– Смотри! – она с воодушевлением открыла маленькую упаковку и с гордостью продемонстрировала горсть разнокалиберных блестящих черно-бурых шариков, перекатывавшихся внутри.
– Похоже на какашки. – задумчиво с оценивающим видом изрек я.
– Сам ты, какашка! Это жемчуг морских лохов!
– Да я понял – какашки морских лохов.
– Балда. Это универсальное сырье, – Ана возбужденно стала объяснять мне ценность ее приобретения, – Понимаешь, человеческий организм – это, как множество замочков, прикрепленных к каждой его клеточке. А эти какашки – это целый набор ключиков к этим замочкам. Местные работать с ними не умеют – я говорю о скелле. Когда они разругались с орденом, то потеряли доступ к университетам на западе. В результате, интернаты, которые всегда были у них неплохие, выращивают новых скелле, но и только. Как врачи они деградировали – так, лечат на уровне простейших манипуляций. А чтобы выделить нужный компонент, нужны знания, а не только искусство. Короче, из этих какашек, я тебе что угодно могу приготовить – могу ускорить ритм сердца, могу замедлить, могу расслабить тонус сосудов, могу напрячь их, могу в мозги забраться, а могу в кишки. В этих какашках гигантская коллекция разных белков и их обломков. Это, просто, счастье какое-то!
Я кивнул, – Похоже, что местные – я не о скелле, это не очень понимают.
– Да знают они. Только сделать-то ничего не могут. Они из них вытяжки всякие, настойки и прочую белиберду готовят. Так сказать – комплексные препараты. Травятся потихоньку, но что-то и лечат одновременно. Да, что там говорить – они все это через пищеварительный тракт принимают. Понимаешь?
– Угу. – кивнул я с умным видом, – У них же там все белки тут же на аминокислоты разваливаются.
– Какой ты умный! – хитро прищурилась девушка, явно нацеливаясь, высмеять меня.
Я решил не давать ей такой возможности и с предельно серьезным видом согласился, – Это, да!
Я вырос у моря. Любой нормальный пацан, вспоминая детство, вспомнит ту среду, то окружение, в котором он познавал окружающий мир. Для одного – это будет лес, для другого – степь, для третьего – река, а для меня – это было море. Можно сказать, что я проводил в нем все время с мая по октябрь, а остаток года слонялся рядом. И вот, я дорвался – меня приняла родная стихия.
Я лежал на спине, рассматривая такое знакомое, такое земное синее небо со штрихами перистых облаков так высоко, что они должны были видеть космос. Мир вокруг исчез, оставив меня наедине с этой синевой. Это был миг, когда можно было забыть о всем, забыть о тайне, которая вела меня по мирам, забыть об опасности, которая бродила вокруг.
С сожалением, я оторвался от созерцания бесконечности и вернулся на планету. Дно медленно понижалось от кромки воды, и я заплыл довольно далеко от широкого пляжа из красноватого песка, на котором сидела, ожидая меня, одинокая темная фигурка. Я махнул девушке рукой и стал выбираться. Купание в океане, похоже, совсем не привлекало местных, больше озабоченных повседневной жизнью – во всяком случае, на пляже не было ни одного человека, даже детей. Ана отказалась лезть в воду несмотря на то, что солнце ощутимо припекало. Она внимательно осмотрела меня, добравшегося наконец до суши и заявила:
– Теперь будешь соленый и станешь чесаться.
– Не стану.
Я осмотрелся по сторонам. Вдалеке, там, где располагались причалы небольшого порта, можно было видеть какое-то движение людей и повозок. У одного из невысоких, далеко выдававшихся в море пирсов стояло длинное судно неизвестного мне вида. На мысу, где стояли древние башни, и где я только что купался – никого не было. Немного в стороне, под тенью высоченных серебристых великанов пряталось что-то напомнившее мне земные приморские ресторанчики – деревянный подиум со столиками, накрытый большим навесом.
– Ань, пойдем, поедим местных деликатесов?
Девушка оглянулась, потягиваясь, отчего частота сердечных сокращений и тонус мелких и крупных сосудов изменились без всякой помощи инопланетной медицинской химии, – Пойдем! Я обожаю морских лохов!
Нас захватило такое знакомое курортное состояние, когда ты можешь позволить себе ленивое безделье, изредка разбавляемое вкусным обедом. В этом расслабленном настроении мы и поднялись на террасу, уставленную небольшими столиками. Я чувствовал себя отпускником, заслуженно восстанавливающим потрепанную нервную систему после тяжелой опасной командировки. Лениво сделав заказ подскочившему хозяину, мы сидели, потягивая знакомый раствор орешка, любуясь океаном, сверкавшим под солнцем. Надо сказать, что орешек здесь стоил космических денег и при этом был разведен до неприличного состояния. Однако, никакого желания устраивать скандал не возникало – на курорте свои законы и пляжное надувательство – обязательный элемент программы.
Рядом с выходом на кухню за большим столом сидела компания из трех молодых парней, отмечавших какую-то удачу. Они не сильно шумели, но окружающие, тем не менее, невольно были в курсе чужого праздника. Со мною была скелле, поэтому я пребывал в совершенном спокойствии и безмятежности. Ана, похоже, также наслаждалась внезапно образовавшимся перерывом в наших приключениях. Мы негромко обсуждали наши планы по посещению монастыря новых физиков, или «фисиков», как я переводил искаженное название на Мау слова «феус», в оригинале звучавшее, как «пхеу». Поэтому, для нас обоих оказался совершенно неожиданным голос, ворвавшийся прямо в наш разговор:
– Девушке такой редкой красоты не место за одним столом с муном.
Говорящий – один из праздновавших, нависал над столом. Из-за его плеча выдвинулся его второй приятель:
– Келхур, оставь эти предрассудки. Мы с уважением относимся к мунам, – он чему-то хихикнул и продолжил, – Прошу прощения за невоспитанность моего товарища! Мы хотели предложить вам разделить с нами наш праздник, – посмотрев на меня он подмигнул и продолжил, – За наш счет, конечно.
Похоже, что последние слова должны были сразить меня наповал. Ана в изумлении рассматривала незадачливых парней. Я откинулся на спинку стула, наслаждаясь моментом, но, тем не менее, счел нужным ответить:
– Спасибо за приглашение, но мы хотели бы остаться одни.
Парни на мои слова, похоже, не обратили никакого внимания. Первый подошедший, который все это время молча разглядывал девушку, внезапно сел за стол, не отрывая от нее взгляда, и громко позвал хозяина:
– Любезный! Подойди-ка сюда.
В следующую секунду стало не до хозяина, а я так и не узнал, что же хотел от него приставучий парень – Ана выпрямилась на стуле, ее лицо приобрело надменный вид, а голос прозвучал, как шипение ядовитой змеи:
– Что это за люди?
Было не ясно, кому она адресовала свой вопрос. Я замер, так как внезапно очутился на краю ядерного реактора и, реально, мечтал вернутся обратно в море – подальше от этого еще минуту назад уютного заведения. Зная, с кем я имею дело, я даже не пытался что-то сказать, как-то отвлечь девушку, которой в тот момент уже не было. Скелле, сдерживая ярость, рассматривала тупую табуретку, оказавшуюся не вовремя на ее пути, и решала, стоит ли выбросить ее в окно на головы прохожим или сдержаться, проявив недюжинную выдержку.
Второй парень, явно трезвее первого, внезапно охнул и осел на соседний стол, побледнев лицом и мгновенно вспотев. Стол, с противным скрежетом, сдвинулся и парень рухнул на пол, продолжая пятится от Аны. Я понял, что ситуация перестала быть забавной, но не успевал сообразить, что я могу сделать.
Тот, кто без спросу уселся за наш стол, ничего не понял и, глупо улыбаясь, обернулся к своему товарищу, пытавшемуся отползти от внезапно явившейся смерти. Когда он повернул голову обратно, то, на мой взгляд, был совершенно трезв – что-то дошло и до него. Я всматривался в скелле, пытаясь понять, что именно выдало мою спутницу: ну – надменная, ну – бесстрастная, ну – прямая, как палка. Я видел очень красивую женщину и, хотя мое бессознательное вопило об опасности, я, все равно, видел Ану.
Где-то позади, во внезапно наступившей тишине, кто-то сдавленно пискнул:
– Скелле!
Парень, сучивший ногами на полу, замер, отчего показалось, что тишина стала невыносимой, и тогда, сидевший за столом внезапно дернулся, как если бы попытался встать, завозил руками по столу, замер на мгновение, неловко завалился набок и безвольным мешком сполз на пол закатывая глаза.
По лицу девушки я видел, что она тут не при чем, и что Келхур, если его так звали, выпал в осадок сам, без помощи магии. На заднем плане, над копошащимися на полу телами, за пустыми столиками, как маски привидений, маячили в неподвижности бледные лица посетителей и хозяина заведения.
Я прочистил горло и, стараясь говорить спокойно, как если бы случившееся было привычной каждодневной рутиной, потребовал:
– Хозяин! Мы пересядем за другой столик. Приберитесь, пожалуйста, замените то дерьмо, которым вы нас поили, и принесите наш заказ.
3
Осыпающиеся бетонные лестницы бежали перед моими глазами бесконечным эскалатором. Мышцы не ногах налились кровью и казалось, что лопнут при неосторожном движении, сердце колотилось под ребрами, пытаясь вырваться наружу, неприятно ныло место недавнего ранения. Рюкзаки пришлось снять, чтобы хоть как-то остудить взмокшие спины. Одежда ощущалась неприятными мокрыми тряпками, липнувшими к телам. Молодецкие прыжки через ступеньку прервались еще на уровне седьмого этажа, и я просто старался удержать темп. Ана, проявляя нешуточную физическую подготовку, держалась плотно за моей спиной.
Это была расплата за необыкновенно вкусный обед, который последовал за неприятной и неожиданной сценой в харчевне. То-ли местная кухня была такой великолепной, то-ли хозяин, напуганный появлением скелле, расстарался, но жареный на гриле морской лох навсегда останется для меня эталоном вкуса – нежное светлое мясо с оранжевыми прожилками одновременно напоминало по вкусу земного кальмара, только гораздо более душистого, и яркие оттенки мелких ракообразных и даже крабов.
Ана, хотя и расслабилась, но не вернула маску простой беззаботной девушки – была задумчива и серьезна. Я чувствовал небольшое напряжение, уже предугадывая развитие событий, но если бы я их действительно мог предсказать, то не сидел бы за столиком, а несся со всех ног к самолету. Когда мы наконец покинули тенистое заведение на краю блистающего на солнце океана, я позволил себе проявить копившееся напряжение, и, вытащив под задумчивым взглядом скелле подзорную трубу, осмотрелся. Хорошо было видно, как по лестничному маршу башни, которую мы покинули этим утром, поднимались на уровне пятого этажа три неярких переливающихся пятна – скелле.
Тридцатый этаж! Мы неслись по параллельному лестничному пролету, пытаясь догнать и обогнать неспеша двигающихся наверх соперников. Те, по всей видимости, не видели нас, так как двигались с остановками, хотя и довольно быстро, однако, солидная фора, имевшаяся в их распоряжении, позволяла им экономить силы и не торопиться.
Наконец, мы вырвались на крышу – она была пуста, залита солнцем, и, прямо посередине площадки, сверкал серебром наш самолет, абсолютно равнодушный и спокойный. Горячий воздух обхватил наши тела и тут же был сдернут прочь порывом теплого морского ветра. Ана устремилась к машине, я же, остановившись, попытался сдернуть с плеча тубус, чтобы осмотреться, насколько нам удалось опередить скелле.
– Вы только посмотрите, что тут у нас! – незнакомый молодой женский голос весело прозвучал над бетоном.
– Милочка, куда же вы? – тут же раздался второй, явно адресуясь Ане.
Три скелле одновременно появились из прохода рядом. Все три – молодые, с типичными для Мау чертами лиц, невысокие, одетые в знакомые мне просторные светлые комбинезоны, так что казалось, что все они в одинаковой форме. Третья, самая близкая ко мне, негромко бросила, обращаясь в мою сторону:
– На колени мун. Сиди спокойно – ты нам не нужен.
Она внимательно смотрела на меня и я, чувствуя себя под стволами наведенных пушек, не торопясь опустился на колени, положил рядом рюкзак, продолжая снимать с себя тубус и шокер. Скелле дождалась, пока я окончательно справился со сбруей, положив шокер под правую руку, и отвернулась, потеряв ко мне интерес. Я был в замечательной позиции – все три незнакомки стояли боком ко мне, образовав неровный строй, однако, ничего поделать не мог, так как мое оружие обладало максимальной дальностью в три метра, в то время, как из всех троих, только одна, ближайшая, располагалась на этом расстоянии.
Ана развернулась навстречу местным скелле и сдвинулась ближе к балюстраде, так как те появились из одного из проходов, располагавшихся здесь по краям. Я замер, поджидая подходящий момент. О том, что наше положение отчаянное я не думал. Для меня скелле – враги, и единственный способ общения с ними – бой. По крайней мере, в ситуации, где меня никто не спрашивает и моим мнением не интересуется – к чему разговаривать с пылью под ногами?
