Сокровище Империи

Ответ был прост, как дважды два – четыре.

Самым полезным для собственного здоровья было бы немедленно избавиться от Копья. Бросить в унитаз и спустить воду. Или оставить здесь, в этой комнате, а самому мчаться на космодром. И улетать на свой Форпост, где папа с мамой глаза проглядели в ожидании непутевого сыночка-отпускника, а кузен Йеспер ругается, поди, на чем свет стоит…

Но тогда что же такое, блип, получается? Все эти его похождения с неоднократным риском для жизни – впустую? Половина отпуска потрачена черт-те на что… Целый легион невосстановимых нервных клеток скончался напрасно… Преждевременная, блип, седина, и кто знает, сколько лет его будут мучить кошмары… Уплывшие из рук деньги наконец, и не просто деньги – деньжищи! Сто двадцать тысяч денариев! Сто двадцать тысяч!!!

И просто бросить эту чудесную железяку и уйти?

Крис едва не застонал и с силой потер руками лицо, чувствуя, что еще немного – и его разорвет от противоречивых стремлений.

И тут откуда-то из-под стола донесся тихий писк. Точно такой же писк звучал недавно из кармана Эрика Янкера.

Файтер встал – тело уже окончательно забыло о «заморозке» – и направился к столу. Возле ножки лежал окровавленный, но, судя по всему, ничуть не пострадавший унидеск Янкера. Крис достал из ящика неколько бумажных салфеток, осторожно поднял аппарат с пола и протер. Потом опустился в кресло у стола и обнаружил, что блокировку Янкер не поставил. Габлер включил экранчик, и на нем тут же проявились два слова: «На месте».

Он вызвал предыдущее сообщение – то, что пришло во время монолога Эрика, который он, Габлер, вынужден был выслушивать, находясь в окаменевшем состоянии. Оно оказалось столь же кратким: «Все чисто».

Даже без подписи было совершенно ясно, кто посылал эти мейлы и что имел в виду.

Годзилла. Превратив его, Габлера, в статую, напарник Янкера куда-то направился, предоставив лансеру-тресу Администрации Императора самолично отправить школьного друга в лучший мир. И теперь прибыл туда, куда нужно. Подельники меняли место дислокации поодиночке. Это новое место тоже вычислялось без труда, но Крис для полной уверенности покопался немного в меме[13] унидеска. И обнаружил заказ Эрика. Два билета на галеру до Единорога. Заказ был сделан еще позавчера, восемнадцатого августа, когда он, Габлер, вместе с Эриком летел с Марса на Землю на каботажнике «Петр Великий». Все было расписано заранее. Они выпивали вместе в каюте Янкера, и Эрик уже тогда знал, что он, Крис, не жилец.

Габлер скрипнул зубами.

«Просчитался, тварь!»

Годзилла, несомненно, ждал сейчас Эрика на космодроме «Дикое поле». Оттуда шаттлом на орбитальную станцию, потом на галеру – и вперед, к Единорогу.

А дальше? Что они дальше собирались делать с Копьем? Где и как передать его чужакам?

Впрочем, какое ему, файтеру-отпускнику, до этого дело?

Габлер, скривившись, медленно откинулся на спинку кресла и заиграл желваками на скулах.

Как это – какое дело?!

В голове словно что-то щелкнуло. Такое случалось с ним еще в нэви-колледже, когда нужно было срочно придумать правдоподобное объяснение не очень благовидных поступков. И возник план. Очень обнадеживающий план.

Он посмотрел на часы, вмонтированные в манжету комбинезона: времени до старта было вполне достаточно. Вернул на экран последнее сообщение Годзиллы и добавил к нему всего одно слово: «Жди». Отправил мейл, сунул унидеск Эрика в карман своего комбинезона. Встал и вышел из комнаты, в которой по-прежнему висел тяжелый запах крови.

Вышел Крис не так, как обычно файтеры вываливаются из кабака – ногой по двери, руки врастопырку. Нет, приоткрыл тихонько, прислушался, осторожно выглянул, как солнышко из-за туч. Не увидел и не услышал ничего подозрительного – и вот тогда уже шагнул в коридор. Прикрыл дверь и направился к лестнице, все равно чувствуя себя мишенью. Остановился, выискивая любознательные глазки камер слежения, но нигде ничего такого не заметил. Поравнявшись с чуть приоткрытой дверью, заглянул туда. Большая ванна, душ, унитаз. Унитаз был кстати – «оттаявшее» тело ничего не имело против того, чтобы избавиться от балласта. Да и умыться бы не мешало, смыть прилипчивый запах чужой крови…

Управившись с этими делами, Крис спустился на первый этаж. Вечно доставлявший проблемы нос по-прежнему испытывал дискомфорт. Габлеру казалось, что и комбинезон пропах кровью. Он обвел взглядом освещенный невидимыми светильниками коридор, в который выходили четыре двери. Вдруг грэнды хранят за одной из них сменную одежду? Да и вообще, сколько можно светиться в комбинезоне файтера? Кто сказал, что Шатан и Акимжанов были единственными из преследователей-веронцев? А если они сумели до того, как попасться, передать сообщникам его, Габлера, приметы?

Это напоминало манию преследования, но Крис все-таки решил подстраховаться. Даже если нет там никакой одежды, может, есть что-то другое? Все тот же шерсти клок…

Ближайшая к нему дверь оказалась запертой, но что такое дверные запоры, пусть и самые надежные, для файтера далеко не первого года службы? Граната обязательно сказал бы по этому поводу что-нибудь вроде: «Зачем эфесу крепкий лоб? А двери выносить чтоб».

Габлер криво усмехнулся: этот Мхитарян всех поэтами сделает…

Но дверь он вынес не лбом, а плечом, тут большого умения не требовалось. Дверь со стуком, показавшимся ему оглушительным в царившей вокруг тишине, ударилась о стену. И Крис замер на пороге.

Комната была просторной и не очень обремененной мебелью. Собственно, Габлер даже не разобрал, что там находится. Нет, разобрал, конечно, – света, падающего из коридора, вполне хватало, – но для него обстановка комнаты уже не представляла интереса. Все его внимание было приковано к двум телам у левой от него стены.

Он ощутил очередное – какое уже по счету? – дежавю. Вновь лежали на полу мужчина и женщина, как и в Твери, в номере отеля «Селигер». Мужчина был в синем свитере и и чуть более светлых, тоже синих, джинсах, женщина – в ворсистой сиреневой кофте и темно-серых брюках. Только тогда, в «Селигере», они после стычки с «минервой» Крисом Габлером лежали лицом вниз, и он знал наверняка, что его противники живы. Теперь же Здено Шатан и Лили Акимжанов покоились на спине, и Габлер был уверен, что перед ним – трупы. Веронцы-сепаратисты, намеревавшиеся отколоться от Ромы Юниона. Отступники.

И вот тут бы ему и уйти, потому что не его это было дело… Совершенно не его. Однако что-то внутри тормознуло Габлера. Он быстрым шагом пересек комнату – за окном горели редкие уличные огни, – склонился над веронцами и поочередно проверил пульс.

Толчки были слабыми и редкими, но – были. Веронцев явно чем-то напичкали. Обезвредили на время? Или оставили здесь умирать? Ведь обронил же Янкер, что с ними покончено.

«Блип, ну мне-то что до этого?» – подумал Крис.

А сам уже поднял на руки легкое тело Лили Акимжанов. И понес к выходу, мысленно ругая себя самыми разными словами. Возможно, если бы лечебница находилась не по соседству, он бы еще подумал, а так…

Габлер опустил витающую в бог знает каких сферах женщину у двери на улицу и без труда разобрался с замком – на этот раз просто открыл. Высунул голову и быстро осмотрелся. Давешний уникар, стоявший возле дома, исчез, улица была пустынной, как плац после отбоя. Крис вновь подхватил веронку и скорым шагом направился к соседним воротам со светящейся надписью: «Сейнт Анна».

«Уголок тут тихий, никто не досаждает», – вспомнились ему слова Эрика Янкера.

Габлер уложил женщину на траву, посмотрел на нее – и неожиданно почувствовал что-то похожее на сожаление. Удивившись мимолетом, он поспешил в дом, за ее напарником.

…Оставив старых знакомых у ворот, Крис бросил взгляд на темное здание за сквозной оградой, под крышей которого светился красный крест – и несколько раз нажал на кнопку звонка.

«Может быть, зачтется когда-нибудь где-нибудь», – усмехнувшись, подумал он.

Дверь под крестом открылась. Файтер отскочил от ворот лечебницы и поспешно зашагал прочь. Путь его лежал к вокзалу с непонятным названием «Эксампей», на который он совсем недавно прилетел вместе с Эриком Янкером.

Эрика Янкера нужно было забыть навсегда.

Примечания