Заменяющая солнце
С улыбкой и сердцем полным надежд я спешила домой, ведь время уже перевалило за полдень, а значит скоро Элизабет вновь отправится в неизвестном направлении с очередным ухажером, к слову, с Джейкобом они не виделись ещё с прошлой недели.
Парк Монсо радовал глаз, с каждым днём становясь всё зеленее, парочки ели мороженое в тени, на лавочках мило общались две старушки, обе с сединою в волосах, а кожа тонкая и морщинистая, обтягивает череп. Я представила лишь на мгновение нас с Элли, сидящих через многие года вот так на этом самом месте, и мило болтающих о детях, внуках… Сердце екнуло. Что-то тревожило меня. Я не могла спросить сестру на прямую, куда она ходит каждый день, откуда знает всех этих мужчин. Мне бы очень хотелось пройти с нею через все невзгоды вместе, но ведь она меня не подпускала.
Дома меня ожидал сюрприз. Сначала я просто не узнала нашу квартиру. В прихожей меня встретила радостная Лори, на её волосах был венок из свежих цветов, белые розы, лилии, сирень. Квартира благоухала.
– Что здесь происходит? – Спросила я дочку.
– Мамочка смотри сколько цветов получила тётя Элли! – Радостно залепетала малышка. Вокруг громоздились высокие фарфоровые вазы, которых я что-то не припоминала в нашем доме, до моего ухода сегодня утром, а среди всего этого благоухающего розария, я увидела небольшую картонную коробку белого цвета, перевязанную красной лентой. Я нагнулась чтобы достать листок, который был спрятан под бантом, перевернув его я замерла в удивлении увидев своё имя, выведенное красивым почерком.
– Как тебе всё это? – Из комнаты показалась Элизабет при полном параде, она как балерина кружилась между ваз с цветами притрагиваясь к лепесткам и вдыхая аромат полной грудью.
– Кажется твой день Рождения зимой? – Спросила я, держа листовку.
Сестра поморщила свой напудренный носик и подошла ко мне.
– Вчера у меня было выступление в одном клубе на Монмартре, публику поразило моё пение до глубины души, а это их благодарность – сестра улыбнулась совершенно искренне, а затем взглянула на меня с интересом.
– Что это у тебя?
Инстинктивно я поспешила спрятать листовку в карман платья, но было поздно. Тонкие пальцы Элли ловко выхватили листик прямо из кармана.
– Роза? Они что-то перепутали, видимо – Она скривила своё милое личико, а брови её удивленно расплылись в две тоненькие черные дуги.
– Это ведь не может быть для тебя? – Раздраженным голосом спросила она, указывая на коробку, стоящую у входа между двух голубых ваз с белыми лилиями. Я пожала плечами.
С минуту мы стояли молча, Лори тем временем вытащила несколько цветков из вазы на кухне и принялась делать ещё один венок.
– Интересно, от кого? – Саркастичная улыбка сестры устрашала. Она нагнулась и подхватила коробку.
– Взглянем. – Я не успела и слова проронить как Элли уже неслась с моей посылкой в свою спальню, я ринулась за ней. Она поставила коробку на не застеленную постель, где валялись её вещи, комбинации, шелковые накидки, нижнее бельё высшего качества, чулки и подвязки, разглядывая все эти вещи у меня создавалось очень сомнительное представление о том, чем таким занималась сестра. Элли потянула красную ленту и открыла коробку. Мы обе замерли. Нежным голубым облаком из шелка и драгоценных камней на нас глядело платье. Элизабет тут же вытащила его из оков картона и приложила к себе, платье было ниже колен, приталенное с вырезом лодочка. Оно несомненно шло ей. Глаза сестры пылали ярким светом. Я взглянула на дно коробки и увидела ещё одну листовку: «Счастлив узнать ваше имя, Роза. Д. М. Бергер».
Сестра не обратила внимания на меня, она внимательно изучала себя в зеркале, пританцовывая с платьем в обнимку. Что-то внутри меня хотело повиноваться ей, отдать его без боя. Просто скрыть истинного владельца. На пороге показалась Лори с новым венком из лилий в руках.
– Мама, это тебе! – Она радостно несла его мне в руки.
– Нет, его нужно носить на голове. – Я послушно присела на кровать, а дочь надела его мне на голову.
– Ну как? – Спросила я, а сердце моё бешено колотилось.
– Ты очень красивая! – Лори искренне мне улыбнулась, я обняла её крепко и поцеловала. Малышка придала мне уверенности. Всё-таки это платье – моё.
– Элли, – начала я, немного не смело поднявшись с её постели. – Тут записка, – я поднесла его ей, сестра жадно сжимала мягкую ткань платья двумя руками, – оно для меня.
Мы смотрели друг на друга. Её лицо ничего не выражало. И это пугало меня больше, чем, когда она злилась. Она что-то обдумывала, взвешивала.
– Забирай. Мне всё равно не нравится. Оно совершенно не по моде. – Сестра с некоторым пренебрежением всунула мне в руки платье и отвернулась к зеркалу поправляя макияж, а затем мы все вздрогнули, когда в дверь позвонили. – Мне уже пора! Au revoir!
Через несколько минут входная дверь хлопнула и в квартире воцарилась тишина.
Я рассматривала ткань платья, ещё никогда мне не дарили ничего столь дорогого и изысканного. Оно было не для меня. Но – было моим.
– Мама, какое красивое! – Лори крутилась возле меня. – Надень! Надень!
Детский энтузиазм оказался заразным. Я скинула своё серое платье с карманами и пышной юбкой на поясе. В комнате Элизабет я нашла красивую комбинацию и новые чулки. У зеркала я взяла пудреницу и лёгкими воздушными движениями придала своему лицу свежий вид. Далее – помада и немного туши для ресниц. И последний штрих – мой новый друг, нежно-голубое чарующее платье.
Дочка стояла в изумлении. Она редко бывала такой тихой, я даже засомневалась всё ли сделала правильно.
– Очень красивая! Красивее чем тётя Элли! – Воскликнула дочь.
В зеркале на меня смотрела прекрасная молодая женщина, волосы её были слегка небрежными, лёгкими волнами спадая чуть ниже плеч, но это придавало её образу ещё большую лёгкость, цвет платья оттенял глаза и делал кожу лица почти белой. Мне несомненно нравилось видеть себя такой. Впервые я почувствовала себя красивой.
В дверь вновь постучали.
– У нас снова гости, – вздохнула я. Переодеваться было некогда, поэтому я отправилась открывать дверь в новом наряде. На пороге оказался Джейкоб. Я опешила и засмущалась. Это ведь его подарок. Взгляд Джейкоба был целиком устремлён на меня, а я наоборот – не знала куда себя деть, глаза то и дело устремлялись в пол, под который мне хотелось провалиться от стыда. Лори подошла к нему и протянула руку, заставляя меня краснеть сильнее – сказывалось влияние Элли.
Джейкоб улыбнулся и поцеловал маленькую ручонку мой дочери, а затем обратился ко мне.
– Рад, что оно оказалось вам в пору. – Я набрала в лёгкие воздуха пытаясь вернуть самообладание.
– Благодарю вас, но прошу впредь воздержаться от подобных жестов. Знаете, у сестер не принято принимать ухаживания одного мужчины. – Я старалась держаться достойно, Джейкоб с интересом смотрел на меня, и мне становилось душно.
– Отужинайте со мной. – Ответил он, проигнорировав мои слова. Я вновь опешила.
– Я н-не могу, – неожиданно мой голос задрожал, я стала заикаться.
– И к тому же, Лори! – Я стала искать глазами дочь.
– Её не с кем оставить.
Он коварно улыбнулся.
– Я предвидел ваш ответ, – он открыл дверь и вернулся ненадолго на лестничную клетку, а затем в дверь вошла молодая девушка.
– Знакомьтесь, – за ней показался Джейкоб, – Габриэлла – ваша няня.
Моему удивлению не было предела. Он звал меня на свидание, ухаживая и заботясь обо мне, он так же позаботился о моей дочери. Габриэлла вошла в дом и тут же отправилась на кухню, ведя за собой дочку, так словно уже знала все наши комнаты. Джейкоб протянул мне руку.
– Прошу вас, Роза. – Почти шепотом произнес он, от его голоса по телу побежали мурашки. С секунду я колебалась, а затем случайно уловила своё отражение в зеркале у дверей за спиною Джейкоба. Всё та же элегантная и прекрасная леди, что и в спальне сестры смотрела на меня, и как бы шептала «Иди».
Я протянула руку ему в ответ.
– С радостью.
Глава 8. Мария
Западная Вирджиния, 1986 год
Лимонница
Зачарованная плавными движениями крыльев, почти невесомой нежно-лимонной бабочки я шла беззвучно, боясь разбудить домашних. Хотя в этом огромном доме и без людей хватает скрипящих без повода половиц я на всякий случай двигалась очень тихо. Лимонница вела меня за собой. Когда я только собралась спать она тихо присела на край моего пухового одеяла, поманив за собою взмахом крыльев.
Я задержала дыхание, яркая бабочка словно маленький небесный фонарик освещавшая мой путь в темноте, вела меня к комнате сестры. Остановившись, я сделала глубокий вдох, затем выдох, не сводя взгляда с лимонницы.
Родившись в середине июня, Аннет, словно бы по волшебству впитала в себя все краски этого месяца, ярко-жёлтое слепящее солнце, что так ласково согревает тебя в саду, яркие оранжевые блики на воде, и лимонницы, лучи солнечного света, посланные на землю в виде бабочек. Характер дерзкий, упрямый, справедливый. Всегда защищать, любить, понимать – её призвание. Она улыбалась, когда ей было грустно, пела, когда на душе было хорошо, и освещала мой путь. Такой я её помню. Такой я хотела быть для всех, чтобы они не забывали Аннет.
Она была зачинщицей всех наших проделок, я готова была пойти за сестрой на любое приключение. Наш побег в лес, тому подтверждение. Когда сестра болела я подолгу сидела в её спальне, мы разговаривали обо всём на свете, играли в «Угадай кто?» изображая по очереди разных комедийных персонажей. Те дни были наполнены солнечным светом.
Комната сестры была не заперта и дверь отворилась как по волшебству. Передо мной стоял выбор. Вернуться к себе в комнату или перешагнуть порог.
Между лопатками я почувствовала тепло, лёгкое касание по спине, и я уже занесла ногу над порогом этой загадочной, но такой манящей обители. Ещё мгновение, и я пересекла черту. Теперь я на другой стороне, разглядываю всё вокруг. Здесь всё так как я помнила. Тяжёлые тёмные шторы плотно закрывали огромное окно посреди комнаты, где стояла кровать с балдахином, из чёрного дерева, застеленная, нетронутая.
А бабочка тем временем присела на край пухового одеяла.
– Можно я прикоснусь к тебе?
Услышав голос, я в ужасе обернулась. Рука Доминика тянулась ко мне, к моему лицу, к моим губам. Паника забрала все слова, которые вот-вот хотели вырваться наружу из моего пересохшего горла. Вскрикнув, я поднялась в постели.
Это был всего лишь сон. Я выглянула в окно. Солнце сияло на небосводе, впервые за эту долгую хмурую неделю. На небе не было почти ни облачка, я придвинулась к подоконнику, около которого стояла моя кровать, что было безусловно моей идей, очень удобно вот так просто выглядывать в окно ранним утром, практически не вставая с постели. Наш сад ещё не проснулся после долгого зимнего сна, но я уже представляла каким чудесным он будет, как зацветут магнолии, что посажены вокруг фонтанов около ступеней, ведущих в зимний сад, прямо под моим окном, я видела зелёный ковёр теплой ласковой травы, который приглашал меня прогуляться босой, а после вздремнуть летним полуденным сном под стволом огромного дуба, который рос в самом центре сада.
Будучи маленькими озорными девчушками мы с Аннет часто проводили время под раскидистым дубом, читая вслух «Алису в стране чудес» и воображая, как однажды из-за куста бегоний выглянет белый кролик и поманит нас за собой, а после мы найдем нору под дубом и несомненно окажемся в сказочной стране.
Моё сновидение было слишком реальным, я всё ещё чувствовала те прикосновения, мягкой дымкой его лицо рассеивалось рядом с моим. А жёлтая бабочка не казалась мне такой уж выдумкой. Сон уходил медленно, как спадает поутру мягкое пуховое одеяло, оставляя тебя беззащитным, отбирая возможность вернуться назад, оставалось только вспоминать. И смущаться до самых кончиков волос.
Услышав шаги за дверью, я поспешно вскочила с постели и накинула тёплую вязаную кофту поверх ночнушки.
– Мария, вы уже проснулись? – В дверь аккуратно постучала миссис Хипкинс, я промычала в ответ, так как держала во рту заколку, заплетая волосы перед зеркалом.
– Я вхожу. – Служанка отворила дверь, и в нос сразу же ударил запах жареных яиц и бекона, отчего мой желудок болезненно сжался.
– Я принесла завтрак, а также я должна вам напомнить о дополнительных занятиях с мистером Гаррисоном.
При упоминании о Доминике, мистере Гаррисоне, я открыла в изумлении рот и выронила заколку, отчего та упала на пол, слегка отскочив в сторону кровати. Я наклонилась, в надежде, что миссис Хипкинс не увидит смущенный румянец моих алых щёк.
– Доброе утро, – тихо сказала я, пряча лицо в волосах.
– Спасибо, я позавтракаю и отправлюсь сразу же… – Бормотала я, принимая из рук служанки поднос.
– Ваша матушка просила так же не задерживаться допоздна, а по приходу домой не забудьте показать ей записи, конспекты и всё что вы успели сделать.
Быстро закончив завтракать, я приняла душ и надев старые голубые джинсы и всё тот же абрикосовый свитер до колен, бросила в сумку несколько тетрадей для записей, а также свой с трудом высушенный почерневший по краям альбом для рисования, на котором почти все рисунки были испорчены, кроме тех, что были в карандаше, там мне удалось кое-как восстановить несколько набросков сестры. Я всё никак не могла изобразить её лицо, словно боясь взглянуть в её карамельные глаза и не удержаться, снова проливать слёзы дни напролёт, блуждая в округе в тщетных бесконечных поисках. Порой мне даже казалось, что её и вовсе не существовало, такими безлюдными и серыми мне казались улицы, где мы вместе любили бродить. Неужели все забыли какой она была? Но возвращаясь домой, я вспоминала, всюду ловя отголоски её звонкого смеха, следуя за бабочками прошлого, я знала, что моя сестра существует.
Минуя старинные кованые ворота, я оказалась на дороге перед домом миссис О`Браян.
Всю дорогу какая-то неведомая сила гнала меня со всех ног, хотя я знала, что о конкретном времени мы не договаривались и в свой выходной Доминик, мистер Гаррисон, должно быть захочет поспать подольше, поэтому мне незачем торопиться. Но, когда я оказалась во дворе знакомого мне с детства деревянного дома, моё дыхание было сбитым, сердце колотилось так словно я только что пробежала марафон, а на лбу и над верхней губой образовалась испарина.
Остатки сна всё ещё туманили мне разум, оказавшись на веранде у входной двери я замерла, отгоняя прочь ярко-жёлтую лимонницу, почему мне приснился Доминик, я не знала, но этот сон продолжал смущать и вгонять меня в краску.
– Ты пришла! – Передо мной на пороге как-то слишком внезапно оказался учитель. Его волосы были взъерошены, словно он только встал с постели, а глаза сияли ярким тёплым светом, заставляя меня отвести взгляд, я машинально задержала его на руках Доминика, он как всегда был одет в удобный джемпер, рукава которого были закатаны до локтя, открывая моему взоры вены на его сильных руках, а также большие ладони с красивыми длинными пальцами, словно у пианиста.
– Ну чего застыла, Мария? – Мария. Он назвал меня по имени, сердце само собой взлетело до самого горла, приведя меня в чувства мощным ударом.
– Здравствуйте. – Наконец ответила я и чуть приподняв подбородок, улыбнулась.
Доминик был по-детски счастлив сегодня. Словно у него было день Рождения, или он выиграл в лотерею. Я знала его всего то дни, но ощущала ясно, этот человек, рядом со мной, счастлив. И сейчас он делился этим чувством со мной. Я улыбнулась смелее, а через секунду мы оба стали смеяться, он выхватил мою сумку и уйдя с прохода жестом пригласил войти.
– Я всё подготовил, – Доминик переминался с ноги на ногу, интригуя меня. Я осмотрелась по сторонам в поисках миссис О`Браян, но её нигде не было.
– За миссис О`Браян рано утром прибыл автомобиль, её старший сын стал отцом во второй раз, кажется у них родился мальчик. – Словно угадав мои мысли, мистер Гаррисон поспешил дать мне ответ. Признаться, честно, рядом с ним у меня сильно кружилась голова. То ли от переизбытка эмоций, то ли от нехватки кислорода, но мне пришлось схватиться за край деревянной столешницы, чтобы не упасть. Я была рада услышанной новости, но ещё больше меня распирало любопытство, что именно подготовил мой учитель.
– Ты в порядке? – Он заметил то как шатко я стою и поспешил поддержать меня за плечи, и в эту секунду я почувствовала электрический разряд по всему телу и резко отскочила от него.
– Со мной всё хорошо! – Быстро выпалила я.
Если честно, то осознание того, что мы были тут с ним вдвоем, вызывало во мне бурю эмоций. Я никак не ожидала этого, но и уходить мне не хотелось. Я давно не чувствовала себя так, словно всё то горе, которое я хранила в сердце понемногу окрашивалось из серого в яркие цвета, становясь легче и отпуская меня.
– Я всё просчитал, – он указал на дверь, которая вела на веранду на заднем дворе, – сейчас ты идёшь и рисуешь сколько душе угодно, а когда тебе надоест мы уделим немного времени анатомии, ведь, как я думаю, твоя матушка будет нас проверять?
В удивлении я открыла рот. Так вот что он задумал. Тот самый план, который я чуть было не разрушила за столом в нашей гостиной. Он догадался, что меня там держали насильно, не выпуская никуда, не давая мне дышать. Доминик нравился мне всё больше, и от этого моё сердце сжималось. Я не должна так думать о нём.
Широко улыбнувшись я выбежала на веранду и была удивлена ещё больше, он всё подготовил. Доминик достал мой мольберт и подготовил краски, а также на стареньком шезлонге заботливо лежал клетчатый плед, а рядом на подносе стояла чашка ещё дымящегося кофе.
– Не буду тебе мешать, – услышала я позади себя.
Солнце играло в прятки с тонкими чёрными ветками деревьев в саду миссис О`Браян. Я рисовала причудливые тени на земле, прорисовывая тонкие зелёные ростки травы, которая только начала проклёвываться. Смешав на палитре насыщенно-зелёный, почти изумрудный цвет с белым, получив желаемый результат, я живо орудовала кистью. В этот раз я не забыла надеть фартук и закатать рукава свитера, так что смело жестикулировала полной краски кистью.
Всё ещё прохладный мартовский ветер забрался мне под кофту, я поёжилась, выпрямившись. Плечи затекли, я несколько раз покрутила головой вправо и влево, приятное тепло разливалось по телу снимая напряжение. Оглядевшись я увидела мистера Гаррисона, сидящего чуть поодаль на таком же стареньком шезлонге, рядом с ним стоял старый журнальный столик, и Доминику приходилось, из-за роста, сидеть за ним чуть сгорбившись, он что-то увлеченно писал в блокнот, а свободной рукой придерживал книгу, так как ветер трепал её страницы. На мгновение я увидела лимонницу, она пролетела надо мной и села на его плече. Вот только Доминик ничего не заметил. Некоторое время я наблюдала как он работает. Мышцы на его лице были напряженными, иногда он чуть сжимал губы, при этом глубоко вздыхая. Ветер играл с его непослушными волосами, я и сама не заметила, как мои волосы превратились в необъятную копну.
– Ты закончила? – Внезапно он взглянул на меня, отчего я, словно поперхнувшись воздухом, от неожиданности закашлялась. Да что со мной? Возьми себя в руки. Предприняв попытку заправить за уши выбившиеся пряди волос, я выронила кисть из руки. Доминик встал и прямиком направился ко мне. Я застыла, когда его рука потянулась ко мне, вспомнив, что произошло во сне я закрыла глаза, а затем почувствовала, как он касается моих волос, бережно заправляя прядь мне за ухо. В нерешительности я открыла глаза. Но Доминик смотрел в сторону дома.
– Телефон, я должен ответить. Если ты закончила, тогда мы приступим к занятиям. – Он сказал каким-то холодным, отстраненным тоном, не глядя на меня, а затем скрылся за дверью и только потом я услышала телефонную трель.
Некоторое время спустя он вновь показался на веранде, но от того Доминика, которого я встретила утром не осталось и следа.
Несколько отстранённый, задумчивый, он положил перед мной два учебника и указал на параграфы, которые мне необходимо было прочитать, а сам дав мне время принялся дальше что-то писать в своем блокноте за журнальным столиком.
Закончив заниматься, я собрала свои вещи, ожидая, что он что-нибудь скажет ещё, но мистер Гаррисон был где-то далеко, казалось мысли его пытаются решить какую-то сложную задачу, и все свои ресурсы он задействует только для этого.
Я не надеялась, что он захочет меня проводить как в прошлый раз, ведь на улице ещё было светло.
Но когда я оказалась в дверном проёме он вновь взглянул на меня.
– Ты любишь лошадей? – Я была немного ошарашена его вопросом, совершенно не понимая, где блуждают его мысли и в каком направлении он думает, но ответить мне хотелось.
– Да, очень. Прекрасные и свободные. – Улыбнулась я, и кажется в этот момент он тоже улыбнулся или мне только показалось.
– Тогда завтра после школы я приглашаю тебя на конную прогулку, немного не по теме конечно, но назовём это внеурочной деятельностью. – Он подмигнул мне, и моё сердце вновь подскочило до самого горла. Возьми себя в руки, твердил внутренний голос. Но что-то другое тоже внутри, радовалось.
Попрощавшись я медленно поплелась в свой мрачный замок, не веря во всё то, что сегодня произошло со мной и с теплом вспоминая, как Доминик касался моих непослушных волос.
Глава 9. Мария
Западная Вирджиния, 1986 год
Влюблённость
Ночь выдалась душной и бессонной. Мне было о чём поразмышлять. Я всё прокручивала в голове этот день. Меня беспокоило странное поведение Флорэнс, ведь она даже не стала проверять мои так тщательно написанные конспекты, и не выслушала мой рассказ о том, как весь день мистер Гаррисон пытал меня вопросами по школьной программе. Когда я вернулась домой то обнаружила, что свет в той самой комнате, двери в которую закрыты для меня навсегда, горел. Я на цыпочках пересекла холл и оказалась у восточной стены, в небольшом коридоре, который вёл в кабинет отца, и где на пути меня всегда ожидала, словно дикий зверь, притаившись в ночи, старая дубовая дверь. Тоненькая полоска света вытекала из неё, словно кто-то случайно пролил на пол солнечный свет, я задержала дыхание и встала со стороны приоткрытой двери. Моё сердце вдруг забилось чаще, то ли от страха, то ли от безумного волнения. Краем глаза, я увидела волосы Флорэнс, она стояла спиной ко мне, трудно было сказать, что она делала там, смотрела перед собой или быть может читала книгу, ведь я не видела ни её взгляда, ни рук. Но почувствовав, что я стала на шаг ближе к разгадке у меня вдруг появилось неудержимое желание войти и посмотреть, что такого скрывает эта женщина. Позади меня раздался неуместный скрип деревянных половиц, отчего я резко обернулась и увидела встревоженный взгляд миссис Хипкинс, и потому почувствовала себя нашкодившим ребёнком которого застали на месте так называемого преступления, даже если ничего такого противозаконного и не произошло. Её глаза расширились, а рот беззвучно требовал «Уходите». Сглотнув я аккуратно развернулась на одних лишь носках и направилась в западное крыло, в столовую.
Сев на стул у длинного прямоугольного стола с вычурной резьбой, я пыталась привести своё сбившееся дыхание в порядок. С самого детства я знала, что в нашей семье существует два запрета – 1. Не спрашивать маму о перчатках. 2. Ни при каких обстоятельствах не входить за ту страшную дубовую дверь.
Когда мы с Аннет пытались выведать тайну закрытой двери у отца он всегда отшучивался и говорил, что у каждого человека есть парочка скелетов в шкафу, но для нашей мамы существует целая комната. А затем он менял тему разговора. Заводя старую песню о том, какими прекрасными врачами мы с сестрой станем. Я тут же делалась сама не своя и убегала в комнату, а сестра послушно выслушивала все куплеты.
Но на этот вопрос я не знала ответа, как и на многие другие: в этой семье слишком много тайн, и порой мне казалось, что я тону в их пучине, отчаянно глотая воздух скатываюсь в кроличью нору, в которую так мечтала попасть еще в детстве, но теперь это не приносит мне радости.
Вернёмся к моему наследию. Самая младшая в семье, бывалая фантазёрка, как любил говорить иногда Фрэд, чувствовала, что среди нас слишком много врачей и возможно моё нежелание становиться медиком как-то связано с тем, что для меня в этой чаше не осталось таланта. Марго была невероятно способной, Фрэдерик – любимец всей семьи, и Аннет, всегда третья, но не последняя, ведь эту цепь замыкала я.
Наш папа был родом из штата Кентукки, родился в небольшой семье фермеров. С раннего детства он очень любил лошадей, благодаря этой его страсти мы с братом и сестрами часто посещали здешнее ранчо для воскресных прогулок. Однажды на папин день Рождения к ним приехали гости из соседнего штата, дальние родственники, отец тогда уже стал настоящим фермером, отлично справлялся с хозяйством, подковывал лошадей, принимал участие в конкурсах, вот только в столь юное пылкое мальчишеское сердце ворвалась первая любовь. Дочка их гостей была немного старше и уже училась в медицинском университете. Она сразу же пленила нашего папу своей добротой, умом и красотой, в его мире о такой благородной профессии могли помышлять лишь отчаянные глупцы, но он понимал, чтобы приблизиться к той, кого любишь, необходимо переплюнуть всех этих фантазёров и сразу же взялся за учёбу забросив работу на ферме. К слову когда он рассказывал эту историю нам однажды зимним вечером у камина, в присутствии мамы, мы смущённо смотрели на мамино лицо, но она выглядела непроницаемой, спокойно читала книгу сидя на канапе, и даже бровью не повела в нашу сторону. Фрэд сразу же посчитал своим долгом подстегнуть отца и спросил, почему же он всё-таки не женился на той доброй, прекрасной и умной леди, а в ответ получил от Марго подзатыльник. Отец говорил, что, окончив школу он переехал в Западную Вирджинию, чтобы связаться с Джинни, той девушкой, они поддерживали связь, но некоторое время назад она перестала отвечать на его письма. Отец успешно сдал экзамены и поступил в тот же вуз, где училась она. И вот однажды они встретились в коридоре университета, наш папа на всех парах мчался к ней, такой прекрасной и особенной, но быстро обжегся узнав, что она выходит замуж и ждёт ребёнка. Шли месяцы, горе и печаль пленили его сердце, как когда-то прекрасная Джинни. И вот одним чудесным весенним утром отец увидел её, необычную, словно из другого мира, Флорэнс. Она очаровала его своим пылким нравом, отказом назвать своё имя, причудливой благородной речью, странным аксессуаром в виде перчаток до локтей, он тогда решил, что это такая мода в её колледже, своей европейской внешностью и то как искусно она игнорировала папины попытки заговорить с ней. Он следил за ней до самого общежития, где жила мама при закрытом колледже для Леди, дожидался её после занятий, каждый день провожал домой, и вот однажды, она не выдержала и спросила кто он. Тогда отец ответил, что учится на медика, а мамина реплика, которая шокировала нас всех, если конечно так и было, так как всё повествование велось сугубо от папиного лица, пока Флорэнс дочитывала свою книгу, она поставила ему условие: он должен стать настоящим врачом и тогда она выйдет за него.