Дорога крови

Разумеется, он сбежал. Прямо на следующий день. Но новоявленные родители каким-то невероятным образом умудрились разыскать своего приёмыша и притащили обратно, изрядно отлупив. Впервые в жизни. Его настоящие мама и папа никогда не били сына. И Айзеку даже в голову не могло прийти, насколько болезненными могут оказаться прикосновения тонкого ремешка, некогда бывшего частью конской сбруи, к коже. И, что ещё хуже, – насколько это всё унизительно.

Забившись в пыльный угол в чулане на втором этаже, которые пьянчуги гордо именовали «комнатой сына», Айзек плакал и дрожал от только что пережитого унижения. Одно дело получить в драке, пусть даже и сильно, и совсем другое, когда его растянули на лавке, привязав за руки и за ноги, – ибо по-другому «родители» не смогли совладать с отчаянно сопротивляющимся пацанёнком – и пороли, а он, сгорающий со стыда и абсолютно беспомощный, вынужден был глотать слёзы, чтобы не сделать всю эту экзекуцию ещё более позорной, – и кричать, кричать, кричать…

– Эй, ты! – Дверь распахнулась, и в освещённом дверном проёме возник его громадный отчим. – А ну, хватит рыдать! Иди-ка сюда!

Айзек в ужасе сжался и попытался отползти, но позади была стена.

– Я сказал: иди сюда, – рявкнул мужчина и, сграбастав ребёнка за руку, рванул к себе. – Когда родители тебе приказывают, ты должен слушаться. – Он отвесил Айзеку подзатыльник, и мальчик закусил губу, чтобы снова не расплакаться.

Протащив «сына» за собой по лестнице, мужчина остановился и толкнул мальчишку к стоявшему посреди комнаты ведру.

– Вот.

– Что это? – Айзек робко поднял глаза на пьянчугу.

– А то ты не знаешь? Это ведро, придурок! Ну, чего стоишь? Бери его и вымой в доме полы. – Мужчина замахнулся для удара, и мальчик испуганно съёжился. – Да побыстрей!

– Хорошо.

Ещё трижды Айзек сбегал, и трижды приёмные родители возвращали его обратно. Наконец, убедившись, что побоями им не сломать тщедушного, но невероятного упрямого и стойкого мальчишку, пьянчуги решились на хитрость. В тот день Айзек снова сбежал. Расспросив бродяжек и как следует заплатив им за информацию, они без труда отыскали своего, такого заметного среди всех прочих мальчишек, сына на заброшенной мельнице – в месте, которое сам Айзек считал идеальным убежищем, – и пообещали в следующий раз прирезать его собак, если он надумает ещё хоть раз удрать. Естественно, мальчишка не поверил им, но вопреки всем его ожиданиям отчим и мачеха не тронули его. А наутро он проснулся от собачьего воя – непередаваемо тоскливого, отчаянного настолько, что щемило сердце.

Даже позабыв обуться, Айзек бросился во двор. Там, перед их полуразвалившимся домом, стояла клетка. А в ней были Афето, Леальт и Усберго.

– Ну что, сынок, хочешь увидеть, как мы снимем шкуру с твоих шавок?

Айзек обернулся на самодовольный голос отчима. Мужчина стоял у крыльца, поигрывая большим кухонным ножом.

– Не троньте их, я умоляю вас! Я больше не буду сбегать. Никогда-никогда.

– Ладно, так и быть, поверю тебе. Но собаки останутся здесь, в клетке. Просто на всякий случай.

С тех пор не было ночи, чтобы Айзек не пытался вскрыть огромный навесной замок, что удерживал дверцу клетки, или перепилить прутья то кухонным ножом, то украденным у кузнеца напильником. Но всё было бесполезно. Дни проходили, а приёмные родители тем временем и не думали заботиться о собаках: они никогда не выпускали их из клетки, не давали им бегать и разминаться, они даже почти не кормили их. С каждым днём псы всё больше слабели.

Отчаяние и безысходность всё прочнее поселялись в душе мальчика. И однажды утром, в очередной раз проснувшись возле клетки, где Айзек теперь проводил почти все ночи, мальчик решился. Он выкупит свободу своих псов.

Его отчим и мачеха завтракали, как всегда, бранясь и жалуясь на головную боль. Войдя в дом, Айзек застыл в десяти шагах от них.

– Я хочу договориться.

Мужчина поднял затуманенные глаза.

– И о чём же?

– О своих псах. Отпустите их.

– С чего бы?

– Они умрут, – пояснил Айзек. – Мои псы голодают. Отпустите их, и я клянусь, что никогда больше не буду сбегать. Если вы не верите, можете запирать меня на ночь в клетке, где держите собак. Оттуда мне точно не выбраться. Я буду делать всё, что вы скажете, я буду даже воровать для вас.

– Ты так хорошо слушаешься с тех пор, как твои шавки поселились у нас. Ну подохнут они. А нам-то какое дело? – равнодушно пожала плечами мачеха.

– Никакого. Только знайте, что однажды ночью я отомщу вам и перережу глотки за своих псов.

Вероятно, в глазах семилетнего мальчишки было столько ненависти и решимости, что вставший было отчим рухнул обратно на стул и покачал головой.

– Ну и зверёныша мы с тобой приютили, жена.

Они отпустили псов вечером. Не веря себе, собаки вышли из клетки, покачиваясь и едва держась на ногах.

– Давай, ты обещал. – Мачеха подтолкнула глотающего слёзы Айзека в спину.

Дрожащими руками мальчик поднял ком земли и кинул в ближайшего к нему пса.

– Уходите!

Леальт испуганно отскочил в сторону и, ничего не понимая, посмотрел на своего маленького хозяина. Айзек шмыгнул носом и поднял второй ком.

– Убирайтесь! Я больше не люблю вас! Уходите отсюда!

Псы кружили по двору, не уходя, но и не решаясь подойти.

– Прогони, или я прирежу их, – прошептал отчим на ухо Айзеку.

Мальчик на мгновение закрыл глаза, а потом взял ещё один ком. Теперь он попал прямо в бок Леальту – ему не составило бы большого труда попасть и в куда меньшую мишень, но он так надеялся, что псы просто уйдут и до этого не дойдёт. Собака заскулила и отбежала на пару шагов, укоризненно глядя на мальчика.

– Проваливайте! – Айзек поднял с земли камень…

Ему было бы гораздо проще позволить забить камнями себя, чем причинять боль самым верным друзьям, но таковы были условия приёмных родителей – он должен сам прогнать своих псов, чтобы они больше не надумали вернуться.

Мальчик поднял руку и бросил камень в самых верных ему существ на свете, самых любимых, единственных, кто не предал…

Слезы душили Айзека, когда он смотрел, как убегают прочь псы, поджав хвосты и поскуливая. Леальт то и дело оборачивался и останавливался, и его взгляд – обиженный, но бесконечно верный – рвал душу мальчишки на части.

«Простите меня, если сумеете, мои хорошие, мои любимые, мои родные…»

Лето перевалило за середину. На смену жаркому, весёлому июню пришёл нестерпимо удушливый июль, и на горизонте уже маячил ласковый, тёплый август. Айзек, верный своей клятве, больше не пытался сбежать. Даже больше, он перестал перечить своим приёмным родителям и послушно сносил все их оскорбления, побои, всю ту кучу работы, что пьянчуги заставляли его выполнять. Несколько раз он даже воровал для них. А когда становилось совсем уж невмоготу, мальчик напоминал себе, что делает это ради самых верных существ на свете – своих псов, иначе приёмные родители найдут их и убьют. А этого Айзек никак не мог допустить. Единственное, в чём малыш был всё так же непреклонен, как бы ни исхитрялись пьянчуги, было обращение к ним. Упрямо, с бесконечной любовью цепляясь за воспоминания о своих настоящих родителях, Айзек и мысли не допускал назвать так кого-то другого. У него уже были мама и папа. И пусть богам было угодно отобрать их у него, он не предаст память о них.

Так шли дни, и однажды у них в доме появилась девочка. Высокая и необыкновенно красивая, с каштановыми волосами и зелёными глазами, в чистом длинном платье, она показалась замухрышке Айзеку сказочной принцессой. Он никогда не видел таких красивых и таких печальных девочек. Кажется, малыш даже рот открыл от удивления, потому как получил от отчима подзатыльник.

– Нечего глазеть без дела! Лучше пол вымой!

Вжав голову в плечи, Айзек прихватил стоявшее у двери ведро и побежал к колодцу – тяжёлые кулаки мнимого родителя научили его выполнять все приказания проворно и без лишних разговоров.

Когда мальчик вернулся с тяжёлым ведром, принцессу уже почему-то заперли на чердаке, а его мачеха и отчим ужинали, бросая на пол огрызки.

Ночью Айзек проснулся от того, что кто-то плакал рядом с его чуланом. Протерев глаза, мальчик убедился, что это ему не приснилось, и на цыпочках подкрался к чердачной двери – всхлипы шли оттуда.

Выскользнув на улицу, Айзек обошёл дом и забрался на дерево. Его ветки склонились прямо над чердачным окном – чересчур маленькое даже для обычного ребёнка, оно в самый раз годилось для тщедушного Айзека. Скользнув в него, мальчик кубарем покатился на пол. Девочка вскрикнула и схватила жестяную миску, приготовившись защищаться, но вовремя узнала малыша, которого видела утром в доме.

– Ты?

Айзек посмотрел на неё и улыбнулся.

– Я пришел спросить: почему принцесса плачет?

– Принцесса? – Девочка засмеялась. – Я не принцесса.

– Ну как же? Ты такая красивая и сказочная. Ты точно принцесса, просто не знаешь об этом. Наверное, тебя украли из замка у родителей.

– Ну ладно, принцесса так принцесса. – Девочка присела на корточки возле чумазого Айзека. – А ты, наверное, бесстрашный воин, который пришёл спасти меня?

Мальчик засиял радостной улыбкой.

– Если хочешь, я спасу тебя. Эти люди очень плохие. Они заставляют меня называть их мамой и папой и больно бьют. Но они не мои мама и папа. – Айзек упрямо поджал губы. – Я не люблю их и не буду называть так.

– Как тебя зовут, воин?

– Я Айзек.

– Алессандра. – Принцесса протянула мальчику руку. – Сколько тебе лет, Айзек?

– Семь.

– А мне тринадцать. – Девочка вытащила из кармана платок и принялась вытирать перепачканную мордашку своего спасителя. – И они хотят продать меня в бордель.

– А что это? – Айзек смотрел на неё обожающими глазами. – Там ещё хуже, чем здесь?

Принцесса всхлипнула.

– Там очень жутко. Это одно из самых худших мест в мире. И я совсем не хочу туда, Айзек. Может, ты сумеешь принести мне нож с кухни?

– Ты хочешь убить себя? – Мальчик отстранился, в его глазах читался испуг и ужас.

– А что мне остаётся? – Алессандра безвольно уронила руки на колени.

– Не надо. Я спасу тебя.

– Как ты это сделаешь, малыш? Мне не пролезть в это окно.

– Ну и не надо. Я выкраду ключ у отчима и открою дверь. А потом мы убежим. Сначала я просто спрячу тебя где-нибудь, а потом мы придумаем, как быть дальше.

– Но это же очень опасно!

– Я не боюсь, – заверил Айзек. – Я хочу спасти тебя. Я помогу тебе.

– Откуда ты взялся, такой смелый и добрый?

– Мама и папа – мои настоящие мама и папа – говорили мне, что, когда я вырасту, я стану самым сильным, самым храбрым и самым добрым, – серьёзно ответил Айзек.

– Не сомневаюсь, что они нисколько не ошиблись. – Принцесса обняла мальчика за шею и чмокнула в щёку. – Я верю в своего воина.

– Жди, завтра ночью я достану ключ, – пообещал Айзек, стараясь сдержать счастливую улыбку. – Я обязательно приду.

И он действительно пришёл. С замиранием сердца мальчик повернул ключ в старой замочной скважине, ему казалось, что этот скрежет непременно разбудит всех вокруг, но отчим и мачеха ни на мгновение не прервали свой храп. Открыв дверь, Айзек жестом попросил Алессандру следовать за ним и осторожно спустился по старой лестнице – мальчик не раз убегал в ночь от своих приёмных родителей и отлично знал, куда наступать, чтобы под ногой не скрипнула предательская ступенька. На цыпочках прокравшись мимо спящих мужчины и женщины, как всегда, порядком пьяных, Айзек и спасённая им девочка растворились в ночи.

– У нас получилось! Я не могу поверить! Ты спас нас, мой храбрый воин! – Алессандра села на корточки около мальчика и сжала его в объятиях. – Мы свободны! Мы вольны убежать из этого города, подальше от тех злых людей!

– Сначала мне нужно кое с кем повидаться. Боюсь, что в прошлый раз я обошёлся с ними очень плохо.

– О ком ты говоришь? – Девушка вскинула на него непонимающие глаза.

– Увидишь.

Айзек точно знал, где их искать – в той подворотне, где они жили в последнее время. Несмотря на обиды, псы сохранили ему верность – в этом Айзек не сомневался. А если всё же они затаили злобу и кинутся на него – что ж, он вполне это заслужил.

Айзек вошёл в безлюдную, освещённую лунным светом подворотню и тихонько свистнул.

– Усберго? Афето? Леальт?

И тут же из темноты показались три пушистые морды с настороженно поднятыми ушами.

– Вы здесь, – прошептал мальчик и протянул руки навстречу псам. – Простите меня, друзья.

А в следующее мгновение собаки бросились к Айзеку и сбили его с ног. Алессандра испуганно вскрикнула, но псы вовсе не собирались причинять зло мальчишке. Неистово махая хвостами, они кружили вокруг своего маленького хозяина, лизали ему руки и лицо, возбуждённо поскуливая от счастья.

– Вы простили меня… Вы простили меня… – Айзек встал на колени и по очереди обнял каждого из своих вертлявых пушистых друзей. – Слава богам, вы не злитесь на меня. Я так скучал!

Алессандра кашлянула, привлекая к себе внимание.

– Так значит, это и есть те, с кем ты плохо обошёлся?

– Да. – Айзек порывисто кивнул. – Эти люди поймали моих псов, чтобы я больше не сбегал. Я не мог открыть клетку, хотя пытался кучу раз. А эти пьяницы даже не кормили собак – они просто ждали, пока те не передохнут с голоду. – В голосе Айзека зазвенели слёзы. – Я, конечно, тайком подкармливал их, как мог. Но сложно найти еды на трёх псов так, чтобы отчим и мачеха ничего не заметили. – Мальчик улыбнулся Леальту, который тыкался носом ему в руку, и снова взглянул на Алессандру. – Им нужно было, чтобы я никогда не убегал. И тогда я поклялся, что больше ни разу даже не попытаюсь, если только они отпустят моих псов на волю.

– И они поверили? – с плохо скрываемым ужасом спросила Алессандра.

– Нет. Но они знали, что рано или поздно псы умрут с голоду. И тогда меня точно ничто не остановит. Поэтому они решили согласиться. Но приказали мне самому прогнать их. – Айзек почесал за ушами ближайшую к нему собаку и с тоской посмотрел на девушку. – Мои псы не желали уходить. Я ругался на них, приказывал уйти. Но они просто стояли и смотрели на меня. И тогда я стал швырять в них камни. В своих единственных друзей! – Мальчик закусил губу и помолчал. – И они ушли. Я сделал им больно, и псы решили, что я предал их и потому прогоняю. – Айзек уткнулся в мягкую шерсть окружавших его псов. – Мне так стыдно. Мне так жаль. Но мне пришлось это сделать, чтобы спасти их.

– И ты больше не пробовал сбегать?

Айзек покачал головой.

– Эти люди пообещали, что найдут моих псов и принесут мне их головы, если я нарушу слово. Однажды они уже сумели поймать их, так что я поверил.

– Но… – Внутри Алессандры всё похолодело от ужаса. – Но как же теперь? Они бросятся искать нас. Нам надо скорее уходить из города.

– Нет. Я не уйду отсюда. Здесь пропали мои родители, и я останусь здесь. Вдруг я смогу узнать когда-нибудь, что сталось с ними? А ты уходи. И очень тебя прошу, возьми с собой Усберго, Афето и Леальта. Я скажу им слушаться тебя и охранять от всего. Они станут тебе верными защитниками. А я буду спокоен, зная, что отчиму и мачехе не добраться до моих псов.

– Нет, что ты. – Девушка протестующе замахала руками. – Я не могу. Это же твои друзья.

– Пожалуйста. Помоги мне, как я помог тебе. Спаси моих друзей.

Айзек с такой мольбой смотрел на неё, что сердце Алессандры не выдержало.

– Хорошо. Но как же ты без них? Тебе ведь будет тоскливо и одиноко?

– Ничего. Я справлюсь. Гораздо хуже будет, если моих друзей убьют из-за меня.

– А ты, малыш? Куда же пойдёшь ты сам?

– Не волнуйся, я не впервые на улицах. Я найду себе убежище и смогу раздобыть еды.

Алессандра прищурилась.

– Ты ведь не вернёшься к этим людям? Несмотря на то, что дал слово. Теперь твоим псам ничего не грозит, а потому тебе нечего бояться. Айзек, скажи мне, что не вернёшься назад?

Мальчишка помотал головой.

– Конечно, нет! Я не такой дурак!

Девушка неуверенно кивнула.

– Вот и хорошо. Спасибо тебе за всё ещё раз.

Алессандра отвязала ленту от своего платья и подала Айзеку.

– Это тебе. На память. И в знак благодарности. У меня больше ничего нет, увы. Ты удивительный малыш, Айзек.

– Спасибо. – Мальчик спрятал ленту в карман и сжал свору в объятьях. – Я буду бесконечно скучать по вам, друзья.

К рассвету Айзек уже вернулся к дому мнимых родителей. Алессандра, без сомнения, права – псы теперь вне досягаемости для пьянчуг. Но дело ведь было не в этом – мальчик дал слово и не мог запятнать память о верных Усберго, Афето и Леальте нарушенным обещанием. Мальчишка знал, что мачеха и отчим опять изобьют его, что они будут в ярости, поняв, что он помог сбежать Алессандре. Ну и пусть. Айзек просто не мог не выполнить клятву, данную от чистого сердца.

Глядя на выползающий из-за соседних крыш оранжевый диск заспанного солнца, мальчик сел у крыльца и, обхватив колени руками, положил на них подбородок. Он не хотел заходить в дом и видеть пьяные рожи мачехи и отчима. Уж лучше он хоть немного оттянет наказание и подождёт их здесь.

Солнце поднималось всё выше, а как следует выпившие супруги всё не просыпались. Пригретый его ласковыми лучами, убаюканный радостным щебетанием птиц, Айзек задремал.

Его разбудили яростные крики и топот ног в домике. Мгновенно проснувшись, мальчик глянул на солнце – оно было почти в зените, а значит, Алессандра и его псы уже далеко от города и вне опасности.

Громко матерясь всё ещё заплетающимся языком, мужчина вывалился на крыльцо и тут же, споткнувшись о собственные ноги, полетел вниз. За ним поспешно выскочила визгливая жёнушка с тонкой хворостиной в руке.

– Проклятый пацан! Чтоб его тёмные духи разорвали! – Пьяница как раз пытался подняться на ноги, когда его взгляд натолкнулся на замершего у крыльца мальчика. – Ах ты, сукин сын!

Мужчина поднялся и угрожающе закатал рукава.

– Он здесь, жена.

Внутри Айзека всё обмерло, когда отчим протянул руку и схватил его за шиворот.

– Ну-ка, иди сюда, поганец. Нам надо кое-что обсудить.

«Зато Алессандра и псы спасены», – старательно убеждал себя мальчишка, сжимая в кулаке подаренную принцессой ленту и с ужасом глядя в налитые кровью глаза мужчины.

– Где? – Отчим встряхнул Айзека. – Где девка?

Женщина, к этому времени уже тоже спустившаяся с крыльца, протянула руку и стеганула мальчишку хворостиной по плечу.

– Отвечай!

– Не знаю! Ничего не знаю! Отпустите меня, пожалуйста! Я ни в чём не виноват!

– Ну да, как же! – Мужчина обнажил в злобной улыбке редкие зубы, обдав Айзека пивными парами. – Как миленький всё расскажешь, уж поверь мне!

Отчим поудобней ухватил мальчишку за плечо и потащил в дом. Мачеха посеменила следом, всё норовя щелкнуть Айзека хворостиной по спине.

– Расскажешь, расскажешь. Ещё как расскажешь!

Захлопнув тяжёлую дверь, мужчина толкнул Айзека на середину комнаты и снял с крюка старые, рваные ремешки от упряжи.

– Будешь сговорчивым – меньше получишь.

Мальчишка на собственной шкуре знал, как больно бьют эти ремешки, а оставшиеся кое-где куски металла до крови рассекают кожу. Айзек испуганно всхлипнул и попятился.

– Я ничего не знаю. Я не понимаю, о чём вы говорите…

Мачеха крепче ухватила хворостину.

– Не упрямься, малыш. Нам вовсе не хочется содрать с тебя всю твою симпатичную шкурку.

Айзек запнулся за стоявший посреди комнаты табурет и затравленно оглянулся вокруг. Мрачный, тёмный из-за никогда не мытых стёкол дом вдруг показался ему тюрьмой. А приближающиеся мужчина и женщина – самыми настоящими врагами.

– Ты ведь знаешь, где прячется от нас твоя принцесса – так ты её, кажется, называл? – засюсюкала мачеха. – Так скажи нам, малыш. Ты же не хочешь, чтобы нам опять пришлось искать твоих собачек и убивать их из-за твоего непослушания?

«Собачек? Убивать его собачек?» У Айзека помутнело в голове.

– Что это у тебя в руке? – Мужчина шагнул вперёд и выхватил у Айзека ленту Алессандры. – Жена, разве это не с платья той девахи?

– Именно с него, – кивнула женщина. – Похоже, наш рыцарь получил подарок от этой ублюдочной принцессы.

Так долго прятавшаяся внутри злоба охватила мальчишку. Сжав кулаки, он оскалился.

– Да, это подарок моей принцессы. Только вы её не получите. Как и моих собак.

С отчаянной решимостью Айзек схватил со стола нож и бросился на отчима.

Никогда в жизни Айзек не испытывал такого лютого, слепого бешенства. Ему ничего сейчас не хотелось так, как располосовать горло отчиму. Раз за разом наскакивая на огромного мужчину, он пытался дотянуться острым лезвием до красной, толстенной шеи ненавистного врага, но вмиг протрезвевший пьяница скидывал с себя озверевшего мальчишку и осыпал ударами тяжёлых кулаков.

Не чувствуя ни боли, ни усталости, Айзек снова и снова поднимался на ноги. Его руки и рубаха уже были в крови – несколько раз он сумел зацепить отчима ножом – и ощущение тёплой густой крови на коже лишь подстёгивало его неистовство. Как и истошные, перепуганные вопли ненавистной мачехи.

Во время одного из таких бросков отчим ухватил кисть Айзека и вывернул её, вынуждая выпустить нож, а затем выкрутил руку за спину. В порыве негодования мальчишка попытался вывернуться, и отчим нажал сильнее. Что-то хрустнуло в плече Айзека, и горячая волна боли омыла его, заставив взвыть. Не обращая на это никакого внимания, отчим уложил его носом в пол и принялся, ругая сынка на чём свет стоит, связывать руки за спиной ремешками сбруи. Не остыв ещё до конца, мальчишка попытался брыкаться и сопротивляться, отчего узкие ремешки лишь сильнее вгрызлись в кожу на запястьях, а вывернутая назад правая рука запульсировала жгучей болью.

– Жена, дай сюда деревянный пестик.

– Не убей его только. Деньги-то нам нужны, – вставила женщина, прервав, наконец, свои причитания и вопли.

– Не бойся, не убью. Хотя стоило бы. – Мужчина пнул Айзека, и тот зарычал в ответ. – Ишь, зверёныш.

– Скорей бы от него избавиться, – простонала мачеха.

Отчим обошёл извивавшегося на полу мальчишку и за волосы приподнял его голову – как удовлетворённо отметил Айзек, на руках и животе мужчины кровоточили многочисленные порезы.

– Мы всё равно найдём девчонку и продадим её в бордель. Я бы и тебя туда с удовольствием продал – на потеху мужикам. И поверь, мысль о твоих унижениях очень согрела бы меня. Но те, другие, дадут за тебя больше. Я продам тебя, как домашний скот, мальчишка. А потом найду и прирежу твоих собак. Я сварю из них восхитительную похлёбку.

– Никого ты не найдёшь! Ни принцессу, ни моих псов! – зло выплюнул Айзек, сверкнув глазами на отчима.

Мужчина скрипнул зубами и опустил на голову мальчишки деревянную ступку. Мгновение острой боли почти сразу сменилось темнотой и тишиной…

Глава 5

Дурман

Сначала Айзек не понял, где он. Но стоило ему пошевелиться, как правое плечо пронзила боль такой силы, что он не смог сдержать стон.

– Пить хочешь? – Над ним появилось заботливое лицо Савьо.

– Что ты со мной сделал, гадёныш? – вместо ответа прорычал Пёс.

– Ненадолго усыпил, чтобы тебе не пришлось терпеть жуткую боль. Но если ты против… – Писарь пожал плечами.

Боец скосил глаза вправо и увидел, что плечо аккуратно перевязано чистой тряпкой, на которой тем не менее уже начала проступать кровь.

– Но как ты… Откуда … В смысле, где ты этому научился?

– Были учителя. – Ответ Савьо был уклончивым, но больше он ничего добавлять, похоже, не собирался.

Айзек сел, чувствуя подступившую дурноту, – казалось, что плечо терзает неумолимый хищник.

– Сколько у нас времени до боя?

Савьо печально развёл руками.

– Уник вот-вот появится.

Пёс кивнул в ответ и, сжав зубы, рывком поднялся с койки. Стена помогла парню устоять, и он огляделся вокруг в поисках своей куртки.

– Поможешь одеться? Чёрный Человек с радостью пустит в дело кнут, если я буду не готов, когда он придёт.

– Айзек, мне так жаль. Я правда сделал всё, что мог.

Парень жестом прервал его.

– Не твоя вина. К тому же я пока очень даже жив. И мы ещё посмотрим, кому судьба уготовила остаться в клетке навсегда.

Савьо отлично понимал, кто именно останется в клетке навсегда. Одного взгляда на лихорадочно блестевшие глаза и бледное лицо, покрытое испариной, было достаточно, чтобы понять – у Пса начинался жар. А вкупе со жгучей болью в плече… Очень скоро парень начнёт путаться в собственных мыслях и спотыкаться на ровном месте, не говоря о том, чтобы сражаться.

– Поможешь с курткой? – Доковылявший до стула Айзек скривился и нехотя добавил: – Правая, похоже, мне сейчас совсем не помощница.

И Савьо решился. В прошлый раз, когда он рискнул применить это средство, всё закончилось… скажем так, не совсем, как планировалось. Но им терять всё равно нечего. Вряд ли в таком состоянии Пёс хоть кого-то победит. А так… Быть может, у него появится шанс. А с последствиями они потом разберутся – если доживут.