Роман про шпионов. В 2-х частях

Глава II. Первый день осени

Первый день осени, традиционно это первое сентября, день знаний, день начала занятий во всей стране. Нормальные люди идут в первый класс. Мы пошли на первый курс.

В 6—00 подъём. Построение. Маршрут следования весьма специфический. Через стройки и овраги на станцию электричек Очаково. На электричке до Киевского вокзала. Пересадка в метро. На метро до станции Белорусская. По эскалатору наверх. Через мост на Ленинский проспект.

И вот он – тот самый знаменитый Дом на Белорусском. Дом, в котором теперь предстояло провести пять лет. Однако это только тому, кому повезёт. Марафон на выживание продолжается. До финиша однозначно дойдут не все. И даже не половина. Но таковы правила игры.

Без десяти восемь построение на третьем этаже. Теперь это наше крыло. Здесь наши классы и аудитории. Но сейчас всем следовало пройти в актовый зал Школы.

Теперь пришло время узнать самую для нас страшную тайну. Тайну о том, кто, где и как будет учиться. Не прошло и четыре месяца, как я приехал в Москву.

Глава III. Китайский синдром

Китайский синдром, говорите?

Заинтриговал?

А Вы как хотели.

Лично Я, как и все остальные ждал этого дня и момента четыре месяца. Кое-кто пребывал в счастливом неведении и побольше. Год с лишним.

Оказалось, что теперь нас стало гораздо больше, и к нам на курс, как и на другие факультеты добавились те, кто не поступил в прошлом году, но теперь закончил рабфак, или курсы годичной подготовки на поступление в Высшую Школу КГБ СССР. Они вернулись из отпуска, аккурат, к первому сентября.

Теперь понятно стало, что будет с теми, кто не прошел по результатам экзаменов в этом году при поступлении. Но так, как они уже прошли тщательную проверку на местах, то зачем делать лишнюю работу. Проще было за год подготовить к экзаменам, если оказалось недостаточно на это двух месяцев. Оказалось, что КГБ кадрами не разбрасывается, и если уж ты прошел первичный отбор, и есть желание, то тебя обучат, научат, и подготовят.

Это только потом мы узнали, что первичный отбор в Школу был столь строг, что в конечном итоге среднеарифметически только один из 36 стал слушателем Высшей Школы КГБ СССР.

И это только из тех, кто уже знал, куда он точно будет поступать. А ведь отбор был еще до этого. И какой отбор. О-го-го был отбор.

Но сейчас я не об этом.

В Доме на Белорусском был огромный актовый зал для больших собраний, торжественных мероприятий, иных торжественных случаев и общих партийных и комсомольских собраний.

Вот такой случай и наступил.

В зале собралась часть первокурсников, которые будут учиться именно здесь и именно на одном из двух факультетов. Назовём их условно Восточным факультетом и факультетом Азии и Африки. Восточный факультет – это контрразведка. Факультет Азии и Африки – это разведка. Причём для факультета разведки – это первый набор. Такого еще в КГБ не было. Все им, поступившим, завидовали.

Так как разведка всегда первая, с них и начали. Тем более, все нормальные люди сдавали по четыре экзамена, а мы пять. Мы сдавали еще и географию – что было неожиданно и внепланово. Но кто бы рассуждал? Время же на подготовку дали? Дали. Поступили? Поступили. Значит, так оно и должно было быть.

На трибуну вышли начальники. И генералы. Начальник Школы. Начальники факультетов. И естественно, партийное руководство.

Начальник факультета разведки, вообще классный был начальник. Самый либеральный в истории Высшей Школы КГБ СССР. И работы у него было пока мало. Всего один курс. Он за своих вообще всегда бился. Отстаивал каждого, если что не так. Понятно было, что он генерал условный. Нет. Генерал он настоящий. Только всю жизнь не в форме проходил. Потому и отношение ко всем у него было соответствующим. Только у них на факультете могло так быть, чтобы половина в форме, а половина в гражданке. Причём кто в костюме, а кто как получилось и во что горазд. И их генерал на эту пестроту и плюрализм в одежде вообще внимания не обращал. Он был как Ленин. Все время повторял. Учитесь, учитесь, учитесь. Повторял, как заклинание.

Как только представитель из центрального аппарата КГБ нас поздравил с поступлением, и начальник Школы вместе с гостями убыли работать по своим планам, на что всё про всё ушло минут максимум десять, и что нам особенно понравилось, началось другое священнодействие.

Для всех то, что теперь происходило, было полным сюрпризом. В том, что потом произошло, ни тогда, ни даже сейчас, по прошествии стольких лет, никому никакой логики обнаружить не удалось. Никакая аналитика не в помощь. Вероятно, это была судьба. Но уже и сейчас это тем более не важно.

Стали зачитывать список факультета разведки. Фамилия вам ни к чему. Они, как и имена, могли быть любыми. И даже документы могли быть подлинными. Не это важно и интересно.

Просто представьте себе картину. Начальник первого и пока единственного курса факультета разведки школы лично читает список:

– Звание, фамилия, группа, турецкий.

– Звание, фамилия, группа, фарси.

– Звание, фамилия, группа, арабский.

– Звание, фамилия, группа, тайский.

– Звание, фамилия, группа, хинди.

– Звание, фамилия, группа, суахили.

– Звание, фамилия, группа, кхмерский.

– Звание, фамилия, группа, лаосский.

– Звание, фамилия, группа, тагальский.

– Звание, фамилия, группа, кхмерский.

– Звание, фамилия, группа, бирманский.

– Звание, фамилия, группа, амхарский.

– Звание, фамилия, группа, банту.

– Звание, фамилия, группа, хауса.

– Звание, фамилия, группа, иврит.

– Звание, фамилия, группа, индонезийский.

Я даже не сразу и понял, что речь идёт про меня, так завораживающе звучали названия языков мира, которые теперь предстояло выучить за пять лет учебы и знать их в совершенстве.

Индонезийский, так индонезийский.

Но была странность. Дело в том, что мы, те, кто должен был учить индонезийский и японский, были до этого совершенно в другой компании. Разницы особой конечно нет. Но слово разведка звучит круто. Контрразведка – это конечно тоже ничего. Но несколько иной статус. Разведка в Школе, это, считай, те же что и в МГИМО или ИСАА МГУ учатся. Они потому так и общались между собой, и документы им соответствующие, когда надо выдавали, чтобы заранее друг с другом познакомились.

Зато всё самое интересное началось потом. Факультет разведки сменил начальник первого курса Восточного факультета. И начал читать свой список и перечень. И если до этого всем было весело и непонятно, то теперь дальнейшее чтение стало совсем размеренным и без всяких там новаций. Это чтение напоминало неспешное течение реки Янцзы или Хуанхе в их устье, перед впадением в моря Мирового океана:

– Звание, фамилия, группа, китайский.

– Звание, фамилия, группа, китайский.

– Звание, фамилия, группа, китайский.

– Звание, фамилия, группа, китайский.

– Звание, фамилия, группа, китайский.

– Звание, фамилия, группа, китайский.

– Звание, фамилия, группа, китайский.

– Звание, фамилия, группа, китайский.

– Звание, фамилия, группа, китайский.

– Звание, фамилия, группа, китайский.

– Китайский…

– Китайский…

– Китайский…

Слово китайский повторялось и повторялось как оказалось более ста раз. Было ясно, кто у нас главный противник, или природный друг и соратник.

Не знаю, как у кого и где, но это был настоящий китайский синдром.

Правда и здесь не обошлось без приключений.

Монотонность звучащих званий, фамилий и волшебного слова китайский вдруг прервалось неожиданным заявлением с места:

– А я не хочу китайский учить!

Повисла некая немая пауза и все увидели явное удивление на грани растерянности на лице зачитывавшего судьбоносный список распределения языков.

От удивления глашатай будущего и распорядитель судеб растерянно опустил руки и с просьбой на уровне мольбы о помощи повернул голову к президиуму, который и сам в свою очередь не сразу понял, что произошло.

Начальник восточного факультета пришел в себя первым:

– Фамилия?

Услышав звание и фамилию, удивлённо спросил:

– А какой язык Вы бы хотели учить?

– Английский.

– Почему?

– А зачем мне китайский?

– Всё ясно. Не хотите, и не надо. Спасибо. До свидания. Вы отчислены. Покиньте помещение. Проводите товарища, – это генерал уже обратился к своему помощнику. – И чтобы я его больше не видел и не слышал! – добавил он, тихо, выдержанно, спокойно и без всяких эмоций.

И всё. Больше никто и никогда о нём, пожелавшим высказать своё желание учить английский, не слышал и его не видел. Наверное, уехал сразу домой.

Желающих отказаться от изучения китайского языка больше тоже в этот день не было. Все вдруг прониклись важность выбора, сделанного кем-то за них.

Правда потом, бывали случаи, когда несмотря ни на какие старания, некоторым язык так и не дался. Как ни старались, не пошли иероглифы. Но их просто перевели учиться в другое здание, и на другой факультет. Юристы и следователи без знаний иностранных языков тоже были нужны.

Зато это происшествие хоть как-то оживило монотонность происходящего. Тем более, что список, содержащий в себе волшебное слово китайский, еще не был зачитан и на половину. Правда в конце его дополнили словами – корейский и вьетнамский. Но это была капля в китайском море.

После распределения вдруг стало понятно, что есть некая нестыковка. Японцы и индонезийцы были зачитаны в списках факультета разведки, но мы уже месяц обитали в составе, как оказалось, группы восточного факультета.

Всех, кроме индонезийцев, отправили в выделенные каждой группе классы. Кроме нас. С японцами почему-то всё порешали сразу.

Теперь нас семеро индонезийцев сидит в огромном актовом зале. В президиуме на сцене, в гораздо большем количестве старших офицеров и генералов, идёт совещание о том, что с нами делать.

Минут через десять порешили оставить нас пока на Восточном факультете, но считать себя слушателями факультета разведки. Пока! Причём слово «пока» вселяло в нас уверенность в некое светлое будущее и некую избранность, которая всегда сочетается с неопределённостью и её дополняет.

Эта неопределённость продлилась почти пару месяцев. То нас переводили на другой факультет, то возвращали обратно. В итоге вернули к китайцам насовсем.

Не последнем аргументом в этом споре, как оказалось, был и вопрос о том, какая самая мощная и экономически влиятельная диаспора в Индонезии? Китайская? Вот пусть и привыкают к китайцам. Китайскую культуру и историю заодно поизучают. Пригодится. Заодно и японцы пусть тоже остаются на Восточном факультете.

Вот так, на ходу всё и решилось.

К слову о выборе языков, английский язык все равно учили. Только со второго курса. Но и там были свои особенности. Просто после усиленного изучения любого восточного языка, русский акцент в любом европейском языке как рукой снимет. Проверенно практикой.

Глава IV. Китайский синдром в реале

Попал Я на Восточный факультет Школы, где из 10 девять китайцы. Вернее те, кто учил китайский язык. И ни разу не пожалел. Хотя моя страна Индонезия и еще Малайзия, но ни разу не пожалел, что в обучении был китайский уклон.

Приехали однажды ребята с языковой практики. Те, что постарше. На год в то ли Сингапур, то ли в Макао, то ли в Гонконг, то ли на Тайвань с дипломатами ездили совершенствоваться в китайском языке и изучать культуры китайцев. Вот какой интересный случай рассказали. Из раздела национальной психологии это повествование. Хотя, наверное, это характерно для всей Юго-Восточной Азии.

Но вначале анекдот. Политический. Сейчас можно.

Тогда, в конце семидесятых, начале восьмидесятых он, анекдот этот, был вообще сильно популярен. Как и джинсы. Говорят, что его даже Леониду Ильичу Брежневу рассказывали. Он заценил. Ветераны, они вообще юмор ценили и понимали. А у тех, кто за полсотню раз на Малую Землю под Новороссийском под огнём на торпедных катерах сходил, так с юмором и вовсе нормально было. Потому столько и свидетелей, и очевидцев нашлось у него, что с ним лично тогда пересекались. Туда с десантом. Обратно с ранеными. Пока самому челюсть не разворотило. Это вот почему он с такой дикцией был. Только стеснялся рассказывать.

Но вернусь к анекдоту.

Джинсы тогда должны были быть потёрты-потёрты. Мода тогда такая была. На потёртые джинсы.

Вот сидит Владимир Ильич Ленин на ступеньках Смольного и делом занят. В руках у вождя мировой революции большой кусок красного кирпича. Он им усердно и увлечённо трет брюки на бёдрах.

Подходит к нему Феликс Эдмундович Дзержинский, и спрашивает:

– Чем это Вы, Владимир Ильич заняты?

– Леви Страус должны быть Леви Страус, дорогой Феликс Эдмундович! – отвечает Ленин.

И продолжает свой труд.

Так вот. Возвращаюсь к вопросу об особенностях национальной психологии.

Вернувшись с языковой практики, один из изучавших в Школе китайский язык рассказал такой забавный случай.

В те далёкие от нас времена, настоящие джинсы стоили неимоверно дорого. Рублей так за 120. Целая классическая месячная зарплата инженера средней руки или МэНээСа (Младшего научного сотрудника). Дорого, в общем.

Однако иметь настоящие джинсы было весьма престижно и модно. И не каждому по карману. Потому средств не жалели. Даже комсомольцы. Приобретали и доставали несмотря ни на что.

Если же повезло, то носили их до самого их конца и издыхания. Пока была возможность, и они не расползались совсем, то чем они были потёртее, тем это было моднее и тем больше было уверенности в аутентичности и тому, что это были настоящие, американские джинсы, а не какая-то там Индия или Венгрия с Польшей. О Турции тогда и речи пока не было.

С собственными джинсами так свыкались, что расстаться с ними не было никаких сил. Тем более, если джинсы оказывались в размер, то считай, что повезло три раза в одном.

Во-первых, сам факт того, что джинсы вообще есть.

Во-вторых, что это были настоящие джинсы знаменитого на весь мир производителя с настоящими брендами и заклёпками.

В-третьих, что джинсы оказывались впору и по размеру. Их не нужно было ушивать. Хотя на крайний случай допускалось их подшить, чтобы по длине подходили.

В общем, один из наших, привез с собой туда, за бугор, за границу свои любимые джинсы, которые могли в любой момент порваться и разлезться на обыкновенные тряпочки.

Привёз он их с целью приобрести за рубежом точно такие же. Чтобы и бренд тот же, и фасон по моде, и размер по фигуре.

Тут, ему, кто-то возьми и посоветуй пойти в торговые ряды на рынке и там, на месте и по дешёвке заказать точно такие же у китайских торговцев.

Он сходил. Договорился с торговцем-китайцем, чтобы ему достали и продали точно такие же джинсы, как его любимый образец. Чтобы размер был тем же, марка производителя та же. В общем, как было им сказано китайцу на чисто китайском языке:

– Точно такие же.

Сговорились в цене. Определились остановиться после торгов на трёх американских долларах. Что в рублях по ценам чёрного рынка было 18 рублей, а по курсу Центробанка и вовсе один рубль 86 копеек. Это являлось вполне приемлемым и выгодным.

Китаец пообещал решить вопрос быстро, и сказал, чтобы за покупкой пришел в 12—00 следующего дня. А еще попросил оставить образец, чтобы ничего не попутать. С неким сомнением за сохранность сокровища, наш товарищ согласился.

На следующий день приходит он за заказом. Китаец не обманул. Ровно в 12—00 ждал в своей лавке из картона. С улыбкой протягивает ему двое джинсов. Старые джинсы заказчика и новые джинсы, как заказывали.

Однако проблема. Какие из джинсов старые, а какие новые определить не представлялось возможным. Джинсы были абсолютно тождественны во всём. Не только в дырках, потёртостях, разрывах. Но и в брендах, размерах, заклёпках.

То есть то, что для нашего, советского человека и гражданина, понятие «точно такие же», это одно, а у китайца подразумевало все точно такое же во всём, но несколько иное. Такое же даже в деталях, а не только в наиболее важных свойствах, и даже с учётом в степени изношенности.

А что? Мастерство и есть мастерство. Ведь их, джинсы эти, в ручную изготовили и довели до соответствующей кондиции в срок, и по-честному предоставили за ранее оговорённую плату.

Это и есть особенности китайского менталитета. Сказал точно такие же? Сказал. Просим!

Чтобы хоть как-то компенсировать издержки и особенности нашего национального сознание, открою другую страшную тайну из советской реальности. Значительная часть этих самых настоящих американских джинсов шилась, как принято говорить, на Малой Арнаутской в Одессе.

И это истинная правда. Джинсовая ткань и нитки – контрабанда морем или через Грузию. Заклёпки и фурнитура из Турции и Италии. Восьмерка вручную. И никто одесский образец от подлинных американских джинсов ни при каких условиях не отличит. Наверное, даже ручное производство покруче по качеству будет, чем штатовская массовка. Но кто ж тогда на это внимание обращал?

Вернувшийся еще долго ходил и два одинаковых образа изношенных джинсов показывал для подтверждения правдивости своего рассказа.

Так, что национальный менталитет, это явление, которое следует всегда учитывать.

Вот, к примеру, тот же торговец мелочовкой, но индонезиец. Хотите испортить ему настроение? Просто спросите, сколько стоит его вещь. И сразу, не торгуясь, дайте ему рупий столько, сколько он сказал. Всё! Нет ему больше в жизни счастья. Изведёт он себя на нет сожалением, что не назвал цифру побольше. Практически катастрофа для него, эта ошибка.

Глава V. Язык и курение

Вот вам занимательный вопрос:

– Как быстро выучить иностранный язык, или к вопросу о роли курения в изучении иностранных языков?

Как Вам такой подзаголовок? И ведь я не шучу. Я только расширяю перечень обязательных условий, необходимых для эффективного освоения любого иностранного языка.

Только, есть просьба. Прочитав этот текст, никому не рассказывайте этого. Не выдавайте секретов. Можете только пользоваться этим исключительно сами. Результат, безусловно, превзойдет ваши самые радужные предположения.

Так, главным составляющим положительного результата в изучении иностранных языков является, безусловно, время, затрачиваемое на ежедневное изучение и запоминание иностранных слов. Для тех, кто изучает иероглифы, это еще и особенно важно для приобретения дополнительных знаний.

И так, переходим к деталям. Наш любимый вид транспорта на маршруте Дом на Белорусском – Очаково/МУЦ, вечером, и МУЦ/Очаково – Дом на Белорусском, утром, это обыкновенная электричка. Может на метро и автобусе быстрее будет. Но не так полезно. И вот почему. Перемещение на электричке, оказалось весьма полезным именно для изучения иностранных языков. Утром и вечером, по полчаса вполне комфортных условий передвижения. Пользуйся моментом. Сиди и учи свой иностранный язык.

Но учить язык следует по определённой методике. В этой методике изучения иностранных, и особенно восточных языков, курение тоже играет немаловажную роль. Причём, чем круче и дороже сигареты, тем лучше результат. Проверенно лично.

Дело вот в чём. Дело в том, что эффективного овладения восточными языками требуется достаточное количество пустых пачек из-под сигарет. И в принципе, для этого вовсе не обязательно курить самому. Достаточно просто достать у друзей, которые курят, ставшие им ненужные пустые пачки. И чем лучше и дороже сигареты, тем качественнее для них делают пачки.

И Мы старались. От каких только марок сигарет пачками небыли наполнены наши портфели. Откроешь такой портфель, и стороннему наблюдателю первое, что придёт в голову, что он имеет дело с заядлым и запасливым курильщиком. Или, минимум перед ним начинающий коллекционер пачек из-под сигарет, или даже самих сигарет в пачках. Со стороны то и не поймёшь.

Подумает так, и ошибётся. В эти пустые пачки у нас были сложены специально нарезанные и заранее заготовленные карточки из плотной бумаги. С одной стороны такой карточки написано иностранное слово, иероглиф, или выражение. С другой стороны – перевод слова, его значение и произношение иероглифа, перевод выражения, пословицы или поговорки. Некоторое количество карточек системно упаковано в пачки. Пачки подписаны или номерами, или названиями тем, в которых используются требуемые слова, иероглифы или выражения. Или то, что потребуется на следующий день на занятиях. В общем, содержится всё задание на дом.

Вот и весь секрет.

Садишься в электричку вечером, когда она наполовину пустая. Открываешь портфель. Достаёшь нужную пачку из-под сигарет. Из пачки извлекаешь заранее подготовленные карточки. И поочередно учишь слова. Вначале читаешь на языке. Потом вспоминаешь его значение. Проверяешь себя, перевернув карточку. Если не ошибся, то карточка возвращается в пачку. Ошибся? Долго думал? Карточка безжалостно возвращается в кругооборот. И так происходит до тех пор, пока все карточки не возвратятся в нужную пачку.

Затем, то же самое делаешь наоборот. Читаешь на карточке русское слово. Вспоминаешь иностранное. И всё идём по накатанному. Вспомнил? Карточку в пачку. Ошибся, замялся? Карточка идёт по новой в кругооборот.

Вот и весь секрет. Как говорится, три в одном. Пока доехал до нужной остановки, слова с карточек из сигаретных пачек у тебя в голове. Утром можно повторить то же самое. Только выезжать следует пораньше. Иначе стоя в проходе, много не выучишь.

С иероглифами конечно несколько посложнее. Их еще прописывать следует каждый день. И по много роз. Но когда ты всё выучил по карточкам, то и эта часть изучения языка идёт легче и требует гораздо меньше времени.

Вот я и выдал вам секреты Высшей Школы КГБ СССР о методах эффективного изучения иностранных языков.

В основе этого, конечно, лежит упорство и постоянство. И конечно знание определённых дополнительных секретов. Но это из рук в руки передаётся. Так, что пользуйтесь. Но только сами лично. И никому не рассказывайте постороннему.

Что интересно и поразительно. Два года регулярного передвижения по полчаса на электричке туда и обратно, и, вместо курения в тамбуре, использование пачек из-под сигарет не по назначению – и всё. Знание языка вам гарантированно обеспечено. Индонезийского – это точно.

Это конечно не всё. Но весьма важно. Заодно и память тренирует.

Глава VI. Первый, тот, кто из наших

Какой бы ты язык не изучал, без практики – грош цена твоим знаниям. Потому, после изучения основ языка, добро пожаловать на языковую практику. В среду с погружением. В том числе и с погружением в будущую оперативную работу.

Казалось бы, в чём проблема. Езжай и практикуйся. Но это сказать легко. Да и знания языка нужны специфические. Особенно, если у тебя особая профессия и китайский язык базовый.

В то время обстановка и отношения между СССР и Китаем были специфические. Идеологическими разногласиями это называлось.