классификационные понятия, совершенно здесь непригодны, поскольку осмысление этих сфер действительности требует других понятийных средств: натуральных чисел и сравнительных понятий.
Следующий шаг позволяет человеку анализировать мир, пропуская его сквозь призму отношений «больше» и «меньше». В древности эти отношения называли соотнесенными, поскольку под большим, например, понимается «большее» по отношению к меньшему, а под меньшим – меньшее по отношению к большему». Поэтому соотнесенные стороны всегда находятся вместе, так как вне отношения друг к другу они не имеют смысла. В итоге одна сторона этого отношения является объективной точкой зрения для суждения о другой стороне.
Но удивительным является то, что эту же самую реальность можно рассматривать не только с позиции одной или другой противостоящей стороны, но и с промежуточной точки зрения, посмотрев на стороны как на отношение противоположностей. Выходит, что с одной позиции отношение «больше – меньше» можно рассматривать как соотнесенное, с другой – как отношение противоположностей.
Например, если рассматривать друг относительно друга разницу температур на концах металлического стержня – можно говорить о горячем и холодном как о соотнесенных понятиях.