Упущенное счастье

Мы переезжаем в новую квартиру. Она, побольше нашей старой, на целую комнату и расположена в самом центре города. Целая неделя потребовалась, чтобы уложить и перевести вещи. Муж Всеволод бережно погрузил в наш старенький «Москвич» телевизор, стеклянную посуду и повез на новую квартиру. Сын Андрей поехал с ним. Я вымыла пол, выбросила мусор. Осталось очистить балкон. Хочется оставить свое жилище в приличном состоянии, чтобы новые хозяева не проклинали нас, вытаскивая наш хлам.

Под самодельным столиком, у кирпичной стены, обнаружилась большая картонная коробка. Я, с трудом, вытащила ее. Картонные стенки, отсыревшие и прогнившие от времени, развалились на моих глазах. Из коробки высыпались письма, написанные одним и тем же мелким подчерком. Некоторые были обвязаны кружевной тесьмой, но тесьма распалась со временем, рваными кусочками, прилипнув к конвертам. Я взяла в руки одно из писем. Прочла обратный адрес: г. Саратов. СВАУЛ Орлову Виктору Георгиевичу. Вынула из конверта тонкий пожелтевший тетрадный листок: « Милая родная моя Аленушка!… Я погрузилась в теплую волну воспоминаний…

1972 год. Родители уже переехали в другой город, на север области, а я осталась с бабушкой. Жить с бабушкой – это было мое настойчивое желание. Мама не стала меня разубеждать. Она решила, что скоро я сама захочу уехать отсюда. Ближайшая школа находилась за четыре километра, в селе Рысево. Чтобы сократить путь, я ходила через колхозное поле по узкой тропинке, протоптанной местными жителями. Вставать приходилось рано. В шесть часов утра, я пила чай и отправлялась в дорогу.

Иногда, дедушка провожал меня до начала поля. В зимние месяцы тропинку заметало и я шла, на ощупь, боясь заблудиться. Зато, у меня был замечательный дружный класс, наш 9 «б». Нас было 18 учеников из окрестных деревень: 9 мальчиков и 9 девочек. Я знала, что в любую непогоду мальчишки и девчонки встретят меня у конца тропинки, а если, надо, то проводят до самого дома. Ради того, чтобы каждое утро встречать эти радостные добрые лица, я была готова терпеть любые трудности.

Особенно, мне было приятно видеть одно лицо…Витя Орлов среди наших мальчиков, сильно выделялся. Не только тем, что был высок и красив. Его внешность привлекала к себе особенной утонченностью черт и артистичными манерами. На фоне простых бесхитростных деревенских парней, Витя отличался, поистине, аристократической повадкой. Конечно, он был несомненным лидером в классе. Уверенным, изящным, насмешливым. Его злого языка опасались даже преподаватели. Его слова и выражения цитировали мальчики из нашего класса, а также, из параллельных классов.

Орлов всегда и во всем был первым. На соревнованиях по бегу, выдавал рекордное время. Больше всех, подтягивался на турнике. Дальше всех, прыгал в длину. Наш физрук Александр Николаевич выстраивал нас в спортивном зале и призывал равняться на таких, как Виктор Орлов. Витя был начитанным, он любил классику и хорошо знал ее. Однако, почти всегда негативно отзывался о женских персонажах. – « Любовь Петровна! Интересно, чего не хватало Анне Карениной? Может, ее надо было пару раз избить? Тогда бы она вспомнила про семью?» – задал он вопрос нашей учительнице литературы. Любовь Петровна растерялась от наглости Орлова, а он расхохотался и сказал, что пошутил.

Надо сказать, Витя обладал своеобразным чувством юмора. Особенно, любил розыгрыши. Имел привычку не щадить объекты, выбранные для очередного сюрприза. Недавняя выпускница педагогического вуза, Инна Ивановна, миниатюрная симпатичная брюнетка, часто попадала в поле зрения Орлова, и служила мишенью для его острот. Инна Ивановна преподавала физику. Ей было 23 года. Стеснительная девушка с трудом, переносила Витины шутки. Терялась, не знала, что ответить. А Витя торжествовал, вызывая дружный смех одноклассников.

Он хорошо знал степень своего влияния на женский пол. Его лучистые карие глаза, магнетически, воздействовали на девочек, вызывая у них дрожь в коленках и пунцовые пятна на щеках. Его волнистые темно-каштановые волосы почти касались широких плеч. Темно-красные, красиво очерченные губы манили и звали женский взгляд. Тонкий прямой нос и выраженный подбородок с ямочкой, придавали лицу интеллигентный вид. В классе говорили, что у Вити был очень красивый отец, трагически погибший в автокатастрофе. Мать Вити, одна воспитывала троих сыновей, старшим из которых был Витя. Их семье жилось нелегко, но каждое утро Витя входил в класс в отутюженном костюме. Ворот белоснежной рубашки был накрахмален и сиял на темно-синем фоне шерстяного пиджака. Словом, Витя Орлов был великолепен всегда. Не влюбиться в него было просто невозможно.

К моей досаде, это и произошло со мной. Я разделила участь остальных девочек, безнадежно мечтающих об Орлове. Но моя бабушка, недаром, тратила время на мое воспитание, добавив к моей природной горделивости умение вести себя предельно сдержанно. Потому, мое тайное чувство к Вите, осталось незамеченным для моего класса. А самое главное, для самого Вити Орлова. Напротив, все считали нас вечными соперниками, за первенство в учебе. Часто, мы с Витей делили первое место в математических школьных олимпиадах, наши сочинения по литературе признавались равнозначными по оценкам, а скорость выполнения контрольных работ была очень близка, по значению.

Я была достаточно хорошенькой, хотя и небольшого роста. Хрупкая, тоненькая. Курносый носик, веснушки рассыпаны по румяным пухлым щекам. Моей гордостью были длинные густые косы. Медовыми искрами, они сияли на солнце и лежали на моей спине тугими змеями. Иногда, я заплетала свои волосы в одну роскошную косу и перебрасывала ее на грудь. Когда я вынимала расческу, чтобы поправить выбившиеся пряди, то нередко, встречалась с восхищенными взглядами наших мальчишек. Орлов не был исключением, что было особенно важным для меня. Однажды, я стояла у зеркального трюмо, напротив школьной входной двери, причесываясь и разглядывая свое отражение.

Как всякая пятнадцатилетняя девушка, я была настроена критически, по отношению к своей внешности. Мне хотелось, чтобы мои щеки не были столь пухленькими и приобрели некоторую бледность, о которой я читала в английских романах. С завистью, смотрела на высоких девушек. « Я слишком маленькая, чтобы быть красивой. Красавицы – они, сплошь, высокого роста. Например, Наталья Гончарова, жена Пушкина, была высокой…» – мечтательно думала я, вставая на цыпочки и поправляя складки коричневого школьного платья.

Размечтавшись, я продолжала стоять у зеркала. Почувствовав чей-то взгляд, повернула голову. За колонной стоял Орлов Витя. Он перехватил мой взгляд, резко спрятался за каменную колонну, а потом побежал по коридору, в класс. Мои щеки мгновенно вспыхнули, я даже обхватила их ладонями. Так взволновал меня Витин взгляд. Прежде, на меня никто так не смотрел.

С трудом собравшись, пошла в свой класс. Перемена еще не кончилась. Орлов, как обычно, был окружен стайкой мальчишек, внимающих каждому его слову. Он сидел на парте, поставив ноги на сиденье. Когда я вошла в класс, он повернулся ко мне спиной и что-то сказал своим приятелям. Раздался смех. Возможно, Орлов злословил по поводу меня. Он высмеивал всех девчонок в классе. Но, я сделала серьезный вид и открыла учебник.

Поскольку, я очень любила читать, то мой словарный запас был неплохим, для моего возраста. Я была смела, в высказываниях. Обладала едким языком и не лезла за словом в карман, если этого требовала ситуация. Для тщеславного Вити, я была, как «кость в горле». Не будь меня, он не видел бы, на своем горизонте, никаких, равных ему одноклассников. Вдобавок, я сочиняла стихи и хорошо рисовала. Была автором школьных стенгазет, в которых могла, в сатирической стихотворной форме, описать разные случаи из школьной жизни. В те годы, поговорка: кто владеет информацией, владеет миром, еще, не была известна нам. Однако, никому не хотелось попасть на страницы стенгазеты, в качестве героя моих юмористических стишков. Наверное, поэтому, Витя предпочитал открыто, со мной не связываться.

Орлов часто делал вид, что меня, вообще, не существует для него. Он проходил мимо парты, где я сидела, отвернувшись. Зато с успехом, третировал мою подружку Ольгу Авдеенко. Ольга с матерью и двумя братишками, жили в старом железнодорожном бараке, недалеко от школы. Оля была старшим ребенком в своей семье. Она была ребенком от первого брака ее матери. Ее младшие братья, Коля и Леня, были от другого отца.

Жили они бедно. Впервые, придя к Ольге домой, я была удивлена скудостью их обстановки. Несколько металлических ободранных кроватей и самодельный стол на кухне. Сломанные некрашеные табуретки, вместо стульев. Вот и вся мебель. В их доме царила грязь, полы не мылись месяцами. По столу бегали тараканы. Но, казалось, никто не обращал на это внимание. Ольгина мать, Лидия Ивановна, работала уборщицей в магазине. Семья питалась хлебом и картошкой.

Из одежды, у Ольги была школьная форма, на все случаи жизни, да рваные кожаные сапожки с потертыми носами. Зимой и осенью, она ходила в коричневом драповом пальто с тонким цигейковым воротником. Весной, на ней была выцветшая брезентовая «штормовка», с капюшоном. Когда, мы с ней поближе познакомились, Ольга рассказала, что это пальто и штормовку ей подарил в седьмом классе, дядя Серго, заезжий пожилой грузин. « Мамка сказала мне, чтобы я спала с дядей Серго три ночи. Не смотри так, на меня… Было совсем не больно… Зато он, уезжая, подарил мне и маме пальто и куртки!» – простодушно доверилась мне Ольга. Я слушала с ужасом.

Меня воспитывали в строгости. Никаких разговоров на сексуальные темы в нашем доме не велось. Мать и бабушка следили, чтобы я вовремя возвращалась из школы. Мне не разрешали ночевать у подруг и задерживаться на школьных вечерах. Они опасались, что, кто-нибудь может испортить мой нравственный облик. Я каждый день слышала о том, что девушка должна содержать себя в телесной и душевной чистоте. Я считала, что эти правила присутствуют, в каждой семье. Ольга же, показала мне совсем другую сторону жизни. Поступок Ольгиной матери казался мне отвратительным. Мне было непонятно такое жестокое отношение к собственной дочери. Конечно, я из вежливости, не озвучивала своего мнения. Сама же Ольга, не видела в материнском поступке, ничего дурного. « Ты уже не девочка. Кто же возьмет тебя замуж, когда ты вырастешь?» – спрашивала я ее, с изумлением.

Я не сомневалась, что замуж надо выходить только в девственном виде. Не целованной, ничем не запятнанной и чистой во всех отношениях. Образ тургеневской романтичной девушки был для меня вдохновляющим примером. На что, Ольга весело отвечала мне: « Зачем мне замуж? Я и так могу спать, с кем хочу!». Я, с негодованием, отворачивалась от нее. Видя мое недовольное лицо, Ольга только посмеивалась. Мне нравилась доброта Ольги, я уважала ее за заботливое отношение к другим. Я была уверена, если снежная метель занесет тропу, ведущую в школу и я заблужусь в поле, то Ольга всегда найдет меня и придет на помощь. Она была хорошим другом.

И она любила Витю Орлова. Писала ему записочки, приглашала на свидания, мучилась от неразделенного чувства. Витя сидел позади нас, через две парты. Свои записки Ольга передавала Юре Сарапову, закадычному Витиному другу. Тот перекидывал их, прямо Вите на парту. На переменках, Витя зачитывал Ольгины любовные признания вслух, чтобы мальчишки слышали. Ребята мощно гоготали, с нескрываемой издевкой, смотрели на Ольгу. Она понимала, почему ребята смеются, и сжималась в комочек, от обиды. Мне было жаль ее. Я пыталась воздействовать на Витю, с целью прекратить издевательство над Ольгой.

– «Орлов, тебе не стыдно смеяться над девочкой?»– гневно спрашивала я Витю. – «Мне? Это Ольга-то, девочка? Это ей должно быть стыдно, напрашиваться ко мне на свидания!»– с насмешкой отвечал Орлов, и обращал на меня свои огромные карие очи, опушенные черными густыми ресницами. Смотрел пристально, словно обволакивая странной силой. Я, с трудом, выдерживала его взгляд, изо всех сил пытаясь, придать своему лицу твердое выражение. «Еще не хватало, чтобы он причислил меня к толпе своих поклонниц! » – в панике думала я.

– «Перестань унижаться перед ним!»– уговаривала я Ольгу. – «Не могу. Я так люблю его, понимаешь? Может, когда-нибудь, он придет …» – плача, говорила Ольга. Я вспоминала нищету и убогость Ольгиной квартиры и думала: « Разве зайдет туда этот франт Орлов? Вряд ли…». Но, вслух, ничего не говорила об этом. Боялась обидеть подружку.

Девятый класс я закончила на «отлично». – «Раскольникова! Пойдешь на медаль! Все шансы у тебя есть! »– сказала мне наш классный руководитель Любовь Петровна. Я была довольно тщеславной девочкой. Мечтала о золотой медали, о признании. Под скромным внешним обликом, в моем сердце билось огромное стремление быть лучше других. Не только Вите Орлову хотелось быть первым. Я была такая же. Но вокруг твердили, что комсомолец обязательно должен быть скромным. Таким, каким был великий Ленин. Простым, честным и скромным. Когда меня хвалили, я опускала глаза, чтобы никто не видел, как в моих глазах вспыхивает радость.

Но в августе, приехала моя мама. По непонятным мне причинам, у нее произошел конфликт с дедушкой. Мама забрала мои документы из Рысевской средней школы и, не взирая на мое возмущение и слезы, настояла на том, чтобы школу я закончила в другом городе. Мы переехали в Усть – Иланск. Моя связь с моим классом, с Ольгой прервалась.

1975 год. В июле, я поехала поступать в Иркутский медицинский институт. Это была моя вторая попытка получить высшее медицинское образование. Средний балл моего аттестата был – 4,8. Могло быть повыше. Когда мама, против моей воли, перевела меня в другую школу, я потеряла интерес к учебе. Мне не хотелось ни медали, ни похвал, ни признаний. Я перестала быть послушной примерной девочкой. Вместо уроков, я читала романтические английские романы и писала возвышенные стихи. Наверное, в этом был элемент детского протеста против матери. Впрочем, перед выпускными экзаменами я одумалась, снова собралась, сконцентрировалась. Но две четверки в мой аттестат уже просочились. Высокий проходной балл в медицинский институт потряс меня – 24,5. Учитывая мои 4,8 надо было сдать четыре предмета исключительно на «отлично». Ругая себя за собственную лень, я принялась за учебники.

Надо было сдать биологию, физику, математику и написать сочинение на заданную тему. Нас, абитуриентов, поселили в студенческом общежитии, по улице Красного восстания, рядом с институтом. В комнате было четыре койки. Мы с одноклассницей Зиной заселились первые и заняли свои места у окна. Позже, к нам подселили двух девушек из Сахалинска: Юлю и Олю. Целый день, они болтали и веселились. Видимо, поступление не было их основной целью. Я брала учебники и уходила в просторный прохладный холл. Заниматься там было спокойнее. Сочинение я написала на «отлично». Письменный экзамен по математике тоже написан на «отлично». Мое настроение улучшилось.

В мечтах, я уже представляла себя, в образе серьезного врача в белом халате. Медиком я захотела стать, еще в тринадцать лет, когда у моей любимой бабушки случился первый сердечный приступ. Мы с дедом положили ее на кровать, дед побежал на железнодорожную станцию вызывать скорую помощь. Бабушка лежала с закрытыми глазами и слегка постанывала. Я поддерживала ее голову в приподнятом положении. Сидела возле нее в глубоком отчаянии, чувствуя свою беспомощность. Вот в эти тяжелые минуты, я поклялась себе, что обязательно стану врачом и вылечу свою бабушку. Приехавшая на «скорой» пожилая врач сделала бабушке какой-то укол, под красивым названием «магнезия», после чего, той стало значительно лучше.

– «Бабулечка, я тоже буду врачом. Я изучу все лекарства и вылечу тебя обязательно! »– пообещала я. Бабушка с любовью, посмотрела на меня и погладила по плечу. – « Я верю, верю! Всегда верю в тебя! Ты у меня умница, Аленький!»– сказала бабушка.

Между экзаменами был перерыв в три дня. Я села на электричку и поехала к бабушке. По пути непрерывно читала биологию, следующей сдавать ее. Самые сложные позади – думала я. Биологию и физику, осилю без проблем. Вышла на промежуточной станции Жаргон, в надежде увидеть Ольгу Авдеенко. Два года мы не виделись. Ольга оказалась дома. Мы обнялись, радуясь встрече. Она предложила: « Я спешу к тете Ане. Это мать Вити Орлова, Помнишь? Она просила принести ей помидоры. Пойдем вместе, по дороге поболтаем» Мы пошли к Витиному дому.

– «А где сам Орлов? Он куда-то поступил? »– решилась спросить я Ольгу, придавая своему голосу безразличные интонации. – «Витька учится на военного летчика. В Саратовском училище. Он всегда мечтал быть летчиком, ты же знаешь? У него все получилось! Представляешь?» – с гордостью сказала Ольга, словно речь шла о ней самой. Я промолчала, не выдавая дальнейшего интереса. Все в классе, знали, что Орлов мечтает стать военным летчиком. Значит, добился, все – таки.

Витин дом был совсем недалеко от Ольгиного барака. Мы вошли во двор, постучались в дом. Дверь открыла совсем худенькая пожилая женщина, удивительно похожая на Витю Орлова. Те же тонкие черты лица, изысканный изгиб бровей, красивые губы… « Уж никак, ни тетя Аня. Хочется назвать ее по имени и отчеству!»– пронеслось в моей голове. Но я промолчала. Витина мать поблагодарила Ольгу за овощи и пригласила нас к чаю. – «Тетя Аня, это Алена Раскольникова. Помните? Она училась с нами! » – представила меня Ольга. Витина мать, с большим интересом, взглянула на меня. Я даже смутилась от ее пристального взгляда.

– «Чем занимаешься, Алена?»– спросила меня тетя Аня. – «Я поступаю в медицинский. Сдала уже два экзамена! »– похвасталась я. Мы попили чай и вышли во двор. Мне надо было торопиться к бабушке. На улице уже смеркалось. Тетя Аня провожала нас до ворот. Вдруг, она взяла меня за руку и тихо попросила: « Алена! Напиши, пожалуйста, Вите моему письмо. Он очень обрадуется. Вот тебе, его адрес! » – с этими словами тетя Аня сунула мне в руку конверт. Я удивилась ее словам, но конверт взяла. – «Алена! Прошу тебя, обязательно напиши! Не бросай моего Витю! Он очень хороший!» – тетя Аня держала меня за рукав. – «Конечно, конечно, тетя Аня!»– ответила я, высвобождая рукав и снова изумляясь ее словам.

Мы с Ольгой, молча вышли за ворота. – «Что это с ней? С чего бы Орлову, ждать мое письмо?»– спросила я у Ольги, когда мы отошли от Витиного дома. – «Она сильно болеет. Может, приняла тебя за кого-то другого?»– предположила Ольга, тоже, немало удивленная поведением Витиной матери. – «Знаешь, Ален, мне надо тебе кое-что рассказать…»– Ольга загадочно, посмотрела на меня. Но, тут я взглянула на часы и ойкнула: « Уже, восемь часов! Бегу! Дед будет ругаться, что хожу одна по вечерам. Поступлю, приеду на две недели. Поговорим вволю. Оль, пока!» Я помчалась на заимку.

Вымуштрованная строгим материнским воспитанием, я всегда должна быть дома до девяти часов вечера. Это непреложное правило, в буквальном смысле, вбитое в меня родными, я свято соблюдала. – «Пока тебе нет восемнадцати лет, то мы с дедом несем за тебя ответственность! Дед по субботам встречает каждую электричку из Иркутска, ждет тебя, волнуется. Станешь взрослой, поступай по своему! А пока, будь добра, слушайся нас! Если с тобой что-нибудь произойдет, мое сердце уже не выдержит!» – говорила бабушка. Ее сердце было мне очень дорого.

С общей биологией я справилась на «отлично». 19,8 балла были, уже моими. Осталось осилить физику. Этот предмет, я хорошо знала из школьной программы. Ни раз участвовала в олимпиадах, заочно решала задачи по программе Новосибирской физико-математической школы, из журнала «Квант». Необходимо, только подтянуть теорию. Перед экзаменом, я снова с утра уединилась, в холле общежития. Мои соседки по комнате, еще, сладко спали. Они пришли с очередной вечеринки, под утро. Учитывая, что наша строгая вахтер Галина Федоровна в одиннадцать вечера, закрывает двери общежития на ключ, могу предположить, что они залезли через окно в туалете, на первом этаже.

Одноклассница Зина давно присоединилась к ним, забыв, зачем она приехала в Иркутск. Девочки легли в кровати, но еще целый час, шептались про свои похождения. Я проснулась от их сдавленных смешков, перевернулась на другой бок и подумала: « Совсем с ума сошли с этими ухажерами! Не дай, Бог, чтобы со мной такое произошло. Не дай, Бог…». Утром я наспех выпила чай и вышла в холл заниматься.

В холле было тихо. Углубившись в физику, я вдруг услышала за спиной низкий мужской голос: «Девушка, вы не знаете, в какой комнате живет Алена Раскольникова?» Я вздрогнула и медленно повернулась к говорившему. Тут что-то произошло. Меня ослепило, словно свечением яркой молнии. Передо мной стоял невероятно красивый юноша. Военный китель синего цвета, с эмблемой летного училища. Белоснежная рубашка с галстуком, стрелочки на брюках прямые и заостренные. Высокого роста, с широким разворотом плеч, на которых сияли погоны, с золотыми буквами «К». Знакомый взгляд карих глаз в обрамлении густых черных ресниц. Витя Орлов!

Сердце мое дрогнуло и покатилось к его ногам. В растерянности, я стояла перед ним, не в силах собраться и произнести хоть, слово. Моя привычная резвость в речах, изменила мне. – «Раскольникова! Вот это да! Ты стала такая красивая! Я, едва, узнал тебя!»– Витин голос вдруг охрип. В глазах появился огонек восхищения. Учебник физики выпал из моих ослабевших рук, коричневая тетрадь с конспектами закрылась, шариковая авторучка покатилась под стол…

Мы до вечера ходили по городу, сидели на парапете набережной Ангары и разговаривали, разговаривали. Дул пронзительный холодный ветер, иногда, моросил дождик. Но мы не чувствовали никакого озноба, хотя, я была одета в легкое трикотажное платье. Когда в очередной раз пошел дождь, Витя снял китель и набросил на мои мокрые плечи. Потом обнял меня и прижал к себе.

Я дрожала, непонятно от чего: то ли от Витиной близости, то ли от пронизывающего влажного ветра. У нас было немного времени. В семь вечера, Витя должен был лететь самолетом, до Саратова. Мы проговорили с ним восемь часов, а мне показалось, что прошло всего десять минут. Было ощущение нереальности происходящего. Восемь часов чистого счастья. Словно, мы переместились совсем в другое временное пространство, неподвластное земному времени. Наверное, я в эти часы, изменилась и внешне, потому что, Витя смотрел на меня совершенно, по-другому, чем это было, в наши школьные годы.

В его лучистых карих глазах, читалось восхищение и еще, что-то такое, отчего, у меня сладко ныло под сердцем. И голос у него звучал необычно. В нем не было тех насмешливых ноток, которых я всегда опасалась. Витя говорил тихо, ласково, волшебно. Магия его голоса кружила мне голову, завораживала, отрывала от земли. Я украдкой, любовалась его лицом, губами, глазами. Не могла наглядеться на него. Он взял меня за руку и мы шли, не разжимая рук. Даже, когда ехали в троллейбусе в аэропорт, наши пальцы были тесно сплетены.

Мой пульс был так учащен, что мне казалось, что биение моего сердца слышно всем пассажирам троллейбуса. Потом, стояли у окна, в здании аэровокзала. Объявили посадку рейса «Иркутск – Саратов». Наши руки разомкнулись. Витя пошел к выходу на посадку. Но, мое сердце, оно выскочило из груди и помчалось, покатилось, вслед, за уходящим бравым курсантом, который, все время, оглядывался и махал мне рукой. Когда Витя, вместе с другими пассажирами, подошел к трапу, он, еще раз, оглянулся. Увидел, что я стою у самой металлической решетки, ограждающей взлетную полосу. Подбежал, обхватил мою руку, вцепившуюся в решетку. – «Раскольникова! Ты пиши мне, ладно? Пиши мне, Раскольникова!»– крикнул он и снова побежал к трапу.

Вымокшая до нитки, я смотрела, как его силуэт исчез в люке лайнера. Слезы потоком лились из моих глаз, смешиваясь с каплями дождя… Не помню, сколько времени я неподвижно сидела возле решетки, отделяющей поток провожающих от взлетной полосы. Приехав из аэропорта, я почувствовала, что не могу унять дрожь в теле. Зина налила мне горячего чая, но кружка тряслась в моей руке. Ночью, мне снилось, что письма, которые мне написал Витя, плавают в луже. Я наклоняюсь, пытаясь их поднять. Но они уплывают из моих рук, вдаль. Я бегу, вдоль лужи с письмами, но не могу догнать их. Я закричала от бессилия и проснулась. Рядом с кроватью стояла озабоченная Зина. Оказалось, что я кричала во сне. Зина потрогала мой лоб. – « Аленка, у тебя высокая температура! Смотри, тридцать восемь и восемь! Что будем делать? Может, скорую вызовем?» – спросила Зина.

Я села на кровати. Ночная сорочка была мокрой под мышками. Комната качалась и кружилась вокруг меня. Пересохшими от жара губами проговорила: « Завтра экзамен по физике. Какая скорая… » Снова упала в кровать. Утром, девчонки нашли у соседей упаковку таблеток аспирина. Я выпила две таблетки, и провалилась в сон. Наутро, проснулась с острым ощущением тревоги и тоскливого предчувствия неудачи. Температура спала, но слабость была такая, что не хотелось двигаться. « Не повторила почти половину билетов…»– константировала я себе.