Зелёная зона
Это же надо было так надраться! В последний раз, кажется, он так надирался, когда умерла Лиза. Чуть сам не окочурился. Если бы не Горлов, может, и не выжил бы. Владимир Эдуардович просидел с ним тогда дня три. Ухаживал, как за маленьким ребенком.
После чего Виктор и решил, что больше женщин в этом доме не будет, хватит. И все эти годы, все восемь лет честно держал слово, никого сюда не приводил. При этом не то чтобы жил монахом, он все же еще достаточно молодой, здоровый мужчина, ему только сорок четыре, но в дом никого вводить не хотел.
Идея создания новой семьи давно уже не вызывала у него ничего, кроме страха, к тому же он приобрел за эти годы столько холостяцких привычек, что отказаться от них было бы весьма трудно. Хотя, с другой стороны, может быть, дело в том, что никто не вызывал у него тех чувств, которые когда-то вызвала Лиза.
Ни к кому он не прикипел душой, ни с кем не ощущал себя так хорошо…
Виктор сделал ход конем и снова стал исподтишка разглядывать Арину.
Она, конечно, была полной противоположностью его Лизе. Та – крепко сбитая, небольшая, голубоглазая, с плавными движениями, а эта – высокая, тонкая, какая-то вся хрупкая, порывистая, кажется, толкни ее легонько, и упадет, рассыплется… Впрочем, все это может быть очень обманчиво. Вон от Лизы было ощущение, что она просто пышет здоровьем, а рак сожрал ее всю целиком за два с половиной месяца, изменив ее до неузнаваемости. Только голубые глаза светились по-прежнему, до последней минуты…
А эта, несмотря на кажущуюся хрупкость, может оказаться еще какой сильной и здоровой. Характер-то у нее явно незаурядный. Вон как она ловко решила его захомутать, стала ему мозги пудрить всей этой любовью неземной с первого взгляда…
Единственное непонятно, конечно, зачем он ей нужен, чего она в нем нашла? Разве он пара такой девушке?
Ей и вправду в какой-нибудь Голливуд надо, моделью становиться, кинозвездой…
Кстати, чем она занимается, совершенно неизвестно.
Он-то ей, видать, сам все про себя выложил, а про нее так ничего и не знает. Хорош, нечего сказать!
Хотя, конечно, можно для самооправдания признаться, что он таких женщин еще в своей жизни не встречал. Даже и не мечтал, что встретит…
Притихший Лёха, замирая поминутно, все с большим любопытством наблюдал за игрой. На доске и впрямь творилось что-то странное.
Переставляя фигуры, Арина осторожно, почти нежно касалась их. Движения ее становились все более медленными и плавными. Прежде чем передвинуть фигуру, она несколько раз осторожно дотрагивалась до нее, будто ласкала кончиками тонких длинных пальцев ее гладкую блестящую поверхность.
Пару раз рука Виктора, тянущаяся к фигуре, невзначай сталкивалась с ее рукой, которую она еще не успевала убрать, в результате чего обе руки на секунду замирали, как два испуганных зверька, а затем неспешно продолжали свое движение.
Обдумывая очередной ход, Арина все чаще покусывала розовый ноготок, раздумчиво проводила указательным пальцем по влажной нижней губе.
Лёха обратил внимание, что и ноги Виктора, случайно столкнувшись под столиком с ногами Арины, тут же испуганно отдернулись. Когда же подобное столкновение произошло вторично, то никуда уже они отодвигаться не стали, а так и застыли в этой позиции.
Сам же Виктор, рассеянно глядя на доску, совершал одну грубую ошибку за другой. Король давно уже находился в незавидном положении, однако королевская судьба все меньше волновала его. Внимание Виктора на самом деле было полностью поглощено тонким пальчиком с розовым ноготком, медленно скользящим взад и вперед по нижней губке его соперницы.
Да и Арине, надо признаться, стоило все больших усилий сосредоточиться на игре. Все чаще отрывала она взгляд от доски, все дольше смотрела на Виктора своими бездонными зелеными глазами.
Алые блики начинавшего медленно клониться к закату солнца играли на ее лице, беспрестанно придавая ему новое выражение. Виктор, затаив дыхание, неотрывно следил за этой игрой света, делавшей девушку с каждой секундой все более привлекательной.
Леха встряхнул ушастой головой, словно отгонял от себя какое-то видение, снова замер, неподвижно глядя на игроков.
Они в упор смотрели друг на друга, почти не моргая, как в детской игре в гляделки. Воздух в комнате, казалось, настолько пропитался напряжением, исходившим от них, что достаточно было бы мельчайшей искры, чтобы раздался взрыв.
– Тебе шах, – прошептала Арина. – Если ты не примешь меры, то следующим ходом – мат.
– Я приму меры, – пообещал Виктор, почти не разжимая губ, – только я хочу кое о чем тебя спросить. Поклянись, что скажешь правду.
– Клянусь луной! – так же тихо, как и в первый раз, сказала она. – Я скажу правду. Спрашивай.
– Почему ты мне сказала, что ты меня любишь? – спросил Виктор внезапно охрипшим голосом. – Зачем ты это повторяла?
– Потому что это так, – еще тише, чем раньше, сказала Арина.
– Что так? – Виктор тоже невольно понизил голос.
– Я люблю тебя. Это правда.
Она почти шептала.
– Я тебе не верю. Этого не может быть. Ты меня совсем не знаешь, – в свою очередь прошептал Виктор.
– Ты дурачок. Ничего не понимаешь, – быстро заговорила она. – Я знаю тебя вполне достаточно. Когда вчера вечером ты вошел в бар и стал пересекать зал, я подумала: боже мой, какое у него лицо, какое необыкновенное лицо…
Лёха приподнял длинные висячие уши, тщетно пытаясь услышать, что говорят игроки. Они разговаривали, почти не разжимая губ, и было непонятно, как они сами слышали и понимали друг друга.
– Что ты болтаешь, ну что ты болтаешь?.. – шептал Виктор. – Как будто я не знаю, какое у меня лицо. Самое обычное лицо.
– Только не для меня, – отвечала Арина. – Ты уж поверь, мне виднее. У тебя удивительные глаза. Я тебе говорю, у тебя было такое выражение лица… Я поняла, что ты замечательный…
– Хорошо, – прервал ее Виктор. – Ты что, хочешь сказать, что впервые в жизни видишь человека, идущего через бар, и моментально все про него понимаешь, все сечешь?
– Это не всегда так, – смутилась Арина. – Я не знаю, как тебе объяснить… С тобой – да, я поняла все сразу…
– Ты кто, ведьма? – медленно спросил Виктор.
– Немножко, – улыбнулась Арина.
Оба надолго замолчали.
Было впечатление, что время остановилось. Наступила полная тишина. Только где-то вдали еле слышно тикали часы, и еще дальше, в каком-то бесконечно далеком, призывно кричали птицы.
Словно повинуясь чьему-то незримому сигналу, Арина и Виктор медленно встали и потянулись друг к другу.
Лёха в ужасе увидел, как шахматные фигуры, словно в замедленном кино, попадали, покатились и полетели на пол. Он стремительно бросился наутек.
И в это самое мгновение вдруг раздался оглушающий вибрирующий звук, наполнивший весь дом и заставивший вздрогнувших мужчину и женщину резко отпрянуть друг от друга.
Били старинные дедушкины часы, перешедшие когда-то Виктору по наследству. Они пробили пять раз, и казалось, что с каждым ударом колдовская обстановка, постепенно воцарившаяся в комнате, быстро улетучивается из нее.
Когда бой закончился, Виктор словно очнулся.
– Господи, – пробормотал он, – я же совсем забыл. Он сейчас придет. Как быстро время-то пролетело!..
– Кто? Кто придет? – почему-то испугалась Арина.
– Мой сосед, Владимир Эдуардович. Бывший майор. Тот, что живет внизу. Я тебе рассказывал, мы с ним каждый уик-энд играем в шахматы.
– Ну что ж, – вздохнула Арина, – на этот раз, я думаю, мне действительно пора.
И она двинулась к двери.
– Нет, нет, – опередил ее Виктор. – Стой здесь. Я сейчас посмотрю. Сейчас вернусь.
И, прежде чем она успела сказать хоть слово, выскочил из дома.
5. Святой Владимир
Виктор стоял, заслонившись рукой от лучей неспешно скатывающегося к горизонту солнца. Вглядывался вдаль, в самый низ сбегавшей с холма дороги.
Несмотря на свою извилистость, шоссе тем не менее просматривалось почти полностью. Примерно в середине холма от него ответвлялась и уходила влево другая дорога, поуже, тотчас же исчезающая среди густо поросшего леса. Изредка по ней проносились машины и мотоциклы, почти никогда не поднимавшиеся выше развилки.
Шоссе было покрыто толстым слоем дорожной пыли, и набиравший силу июльский ветер, резвясь, подхватил эту пыль и швырнул Виктору прямо в глаза. Когда тот, чертыхаясь, обрел наконец снова способность видеть, в самом низу дороги появилась маленькая фигурка.
Она на секунду остановилась, приветственно помахала Виктору и начала свое медленное движение вверх.
– Как всегда вовремя, – раздосадованно пробормотал Виктор, махнул рукой в ответ и, повернувшись, направился обратно к дому.
Вынул из кармана джинсов ключи, открыл дверь, распахнул ее и замер прямо на пороге.
Арина стояла в метре от него, в доверху застегнутой куртке и с сумкой на плече.
– В чем дело? – насторожился Виктор.
– Ни в чем, – пожала она плечами. – Я ухожу. Мне пора.
– Ты что, не хочешь остаться? – удивился он.
Арина молчала, раздумывала.
– А ты не хочешь повежливей попросить меня, чтобы я осталась? – произнесла она наконец.
Виктор тут же, ни на секунду не замешкавшись, склонился в почтительном поклоне.
– Простите меня, сеньора! – горячо произнес он и с размаху бухнулся на колени. – Я приношу вам свои искренние извинения, глубоко сожалею о своем хамстве и нижайше прошу вас разделить со мной и моим другом нашу скромную трапезу.
– Вы прощены! – улыбнулась Арина. – Встаньте!
– Ни за что! – замотал головой Виктор.
– Я приказываю!
– Хорошо.
Он подчинился с тяжелым вздохом.
– Ваше приглашение, видимо, означает, что вы просите меня приготовить обед для вас и вашего друга, – лукаво произнесла Арина. – Правильно ли я поняла вас, сеньор?
– Ты все-таки ведьма! – восхитился Виктор.
Арина уже в третий раз за сегодняшний день бросила сумку в кресло и стала расстегивать куртку.
– Какие будут пожелания по поводу обеда? – поинтересовалась она.
– Я полностью доверяю вашему вкусу, – подхватил ее иронический тон Виктор. – Холодильник и шкаф в твоем распоряжении. И я, и бывший мент Владимир Эдуардович очень неприхотливы в пище.
– Ах вот как! – недоверчиво подняла брови Арина.
– Именно так! – загорячился Виктор. – Я в принципе ем мало, а Горлов, тот вообще может не есть.
– Как это? – удивилась Арина.
– Очень просто, – объяснил Виктор. – Горлов однажды выслеживал каких-то бандюков и пробрался на мебельный склад, где у них была сходка. Никто его, слава богу, не заметил, но зато потом бандиты ушли и заперли склад. Вместе с Горловым, конечно. Он то думал, что скоро придут рабочие и откроют его, да только он просчитался. Это была пятница. А в понедельник вся страна гуляла по случаю дня независимости. А склад стоял на отшибе – хоть кричи, хоть стреляй, никто никогда не услышит. Так он и проторчал в этом складе четверо суток без крошки во рту. Но самое интересное, что когда наконец во вторник открыли склад и нашли там удобно расположившегося на диване Владимира Эдуардовича, то выглядел он совсем неплохо. Немножко похудевший, но вполне отдохнувший. Менты были просто потрясены. Решили, что он святым духом питается. Так что его с тех пор так и прозвали – святой Владимир.
– Ну что ж, – заключила Арина, успевшая за время этого монолога не только снять куртку, но и разведать содержимое кухонного шкафа. – Проверим, как далеко заходит его святость.
И она стала извлекать из недр шкафа консервные банки и пакеты с продуктами. Виктор вдруг почувствовал себя лишним.
– Пойду, пожалуй, встречу Горлова, – сказал он. – У него нога больная, ему тяжело ходить. Я ему сто раз предлагал, давай я буду к тебе приходить, или хотя бы приезжай на машине, а он ни в какую. Считает, что это очень полезное упражнение для его ноги. Он, собственно, из-за этой ноги и вынужден был уйти из милиции. Он толком не рассказывает, не любит. Но я так понимаю, что он с очередным бандюком дрался, и тот ему ногу и искромсал. Врачи обещали, что со временем хромота пройдет, но пока все по-прежнему…
Арина тем временем разжигала духовку, плескала масло на сковородку, что-то резала, сбивала, кипятила. В руках у нее все так и горело.
Виктор еще с полминуты смущенно потоптался вокруг.
– Так я пойду встречу? – снова повторил он.
– Ага, – кивнула Арина, сдувая челку со лба.
Виктор подмигнул Лёхе, сидевшему здесь же, на пороге кухни, и вышел из дома. Арина выпрямилась и посмотрела на захлопнувшуюся дверь.
– Пожелай мне удачи, Лёха, – сказала она кролику. – По-моему, твой хозяин решил устроить мне целый экзамен, как тебе кажется?
Кролик подвигал носом и ничего не ответил.
– Я вижу, ты согласен, – подытожила этот краткий немой диалог Арина.
Виктор стоял на прежнем месте, на вершине холма.
Прихрамывающая фигурка преодолела развилку и неуклонно приближалась. Можно было разглядеть уже, что это человек не очень молодой, грузный, тяжело опирающийся на палку при ходьбе.
Виктор огляделся. По мере того как солнце опускалось все ниже, лес окрашивался в кровавые тона, а ветер все с большим шумом и свистом носился между деревьями.
Виктор невольно поежился. Это время дня всегда вызывало у него неприятное ощущение. Может, это было связано с тем, что Лиза умерла перед закатом. Впрочем, сегодня почему-то ощущение это было особенно острым. Он передернул плечами и шагнул вперед, навстречу Горлову.
Было непонятно, в какую сторону дует ветер, он то поддувал сбоку, то обрушивался сверху, то подползал снизу. Словно играясь, легко сдул кепку с головы идущего и погнал ее вверх по склону.
Виктор, как вратарь, расставил ноги и руки, приготовился поймать ее. Ветер, однако, в последний момент коварно увел кепку в сторону, но Виктор с ловкостью, выдававшей в нем бывшего профессионала, в длинном прыжке схватил ее и растянулся во весь рост, подмяв злополучную кепку под себя.
Владимир Эдуардович Горлов, снизу наблюдавший всю картину, радостно зааплодировал.
Виктор, матерясь на чем свет стоит, встал, отряхнулся и, размахивая смятой кепкой, стал спускаться навстречу приятелю.
– Это был класс! – приветствовал его Горлов. – В последний раз я видел такой прыжок в Лужниках много лет назад, даже не припомню в каком точно году. Я еще мальчиком был.
– Ладно тебе, – отмахнулся Виктор, возвращая кепку ее владельцу. – Как дела, Владимир Эдуардович?
– У меня все в норме, – ответил Горлов, распрямляя кепку и водружая ее себе обратно на голову. – Что у тебя?
– Порядок, – коротко ответил Виктор, разглядывая тяжело дышавшего майора. – Слушай, давай все-таки в следующий раз я к тебе приду. Этот подъем, ей-богу, крутоват для тебя.
– Даже речи быть не может, – возразил тот. – И слышать не хочу. Тут дело даже не в моей ноге, для которой, как ты знаешь, такая тренировочка очень даже полезна.
Теперь они шли рядом. Виктор приноравливался к медленным шагам приятеля, старался попасть в ногу.
– А в чем же дело? – спросил он.
Горлов на секунду остановился, свободной рукой похлопал себя по круглому животу.
– Вот в чем, – объявил он. – Все дело в этом. Когда тебе переваливает за сорок, ты, хочешь не хочешь, должен думать о своем весе. Если, конечно, не собираешься ласты склеить раньше времени.
Он рассмеялся.
– Так что для него, – он опять шлепнул по животу, – лучше этого моциона ничего быть не может, уж ты мне поверь.
И снова захромал вверх по склону.
Некоторое время Виктор молча вышагивал рядом, прикрывая лицо от нападавшего теперь уже сверху ветра, затем неожиданно закашлялся то ли от пыли, то ли просто поперхнулся и, наконец, прочистив горло, произнес:
– Слушай, Владимир Эдуардович, мне надо сказать тебе кое-что.
Горлов остановился, чтобы отдышаться. Прищурившись, взглянул на Виктора.
– Что случилось? У длинноухого Лёхи диарея? Сожрал какую-нибудь гадость, и теперь его несет почем зря, да? Ха-ха! Что, весь дом засрал?
Майор в отставке явно пребывал сегодня в отличном настроении. Виктор, впрочем, никак не поддержал его.
– Нет, Лёха, слава богу, в порядке, – несколько суховато сказал он. – Дело не в нем.
– А в чем же тогда? – поинтересовался Горлов, снова пускаясь в дорогу.
– Ты сейчас кое-кого увидишь у меня в доме, – решился наконец Виктор. – Я тебя просто предупреждаю, чтобы ты не удивлялся.
– Чтоб я не удивлялся? – радостно заржал отставной майор. – А с какой стати я буду удивляться? Кого я там у тебя увижу, лису, что ли? Я надеюсь, ты не хочешь мне сообщить, что припер в дом больную лису, а она неожиданно выздоровела и слопала бедного Лёху, а? Ха-ха-ха!..
Виктора стало уже изрядно раздражать беспричинное веселье приятеля.
– Я тебе только что сказал, что с Лёхой ничего не случилось, – со вздохом произнес он. – И это вовсе не лиса.
– Не лиса? – недоуменно хмыкнул Горлов. – Гм, кто же тогда?
В это время оба приятеля поравнялись с врезавшейся в дерево «восьмеркой» Виктора.
– Вот это да! – восхитился майор. – Похоже, ты хотел проехать сквозь дерево, а, Витёк? Решил поменять профессию, – подмигнул он, – стать каскадером, да? Правильно, это тебе не животных лечить. Там бабки совсем другие. Так я гляжу, ты уже тренируешься втихомолку. Этот трюк, я тебе скажу, не из простых. В последний раз я видел нечто подобное в девяносто шестом году. Я помню, гнались за одним мудилой по всей кольцевой…
– Владимир Эдуардович, ты можешь заткнуться, а? – взмолился Виктор. – Я тебе говорю, мне надо тебе кое-что сказать. Меня уже просто тошнит от твоих хохмочек.
– Ну так говори, е-мое! – обиделся Горлов. – Ты же сам тянешь резину. То говоришь, у тебя там лиса, то не лиса…
– Я не говорил, что там лиса! – в бешенстве заорал Виктор.
– Так кто же тогда?! – еще громче завопил бывший милиционер.
Он явно получал удовольствие от этой перепалки.
Ответить Виктор не успел. Устраняя всякую надобность в его ответе, дверь дома неожиданно отворилась, и на пороге возникла улыбающаяся Арина.
– Здравствуйте! Меня зовут Арина, – произнесла она своим мягким говорком, придающим ее речи своеобразную напевность. – Очень приятно с вами познакомиться. Виктор много рассказывал о вас.
Вряд ли что-нибудь могло бы больше потрясти отставного майора, чем это внезапное появление. Он застыл на месте с отвисшей челюстью и, возможно, простоял бы в этой позиции до бесконечности, если бы Виктор легонько не ткнул его в бок.
– М-да, – опомнился Горлов. – Ты был прав, старик, это не лиса, – заметил он Виктору. – Стопроцентно не лиса. Хотя, конечно, кое-что родственное у них имеется. Вот эти хитрые глазки, например…
Виктор засмеялся, но смех получился ненатуральным. Ему активно не нравилось фамильярное поведение приятеля.
– Извините меня. – Майор тем временем довольно неуклюже изобразил поклон.
– Одичали-с, знаете ли, здесь в глуши-с. Коз, как говорится… сами понимаете.
Он хихикнул:
– Я – Владимир Эдуардович, можете звать меня дядя Володя. Или даже просто Володя, я не обижусь. Слышь, Витёк, – с усмешкой повернулся он к Виктору, – теперь-то я понимаю, откуда ветер дует.
И Горлов кивнул на разбитую машину позади себя.
– Иметь рядом собой такую красивую девушку во время вождения, это, я вам скажу, чревато, даже очень, ха-ха-ха!
– Благодарю вас, – кокетливо наклонила головку Арина.
– Да ты не смущайся, милая, – еще веселее заржал майор. – Иди-ка сюда, к дяде Вове, он тебя обнимет. Давай, давай поздоровкаемся как следует. Так у нас тут принято, в Зеленой зоне.
И Владимир Эдуардович, переходя от слов к делу, заключил Арину в свои медвежьи объятия.
Надо заметить, что она и не думала сопротивляться. Здоровканье прошло с такой сердечностью, что, если бы Виктор не был стопроцентно убежден в том, что Горлов до этого вечера никогда в своей жизни не видел Арины, у него появились бы все основания заподозрить, что они с ней являлись давними добрыми знакомыми.
– Мне кажется, я теперь догадываюсь, что ты все время собирался мне сказать, Витек, – провозгласил майор, отпустив наконец девушку. – Ты небось хочешь пропустить сегодняшнюю партию. Похоже, у тебя совсем не шахматное настроение, ха-ха-ха!..
– Боюсь, что ты, как всегда, угадал, – в свою очередь рассмеялся Виктор, на этот раз вполне искренне. – Но зато у меня есть к тебе другое предложение.
– Как ни был бы проект опасен, заранее на все согласен! – пропел вконец развеселившийся Горлов. – Так нам Рыжков говорил, начальник отделения. Это он сам сочинил. Умел стихи писать. Ко всем праздникам писал. Это у него датские стихи называлось. В смысле, к датам. Ну, ладно.
Он принял заинтересованную позу.
– Давай выкладывай!
– Почему бы тебе не пообедать вместе с нами? – предложил Виктор.
– А почему бы и нет? – обрадовался Владимир Эдуардович и весело подмигнул Арине.
– В таком случае прошу следовать за мной! – заключила Арина, исчезая в дверях.
Виктор с Горловом переглянулись. Причем один из них при этом слегка развел руками, а другой одновременно легонько пожал плечами.
Произведя эти манипуляции, они наконец вошли в дом, и дверь за ними захлопнулась.
От этого вроде бы негромкого хлопка, как по сигналу, по лесу прокатилась ветряная волна. Деревья с треском гнулись и вновь выпрямлялись, выбрасывали из темных пространств между стволами стайки испуганных птиц, которые, выпархивая над волнующимся лесом, оглашали округу тревожными криками.
Словно подгоняемое этой кутерьмой, солнце все сильнее спешило к краю леса, отчего птицы, черными всполохами прорезающие багровеющее небо, заметались в красных лучах с еще большей скоростью. Казалось, направляемые чьей-то могучей рукой мощные прожектора настигли их, и они, ослепленные ярким кровавым светом, беспомощно кружились теперь, тщетно пытаясь вырваться из освещенного пространства.
Однако чем жалобнее кричали птицы, чем с большей скоростью вычерчивали они небо, тем быстрее заходило солнце, гася свои лучи один за другим. Так же как в «Прощальной симфонии» Гайдна поочередно уходящие со сцены музыканты гасят свои свечи перед уходом до тех пор, пока не остается один-единственный трепещущий огонек во всем огромном, безмолвном, внимающем прощальным звукам, погруженном в темноту зале. Но вот гаснет и он, последняя нота повисает в воздухе, и симфония кончается.
Симфония этого душного ветреного дня также подходила к концу. Солнце фактически уже исчезло, и только последний луч его, ставший вдруг из кроваво-красного нежно-розовым, все еще шарил по небу в тщетной надежде зацепиться за что-то, прежде чем окончательно кануть в черную бездну.
Но вот наконец погас и он, и теперь особенно ярко засветились в бесконечном темном пространстве окна одиноко стоящего на вершине холма дома.
Импровизированный обед подходил к концу. Судя по довольным лицам мужчин, Арина сдала экзамен на славу. Все трое сидели в гостиной вокруг старого, как и все в этом доме, овальной формы стола. В центре его уже красовалась одна опустевшая бутылка, и майор энергично разливал по бокалам остатки красного вина из другой.
– Ты только представь себе, – оживленно втолковывал он Арине, – директор этого гребаного шапито в полной панике, никто не знает, что делать, представление срывается, короче, просто всемирная катастрофа, и в это время…
– Владимир Эдуардович, смени пластинку, а? – прервал его Виктор.
Но остановить Горлова было уже невозможно.
– Короче, приезжает наш ветеринар, – кивнул он на Виктора, – и преспокойненько так, знаешь, без всяких там лишних прибамбасов лезет прямо в клетку к этому гребаному тигру. А тигра эта, я тебе скажу, килограмм на триста тянет, не меньше. Да еще при этом рычит все время от злости и боли. Там все прямо так и охуели.
– Владимир Эдуардович, я тебя прошу! – сделал вторую попытку Виктор.
Однако и на этот раз она не увенчалась успехом. Майор летел к концу своей истории на всех парусах, и, казалось, ничто в мире сейчас не могло бы удержать его.
– Да ты только представь себе, – захлебывался он, – подходит он к этому тигру, будто это какой домашний котенок, засаживает ему полный шприц какой-то дряни и, пока тот соображает что к чему, пинцетом вытаскивает ему эту гребаную занозу из лапы. И уходит. Вот-те нате! Всех делов пять минут.
– А чего еще там было делать? – заметил Виктор.
– Правильно, – поддержал его Горлов. – Не ждать же, пока тигра очухается и поцелует его в благодарность, ха-ха-ха! В жопу! Ха-ха-ха! Но ты представляешь себе? Я тебе говорю, все там просто охренели!
– Представляю, – кивнула Арина, не сводившая с Виктора восторженных глаз. – Это правда?
– Ага, – кивнул Виктор. – Он очень мучился, этот тигр, – пояснил он. – Потом, в таких случаях всегда надо действовать очень быстро, иначе животное тебя просто не подпустит, будет бояться.