«Монстр» из 10 «Б». Юмористическая романтика

© Татьяна Степа, 2021

ISBN 978-5-0051-9535-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Я решила завести дневник, чтобы придавать разным событиям моей жизни смешной и забавный оттенок. И потому, что вот еще что произошло.

После новогодних каникул меня подрядили выполнять всякие поручения. Наша «классная» решила, что ей не хватает помощников, и на роль посыльного выбрала почему-то меня. Именно поэтому во время уроков я иногда прогуливалась по коридорам на вполне законных основаниях.

Директор уже не удивлялась, встречая меня в тихих закоулках, взгляд ее сразу отмечал бумажки в руках и важность выполняемой задачи. Отсутствие электронного журнала и прочих нововведений требовало шевелить ногами. Роль старосты класса выглядела вполне необременительной, так что месяца два я наслаждалась своей «должностью», пока… пока не произошло то самое – решительное и непоправимое.

Как-то раз буквально за пару минут до начала перемены шла я в учительскую, и только завернула в левое крыло здания, как врезалась в него, «монстра» из 10 «Б».

Самый ужасный монстр в нашей школе, от которого можно ожидать только неприятности. Хотя зовут его вполне обыденно – Виталик Селиверстов. Что он там делал в такое время, непонятно.

Журнал я, конечно же, выронила от неожиданности такой встречи. Еще как назло – никого рядом. Так что весь его словарный запас должен был неминуемо вырваться наружу.

В общем, присела я поднять журнал, да так и осталась сидеть, ухватившись за него. На всякий случай еще и глаза прикрыла, наблюдая за кедами перед моим носом. Все ждала, когда они развернутся вместе со своим хозяином. Я досчитала до трех, но кеды оставались на том же месте, а в это время сверху тишину сотряс водопад из разных не очень приличных слов.

Вот тогда я зажмурилась, вцепившись в журнал обеими руками. Жаль, уши нечем было прикрыть от потока ругани, извергаемой Селиверстовым. Я старательно ее пропускала мимо, – чтобы в одно ухо влетало, а в другое – вылетало. Тактика моего младшего брата, как называет такой маневр мама.

Главное, не вслушиваться, а просто наблюдать за набором звуков и будто отстраниться, чтобы летели они в стену и ударялись в нее, а не в меня. Хотя, конечно, отдельные слова зависали в воздухе, но я торопилась сдуть их в том же направлении, чтобы не задерживались.

В общем, поругался Селиверстов, хотел уже дальше идти, но я-то все сижу, с места не двигаюсь. А ему, наверное, не хотелось меня обходить – он же привык по прямой, и чтобы все врассыпную. А тут уселась посреди коридора какая-то там…

Он меня слегка коленом пошевелил, чтобы уже трогалась с места. А я ни в какую. Протест, наверное, хоть и запоздалый вдруг выразился в таком упрямом сидении. Ничем другим объяснить этот момент не могу. Хотелось, чтобы он исчез, как только я открою глаза. Как тайфун или ураган, совершенно случайно залетевший не на ту часть планеты.

И тут, похоже, он испугался! Он даже спустился вниз – то есть тоже присел – и начал мне голову поднимать:

– Эй. Ты чего? Ушиблась что ли? Да не молчи ты, – он ухватил меня за плечо и слегка потряс. – Але! Эй! Глаза открой! Да что с тобой?!

И дунул мне в лицо.

Если бы это был кто другой…

…Я сначала еще больше зажмурилась, а потом, к его вероятному облегчению, разлепила веки и попыталась улизнуть. Но замешкалась, нерасторопная я в этом деле.

Монстр так строго и хмуро посмотрел, что я глупо улыбнулась и выдавила что-то вроде:

– Журнал… несу, – помолчала и добавила зачем-то. – Туда…

И кивком показала куда. Он нахмурился еще больше, что-то долго соображал, но хватку ослабил. Тогда я осторожно начала отходить по направлению к учительской.

Скрывшись за спасительной дверью, я прислонилась к стене и выдохнула. Хорошо, что там никого не было.

Я нащупала пульс на запястье и начала отсчитывать, выравнивая дыхание. Так мы делали иногда после пробежки на тренировке. Такое чувство, будто ты сама себя держишь и успокаиваешь.

Минуты полторы на восстановление, чтобы начать нормально соображать – и, вуаля, сеньорита готова к подвигам.

Чтобы себя не волновать лишний раз, я на всякий случай решила все-таки отсидеться подольше – куда торопиться-то? Урок скоро закончится, в учительской никого нет, и можно посмотреть пока в окошко, как снегом припорошило следы до калитки, вычислить, что солнце сегодня вряд ли выглянет и подумать, что на тренировку лучше пойти.

Тренер может сообщить маме, что я уже два раза пропустила, а скоро сдавать на разряд. Теннис мне, конечно, нравился, но иногда не очень.

Звонок вырвался из здания и спугнул голубя на карнизе. Топот старшеклассников еще громче возвестил о том, что началась перемена. Я поднялась с подоконника и подумала, что слишком торможу. Но все же мысль, которая меня посетила за время пережитого, что я никогда больше не пойду в конце урока относить журналы, плакаты или еще какую-то важную макулатуру, даже если наша «классная» очень этого захочет. Мне такие стрессы ни к чему. Я в школу учиться хожу!

2

Девчонкам на перемене я поведала, что меня чуть не покалечили и что, оказывается, плакаты и журналы носить не так безопасно и приятно, как могло показаться на первый взгляд.

– Легко отделалась, – высказалась Вера, нахмурив брови, – здоровый бугай!

– Да, – подтвердила Лена, внимательно разглядывая мое лицо в поисках повреждений, – у тебя тут красное пятно, на виске.

Я пощупала пятно, вспомнила, что вроде удар пришёлся больше в плечо, а не в голову.

– Да это я натерла, пока в учительской была, – быстро сообразила я.

Лена наклонилась ко мне, с сомнением разглядывая пятно, которое перестало быть увечьем. Но не согласилась:

– Непонятно. Во всяком случае, вроде ничего страшного.

Мой 10 «А» собирался на физкультуру. Хорошо, что теперь я не такая маленькая и стою не в конце строя, как когда-то. Но сегодня – лыжи. Лучше бы были коньки, на них я лучше умею.

Переодевшись, мы с инвентарем выстроились на площадке.

– Сегодня пять кругов по второй трассе, выдал физрук.

– А почему так много? – недовольно отзываются девочки.

– Просто пять кругов в любом темпе. Кто решит пройти быстро – тот сразу свободен.

Парни оживились.

Последний урок всегда проходит радостно и шумно. Лыжню проложили вдоль забора, там, где летом травка растет, а в конце мая греются одуванчики. Этот маршрут, натоптанный с младших классов за сбором первых цветов, связан только с приятным – приближающимся окончанием учебы.

А пока холода и снег мы топаем по прошлогоднему лету, мечтая о новом.

Физрук у нас молодой и симпатичный. Бежит впереди, отталкиваясь как будто от воздуха, так что мы за ним еле поспеваем. А он подбадривает, чтобы быстрее. А мы стараемся, чтобы ему понравиться. И еще потому, что надо изучить маршрут.

Через неделю соревнования – придется бегать по трассе вместе с другими представителями школы вплоть до одиннадцатого класса.

То, что будет одиннадцатый класс, слегка будоражило. В нем с недавних пор учился наш с Веркой «обожометр» Никита. Обожометром мы его назвали в порыве нежности. Когда он появился в школе, мы были уверены, что он актер, потому что так в нашем понимании выглядят все актеры: уверенно, любезно и равнодушно. А он оказался братом нашей Лены – она тоже недавно перешла к нам учиться, – и совершенно нигде не снимался.

Мало того, что он никакой не актер и вроде даже не мечтает, выяснилось еще, что он фанатеет от какого-то треш-рока, чем очень достает сестру. Она назвала его полным эгоистом, грубияном и кем-то еще. Я уже не помню.

Но это не мешало нам продолжать фанатеть от самого Никиты, потому что мы решили, – он непременно станет актером, а Ленка потом перестанет на него злиться и достанет нам автограф.

Мало кому выпадает возможность лицезреть своего кумира чуть ли не каждый день, стоит только посмотреть расписание и подняться на нужный этаж. Лена иногда не знает, куда мы сбегаем на пару минут, если несколько дней Никиты нигде не видно. А сегодня он мне встретился сразу же после «монстра», так что плохое настроение улетучилось, и на физ-ре я уже дышала полной грудью и радовалась жизни, а не сжималась в комок.

Вера говорит, что я так реагирую на агрессию, замираю, и мне надо перестать слишком бояться и быть понапористее.

– Надо выпустить свои колючки. Или издавать звуки отпугивающие. Шипи, например.

Ленка засмеялась:

– Да, подумает или придурочная, или с борьбы какой.

– Неважно. Если надо отогнать, они даже по позе считывают эту готовность. Нам же нужен результат, а не что он там подумает.

Верка умная, и у нее мама – психолог. Думаю, Вера тоже станет психологом. Недавно она выдала нам такую фразу, я даже записала потом:

– Человек должен быть способен заглянуть в себя и понимать, почему он поступает и реагирует именно так, а не иначе. Тогда он сможет поменять свои автоматические реакции и стать уверенной и осознанной Личностью.

С этим не поспоришь.

В общем, я согласилась. Теперь от испуга буду наступать, а не отступать. Вот такая тактика.

Монстр больше на меня не налетал, даже не приближался, так что с момента встречи все вошло в свою колею до дня соревнований. В этот день произошла еще одна незабываемая встреча.

3

Иногда рано утром на небе еще видны звезды, их не успело затмить солнце своим сиянием, и они красиво обрамляют далекое и неведомое. А потом тают, и мы снова только на Земле. Это ни хорошо и ни плохо, иначе у нас не было бы времени заниматься своими простыми делами.

Пока собираешься в школу надеваешь на себя все: одежду, защиту, маску и манеры, принятые в твоем окружении. Так все общаются на этой планете или только в нашем районе?

У меня новая шапка, она делает мне настроение, и маску и манеры, соответственно. И я иду слегка с понтом, как будто на подиуме. Мне иногда просто нравится дурачиться. Так веселее.

Соревнования решили проводить в пятницу на заднем дворе школы сразу после занятий. Сбор объявили к трем часам. День выдался не особо солнечным, но и не серым, как паутина. Снег с утра летал огромными хлопьями, щекотал нос и норовил залепить глаза. Теперь мягким слоем лежал под ногами и поскрипывал при ходьбе. Минус пять показывали электронные часы на здании напротив, переключаясь, то на погоду, то на время.

Мы стояли на крыльце, распаковывая лыжи и вдыхая свежесть улицы, пока не объявили построение.

Команду для кросса набирали среди тех, кто показал хорошее время на тренировочной пробежке, и кто выразил желание поучаствовать для итоговой оценки. Всем пробежавшим ставилась поощрительная пятерка. По лучшим десяти бегунам от класса выводился средний балл.

Мы с Верой участвовали, Лена создавала группу поддержки.

Пока мы надевали ботинки, ставили мысок на крепление, чтобы пристегнуться, кто-то уже вовсю гонял рядом с трассой. И охота им делать столько лишних кругов?

Мы с Веркой облокотились на палки и подвигали лыжами взад-вперед, чтобы проверить скольжение. Хорошо снег не липучий, а то недавно потеплело, потом снова похолодало, и мерзлая корка кое-где осталась.

Интересно, кто бежит от одиннадцатого? Я стала искать глазами знакомые лица – и разочарованно вздохнула. Верка сразу все поняла и скривила забавную рожицу, подразумевая «а ты что думала»… Я думала прокатиться с пользой и радостью: поглазеть на нашего кумира и сделать так, чтобы он нас с Веркой заметил, хоть ненадолго.

Одиннадцатый класс не утруждал себя лишними нагрузками, – такое впечатление, что им было все равно. Ровно десять человек со скучающим видом ждали начала «прогулки». Никита даже не пришел! А я-то в предвкушении встречи отделалась от привычного хвоста и распустила волосы по плечам. Сверху шапочка, купленная вместе с Верой (и у нее такая же) на распродаже в спортивном магазине. Со стразами. Белая!

Но все мои старания оказались бесполезными, а вернее, ненужными, из-за отсутствия нашего будущего артиста. Ну и ладно. Такой облом… Зря наряжалась. Даже смешно. Глупости все это.

Я переключилась на хорошую погоду, тем более Вера сегодня приглашала нас в гости. У нее отец работает шеф-поваром, так что сходить в гости к Вере – все равно, что наведаться в ресторан, в котором лично я была всего два раза в жизни.

Объявили старт, мы выстроились паровозиком – и помчались по проложенной лыжне вдоль заборчика. Здравствуй, весна, мы ждем тебя и каникулы!..

Раскрасневшиеся и довольные мы с Веркой прикатили к финишу в числе первых. Лена радостно махала нам обеими руками и посылала воздушные поцелуи. Она стояла на пригорке и с интересом наблюдала за всеми. На лыжах я ее не видела ни разу. Она нас – раз пять. К физкультуре у Лены был чисто созерцательный интерес. Она наблюдала, но не участвовала – тогда она спорт любила. Иначе – ненавидела, чем очень расстраивала нашего физрука, который нравился почти всем девчонкам.

Вскоре она спустилась к нам.

Мы не спешили снимать лыжи, удобно облокотившись на палки. К финишу подошли последние участники, и судьи начали совещаться и считать.

– Жень, как думаешь, еще долго? – наклонилась ко мне Лена. – Есть охота.

Я пожала плечами, кто их знает, сколько еще будут тянуть, пока объявят результаты. И улыбнулась, спрятавшись в шарф, – оказывается, не я одна жду с нетерпением мини-ресторан.

Напоминание о еде вызвало легкое урчание в животе. Пришлось его придержать рукой, чтобы утихомирить.

Я заметила, что чувство голода ощущаешь больше по мере взросления. Два года назад мне к концу занятий не так хотелось есть, как теперь. Наверное, требуется больше топлива для организма.

Главное, сегодня не объестся, как в прошлый раз, а то на тренировке будет тяжеловато. После еды сильно покалывает в боку при беге, а на разминке нас гоняют, будь здоров. Я несколько отвлеклась и стала рассеянной.

Снежинки посыпались мелкой крупой, оставляя мокрые следы на куртке. Сейчас снова начало теплеть, и подтаявшие сугробы начинали рыхлеть и оседать.

Приближался мой второй звездный час…

Мы стояли в стороне чуть выше других, оглядывая трассу и ожидая решение физрука. Пора заканчивать мероприятие пока все не вымокли.

Наконец-то начали объявлять победителей. Никто не удивился, что этот ужасный 10 «Б» опять занял первое место по школе – в прошлом году была та же история. Виталик Селиверстов занимался в какой-то спортивной секции, и лыжи его сверкали с завидной быстротой. И еще несколько человек в его команде бегали не хуже.

Призовых мест нам не досталось и, нисколько не огорчившись такой ерундой, мы начали отстегивать пластиковые «ходули», и тут меня кто-то толкнул.

От одной лыжи я уже открепилась, а вот от второй – еще не успела, и в полуприсяде начала съезжать с небольшого склона как раз на легендарного, спортивного монстра.

– Берегись, – на всякий случай сказала я. Крикнуть не получилось.

Хорошо, что в последний момент он повернулся. Я врезалась ему прямо в грудь. До сих пор не пойму, почему мне не пришло в голову тормозить, завалившись назад или в сторону. Снег уж очень влажный был, может поэтому?..

Монстр поймал меня на своей груди, и мы упали вместе – сначала он, а потом я, сверху. Так что, мокрым остался он.

Кто-то захохотал и заулюлюкал. Кто-то даже посыпал снежком, что, на мой взгляд, было совершенно ни к чему. Монстр привычно ругнулся, перевернулся на бок, чтобы я скатилась с него и начал подниматься.

Шапка моя слетела, волосы разметались по лицу, так что он не сразу признал старую знакомую с журналом, и выдал опять уже прослушанный мной однажды поток красноречия. Потом вгляделся и так по лисьи пропел:

– За-инь-ка, да мы встречались…

– К сожалению, – пробормотала я.

Поднялась, отряхнула свою шапку белую и натянула ее на волосы черные. А потом посмотрела на него выразительно, мол, сам дурак, и пошла к своим, крепко вцепившись в отстегнутую лыжу-предательницу. Были мысли извиниться поначалу. Но быстро улетучились.

В этот раз он меня не напугал, может, потому что народа было много, а может, во второй раз я уже понимала, чем все это закончится, к тому же я помнила наставления Веры. А выслушивание ругани на публике меня больше разозлило, чем расстроило. Так что я гордо проследовала со своей лыжей, демонстрируя несгибаемую волю, интеллигентность и презрение к таким неотесанным и глупым старшеклассникам. Я тренировала новое поведение «наступать», а не «отступать». Это было гораздо приятнее.

Девчонки стояли с округлившимися глазами, и только Верка поинтересовалась:

– Жень, ты нормально? А то этот гад прямо сверлит взглядом.

Я обернулась, тоже посверлила взглядом «гада» – чуть прищурившись и не мигая несколько секунд, и мы с девчонками отправились к Вере на обед.

А на следующий день у меня появился поклонник. Если это можно так назвать.

4

Иногда бывают дни серого тумана. В них нет ни солнца, ни луны, а что-то среднее, будто перемешали день и ночь как сметану с черничным сиропом. Не знаю, что такое в этих днях – они тянутся и тянутся. И уж лучше вечер побыстрее. Пустота.

Как только Селиверстов начал крутиться рядом чуть ли не на каждой перемене, девчонки сначала прикидывали, к кому он ходит и на кого глаз положил. И каково же было их разочарование, когда они поняли, что всего лишь на меня.

В классе я дружу с Верой и Леной. С остальными тоже дружу, но не очень. Так вот вся эта история почему-то восстановила других против меня, – не сразу, но постепенно, по мере усложнения ситуации. Только Верка и Ленка меня поддерживали, остальные же почему-то так и норовили задеть. Иногда слышалось что-то вроде: «Ох, наша принцесса пожаловала» или «Что он в ней нашел, не понимаю?».

И я не понимаю. И действительно, с чего бы это?

Одевалась я средне, крутизной не страдала, – в общем, писк моды обходил меня стороной. Не пищал, и даже не попискивал. Мобильник – и тот без наворотов.

Я живу с братом и мамой на ее зарплату администратора в школе иностранных языков. Я почти в совершенстве знаю английский (это я так считаю, мама другого мнения), но все остальное далеко от совершенства катастрофически.

Одна бабушка живет в деревне за сто километров, куда летом нас отправляют на отдых. Другая бабушка – на пенсии, на другом конце города, тоже не шикует, а как бывший библиотекарь строго следит, чтобы я что-нибудь читала.

– Мозги надо тренировать так же, как и мышцы. А хорошая книга еще питает душу и предостерегает от глупых ошибок и дурных поступков, – говорит она, строго глядя мне в глаза и протягивая очередной том классики. – Здесь все пережито и описано – читай, учись разбираться в людях.

Разбираться в людях я хочу. Поэтому усердно читаю.

Сейчас – собрание сочинений Диккенса. В бабушкиной квартире он занимает целую полку. Думаю, года на два мне хватит.

Каверина, Стивенсона и Фенимора Купера мы одолели в прошлом году – про благородство и неблагородство, теперь приступили к исследованию. После понятий о благородстве бабушка сочла, что я уже готова распознавать поступки и мысли по поведению и выражению лица. Вот умеет она заинтриговать!

Куприна «Впотьмах» читали с целью знакомства с персонажами с виду милыми, а на самом деле… и чтобы не забывать про «прозу жизни» и не слишком увлекаться.

Мне иногда кажется, что она растит из меня детектива. Или разведчика.

Но ее ждет разочарование – у меня совершенно нет к этому способностей. Я смотрю в лицо нашей Пакетиковой и ни-че-го не понимаю, кроме того, что она надменная дура. О чем она думает, или чего она хочет – мне, во-первых, совершенно неинтересно, а во-вторых, у Пакетиковой небогатый диапазон эмоций: «Оу» – выражает удивление, «Класс» – нравится, «Фи» – не нравится. Это всё.

Гораздо интереснее другие люди. В сто тысяч раз!

Но кое в чем я все-таки преуспела. Например, я знаю, что от меня скрывают. Для этого не надо много ума, достаточно элементарной наблюдательности, обрывков фраз, небольшого замешательства и ухода от ответа.

Взрослые так предсказуемы. Либо смотрят, не мигая, чтобы слова звучали убедительнее, либо говорят в сторону, будто не тебе. От того маленькая неправда становится вроде бы не тебе адресованной, а так, летающей по воздуху. Ты не обязана ей верить, но если ты успокоишься и перестанешь задавать вопросы, все будут тебе только благодарны. Поэтому я больше вопросов на одну тему не задаю.

Когда-то мы ездили в Болгарию на Золотые пески, было здорово. А теперь отец в вечной командировке на Дальнем Севере – это сказка для младшего брата, но я-то знаю, что родители развелись. Об этом мы все усиленно молчим, когда вопросы задает младший брат.

Виталика Селиверстова разглядывать тоже не хотелось.

После того знаменательного дня – соревнований и валяний в снегу, Селиверстов начал крутиться на переменах возле нас. Столько раз за день я с ним не сталкивалась за весь учебный год.

– Что ему надо? – спрашивала Вера.

– Что, что? – Лена закатывала глаза и начинала хихикать. – Наверное, хочет, чтобы Женька на него налетела еще раз.

Ну уж нет, теперь я аккуратно передвигалась, притормаживая на поворотах, выглядывала сначала, насколько это возможно, – не несется ли кто на меня. Я стала осторожной.

5

Если ты не хочешь о чем-то говорить, об этом можно помолчать. Или перейти на нейтральную тему. Это вежливо. Внимательный человек заметит, и не будет возвращаться, а невнимательный заставит тебя повторить этот пируэт еще раз, и еще раз, и еще. Я стараюсь быть внимательной. Говорят, это называется тактичность.

Брата я забираю из сада, когда возвращаюсь с тренировки. И мне по пути, и маме не надо за ним спешить – я успеваю до пяти часов.

Мама зарабатывает на работе, а я – у нее, нагрузкой по дому. У меня теперь еженедельная зарплата. Мамина подруга говорит, что так нельзя, в семейные отношения не стоит вмешивать деньги, а то я потом перестану что-либо делать без них. Дескать, я должна сама, по собственному порыву принимать участие, убираться и стремиться к совершенству.

– Она это серьезно? – уточняю я всякий раз.

– С целью воспитания, – оправдывается мама.

А я не понимаю, какая разница просить деньги на обед и кино или знать, что в конце недели на столе с утра тебя будут поджидать рублей триста или пятьсот. Иногда бывает даже премия. Во всяком случае, мне так легче самоорганизоваться.

Поэтому я намекнула маме, что лучше оставить, как было, а то смена линии воспитания может на мне отразиться гораздо больше, чем оплата домашнего труда.

И вообще, мы так решили, а абстрактные рассуждения ее знакомых меня не касаются, они же меня не знают так, как мама. А мама, я уверена, – это я даже подчеркнула дважды, – в меня верит и понимает, что я развиваюсь, и в правильном направлении, под ее чутким руководством.

– Разве можно меня лишать доверия? Совершенно нельзя. Я же ранимый подросток, ко мне надо с уважением и вниманием в этот непростой период. Вот исполнится лет восемнадцать, тогда можно будет обсудить, принять новые договоренности, пересмотреть пункты соглашения.

Я тоже умею умные фразы говорить, если понадобится.

Здесь я сделала паузу, а потом еще пояснила.

– Пока я нахожусь в зоне риска – у меня подростковый кризис, как его описывают педагоги и психологи, – меня надо всячески поддерживать, а не следовать советам посторонних. У них – свой опыт, у нас – свой.

Потом я вспомнила, что мама тоже в зоне риска – у нее какой-то кризис среднего возраста, подозреваю, что это неприятная штука, поэтому я с ней тоже стараюсь быть вежливой и внимательной. Пожелала спокойной ночи, поцеловала в щеку и отправилась к себе в комнату тихо и вполне мирно.

В мои обязанности входит забрать брата из сада три раза в неделю и разогреть ему ужин, стирать свое белье, мыть пол в прихожей и на кухне, поддерживать чистоту в своей комнате. Все пункты написаны на тетрадном листке и пришпилены к стенке, чтобы я не забыла. Пунктов немного, так что я их выучила наизусть.

У меня своя комната именно на этих условиях – иначе брата переселят ко мне, а так он живет вместе с мамой.

Комната у них большая, просторная, поделенная на две части. У мамы шифоньер возле шкафа, чтобы брат не подглядывал, когда она переодевается.

Ему уже пять лет, и он на редкость любопытен. По выходным его забирает бабушка, которая на пенсии. Она же покупает ему одежду и «следит за воспитанием». Не знаю, в чем это заключается, но от нее он приезжает важный со стопкой книг и раскрасок. Думаю, из него она тоже растит детектива.