Музыка любви

1

Не удивляйтесь. Кое-что из изложенного далее я уже вкратце вам рассказал. Подумав, я решил, что читатель мне это простит. А найдутся такие, кому всё это понравится, как оно есть.

В то лето Вадиму было неполных двадцать восемь лет. О женитьбе он не думал, а то бы вспомнил о где-то вычитанном мнении, что идеальный возраст для женитьбы – 24 года, для замужества – 18. А так как не думал, то и не переживал, что уже перешагнул этот возраст. [Уж простите, что кое-что повторяю, – для полноты содержания симфонии. – Авт.]

Если бы мы с вами проследили его жизнь за последние годы, то отметили бы, что с годами число знакомств с девушками в единицу времени (Как вам нравится такой показатель?) у него заметно росло. И поскольку эти знакомства не заходили слишком далеко, о нём нельзя было сказать, что он – «ловелас» и что он "менял женщин, как перчатки", хотя внешне кое-кому так могло показаться. Нет, не такие это были отношения. Теперь нам кажется, что, сам того не подозревая, он торопился их менять лишь в поисках той единственной…

Где и когда бы он ни был, – в своём городе, на вечерах, в домах культуры, в турпоездках, в командировках, – везде он знакомился с девушками. Всегда у него был длинный донжуанский список, который постоянно обновлялся. И всегда он переписывался с жившими в других городах. Так было и в войну, во время которой он даже переписывался с девушками, уехавшими в Сибирь.

Этот рассказ начинается как раз с того времени, когда Вадим собрался в очередной отпуск. Он не ставил себе далеко идущих целей. Он хотел хорошо отдохнуть. А вышло на самом деле совсем не так. Расскажу по порядку. [Об этом вкратце уже рассказано. Здесь уместно, для начала – о путешествии, рассказать подробнее. – Авт.]

Так вот, годом раньше познакомился Вадим на Юге с двумя хорошими девушками из Киева и переписывался с ними. И хотя не о них у нас тут речь, но кто знает, как повернулась бы его дальнейшая судьба, если бы всё-таки не они?! Ведь очевидно, что из-за них он раздобыл тогда туристскую путёвку, – на путешествие по Днепру, начавшееся именно четырёхдневным пребыванием в Киеве. За эти четыре дня он убедился поочерёдно в достоинствах обеих вышеупомянутых девушек, но и не более того… Расставание с ними ничуть не омрачило ему начало речного путешествия, которое во всяком случае сулило ему частую смену впечатлений. Предстояло посетить с десяток приднепровских городов, а затем через Херсон приплыть в Одессу, с которой у Вадима и без того было связано предостаточно. И мог ли он тогда думать, что главное будет ещё впереди?!

На теплоходе для туристов отвели две восьмиместных каюты. А так как при беглом осмотре группы наш герой не нашёл никого интересного для длительного общения, то он и согласился быть восьмым в каюте, где остальные семь мест занимали студенты из дружественного в ту пору Китая.

Общество сразу семи китайцев, пусть даже очень дружественных, Вадим при всём желании не мог счесть за великое благо, и тем более – во время отдыха, который теперь, работая, после недавних школьных и студенческих лет, он стал ценить особенно. В каждом пункте остановки Вадим был похож на собачёнку, которую держат в маленькой квартире и периодически выпускают погулять. Будь это в нынешнее время, он сравнил бы себя в такие минуты с хоккеистом, вырвавшимся на лёд после отсидки штрафного времени. И хотя почти в каждом городе, во время отдыха на берегах Днепра, он умудрялся-таки знакомиться с кем-нибудь из девушек, всё же не трудно представить его душевное состояние к концу этого путешествия, ещё недавно казавшегося ему таким заманчивым!

И вот, оказавшись в Одессе, в номере гостиницы «Центральная», в двух шагах от знаменитой «Дерибасовки» [Дерибасовская – главная улица Одессы. – Авт. ], он не растратил оптимизма и мечтал хорошо провести оставшиеся после путёвки восемь дней от отпуска.

На следующий же день после приезда он отправился в Лузановку, – на пляж, который всегда предпочитал, хотя получасовая тряска в трамвае, на жаре, была тому мало приятной увертюрой.

Но самое главное случилось на второй день. Всё началось с того, что уже в трамвае, по дороге в Лузановку, он познакомился с очередной девушкой и с ней расположился на пляже. Но, простите за эти подробности. Ещё и не об этой девушке наш рассказ…

[В первый приезд туда он был один. И уже тогда его заметила и выделила та единственная, о которой – далее. Авт.]

Та, с кем несколькими мгновениями позже свела его судьба, уже давно, и не впервые, приехала в этот город из Москвы. Она остановилась у родственников на разросшейся промышленной окраине Одессы, к которой и примыкала Лузановка. Место это занимали два района – Молдаванка и Пересыпь, о которых некогда, в истории любви Кости – моряка и рыбачки Сони, пела вся страна. Так что, как видно, места эти располагают к чувствам нежным…

Москвичку звали Мариной. Было ей, как уже сказано, двадцать два года. На пляж она пришла с компанией молодёжи. Её окружали друзья. С некоторыми она была знакома не один год. Добавлю к этому, что она нравилась из них не одному, но одному – особенно.

Теперь вы знаете о ней то, о чём Вадим в тот момент даже и не подозревал. Можно себе представить, чем всё обернулось бы, будь парни в этой компании поагрессивнее, что мы нередко видим в фильмах. Забегая вперёд, скажу, что всё обошлось без драки… Впрочем, всё по порядку.

Ах, если бы он не посмотрел именно в ту сторону и именно тогда, в тот единственный момент, где и когда она, неосмотрительно отпущенная без сопровождающих, появилась мимоходом, направляясь к воде, среди довольно плотной толпы загоравших и изрядно загораживавших её!!!

Можно не сомневаться, что сказалась многолетняя тренировка, каким-то образом просуммировались те, казавшиеся потом такими непростительными (!), довольно нередкие случаи, когда, упустив момент, он потом корил себя за нерешительность: не подошёл, не заговорил, не…

На этот раз он ничего не анализировал, не рассуждал, да и попросту толком ничего не разглядел. Всё было позже. А в тот момент он только почувствовал необъяснимую тягу и не успел оглянуться, как оказался в воде рядом с ней. Буквально на втором слове (Что может быть лучше для знакомства?!) выяснилось, что она не умеет плавать. Тут же он и напросился в учителя. Во всяком деле объяснять – мало, надо и помочь, а тем более – в обучении молоденьких девушек плаванию… Вы видели когда-нибудь юношу, который стоял бы истуканом и объяснял барахтающейся в воде девушке, что она должна делать? Вот и я тоже не видел. В таком деле, согласитесь, любой непрочь изобразить из себя Сальникова[5], и с видом знатока (но с какими мыслями?!) подложить руку снизу, заодно и помогая держаться на воде.

Но вернёмся от обобщений, которые могут нас далеко завести, к нашей, теперь уже, – паре, и не будем при этом заблуждаться: от обучения плаванию продолжения могут быть диаметрально противоположными. А как же было на самом деле?

Итак, обстоятельства вынуждали его буквально на второй минуте знакомства прикоснуться к девушке, и отнюдь не к кончикам её пальцев!

Скажем прямо, такое уникальное, и не выдуманное, стечение счастливых обстоятельств, не могло остаться без того, чтобы о нём не рассказать читателю. Но это ведь – только начало! А ведь мало того, что на пляж оба они пришли не одни! Они ещё оба приехали в отпуск. И жили в разных городах! А сколько вот таких встреч во время отпусков завершались элементарной разлукой!.. Но есть и такие, кто поженились… Ведь у каждой пары – своя история! Но во всяком случае, такое начало знакомства – не просто редкость, а, согласитесь, случай уникальный!..

Ясно, что читатель уже по титульному листу и первым страницам понимает, что это знакомство имело продолжение, и только пытается догадаться и прочесть далее, как было на самом деле. А было вот как.

У него вдруг появилось необъяснимое волнение. Смущеие мешало мыслям. Казалось, ещё немного, – и всё будет бесславно кончено. Но откуда взялись эта смелость, это красноречие?!

Она потом вспоминала, что так же с первого момента как-будто забыла обо всех окружающих и не понимала, что с ней происходит…

Потом он уже не мог вспомнить, как и куда делась та девушка, с которой он пришёл на пляж.

А годы спустя они не раз вспоминали подробности этой встречи, как-будто это случилось не с ними. Они вместе смеялись над его неуклюжим ухаживанием: как он из кожи вон лез, чтобы ей понравиться, неуклюже носился за мячом при игре "в кружок", демонстративно делал стойки на руках в воде, после чего падал на спину, поднимая фонтаны брызг. Он рассказывал ей без умолку один за другим анекдоты и смешные истории, не отходя от неё ни на шаг. Она искренне смеялась.

Она познакомила его со своими приятелями. Они тоже показались ему очень привлекательными и приветливыми. Лишь потом он понял, что они признавали его только ради неё, а на деле относились к нему крайне подозрительно. Но проявление истинных чувств уронило бы их в её глазах, чего они, конечно же, не хотели.

Прощаясь, они договорились встретиться вечером того же дня в городе. И первый же совместный вечер закончился глубокой ночью. Проводив её до дома, на окраину города, он возвращался, когда никакие трамваи уже не ходили. Надо, правда, отметить, что всё-таки находилось что-то попутное, так что и в следующие дни ни разу ему не пришлось проходить весь обратный путь пешком, хотя было очень не просто.

Так, как один, пролетели все семь дней.

Утром они встречались на пляже. Потом она уже приходила чаще одна. Вместе проводили всё время: купались, болтали, рассказывали о себе. Он – о жизни в Ленинграде, она – о жизни в Москве.

Минутами он в задумчивости любовался ею издали, как-будто не верил, что это – не сон, что он с нею знаком. Она, если замечала, спрашивала, как бы в смущении: "Ну, что ты?.." И он тут же, как бы спохватываясь, оживлялся.

И вообще, когда они были вместе, он неизменно был оживлён, старался её развлекать, но во-время останавливался, если хоть чуточку чувствовал, что может утомить. Всё время, как бы подсознательно, он контролировал каждый свой шаг, боясь, но не подавая виду, чем-нибудь помешать продолжению их знакомства. Она же проявляла к нему откровенный интерес. Поэтому ему было с ней необычайно легко, как-будто у него за спиной выросли крылышки. Им казалось, что они на пляже совершенно одни, хотя кругом было столько народу, что подчас пройти к воде было проблемой. Они замечали только друг друга и музыку, которая в те времена сопровождала отдых на южных пляжах. Им обоим больше других нравилась одна и та же эстрадная песня. Не раз потом они без слов с пониманием переглядывались при её звуках. Это была их песня! Были потом и другие, но эта была первой! В какой-то из дней, когда они оказались среди прибрежных деревьев, вдали от посторонних глаз, она сплясала для него лезгинку.

Это было незабываемо! Наверно это был самый лучший танец в их жизни. С тех пор всегда лезгинка, где бы ни звучала её мелодия, напоминала им ту лезгинку. Это был их танец!

Вечерами они бродили по городу. С Потёмкинской лестницы, рядом с которой играл оркестр, всё выглядело, как на театральной сцене. С Приморского бульвара они наслаждались видом моря, порта. Сливались они с толпой многолюдной Дерибасовки, центральной улицы Одессы. Любовались они и знаменитым, прекрасным, оперным театром. И смеялись они над всем, что хоть сколько-нибудь могло послужить тому причиной. Смешили их забавные украинские слова, вроде – "спляча красуня" (спящая красавица) – на афише театра, или "Дэнь развагх" (день развлечений) – название Чаплинского фильма – короткометражки. Другой фильм был – "Дэнь получки". Фильмы эти они посмотрели, но на что-нибудь большее, серьёзное и долгое, идти не хотелось. Переживать что-то, кроме наступившей так недавно, слишком свежей, радости общения, было, ну, просто невозможно!

Вначале они говорили без умолку, перебивая друг друга. Каждому хотелось побольше рассказать о себе. Это было их как-будто естественной потребностью: будто было непонятно, как они могли столько времени до этого жить, совсем ничего не зная каждый о другом. А если на какую-то минуту замолкали, то ощущение близости и совпадения мыслей, даже при этом молчании, не пропадало.

Так постепенно, кирпичик за кирпичиком, начало создаваться неповторимое здание их любви, их счастья – фундамент их отношений. Фундамент этот потом, годы спустя, был основой того целого, которое при всех размолвках и ссорах (Как без них прожить жизнь в непростых условиях?!), удерживало их от разрыва, не позволяло переходить какую-то незримую грань, делало корабль их совместного счастья непотопляемым.

Позвольте здесь, в самом начале моего рассказа об их отношениях, высказать своё мнение, что оба они были уникально непохожи и одновременно уникально схожи. И вся эта история представляется автору одновременно и неповторимой и в чём-то до боли знакомой. В силу этих свойств их притягивало друг к другу, как два противоположных полюса магнита.

Ещё хочу сказать (не нашёл другого места, а в чём-то – повторяясь), что оба они (Уж это-то для молодёжи того времени было характерно!) прожили непростые детство и юность, хотя любящие родители обоих, с которыми они оба прожили всё это время, делали всё, чтобы им плохого досталось поменьше. Чтобы не снижать темпа, не будем вдаваться в, малоприятные к тому же, подробности их прошлого. Предоставим воображению читателя представить это так или иначе самому себе. И продолжим наш рассказ.[6]

С первого же вечера, как только остались одни, они начали целоваться. И так, как с ней, ему ни с кем не было приятно. Они целовались без конца, нежно ласкали друг друга. Потом он не раз вспоминал сравнение одного из классиков русской литературы, будто влюблённые "подобны двум лейденским банкам[7]. Поцелуями они разряжаются, а когда разрядятся полностью, прощай любовь". Но им тогда казалось, – и это чувство не пропало со временем, – что они так никогда и не пресытятся поцелуями.

Её крупный рот, пухлые губы казались ему верхом совершенства (и он в этом не обманывался). Любое прикосновение к ней убеждало его в бархатной нежности её кожи, в редком сочетании мягкости и упругости форм. Это доставляло ему неизведанное ранее и непередаваемое блаженное чувство. А то, что она не сопротивлялась его ласкам, всем своим видом проявляла и собственные чувства, было ему вдвойне приятно. Его возбуждение передавалось и ей. Своего состояния они не скрывали, да и не могли бы, если бы даже хотели, скрыть друг от друга. но была всё-таки какая-то граница, которую перейти они пока не стремились. Им и так было хорошо. Правда, иногда он пытался как бы посмотреть на её поведение другими глазами, не заблуждается ли он в своём увлечении. В какой-то момент, дня через 2–3 их знакомства, ему даже показалось, что она вообще через многое прошла и ведёт себя так с ним не с первым. Поначалу он испугался этой мысли, но потом кое-как утешил себя. "Если так, – подумал он, – попробую и я вести себя иначе." Он в тот же вечер предложил ей прийти к нему в номер гостиницы, где он остановился после приезда в Одессу, в надежде, что ответ разрешит все сомнения. Произнеся это, он мучительно надеялся на её отказ. А когда пауза затянулась, он уже начал бояться, что она обидится и что он всё испортил. Тогда он поспешил неуклюже сгладить предложение пояснениями, что хотел он что-нибудь купить и вдвоём поужинать, как дома. В её отказе не чувствовалось обиды. Простота, с которой она это сказала, отмела его сомнения, и стало ещё радостней.

Потом ещё, и не раз, он возвращался к этим сомнениям, а сколько-то времени спустя понимал, что их причина – не в ней, а в нём, в его большом чувстве. В такие минуты он чувствовал себя очень счастливым.

Так незаметно быстро, и в то же время – незабываемо, пролетели, как один день и как целая вечность, эти семь дней, чудесных дней августа из жизни двух молодых людей, которые до того совсем не знали друг друга, а теперь им казалось, что они не расставались с очень давних пор, а это только усиливало горечь предстоявшей разлуки и неопределённость будущего, при том, что каждый из них возвращался в свой дом, а дома́ их – в разных городах, расстояние между которыми – почти тысяча километров… И всё-таки не будем драматизировать события, ибо не делали этого, в сущности, и они. Оба они были молоды, здоровы, оптимистичны, верили в своё счастье, по большому счёту не сомневались, что будет так, как лучше, и знали, что вешать нос – только усугубить ситуацию. Поэтому они старались делать вид, и даже говорить слова, что расстаются ненадолго, что стоит только захотеть!.. Понимали они и то, что соединить судьбы, даже если они очень нравятся друг другу, надо после хоть какой-то проверки временем, какого-то испытания, чтобы не ошибиться. Так что, кто знает? Может быть такое расставание, – могли утешать они себя, – в чём-то ещё и к лучшему. Ясно было тем не менее одно: они ни минуты не сомневались, до конца, надеялись, что как-нибудь всё образуется и они опять будут вместе.

2

Позади осталась Одесса – город тепла и безоблачного неба, город солнца и моря, город юмора и хорошего настроения, город их любви – их город!

Каждый из них вернулся в свой город, к своим делам, своим родителям, своим друзьям…

Разлука – серьёзное испытание чувств. Не одно знакомство, несмотря на взаимные симпатии, оборвалось из-за того, что двое жили в разных городах… К тому же отпускные знакомства – вещь несерьёзная. У Вадима уже однажды, в студенческие годы, был печальный опыт, когда в доме отдыха ему понравилась девушка. Она проявила явную ответную симпатию, но… В последний день их приятного общения неожиданно для него она призналась, что в Ленинграде у неё есть друг и дальнейшие встречи невозможны. [Об этом уже было рассказано в первой части. – Авт. ] От этой дущевной травмы он потом долго не мог прийти в себя. Но жизнь всё-таки плохо учит. Точнее, повторение риска неизбежно, ибо ведь кто не рискует, тот ничего и не добивается. Что Вадиму надо было бы делать после того сдучая? Больше не знакомиться? Не влюбляться? Да как тут можно что-то учесть, предвидеть?! Ведь каждый раз не похож на предыдущий, хотя бы уже потому, что имеешь дело с другой девушкой, и все обстоятельства другие. Так что остаётся уповать на везение и прилагать всё возможное умение. Но что нужно?! Ведь кое-кого как раз слишком большая уверенность в себе, умение, и могут отпугнуть, оттолкнуть. В общем, оставалось ждать и надеяться, надеяться и ждать, верить… А что-нибудь делать уже было, увы, трудно, когда – в разных городах, в окружении соблазнов, других людей. Чувство и память – насколько они сохранят неизгладимость впечатления от их короткого знакомства, – вот всё, что осталось. Ну, можно постараться подогревать их перепиской… Но как трудно какими-то листочками бумаги пытаться что-то сохранить, а уж усилить, исправить – и вовсе-то надежды нет!

Да, повторю, разлука – серьёзное испытание чувств… И переписка – всё, что оставалось нашим героям. Конечно, мы теперь могли бы последовать за ними и в Ленинград, и в Москву. Но что бы мы там увидели? Их жизнь вдали друг от друга? Нетрудно понять, что, расставшись, они продолжили ту же жизнь, какую прервали на время.

И хотя возвращались они вроде бы и теми же, но с этого времени, после недели (всего недели!) их общения, они были уже в чём-то другими: в каждом зародилось то чувство, без которого не было бы и нашего рассказа. И в нём, в этом чувстве, им предстояло ещё и самим-то разобраться. А проследить за этим, подсмотреть людям посторонним, вроде нас с вами, как правило не удаётся. И кто знает? Может быть, тот случай, которым на этот раз я решил с вами поделиться, действительно уникален. Всякому понятно, что юноша и девушка, как правило, откровенные беседы ведут tet-a-tet. Другое дело – письма. Молодые люди, да ешё и неравнодушные друг к другу, вынуждены доверять сокровенное бумаге, а потом стараются сохранить дорогие весточки. Поэтому нам с вами и оказалось возможным заглянуть в них. Да ешё так повезло, что – в письма обоих!

Интересно представить себе, что в течение целых девяти месяцев эти весточки проносились навстречу одни другим, со скоростью железнодорожного поезда, – во встречных поездах.

Итак, вдумайтесь, можно ли документировать диалог двоих, в течение всего их знакомства, иначе, чем удалось автору этой книги. Очевидно, что нет. Да ещё и обоих! Поэтому эта книга и уникальна!

Обращаю внимание современного читателя, повторю и это, что если раньше люди больше читали художественной литературы и оттуда черпали информацию об окружающем мире, то теперь, подчас, из телевизионных новостей и групповых обсуждений, из интернета, мы узнаём такое, чего не мог бы выдумать никакой фантаст. Многие уже почти не читают художественную литературу, а довольствуются документальным кино, новостями по ТВ и радио, интернетом, смотрят такие передачи, как, например, "Время покажет", "Пусть говорят", "60 минут" и т. п.

И если первым читателям рукописи книги, которая перед вами, не было сказано, что здесь использована подлинная переписка, то теперь сочтено целесообразным сообщить об этом читателю, именно с уверенностью, что интерес к ней будет ещё выше!

Замечу в заключение этой части. Те, кто расценил эти письма неподлинными, очень польстили автору книги, ибо и на самом деле, их такими могли сочинить именно только их авторы, в их состоянии, и никакой писатель такого сочинить бы не смог! Это – действительно уникальный случай, как, если вдуматься, и вся эта история. Вот и продолжим это невероятное повествование.

Первое письмо, которое не сохранилось, Вадим сел писать сразу же после того, как поезд отъехал от Одессы в сторону Ленинграда. Не знаю, какое впечатление он производил на соседей по купэ. Может быть, его вдохновенное творчество уже привлекло внимание. Во всяком случае, пока он не закончил и не опустил конверт в почтовый ящик на первой же большой станции, он никого и ничего не замечал вокруг. И только после этого, чтобы развеять надвигавшуюся тоску, заговорил с соседкой по купэ – шестнадцатилетней девушкой из Риги. Она назвалась Инной. Инна, Ирина – имена, с которыми судьба чаще всего сталкивала Вадима.