Берега мечты. Том II

–Неда! Ну, слава богу! Куда ты пропала? – лицо у мамы было взволнованное и даже чуточку испуганное, но по его выражению мне так и не удалось понять, знает ли она о вчерашнем приеме или просто беспокоится за находящуюся в чужой стране дочь, и от этой гнетущей неопределенности мне стало совсем не по себе.

–Вчера у меня было важное мероприятие, -сказала я, – весь день я была занята подготовкой, а вечером поздно освободилась. Прости, что заставила тебя переживать.

–Ты не заболела, дочка? – пристально всмотрелась в мою неумытую физиономию мама, после чего мне стало окончательно ясно, что она не в курсе недавних событий, и мне придется самостоятельно доносить до нее правду. Ну а чего я хотела? Мама отродясь не увлекалась светскими сплетнями, а собиравшаяся написать эксклюзивный репортаж для отечественного глянца Кара и вовсе по непонятным для меня причинам покинула Олдридж-Холл вслед за Дареном.

–Нет, мам, не выспалась слегка, вот и всё, – вынудила себя улыбнуться я, – ну ничего, я планирую весь день проваляться в кровати и наверстать упущенное.

–Неда, это ведь точно не то, о чем я подумала? – насторожилась мама, – я надеюсь, ты вчера не выпивала? Будто я не знаю все эти фуршеты, там всегда подают спиртное.

–Спиртное действительно подавали, – со вздохом вспомнила заставленные хрустальными фужерами разносы я, – но я не пила ни капли. Мама, я не страдаю от похмельного синдрома, я просто жутко устала, мало спала, оттого и вид такой помятый.

–Дай-то бог, – недоверчиво протянула мама и неожиданно осведомилась, – ты точно ничего не хочешь мне рассказать?

–Ты о чем? – в свою очередь напряглась я, уже теперь и не зная, как себя вести. С одной стороны, мама вела себя обычным образом, но поставленный ребром вопрос невольно наталкивал на мысль, что ее неведение не такое уж и абсолютное.

–Утром мне позвонил Ален, – повергла меня в ступор мама, – он сейчас в Адмире, сменил работу и уехал из столицы… В общем не важно… Он был какой-то странный, спрашивал твой номер телефона, а когда я посоветовала ему позвонить по видеосвязи, сказал, что ты его везде заблокировала, и у него никак не получается до тебя дозвониться. Я ответила, что в таком случае ничем не могу ему помочь, и попыталась узнать, в чем дело.

–И что он? – похолодела я, инстинктивно сгребая пальцами одеяло.

–Да ничего, – недоумевающе пожала плечами мама, – говорит, а вы сами у нее спросите, и трубку повесил. И знаешь, Неда, голос у него был такой…как бы тебя объяснить…одним словом, его будто всего колотило, то ли от злости, то ли от обиды, я не поняла… Как вы с ним опять ухитрились разругаться, если у него даже номера твоего нет?

–Не ругалась я с ним, мама, мы в последний раз еще в столице общалась, за несколько дней до моего отлета в Лондон, – еще тяжелее прежнего вздохнула я, – похоже, мне и в самом деле пора кое-что тебе рассказать, пока меня не опередили «доброжелатели» вроде Алена или Кары и не извратили все до предела.

–Так рассказывай, Неда! – начала закипать истомившая от неизвестности мама, – будто бы я не вижу, что по после того звонка тебя, как подменили! Я была против этой авантюры с семинаром, но разве ты меня послушала! Почему Ален знает, что с тобой происходит, а я вынуждена каждое слово из тебя клещами вытаскивать? Или тебе стыдно признаваться, что по собственной глупости ты подпала под влияние мошенников и теперь оказалась должна кучу денег за эту поездку? Я правильно догадалась, Неда? Эти люди, пообещавшие тебе работу, кто они? Нужно заявить на них в полицию, это же настоящие преступники! Немедленно возвращайся домой, пока тебя там вообще в бордель не продали! Господи, Неда, у тебя нет средств на обратный билет, как же я сразу не догадалась? Сколько тебе нужно, я перезайму у кого-нибудь и сегодня же отправлю тебе перевод…

–Мама, ну ты и фантазерка! – восхитилась бурным маминым воображением я, – какой бордель, я же не на Ближнем Востоке! И мошенники меня не обманывали, и денег у меня хватает, и долгов у меня нет! Накрутишь себя, а потом сама же и мучаешься!

–Неда, ты моя дочь, и я тебя знаю, как облупленную, – безапелляционно рубанула мама, – успокаивай меня сколько угодно, но я прекрасно вижу – с тобой творится что-то неладное. Если у тебя нет проблем с деньгами на обратную дорогу, и твои работодатели честно исполняют свои обязательства, почему ты прячешь от меня глаза? И Ален не будет напрасно звонить, парень пытается наладить новую жизнь, и должно было произойти нечто очень серьезное, чтобы он вдруг принялся тебя разыскивать.

–Ага, как же, новую жизнь он налаживает! – разглашать чужие тайны оказалось на порядок легче, чем озвучивать свои, и я даже обрадовалась подвернувшейся возможности оторваться по полной программе, хотя и объективно понимала, что Ален нисколько не виноват в моей нерешительности, – заделал Каре ребеночка и свалил в Адмиру от ответственности, еще и мне предлагал поехать с ним.

–Кара беременна от Алена? – ахнула мама, не в силах поверить своим ушам, – Неда, откуда ты это взяла? Они были близки всего один раз, он же не…

–Судя по всему, он именно тот, кем приличное воспитание не позволяет тебе его назвать, – мстительно хмыкнула я, и чувствуя, что эмоции стремительно одерживают верх над разумом, в корне пресекла сию нездоровую тенденцию, – проехали, мам, меня это давно не касается, так, к слову пришлось. Пусть они сами между собой разбираются,

–Неда, откуда ты знаешь, что это ребенок Алена? Кара с кем только романы не крутила, отцом может быть любой из ее мужчин! – я уже успела сотню раз мысленно раскаяться за свою несдержанную болтливость, а мама, как и следовало ожидать, оседлала любимого конька с твердым убеждением, что все мои неприятности исходят непосредственно от беременности Каролины и предполагаемого отцовства моего несостоявшегося мужа. Тем сложнее для нее будет воспринять новость о том, что пока она мечтала примирить нас с Аленом, я успела выйти замуж за другого, овдоветь и стать наследницей миллиардного состояния с графским титулом в придачу.

–Мама, да ерунда всё это, – нервно взмахнула рукой я, и по неосторожности обнажила спрятанное под волосами ухо, чем вызвала у мамы острый приступ ужаса.

–Неда, что это с тобой? – истерически взвизгнула мама, – отвечай сейчас же, что с твоим ухом?

–Мам, да забудь ты про это чертово ухо, – умоляюще попросила я, всем сердцем радуясь, что Джон Уитмор не допустил распространения информации о моем конфликте с сыном Родрика, – снимала сережку и слишком сильно дернула, вот и пришлось немного подлатать мочку.

–Прекрати мне врать, Неда! – лишилась самообладания мама, – мне все понятно. Ты узнала о ребенке Кары и напилась, а спьяну, как известно, можно получить и не такие травмы. Неда, милая, конечно, тебе больно, и ты не смогла удержаться от выпивки, но, подумай, вдруг Кара специально решила тебя ужалить, и Ален не имеет к ее беременности никакого отношения? Пронюхала, что ты отправляешься в Лондон, что у тебя всё прекрасно, а она так и останется матерью-одиночкой, так чуть от зависти не умерла. Зачем ты ей веришь? Недочка, она не перед чем не остановится, чтобы тебе подгадить.

–Забудь про Кару, мама, и про Алена забудь! – потребовала я, – не в них дело, а во мне. Я должна была тебе сразу всё рассказать, но придется сделать это сейчас. В Пуэрто-Рико я вышла замуж за гражданина Великобритании.

–Я так и знала, что ты снова пьешь! – автоматически включила защитную реакцию мама, предсказуемо увидевшая в последней фразе явные признаки пьяного бреда, – боже, что мне делать? Звонить в посольство? Или лучше сразу туда поехать…

–Мама, я трезва, как стеклышко, – перебила маму я, -мы с Родриком поженились на острове Вьекес, но по определенным причинам расстались на следующий день. Пару недель назад мне сообщили о его гибели, и я полетела в Лондон, чтобы решить вопрос с наследством. Так вышло, что Род завещал мне все свои имущество, и я…

– Неда, какое наследство? Какое имущество? – мамины губы мелко тряслись, и насколько я знала, это свидетельствовало о том, что еще пара секунд, и она разрыдается в голос, – что ты говоришь? От алкоголя у тебя помутился рассудок, тебе нужно лечь в клинику… Я знала, что тебя нельзя отпускать одну…

–Хватит надо мной причитать! – ударила кулаком по матрацу я, – да, всё это звучит не очень правдоподобно, но скоро я предоставлю тебе доказательства. Ты мне не поверишь, но все утренние выпуски британских газет вышли сегодня с моим портретом на первой полосе. Скорее всего, в интернете об этом тоже пишут, иначе, откуда бы Ален узнал. Я должна была всё рассказать тебе раньше, но у меня банально не хватило духу.

–Михаил Олегович, через которого мы оформляли вам с Аленом путевку в Пуэрто-Рико, говорил мне, что ты собираешься выйти замуж, -еле слышно вымолвила мама, – но я сочла это за шутку. Помнишь, я еще сказала тебе, чтобы ты не совершала опрометчивых поступков и не уподоблялась Каре в ее распутстве? Неужели ты…?

–Да, мама, да! – подтвердила я, – но я сделала это не из мести, а потому что полюбила этого замечательного человека. Я до сих пор не могу смириться с его смертью, он был мне невероятно дорог, но я представить не могла, что он укажет меня в завещании.

–Неда, если всё это не белая горячка, то я не понимаю одного, почему вы расстались? – впала в прострацию мама, – такого не бывает, по-моему, ты все-таки бредишь!

–Ты спрашиваешь, почему мы расстались, если так сильно любили друг-друга? – чувствуя, как болезненно сжимается мое сердце, повторила я, – потому между нами пролегала разница в тридцать лет, потому что он умирал от рака легких и боялся стать для меня обузой, но самое главное, я позволила ему уйти из-за того, что не нашла в себе смелости его удержать. Только когда он умер, я узнала, что моим мужем был Родрик Джеймс Сеймур, 19-й граф Олдридж, при жизни владевший состоянием в несколько миллиардов фунтов стерлингов и принадлежавших к одной из самых знатных аристократический семей Великобритании. Чтобы у тебя отпали все вопросы, хочу сразу сказать – я передала наследство Рода под управление трастового фонда, так что хотя я и зовусь теперь вдовствующей графиней Олдридж, миллиардершей я не являюсь. И раз уж мы наконец разговариваем начистоту, скажу тебе кое-что еще. Я пока не планирую возвращаться в столицу. Прости мам, но после всего, что со мной случилось, мне нужно побыть одной. Я какое-то время поживу в Пуэрто-Рико, а дальше посмотрю по обстановке. И я пришлю тебе деньги на погашение кредита за свадьбу, передай половину сумму родителям Алена, я не хочу, чтобы на нас висели какие-либо обязательства перед ними. Пожалуйста, позвони мне, когда папа придет вечером с работы, я хочу лично ему всё рассказать.

LXXXVI

Предоставив миссис Торнтон обещанный отгул для свидания с ливерпульскими родственниками, я частным бортом Олдриджей на другой день вылетела в Лондон, тем самым избежав утомительной необходимости деликатно отказывать превеликому множеству желающих нанести мне визит вежливости. Я оставила родовое имение на попечение Финка и армии слуг во главе с глубоко расстроенной моим отъездом миссис Девенпорт, клятвенно заверила обитателей Олдридж-Холла в исключительной стабильности будущего финансирования их заработной платы и напоследок нашла время тепло проститься с каждым в отдельности. Бен отвез меня в аэропорт Честера, и совсем скоро я уже спускалась по трапу в столице Соединенного Королевства, чтобы передать свой чемодан по обыкновению неразговорчивому Роберту и с комфортом разместиться на заднем сиденье «Роллс-Ройса». По дороге в Кенсингтон я осторожно наблюдала за водителем, и возможно, мне это всего лишь показалось, но в его взгляде больше не было той холодной презрительности, скрытой под маской учтивого обращения, которая так раздражала меня на протяжение всего пребывания в Лондоне. Похоже, Роберт тоже читал вчерашние газеты, и когда мой вызывающий явные сомнения статус подтвердили авторитетные британские издания, наконец-то признал во мне заслуживающую соответствующего отношения хозяйку. Принимая во внимание, что я изначально не собиралась ничего никому доказывать, меня по идее абсолютно не должно было заботить изменившееся поведение Роберта, но с другой стороны, мне доставляли определенное удовлетворение итоговые результаты пройденного мною пути от бесправной иностранки, выступающей постоянным объектом желчных насмешек, до пользующейся всеобщим уважением графини Олдридж. Меня слабо волновало мнение окружающих, но я искренне надеялась, что своими решительными действиями смогла остановить самозабвенное полоскание имени Родрика не только на страницах желтой прессы, но и в гостиных аристократических семейств. Он был, как никто, достоин светлой памяти, и я сделала всё от себя зависящее для того, чтобы его мятущаяся душа обрела вечный покой, хотя и не питала особых иллюзий на счет ослепленного яростью Дарена и внимающей советам герцога Рагли Кейт. Однако, в душе я все же верила, что дети Родрика не опустятся до уровня Эзри Грант, которую они так страстно ненавидели за алчность и беспринципность, и здравый смысл неминуемо возобладает над обидой.

Удивительно, но публичное выступление перед гостями Олдридж-Холла далось мне гораздо проще, чем разговор с родителями. Может быть, причина крылась в том, что в первом случае я защищалась, а во втором – оправдывалась. Меня терзали угрызения совести за намеренный обман самых близких людей, я чувствовала себя виноватой за намеченные планы надолго покинуть родные пенаты и мучилась опасениями, что скоро до отца с мамой доберутся вездесущие журналисты. Я не дождалась от родителей понимания, они были потрясены, шокированы и напуганы. Мама продолжала подозревать меня в пьянстве, отец вообще находился в полном трансе от услышанного, и мне приходилось лишь тешить себя надеждой, что моей семье нужно время на переваривание этих сумасшедших откровений, и, я, к сожалению, вовсе не в моих силах ускорить тяжелый, болезненный процесс и облегчить его непростое протекание. Я толком не спала всю прошедшую ночь, меня обуревали бесчисленные сомнения и доводили до безумия вопросы из серии «а правильно ли я поступаю?». Я то порывалась вскочить с постели и позвонить домой, то с головой закутывалась в кокон из одеяла, пытаясь спрятаться от недвусмысленно требующей однозначного выбора реальности, и до утра мне так и не удалось нормально сомкнуть глаз. Вялое, разбитое состояние существенно усугубилось по прилету в Лондон, и я ожесточенно терла слипающиеся глаза, всерьез побаиваясь незаметно вырубиться прямо в салоне представительского автомобиля. Дождливая погода активно способствовала невыносимой сонливости, и ближе к Кенсингтону я начала потихоньку клевать носом. По-хорошему мне следовало незамедлительно подняться в спальню и ничком рухнуть на кровать, но мне было жалко терять целый день на это непроизводительное занятие. Я даже не задумывалась о том, чтобы отменить назначенную на четыре часа встречу с топ-менеджментом «Aldridge Estate Group», а до этого мне еще нужно было заехать в офис к Джону Уитмору на подписание финального пакета документов, касающихся создания трастового фонда. Одним словом, дел у меня было, как говорится, выше крыши, а времени имелось в обрез, и я сожалела о каждой секунде, проведенной впустую.

Таким образом дома (а я почему-то бессознательно называла Кенсингтонский особняк домом, как, впрочем, и Олдридж-Холл, хотя совсем недавно мне ничего подобного на ум и прийти не могло) я только переоделась, уложила волосы и в угоду настрадавшемуся от нерегулярного питания желудку принудительно впихнула в себя ланч, на бегу выпила чашку крепкого чая, а затем сразу же попросила не успевшего расслабиться Роберта готовить машину для поездки в Темпл. В отсутствие миссис Торнтон домом командовала Дороти, проводившая меня разочарованным взглядом после того, как я отказалась слушать ее подробный доклад о происходивших без меня событиях, который она, судя по всему специально репетировала в надежде произвести на молодую хозяйку положительное впечатление. Служебное рвение девушки я, конечно, оценила, но слушать, какое количество соли и перца мистер Бенсон израсходовал за минувшую неделю, у меня сейчас не было ни малейшего желания. Дабы окончательно не расстраивать беднягу, я отложила доклад на вечер, но интуиция подсказывала мне, что если я и дальше буду так же стремительно гнать лошадей, вечером я моментально усну, как только доберусь до первой попавшейся горизонтальной поверхности.

В юридическом квартале Темпл царила ни с чем не сравнимая атмосфера далеких веков, но не того жуткого периода повального мракобесия, когда безжалостные инквизиторы сжигали на кострах как подозреваемых в колдовстве женщин, так и покусившихся на незыблемость священных догм ученых, а скорее здесь все было пронизано торжеством развивающейся семимильными шагами науки, и под сводами старинных зданий незримо витали духи великих гуманитариев, сотни лет назад избравших это уникальное место своим пристанищем. Зубчатый парапет и массивные, выступающие ребра сохранившейся от упраздненного монастыря тамплиеров церкви придавали сосредоточившему в себе лучших лондонских юристов району особый колорит, невольно символизируя преемственность прошлого и настоящего в английской правовой системе.

В приемной адвокатской конторы «Уитмор & Нэш» меня встретила всё та же секретарша, но на этот раз ее проблемы с кожей не бросались в лицо настолько сильно. Видимо, Нэнси вплотную занялась непримиримой борьбой с проявлениями акне, и я не могла не отметить ее успехов на этом нелегком поприще, однако, так и не нашла тактичного способа сделать девушке комплимент и при этом не задеть ее за живое. Перед тем, как скрыться в кабинете Джона Уитмора, я на минутку заглянула к старательно корпевшему над кипой бумаг Стивену Нэшу и перебросилась с ним парой слов. Мне было стыдно, что рыжеволосому солиситору не досталось приглашения на званый ужин в Олдридж-Холле, и я сочла своим долгом извиниться, но Стив лишь беззаботно рассмеялся в ответ.

–Мистер Уитмор сказал, что я еще не дорос до подобных мероприятий, – сквозь смех поведал он, по всем признакам, ничуть не смущаясь от только что сделанного признания, – зато мне есть, к чему стремиться! Как говорит мистер Уитмор, станешь известным барристером, и тебя моментально засыплют приглашениями на всякие приемы, потому что от судебных тяжб никто не застрахован, а чем больше у человека денег, тем сильнее он нуждается в опытном адвокате. Я слышал, вы уезжаете… Есть шанс, что вы когда-нибудь вернетесь в Англию?

–Всё возможно, Стив, – неуверенно кивнула я, – но я пока точно ничего не знаю. В сущности, я потому и уезжаю, чтобы спокойно поразмыслить о своей дальнейшей жизни. Надеюсь, к моему возращению, вы уже будете блистать в лондонских судах и постепенно затмите славу своего отца.

–А я надеюсь, что вам еще долгое время не понадобятся услуги адвоката, – в свою очередь пожелал юный Нэш, – пусть у вас всё сложится, Рода, вы многое вынесли за последнюю неделю, и заслужили отдых под пальмами.

–Честно говоря, я не отдыхать еду, но всё равно спасибо, – благодарно улыбнулась я, – удачи, Стив!

Джон Уитмор сидел за солидным дубовым столом и что-то задумчиво изучал на экране ноутбука, параллельно отхлебывая горячий кофе из огромной дымящейся кружки. При моем появлении адвокат оторвался от компьютера, привстал в кресле и жестом пригласил меня садиться.

–Рода, ну вот почему вам было не взять себя маленькую передышку? – добродушно пожурил меня Уитмор, – на вашем месте любой другой еще бы как минимум неделю предавался праздному ничегонеделания. Вам нужно было подольше пожить в Олдридж-Холле, погулять на свежем воздухе, прокатиться на яхте по Чеширскому кольцу, к чему все эти бешеные гонки? Куда вы так боитесь опоздать? Посмотрите на себя, у вас на лице печать хронической усталости, вы будто намеренно доводите себя до нервного и физического истощения. Я категорически не верю в мистические измышления миссис Уитмор, но сейчас мне страшно отпускать вас одну на Бимини – в таком состоянии вы запросто наделаете глупостей, а я никак не могу этого допустить.

–Боитесь, что я бесследно пропаду в Бермудском треугольнике? – многозначительно хмыкнула я и, резко помрачнев, добавила, – хотя, может быть, так будет лучше для всех.

–Рода, что это за упадническое настроение? – возмутился адвокат, – вы – красивая молодая женщина, умная, свободная, независимая, и что я от вас слышу? Хватит уже депрессивных мотивов, вам пора начинать новую жизнь, и лично я смотрю на ваше будущее с оптимизмом. Признаюсь, я в корне не одобряю ваше решение поселиться в глуши и добровольно стать отшельницей, но еще меньше мне нравится ваша одержимость этим Бимини. Там ничего нет, кроме мемориальной доски, которую родственники вашего мужа поставили в Элис-Тауне, вернее, там нет ничего такого, что могло бы вас заинтересовать. Бимини- всего лишь цепь островов на востоке от Флориды, а главный город представляет собой скопление магазинов, ресторанов и баров вокруг одной единственной дороги. Если туда и приезжают туристы, то во основном за снорклингом и рыбалкой, ну или для того чтобы взглянуть на Комплит-Энглер-Отель с его знаменитой экспозицией, посвященной Эрнесту Хемингуэю. Правда несколько лет назад единственная достопримечательность Бимини выгорела дотла, и от всего наследия великого писателя осталась только одна запущенная хижина. Да и если уж углубляться в мистику, то вам даже пресловутый фонтан вечной молодости еще очень долго не понадобится. Я понимаю, вы хотите посетить место гибели Рода, это вполне нормально, но вы напрасно ждете, что на Бимини вам сразу полегчает. Это обычный кусок суши, окруженный водами Атлантики. Да, остров окутан индейскими легендами, но, я был там несколько раз, и могу определенно сказать, что Целебный грот в мангровом лесу не имеет ничего общего с волшебным источником, хотя его посещение и неплохо тонизирует организм, а дорога Бимини – не более, чем любопытный природный феномен, широко разрекламированный с целью развития туристической индустрии Багамского архипелага. Не возлагайте на эту поездку напрасных надежд, Рода, вот вам мой совет!

–Я непременно приму его к сведению, Джон, но умоляю, не уговаривайте меня ему последовать, – неумело прибегла к дипломатии я, – знаю, это прозвучит странно, но нас с Родом связывали не только сильные чувства, порой мы оба ощущали необъяснимый зов из ниоткуда, как если бы духи земи, которым поклонялись индейцы таино, подавали нам знаки…

–Боже, Рода! – красноречиво скривился Уитмор, – ну, о чем вы говорите! Мне неудобно вам об этом напоминать, но разве не вы сами рассказывали, что постоянно находились под действием алкоголя, а в те дни, когда не были пьяны, то мучились похмельным синдромом? Я не удивлюсь, если вы употребляли этот галлюциногенный порошок… забыл его название.

–Кооба, – кивнула я,– нет, я ее не пробовала, но кое-что слышала от Рода. Кажется, это было во времена его дружбы с Амейро. Знаете, Джон, я бы очень хотела его разыскать, и если бы вы подсказали мне, с чего начать, я бы…

–Рода, зачем? – протестующе взмахнул руками адвокат, – во-первых, не факт, что Амейро еще жив, а во-вторых, что вам даст встреча с ним? Что бы там ни говорил вам Род, Амейро – ловкий мошенник, много лет эксплуатировавший его интерес к индейской культуре. Думаю, он никакой не таино, в нем намешаны десятки разных кровей и, возможно, есть и капля индейской крови в том числе. Ума не приложу, как Амейро удалось добиться такого влияния на Рода, но уверен, что не последнюю роль сыграли все эти порошки и настойки, которыми он его пичкал. Амейро считал себя великим шаманом, способного контактировать с духами, но люди видели в нем обычного сумасшедшего, и только Род почему-то проникся его бредовыми идеями. Он никогда не отличался повышенной внушаемостью, но Амейро Род доверял безоговорочно, и меня это всегда пугало. Я был даже рад, когда мисс Грант яро воспротивилась их общению и поставила Роду ультиматум или она, или Амейро. Впрочем, Амейро поступил аналогичным образом, и Род был вынужден сделать выбор.

–В котором он затем глубоко раскаялся, – продолжила мысль я, – уверена, что Амейро видел Эзри насквозь, а Роду застилала глаза пелена влюбленности. Жаль, что в этой войне победил не Амейро. Скажите, Джон, так есть ли у меня хотя бы гипотетическая возможность его найти?

–А вы еще упрямее, чем Род, – раздосадовано отметил Уитмор, – после того, как он женился на мисс Грант и по ее настоянию переехал в Лос-Анджелес, Амейро поначалу отправлял ему письма, но мисс Грант их перехватывала, и послания не доходили до адресата. Это выяснилось уже при разводе, мисс Грант в запале призналась сама. Она так и не вернула Роду письма Амейро, сказала, что сожгла их, не читая, но я изрядно сомневаюсь в ее словах. Мисс Грант скрупулезно фиксировала на камеру ссоры с Родом, она доводила его до белого каления, а потом записывала на диктофон брошенные в сердцах угрозы, она собирала доказательства его неадекватности, чтобы побольше получить при разводе. Скорее всего она и письма приберегла, просто Род сдался прежде, чем она успела пустить их в дело. Я не знаю, что там написано, но это единственная ниточка, ведущая к Амейро. Род неоднократно пытался его разыскать, но он как сквозь землю провалился. Возможно, в его прощальных письмах содержится намек на его нынешнее местонахождение. Теперь, когда Род умер, у мисс Грант больше нет причин скрывать правду, если, конечно, эта правда существует, и письма не сгорели в камине.