Скитальцы океана

– Однако Стив Норвуд к отбросам такого сорта не принадлежал? Каким он предстал перед вами?

– Благовоспитанным, сэр. Насколько это возможно для человека, случайно оказавшегося в роли юнги на пиратском корабле. Неплохо одет, новые башмаки, короткая аккуратная стрижка. Нет, на бродягу он явно не был похож. Впрочем, поговорить с ним мне так и не пришлось: капитан опекал его куда более жестко, нежели блюл бы собственную невесту.

– Кажется, только что вы произнесли то, что боялись произносить при жизни самого капитана и в присутствии Стива Норвуда.

– Да, сэр, странное сложилось у меня впечатление по поводу этого юноши. Было несколько эпизодов. Особенно один из них – я бы сказал, подозрительно невнятный.

Так и завершив свой рассказ на этом «невнятном» эпизоде, Внебрачный Лорд, как всегда, горделиво вскинул подбородок и, поджав губы, замолчал, словно и в самом деле только что закончил речь в палате лордов, в присутствии королевы.

– Но оружием-то он хоть владеет?

– Несомненно, сэр. Пусть это не покажется вам столь же странным, как показалось нам, команде, но мы наблюдали, как он фехтовал с Марром, первым штурманом. Такие выпады, сэр, такая защита от ударов… А ведь, замечу, что Джесс Марр, при всем моем неуважении к нему, – не из худших фехтовальщиков и один из лучших абордажных бойцов команды. Он не раз доказывал это в бою.

– Нам следует учесть его умение, – задумчиво произнес Рольф.

– К этой мысли я и хотел подвести вас, милорд. Извините, «милорд» – это у меня что-то в виде такого себе «словца».

– Я это уже уловил. Вернемся к Марру.

– Так вот, когда Марр давал Норвуду уроки фехтования – а происходило это чуть ли не каждый день, – то было не совсем ясно, кто выступает в роли ученика. Единственное, что сразу же бросалось в глаза, – удар у юнги послабее. Да и сдерживать удар первого штурмана ему было неловко. Но ежедневные тренировки, сэр… И потом, знание приемов фехтования… Нет, Стив Норвуд, как подсказывают мне честь и кровь аристократа, не из припортовых бродяг. В чем вы сами очень скоро сумеете убедиться.

Пока они беседовали, из камбуза повеяло дымком. Потянув носами, Рольф и Внебрачный Лорд переглянулись и уважительно покачали головами.

– На кухне этот парень чувствует себя куда увереннее, нежели в окруженной акулами шлюпке, – заметил Лорд-Висельник.

– Только не пытайтесь доставать его своими замечаниями, Джеферсон. Кстати, он тоже прекрасный фехтовальщик, а главное, при любой возможности хватается за оружие. Ничего не поделаешь, есть такой тип кровожадных моряков. Поэтому в следующий раз он, не задумываясь, ударит вас не рукоятью сабли, а ножом.

– Спасибо, за предупреждение, капитан, – безропотно поблагодарил Внебрачный Лорд.

– Но дело даже не в этом. Мне бы хотелось, чтобы мы трое да еще боцман Гунн, который вскоре должен появиться здесь, составили костяк новой команды. И чтобы всякий вновь появлявшийся в ней сразу же чувствовал: костяк этот существует, а потому с заговорами и бунтами на судне не разгуляешься.

– Очень правильная мысль, сэр. Честь и кровь аристократа подсказывает мне то же самое. Если в моем поведении и обнаруживаются черты простолюдина, капитан, то это не от крови, а от постоянного общения с такими людьми, как Марр и прочий сброд. Но когда капитаном становится столь достойный аристократ, как вы, барон…

– Самое время осмотреть наш золотой «улов», – прервал его Рольф. Несмотря на уважительность, с которой он беседовал со Внебрачным Лордом, никакой уверенности в аристократическом происхождении его у капитана не прибавилось.

– Самое время, сэр. Вдвоем нам легче будет оценить и обсудить создавшееся положение.

В первом же вскрытом ими бочонке оказалось соленое свиное мясо. Бочонок был настолько старательно законопачен и покрыт воском, что морская вода еще не успела проникнуть в него. Во всяком случае, серединная часть мяса была вполне пригодна к употреблению. Убедившись в этом, Лорд-Висельник воинственно прокричал: «Теперь мы непобедимы!» и даже принялся отплясывать возле него, радуясь этой находке больше, чем если бы бочонок действительно оказался набит золотом.

– Прошу прощения, сэр, – понял он свою оплошность. – Но по природе своей, по чести и крови аристократа, я гурман. Да, сэр, изысканный гурман. И этим, как вы со временем поймете, объясняется многое. Эй, штурман Грей! Получите мясо и выложите на стол лучшие куски его.

– Но, может быть, и в остальных бочонках – то же самое? – высказал довольно безрадостное сомнение Рольф.

– Даже если ваше предположение подтвердится, это не должно повергать нас в уныние. Ибо очень скоро… Впрочем, кажется, вы говорили о том, что на острове полно всякой дичи. Зато потом, когда мы выйдем в море…

– Послушайте вы, Лорд-Висельник, – неожиданно вскипел Рольф. – Только что вы морочили мне голову рассказами о целом сокровище, которое якобы таится в трюме. Если вы лгали, первая часть вашего прозвище исчезнет, останется только вторая. Вы улавливаете ход моих мыслей, господин Лорд-Висельник? – придал он особое ударение слову «висельник».

Второй бочонок и в самом деле оказался наполненным золотыми монетами: английскими, испанскими, португальскими… Здесь было целое состояние. Еще более богатыми они ощутили себя, когда вскрыли бочонок со слитками и довольно большими самородками золота, наподобие тех, какие испанцы обычно поставляли из Вест-Индии в казну своего короля.

– Ну, теперь вы поняли, что слово Тома Джеферсона – это слово истинного лорда?

– Понемногу убеждаюсь, – сдержанно признал Рольф, не решаясь признаться, что слишком рано погорячился.

– Тем более странно, что я не вижу радости на вашем лице, капитан. Отныне все это – наше. Все, представляете?! А ведь там, в трюме, есть еще несколько бочонков.

– Вы тоже не пляшете от радости, Джеферсон. И вообще, сокровища, как утверждают знающие люди, редко когда приносят их владельцам длительную радость. Куда чаще они стоят крови и страха…

– Все это потому, что, как правило, они попадают к людям, не обладающим никакой фантазией. Те не способны ни надлежащим образом вложить свои сокровища в какое-либо доходное предприятие, ни достойно растранжирить их. Одни мгновенно впадают в беспробудный кутеж, другие, наоборот, замыкаются в себе и своей норе, и до последних дней жизни алчно дрожат над каждым шиллингом, боясь ощутить себя хоть на монетку беднее, нежели были вчера.

– Для начала нам пока еще предстоит мудро разделить эти сокровища, по справедливости.

– Еще никому в мире не удавалось разделить их «по справедливости». Какими бы огромными эти сокровища ни были. Поэтому мой вам совет, сэр: давайте немедленно переправим бочонки на остров и припрячем их, пока не вернулись Марр и Нордвуд. Если Грей сумеет придержать язык за зубами, они и знать не будут, что бочонки уже извлечены.

– Полагаете, что «справедливый» дележ следует начинать со вполне справедливого обмана?

– Сам по себе дележ, сэр, возможен только тогда, когда мы выясним, как эти люди настроены по отношению к нам, а следовательно, чего они стоят.

Согласившись, что Лорд-Висельник прав, капитан настороженно осмотрел берег. Бочонки действительно следовало как можно быстрее переправить туда. И суть этой операции заключалась не только в выяснении, кто чего стоит.

Если они втроем переправят бочонки на остров, то эти сокровища станут тем общим, что способно будет объединять их. Они сразу же превратятся в их общую тайну, общий интерес. К тому же исчезновение из трюмов золота и серебра поможет избежать ссоры с теми двумя пиратами, которые вот-вот вернутся и которые, конечно же, решат, будто имеют больше прав на золото, нежели он, Рольф, и штурман Грей.

Приняв решение, капитан тотчас же оторвал Констанция от плиты, и приказав позабыть на время об обеде, приняться за настоящее, достойное моряка, дело.

Завернув бочонок с золотом в парусину, они погрузили его на шлюпку и отвезли за мыс, за которым Джеферсон уже успел побывать и который давно был известен Рольфу. Там, на довольно крутом склоне, на высоте четырех метров, они отыскали небольшую седловину, образовавшуюся между стволами двух могучих кленов и густым кустарником и, быстро орудуя лопатами, погребли сокровища под песком и щебнем. Точно так же они поступили с двумя остальными бочонками, условившись при этом, что каждому из троих принадлежит равная доля содержащегося в них богатства.

Замаскировав свои тайники дерном и тщательно заметая за собой следы, они спустились к шлюпке и, по инициативе капитана, крепко пожали друг другу руки.

– Если кто-либо из нас погибнет, двое других передадут его долю тому, кому будет указано в завещании погибшего, – молвил Рольф. – Пусть каждый подумает, кому именно, и сообщит. Но лично я, в случае гибели, завещаю свою долю вам двоим. Надеясь, что вы поделите их и в самом деле по справедливости.

Грей и Джеферсон переглянулись, и штурман тотчас же заявил, что принимает точно такое же решение.

– Весьма благородно, джентльмены, весьма благородно, – не спешил поддержать их собственным бескорыстием Лорд-Висельник. – Однако у меня особые взгляды на ценность оказавшихся у нас сокровищ. В принципе, я тоже мог бы завещать свою часть вам, тем более что мать моя умерла, а внебрачный отец в моих пожертвованиях не нуждается. Особенно, если узнает, каким образом они мне достались. Церковь же – если только священник ее не отпетый проходимец, вроде нас с вами, – попросту откажется от моего пожертвования, небогоугодными трудами добытого.

– Так что вы предлагаете, лорд? – кончилось терпение Грея, первым усевшегося на весла. – Чтобы на оставшуюся после вас долю мы соорудили на этом мысе конную статую Лорда-Висельника в доспехах из чистого золота? Тогда так прямо и говорите, не стесняйтесь.

– Конную статую? – вполне спокойно воспринял эту идею Том и, остановившись у шлюпки, внимательно осмотрел взмывающий ввысь каменистый выступ мыса. – А что, место вполне подходящее, джентльмены. И сокровищ, которые все еще ждут нас в трюме «Нормандца», вполне хватит на золотые доспехи. Но, если позволите, образ моих мыслей заключается в совершенно иных соображениях…

– Пироги! – вдруг закричал Грей, не дослушав многословное рассуждение Внебрачного Лорда. – Сразу три пироги туземцев!

– Так вот, джентльмены, относительно моего завещания, – решил было невозмутимо продолжить Том, однако метнувшийся к шлюпке Рольф чуть не сбил его с ног и, под руку затащив в шлюпку, приказал браться за весла.

– Быстро – к кораблю! Если мы не успеем к нему первыми, выполнять наши завещания будет некому!

Пироги еще только показались из-за дальней косы. Туземцы уже заметили останки корабля, но медлили, не торопясь устремляться к нему. Веером развернувшись на выходе из небольшой бухты, они, очевидно, совещались, решая, как поступать: немедленно направляться к кораблю или же позвать на помощь соплеменников? Еще больше сбило их с толку то, что со стороны мыса к кораблю направляется шлюпка с матросами. Приближаясь к «Нормандцу», Рольф уже видел, как, приподнявшись, двое туземцев внимательно осматривают ту часть берега, от которой они, моряки, отошли.

– Как бы эти нехристи не набрели по нашим следам на золото, – встревожился Грей.

– Сейчас оно интересует их менее всего, – возразил капитан. – Они пытаются выяснить, есть ли на берегу наш лагерь и где – на корабле или на острове – пребывает основная часть команды.

– Вполне возможно, что теперь эти людоеды мысленно делят нас точно так же, как мы сами только что делили золото, – вздохнул Грей.

– Гребите изо всех сил, – приказал ему капитан. – Пироги быстроходны, а потому аборигены могут перестрелять нас, прежде чем мы поднимемся на судно.

– Уже не успеют, капитан, – устало выдохнул Джеферсон, – при всей быстроходности их корыт.

Вот только уверенность его выглядела не слишком убедительной.

Несколько минут они молча налегали на весла, нацеливая шлюпку прямо на широкую, мощную корму «Нормандца». Оказавшись под ее прикрытием, моряки немного успокоились и, приготовив пистолеты, осторожно вышли из-за нее. Туземцы, наверное, все еще не решили: атаковать корабль или же поостеречься. Почти соединившись бортами, они теперь несмело приближались к судну, пытаясь понять, что на нем происходит. И лишь когда Рольф и Джеферсон начали подниматься на палубу, в сторону «Нормандца» полетели первые стрелы. Но они едва достигали того места, где из воды чуть-чуть выступал нос корабля.

Заведя шлюпку на затопленную часть судна, моряки затем подтащили ее поближе к мачте, опасаясь, как бы она не досталась туземцам.

Прихватив каждый по три ружья и по два пистолета, моряки рассредоточились по корме. При этом каждый устраивался так, чтобы, оставаясь защищенным от стрел, мог поражать аборигенов еще до того, как они достигнут борта корабля.

– Не вступить ли с ними в переговоры, лорд? – неуверенно спросил Рольф. – У вас, судя по всему, больше опыта в общении с этими джентльменами.

– Только не называйте их джентльменами в моем присутствии! – буквально взревел Джеферсон. – Я этого не прощаю. Если мы хотим выиграть несколько минут, рискнуть, конечно, можно. Но что они дадут нам, эти несколько минут? Разве что позволят пирогам приблизиться прямо к судну. К тому же индейцы могут пронзить вас стрелой прежде, чем вы успеете прокашляться, чтобы начать свою тронную речь. Грей, давайте-ка лучше развернем пару орудий так, чтобы можно было распугать их.

Пока штурман и шкипер готовили к бою орудия, Рольф отнес к каюте капитана и соединенной с ней каюте слуги еще несколько ружей и пистолетов, а также почти все имеющиеся на судне копья. А затем забаррикадировал дверь, ведущую в каюту слуги, сундуками и приготовил все, что подвернется под руку, для баррикадирования пристанища капитана. Именно оно должно было стать тем последним фортом, в котором им надлежало обороняться от туземцев до последней возможности.

Покончив со всем этим, барон вышел на палубу и, прячась за пристройкой, осмотрел лодки индейцев.

Аборигены по-прежнему не спешили. Они приближались медленно, но неотвратимо, как стая акул. Это были большие пироги, в каждой из которых находилось по четверо туземцев. Двенадцать против трех. «Но если учесть, что у нас есть два орудия, – прикинул капитан, – пользы от которых пусть и немного, но все же… К тому же мы владеем ружьями и пистолетами…»

Повинуясь команде вождя, индейцы осыпали корабль градом стрел и, хотя никто из матросов не пострадал, воинственно взвыли, потрясая высоко поднятыми над головой луками и копьями.

– Молите Бога, чтобы эти твари не догадались смочить наконечники стрел ядом! – посоветовал Том капитану. И тут же выстрелил из ружья.

На первый взгляд выстрел мог показаться неудачным, поскольку ни один индеец ранен не был, но очень скоро капитан понял, что он не прав. На средней пироге засуетились. Судя по всему, пуля изнутри пробила борт их суденышка, и туда начала поступать вода. Именно по этой пироге выстрелил из орудия и Грей. Ядро упало рядом с лодкой, возможно, даже прошло под нею, потому что она перевернулась, накрыв всех четверых воителей.

– Честь моряка! – воинственно прокричал теперь уже Внебрачный Лорд. И двое остальных моряков поддержали его: – Честь моряка!

Воодушевленный этой победой Грей выстрелил из второго орудия, но снаряд прошел слишком высоко над головами индейцев. Теперь уже возиться с орудиями было некогда. Взявшись за ружья, они залпом ударили по пироге, которая только что избежала попадания ядра – тем более, что к ней устремились двое индейцев, очутившихся в воде. Но тот, первый, который уже, казалось, достиг борта пироги, неожиданно высоко выпрыгнул из воды, пронзительно закричал и исчез в пенящейся волне.

Примечания