Расслышать умерших

Первое, самое потрясающее и важнейшее для нас открытие: у нас теперь есть практически бесспорные доказательства того, что жизнь после смерти существует.

И я имею сейчас в виду не столько знаменитые «околосмертные состояния», о которых говорят все больше и больше. Это опыт, пережитый людьми, которых уже считали умершими, но которые тем не менее сумели вернуться к жизни. На него обратили внимание в 1970, и первым исследованием в этой области, наделавшим много шума, стала книга доктора Муди, вышедшая в 1975 в Америке. О ней я скажу ниже. Сейчас же я хочу обратиться к еще более неслыханному опыту. И, как ни странно, еще более раннему, хотя никто или почти никто его и не упоминает.

Речь идет о записи голосов умерших на магнитофонную пленку. Правда, исследования в этой области производились в основном в германоязычном мире, а до нас почему-то легче доходят сведения с той стороны Атлантики, чем с той стороны Рейна.

1. Юргенсон и Раудив, первыми записавшие голоса умерших

Все началось 12 июня 1959, в тот день Фридрих Юргенсон выбрался из Стокгольма за город, на природу. Юргенсон родился в 1903 в Одессе, но с 1943 жил в Стокгольме. Он изучал живопись и вокал, и не только теоретически: был художником и оперным певцом. Потом стал снимать фильмы об искусстве. После того, как он снял три фильма о Помпее, ему даже дали официальное разрешение на проведение там раскопок, после которых он снял еще один фильм. Затем Ватикан поручил ему передать на своих полотнах итоги раскопок, проводившихся под собором Святого Петра в Риме. Он даже получил эксклюзивное право снять фильм о базилике, где в кадрах появляется сам папа Павел VI, собственной персоной. Он также снял фильм о «чуде крови» святого Януария в Неаполе, и еще один фильм – о Папе и его ближайшем окружении.

Итак, 12 июня 1959 в окрестностях Стокгольма Юргенсон записывал на магнитофон голоса птиц. Каково же было его удивление, когда, прослушивая запись, он вдруг услышал там соло на трубе, заканчивающееся звуком, напоминающим фанфары. Затем неизвестный мужской голос сказал ему по-норвежски о пении птиц в ночное время. После чего ему послышался крик выпи.

Сначала он подумал, что не в порядке его аппарат. Он стал прикидывать, не может ли магнитофон иногда начать ловить какие-нибудь передачи, как радио. Он проверил хорошенько магнитофон, но изумление оставалось таким же острым. Даже если это просто совпадение, слишком уж оно необычно.

Месяц спустя, когда он работал над радиопередачей об Анастасии Старшей, какой-то голос по-немецки заговорил с ним о России и назвал его по имени. И затем еще раз, по-итальянски: «Фредерико». Эти же голоса сказали ему: «За тобой наблюдают. Каждый вечер ищи истину…». Каждый раз при включенной кнопке записи никаких голосов не было слышно. Когда же запись прокручивалась, голоса звучали на ней как еле слышный шепот. Чтобы их услышать, Юргенсону приходилось напрягать слух.

Усталость наконец перевесила любопытство, и он уже хотел забросить эксперименты. Стояла осень 1959. Его одолевали слуховые наваждения. Обострившемуся слуху то и дело мерещились слова и обрывки фраз, вплетенные в самые разные шумы и звуки: в барабанную дробь дождя, в шуршание бумаги и т. д. Звучали всегда одни и те же слова: услышать, установить контакт.

Юргенсон возобновил эксперименты. Но ему удавалось получить лишь странные и бессвязные сообщения. Одно время ему даже казалось, что это инопланетяне. Но поскольку никаких подтверждений этому не было, он не мог ничего понять и уже хотел оставить попытки. И вот тогда, уже собираясь выключить магнитофон, уже с пальцем на выключателе, он услышал в наушниках: «Пожалуйста, подожди, подожди, услышь нас!»

Эти несколько слов перевернули всю его жизнь. С того момента он уже не прекращал исследований и отдался этому целиком и полностью. Вскоре среди голосов он узнал голос матери, умершей четыре года назад. Все гипотезы, которыми он мог как-то иначе все это объяснить, отступали одна за другой. Мало-помалу становилось ясно: он получал сообщения, напрямую, непосредственно из того мира, куда ушли умершие.

Поскольку всем было известно, что он полиглот, голоса даже в одной фразе подчас смешивали слова из самых разных языков: ни в одной радиопередаче такого просто не может быть. Они использовали любые возможности, лишь бы привлечь его внимание: говорили о его семье, работе, говорили, что при жизни были с ним рядом, что они его родственники, друзья, знакомые.

«У того что происходило тогда, ежедневно повторяясь и мало помалу проясняясь, – писал Юргенсон, – была громовая сила чистой правды, укорененной в фактах. Было ясно, что это истина, реальность, которая, может быть, в клочья изорвет занавес, отделяющий нас от потустороннего мира, и в то же время примирит наш мир с тем, перебросив через пропасть мост. Речь шла вовсе не о сенсации. Просто мне дали задачу, важную, но трудную: выстроить этот мост между тем и этим миром. Если я окажусь на высоте, то, возможно, с помощью техники и физики удастся разрешить загадку смерти.

Вот почему отступать было уже некуда, несмотря на все ненаписанные картины и незаконченные раскопки Помпеи»[12].

Вскоре вокруг Юргенсона начал собираться небольшой кружок верных друзей и последователей, готовых продолжать его дело. Первыми присоединились шведский парапсихолог Й. Бьёркхем и сотрудник шведского радио Арне Вайсе, а вслед за ними и еще пятеро наблюдателей. Премьера «публичной» аудиозаписи была затем частично записана на пластинку, ставшую аудио-приложением к книге Юргенсона. С 1963 Институт парапсихологии при Фрайбургском университете под руководством Ганса Бендера стал собирать все полученные учеными аудиозаписи.

Летом 1964 Фрайбургский институт вместе с Юргенсоном стали сотрудничать с Германским институтом физики полей в Нортхайме и с Институтом имени Макса Планка в Мюнхене. Первые совместные эксперименты проводились в Нортхайме, затем в октябре 1965 в Низунде (Швеция), и там же еще раз – в начале мая 1970: на них всегда присутствовал Ганс Бендер, но появлялись постепенно и новые участники. К ученым присоединилась Группа акустических исследований при Берлинском центральном бюро технологии телекоммуникаций. На этой стадии научное сообщество признало весьма вероятным паранормальный источник записанных голосов[13].

Это было только начало. Все новые и новые исследователи включались в работу, а подчас и посвящали ей значительную часть своей жизни.

Константин Раудив родился в Литве в 1909, но уехал из страны в возрасте двадцати двух лет. Он учился в Париже, Саламанке, Лондоне, долго жил в Испании и, наконец, в 1944 окончательно осел в Упсале. Полиглот, известный переводчик испанской литературы на литовский язык, Раудив был также романистом и глубоким философом-спиритуалистом. Его потрясла драма трагического погружения Европы в хаос.

Подобно Юргенсону, Константин Раудив тоже совершенно случайно натолкнулся на потрясающую возможность общения с ушедшими.

«Однажды в конце 1964 ему пришлось неожиданно и поспешно выйти из дома… когда он вернулся, то обнаружил, что забыл выключить магнитофон, в котором осталась нажатой кнопка записи. Он решил промотать пленку на начало и послушать… И вдруг замер, услышав: «Костя, Костя!..» Это был голос матери: как и мама Юргенсона, она звала его детским, домашним именем, как в старые добрые времена»[14].

Когда в 1965 он услышал об экспериментах Юргенсона, то пригласил его в Упсалу – сверить результаты. С тех самых пор и вплоть до конца своей жизни, до сентября 1975, он все записывал и записывал. Жан Приёр сообщает, что он записал более 70 000 голосов.

Раудив все время старался усовершенствовать методы работы и проверять ее результаты. Он постоянно консультировался со швейцарским физиком Алексом Шнейдером, с католическим богословом Гебхартом Фраем, с прелатом Пфледжером, с инженерами-технологами радио и телевидения Теодором Рудольфом и Норбертом Унгером. В 1968 он опубликовал книгу «Unhörbares wird hörbar» («Неслышимое можно услышать»)[15].

Инженер Франц Зайдль из Венской высшей технической школы получил премию международного фонда Поля Гетти за работы в области различных видов энергии. Изобретатель многочисленных приборов и почетный член Европейско-американского центра исследований Еврофолк, он сконструировал специально для Раудива психофон, чтобы облегчить ему работу по записи голосов. Он также создал пситрон, улавливающий те стуки, которых не слышно в записи: можно, заранее условившись, с их помощью отвечать на те или иные вопросы.

Отец Лео Шмидт, католический священник из Эшгена в Швейцарии, автор книг для молодежи, написал немало статей, выступал по радио, на телевидении и с докладами, чтобы донести до людей эту потрясающую новость: умершие могут нам ответить.

К самостоятельным опытам его подтолкнуло чтение книг Юргенсона и Раудива. Он даже съездил к Раудиву, чтобы научиться пользоваться необходимой аппаратурой. Первые шесть недель, однако, он работал вхолостую: результатов не было вообще. Но вот однажды он уловил сначала сильный и ритмичный стук, а затем и слабый голос. После этого он записывал голоса вплоть до самой смерти в 1976. За сто с небольшим сеансов он записал около 12 500 голосов, обращавшихся к нему на швейцарском диалекте немецкого, по-немецки, по-латыни, по-французски и по-английски.

Многие из его собеседников назвали свои имена, и постепенно он научился различать их голоса. Он собрал записи и рассортировал их по основным собеседникам и так смог выяснить, что каждый из них снова и снова возвращался к одним и тем же темам, вращался в собственном круге проблем. Так «брат Николя» вновь и вновь напоминал о необходимости молитвы и мирного сердца. Он пытался и отцу Лео внушить эту мысль: «Мы тебе поможем», или настоятельно приглашал его «верить тверже… молиться… любить»[16].

Порой отец Шмидт слышал даже взывания о помощи. Кое-кто из ушедших просил его молитв. Некоторые пытались внести ноту беспокойства: «Мы пришли, чтобы разрушать». О ком-то из умерших говорилось, что он еще спит. Один голос жалобно тянул: «Нас наказывают, мучат». Другой, наоборот, возглашал: «Здесь вечный свет», и еще: «Состояние счастья и радости, танец, ликованье». Уголок занавеса начал приоткрываться.

Иногда голоса предупреждали его заранее о некоторых незначительных событиях. Так, они за шесть дней предупредили, что ему придут письма от совершенно незнакомого человека, имя которого они тоже заранее назвали. Порой он спрашивал у них совета по своим священническим делам, но не на все вопросы получал ответ. Если собеседники находили его слишком любопытным, они отвечали ему: «Запрещенный вопрос!» или просто: «Поищи ответ сам».

Американец Джордж Мик, член Нью-Йоркской академии наук, американской ассоциации инженеров-механиков, клуба инженеров, обладатель многочисленных дипломов, в шестьдесят лет вышел на пенсию. Поскольку многочисленные изобретения обеспечили ему безбедную старость, теперь он смог, наконец, посвятить свое время изучению человека и его судьбы. Стоял 1970 год. Мик предпринял четыре кругосветных путешествия, восемнадцать раз ездил в Европу, Африку, Австралию, Южную Америку, Китай и СССР. И все это в поисках следов древних великих традиций, с их помощью он мечтал уловить хотя бы крупицы истины[17].

Однажды в Филадельфии, на одной из междисциплинарных встреч, он познакомился с медиумом, получившим сообщение от давно умершего ученого. Ученый предложил помочь ныне живущим инженерам и технологам наладить коммуникацию между двумя уровнями существования при помощи электромагнетических приборов. Вот об этом как раз и мечтал Мик: с помощью медиумов, способных понимать научные разъяснения, войти в контакт с теми учеными, что жили прежде, и изобрести наконец такие приборы, которые в будущем позволят вообще обходиться без медиумов.

Наконец ему посчастливилось найти медиума, удовлетворявшего таким требованиям. Это была удивительная личность: человек восточных корней и западной культуры, индус по происхождению, щедрый и очень своеобразный, беспредельно увлеченный и бескорыстный до героизма: Билл О'Неил. Биллу пришлось работать сначала с неким Доком Ником, скончавшимся пять лет тому назад, затем с Джорджем Мюллером, известным физиком, умершим в 1967. Билл, одновременно ясновидящий и одаренный слухом, мог их видеть и слышать без всяких приборов. Однако лишь 27 октября 1977 ему удалось записать непосредственный диалог. Голос вестника из иного мира был слышен в репродукторе, и в то же время шла запись: но не надо было все время проматывать ее назад, чтобы услышать то, что говорится. Диалог получился очень кратким и не очень содержательным, и все же это был диалог! Участникам долго не удавалось его продолжить, несмотря на все новые и новые упорные попытки. 22 сентября 1980 Биллу посчастливилось, и состоялся еще один диалог, на этот раз с Джорджем Мюллером: 13 минут отличной записи. И снова молчание. Успех без гарантий на продолжение: более чем достаточный для того, чтобы убедить непредвзятую публику, но только не научные круги – те априори настроены более чем скептично.

Мику хотелось найти подлинное средство коммуникации, регулярное и безотказное, доступное всегда и застрахованное от случайностей, т. е. отвечающее основным научным требованиям. Но его час еще не настал. Как часто бывает в истории науки: искомое, казалось, было где-то рядом, но в последний момент ускользало из рук. Прогресс ведь не всегда линеен.

По правде сказать, сам феномен появился не так уж внезапно и неожиданно, как можно подумать, прочитав изложенные выше рассказы. Только теперь, когда он уже широко известен, мы начинаем связывать между собой работы некоторых исследователей и события, казавшиеся в ту пору необъяснимыми. В этом направлении уже начинал работать изобретатель фонографа Эдисон. Гарольд Шелман, основатель Ассоциации исследований в области «СЧВ» (сверхчувственных восприятий) в своей первой книге[18] замечает, что уже в 1947 Аттила фон Сцалэй, работая с пластинками, записал какие-то непонятные шумы. В 1950 в Чикаго дипломированный инженер Джон Отто, сотрудничая с группой радиолюбителей, записал сигналы, источник которых не смог определить: это были обрывки речи на разных языках и даже пение. Примерно в это же время еще один американец, Джон Киил, исследовавший НЛО, объявил о том, что на военных и гражданских приборах иногда возникают неведомые голоса. В другой книге этот же автор упоминает военные рапорты в Скандинавии, в которых в 1930-е годы всплывают обеспокоившие власти неизвестные, ни с чем не идентифицируемые, голоса. Исследования, предпринятые по этому поводу в Германии и сохранившиеся в нацистских архивах, исключили связь голосов с НЛО.

Кроме того, теперь известно, что уже Гуглиельмо Маркони во время своих первых радиопередач обнаружил вторжение неизвестно чьих голосов. Но в его задачу не входило общение с потусторонним миром, феномен его не заинтересовал, так что он и не пытался найти ему объяснение. Вероятно, первым, сам того не желая, четко различимый и не вызывающий сомнений «голос» записал отец Агостино Джемелли, основатель Миланского католического университета и президент Папской академии.

Это произошло 17 сентября 1952. Отец Пеллегрино Эрнетти, находившийся тогда с ним в экспериментальной лаборатории по физике, хорошо запомнил, как все было. Он-то и поведал мне этот случай, когда я как-то навестил его в монастыре Сан Джорджио Маджоре в Венеции. Они тогда вместе работали над фильтрацией голосов, пытаясь отделить гармонические. Для этого они вооружились осциллографом и старыми магнитофонами, еще не ленточными, а проволочными. Они все время ломались, приходилось их аккуратно чинить и терять на этом время. А надо заметить, что отец Джемелли имел привычку при любом затруднении обращаться к своему умершему много лет назад отцу и громко восклицать: «Папа, ну помоги же мне!». При такой работе в поводах позвать папу недостатка не было. В тот день проволока снова порвалась и, занимаясь ее починкой, отец Джемелли, как всегда, призвал на помощь папу. И когда после этого они включили починенный магнитофон, то вместо ожидаемого грегорианского пения вдруг услышали четко произнесенные слова: «Конечно, я помогу тебе, я же всегда с тобой!».

Отец Джемелли от неожиданности страшно испугался. Его пробила дрожь, дыхание стало прерывистым. Но отец Эрнетти успокоил его и убедил еще раз прослушать запись. И тот же голос, все так же четко, но слегка ироническим тоном произнес: «Ну что, дурья башка, ты все еще не видишь, что это я?». «Дурья башка» (zuccone) было домашнее прозвище, так отец любовно в шутку называл сына.

Оба священника поспешили сообщить о случившемся папе Пию XII. Однако Папа успокоил отца Джемелли:

«Мой дорогой отче, не волнуйтесь, это сугубо научный факт и к спиритизму не имеет никакого отношения; записи сделаны объективным прибором, у которого нет ни домыслов, ни предпочтений, он всего лишь фиксирует звуковые колебания, откуда бы они ни шли. Может быть, этот опыт ознаменует начало новой научной эры, которая станет подтверждением веры в мир иной»[19].

Итак, постепенно росло понимание, что с развитием техники появляются все новые и новые возможности коммуникации, и что умершие с нетерпением ловят каждый удобный случай. Еще до опытов Юргенсона люди записывали голоса, чаще всего непреднамеренно, вот только наука еще не обобщала и не систематизировала эти факты. Многие из них долго вообще оставались незамеченными: на них обратили внимание, лишь когда феномен приобрел достаточную популярность, и довольно широкая аудитория, наконец, признала его (по крайней мере, за рубежом). Так сегодня многие из исследователей, с уже натренированным и обострившимся слухом, прокручивая старые семейные записи, вдруг с удивлением слышат на них голоса усопших членов семьи: похоже, они и тогда были рядом, комментируя все, что происходит[20].

Однажды даже удалось расслышать один такой голос весьма ясно: это было за несколько месяцев до авантюры Юргенсона. Случай стоит того, чтобы о нем рассказать. Дело было в Англии, в мае 1959. Сидни Вуд в лондонском доме своей знакомой проводил сеанс, записывая слова медиума. Вдруг в речь вклинился совсем другой голос, произнесший «медленно и словно с трудом», как поясняет нам Жан Приёр[21]: «Приветствую всех. Перед вами его Высокопреосвященство Лэнг!» Архиепископ Кентерберийский скончался в 1945. Источник голоса был где-то справа от медиума, в расстоянии примерно метра от его головы. Итак, в этом очень наглядном случае, голос одновременно можно было и слышать, и записывать. То есть феномен не совсем походил на описанные выше. Голос постепенно «становился все тверже и быстрее и продиктовал двадцатиминутное сообщение, в котором архиепископ говорил одновременно и о ценности, и об опасности спиритизма». Все близко знавшие Преосвященного Лэнга, кому давали потом прослушать запись, говорили, что узнают его голос. Священник Джон Пирс Хиггинс, викарий из Путнея, даже прокрутил запись по английскому телевидению[22].

Но большинству людей все, в чем замешаны медиумы, априори кажется подозрительным. Неслыханная новизна всех этих записей голосов на магнитофон в том, прежде всего, и состоит, что расслышать их может кто угодно, для этого не нужно каких-то особых способностей. Более того, даже если способность быть медиумом и облегчает получение записей, можно, в принципе, обойтись и без нее. Достаточно надежных приборов и хорошего запаса терпения.

Тем не менее, информация о событии распространялась крайне медленно. Недоверие и страх оказаться в смешном положении парализовали процесс. Первый коллоквиум по данной теме собрался лишь весной 1972 в Хорбе-на-Некаре. Второй прошел там же в апреле 1973. Следующий – в Кальдароле (Италия) в июне того же года; его освещала итальянская пресса и телевидение. Еще одна сессия была созвана в Хорбе в апреле 1974. На этот раз подключилось и немецкое телевидение. Затем очередная встреча, со 130 участниками, прошла в Дюссельдорфе, потом снова в Хорбе в апреле 1975. После этого наблюдается приток новых членов в научные сообщества Германии, Швейцарии, Австрии, США, Италии, а теперь и во Франции[23].

Теме не менее стоило рассказать о самых первых шагах этого удивительного путешествия в неведомое, которое, к тому же, только-только начинается. Я очень надеюсь убедить читателя, что его участники – люди серьезные и компетентные. Как объяснить тот факт, что это потрясающее открытие, еще более фантастическое, чем первая высадка человека на Луну, почти не вызвало отклика?

Одна из причин кроется, несомненно, в скептицизме ученых. Признать одним махом, что со смертью мы не умираем, что умершие продолжают жить и что они в придачу ко всему еще и могут общаться с нашим миром, – для них это уж слишком. Они испробовали здесь всевозможные гипотезы, и с чисто научной точки зрения это совершенно естественно. Но ни одна из гипотез не в состоянии ничего объяснить: остается лишь признать, что именно умершие говорят с нами. И чего же ученые ждут: ведь факт остается фактом?

На этом примере хорошо заметна глубина пророческого Христова слова: в притче о неправедном богаче и Лазаре Авраам отказывает умершему богачу в просьбе вернуться на землю и засвидетельствовать братьям, что их ждет после смерти:

«… если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят» (Лк 16:31).

Я все больше и больше убеждаюсь, что каждый верит лишь в то, во что хочет верить. Ссылки на науку или на разум здесь далеко не самые глубокие и отнюдь не решающие.

Это тем более странно, что запись голосов из иного мира нередко сопровождается такими удивительными техническими феноменами, что им давно пора уже опровергнуть все наши привычно-заземленные гипотезы. Так, например, когда во время записи кассета крутилась со скоростью 9,5, при прослушивании можно было разобрать на одной и той же пленке голоса трех или даже четырех усопших: один на скорости записи, т. е. 9,5; другой при ускорении до 19, произносящий совсем другой текст, причем произносящий с нормальной скоростью; и еще один текст, звучащий с нормальной скоростью, был слышен при замедленном прокручивании, на скорости 4, 75. А иногда, и это еще более необъяснимо, слышен еще и четвертый текст – при прокручивании пленки назад. Чтобы понять последний феномен, даже независимо от источника голосов, проводились специальные исследования в акустических лабораториях, но до сего дня загадка так и не разгадана.

Инстинктивная враждебность церковников тоже сыграла свою роль в почти повсеместном замалчивании новой вести. Они не могли примириться с тем, что не только верующие могут убедиться в существовании жизни после смерти, что тут можно обойтись и без них, хватает каких-то жалких приборов на транзисторах. Вопрос, конечно, вовсе не в том, чтобы просить у церковной иерархии дать официальный отчет о том, признает или нет церковь подлинность этих феноменов. В этом не будет никакого смысла, ведь эта проблема не подпадает непосредственно под компетенцию церкви. Это в первую очередь научно-техническая проблема. Но и иерархия – еще не вся церковь.

И все же, хотя официальное мнение здесь не прозвучало, да и не должно было звучать, похоже, что весьма авторитетные представители церкви с интересом и во всех подробностях следят за исследованиями и то и дело показывают свой к ним неподдельный интерес.

Однако, как мы видели, тот, кто при жизни был архиепископом Кентерберийским, преосвященным Лэнгом, без колебаний воспользовался помощью медиума, чтобы быть услышанным, и в частности, чтобы высказать свое мнение о спиритизме, далекое от упрощенного осуждения всех и вся. Католический священник Лео Шмидт посвятил этим исследованиям немало своего драгоценного времени. Прелат Карл Пфледжер, кюре из Беленхайма (Эльзас), подробно изучил труды Константина Раудива. И, что для католиков особенно важно, папу Павла VI Юргенсон самолично информировал о своих исследованиях в этой области, ведь он снимал фильмы о Ватикане, – и это не помешало Папе наградить ученого орденом святого Григория Великого, притом, что Юргенсон ведь не был католиком. В 1970 Ватикан даже открыл кафедру парапсихологии и официально предложил не оставлять исследований группе ученых, выступивших осенью на третьем международном конгрессе, организованном журналом «Imago Mundi», с докладом о голосах из иного мира[24]. Мне рассказал об этом отец Андреас Ресх, монах ордена редемптористов, когда я навестил его в Инсбруке, в Институте парапсихологии, которым он руководит. Он постоянно публикует в «Imago Mundi» статьи об изучаемых им паранормальных феноменах в Риме. На шестом международном съезде «Движения Надежды» (Movimento della Speranza), прошедшем 18–20 сентября 1992, он и еще трое священников выступили с докладами. На съездах этого движения, в котором много родителей, потерявших детей, не раз речь заходила о записанных на пленку вестях из иного мира[25]. Так что категорическое утверждение, что католическая церковь систематически выступает против коммуникации такого рода, может проистекать лишь от недостатка информации.