Одиночка. Честь и кровь

– Я стрелял, ваше благородие, – мрачно вздохнул мужик. – Их сиятельство солдатикам велело ружей не заряжать. Мол, так и до беды недалеко, ежели что стрельнет случаем. А я свое зарядил. И четверо из десятка моего тоже зарядили. Когда началось, я молодых солдат в кусты погнал, а сам с теми четырьмя принялся по абрекам вразнобой стрелять. Они в нас. А их сиятельство приказать изволили стрельбу прекратить и пошел говорить с ними. А они его прикладом по голове, через седло и ходу. Так и скрали.

Слушая его, Елисей то и дело порывался папаху поймать. От этого повествования несло такой дурью, что у парня в глазах темнело.

– Офицер тот давно ли служит? – переварив услышанное, осторожно уточнил Елисей.

– Господь с вами, ваше благородие. Как война началась, так и пошел служить, – горестно вздохнул унтер.

Елисею оставалось только мрачно кивнуть. Картина вырисовывалась вполне в духе времени. Опытный унтер-офицер, получив прямой приказ, принял на свой страх и риск соломоново решение. Приказал самым опытным солдатам зарядить оружие, оставив молодняк безоружным. И сделал он это не из собственного злочиния, а по причине знания местных реалий. И теперь не знал, чем все это для него закончится.

– У них трое раненых, – отвлек его от размышлений голос следопыта. – Один тяжело. Крови много, хоть и пытались рану перетянуть, – добавил Миша, указывая на брошенный под куст окровавленный лоскут. – Торопятся, звери.

– Прибавь ходу, Миша. Нужно их до темноты нагнать, – скомандовал Елисей, сжимая колени.

Сильный жеребец, тихо всхрапнув, в два прыжка вырвался вперед и возглавил погоню. Держа карабин поперек седла, Елисей всматривался в следы, в любой момент ожидая засады. Но время шло, верста сменяла версту, а ничего не происходило. Похоже, решив, что сумели оторваться, горцы торопились уйти всей группой. Да и с чего им думать иначе? Ведь сразу гнаться было некому. Время они выиграть успели.

Уже к вечеру Миша, снова шедший первым, вдруг вскинул руку и указал куда-то в сторону. По широкой прогалине, метрах в двухстах, шагом двигалась группа из десятка горцев. Достав бинокль, Елисей внимательно осмотрел их и, убирая прибор, и громко сообщил:

– Они. Офицер через седло висит. Двое еле двигаются. Одного к седлу привязали. Унтер, тут жди. В драку не лезь. Парни, работаем, – скомандовал он, немного разворачивая коня и вскидывая карабин.

Залп из трех стволов смел троих бандитов из седла. Самозарядные винтовки оказались в данной ситуации незаменимыми. Три залпа, и погоня закончилась. Как и противник. Убедившись, что весь десяток бандитов уничтожен, Елисей привычно сменил магазин и толкнул коня каблуками. Спустя еще пару минут его команда уже ловила коней и проводила контроль. Отпускать кого-то из бандитов живым Елисей не собирался.

Спрыгнув с коня, парень подошел к заводной лошади и, разрезав веревки, снял с седла офицера. Распустив завязки, он содрал с его головы мешок и, выдернув кляп, протянул флягу с водой.

– Глотните, сударь. Знаю, как после кляпа во рту сухо, – скупо улыбнулся он, разглядывая неизвестного.

Отдышавшись и проморгавшись, офицер жадно припал к фляге. Дав ему немного прийти в себя, Елисей ловко ощупал ему голову и, обнаружив серьезную гематому, настороженно спросил:

– Вас не тошнит, сударь? Голова не кружится?

– Нет, болит только, – смущенно улыбнулся офицер.

– Ну, значит, не все так плохо, как показалось, – кивнул Елисей. – Позвольте представиться. Директор школы пластунов, есаул, князь Халзанов. С кем имею честь?

– Князь, вы их всех… – офицер запнулся, разглядывая тела.

– Конечно. Людоловов щадить нельзя. Одного пожалеешь, так он, паскуда, десяток наших османам продаст и еще столько же просто прирежет, – зло фыркнул Елисей.

– Они сказали, что выкуп за меня взять хотят, – повернулся к нему офицер. – Так, может, стоило с ними просто договориться?

– Вы в своем уме, сударь?! – не удержавшись, яростно зашипел Елисей. – Это с вас они выкуп могли потребовать. А девок наших, из простых, они для чего ловят? Цветов подарить? Знаете, сколько душ православных по гаремам да зинданам сгинуло из-за таких вот тварей?

– Вы ведь местный, князь? – вдруг спросил офицер.

– Местный.

– Выходит, вы это все не понаслышке знаете?

– Верно.

– Тогда понятно, – задумчиво протянул офицер, поникнув головой.

– Что вам понятно? – не понял Елисей. – И, к слову, по поводу выкупа. Вернетесь в штаб, поинтересуйтесь судьбой графа Самсонова. Его тоже вот так вот выкрали, а потом и деньги забрали, и самого не отпустили. С боем пришлось отбивать. Но вы, сударь, не представились.

– Да, простите. Князь Петр Васильевич Мышкин, – отрекомендовался офицер, пытаясь подняться.

«Твою мать! Прям как у классика. Такое же недоразумение», – ахнул Елисей про себя, жестом прося пострадавшего оставаться на месте.

– Понимаете, князь, все дело в том, что я просто никоим образом не способен переносить убийство человека. Слышите, никоим, – повторил князь Мышкин, пытаясь голосом прибавить весомости своим словам.

После освобождения, дав ему немного прийти в себя, Елисей приказал начать движение в обратную сторону, попутно подыскивая подходящее место для ночлега. Ехать через лес ночью – коням ноги переломать. Да и бывший пленник, несмотря на все уверения, что с ним все в порядке, едва держался в седле. И вот теперь, плотно поужинав и неспешно попивая чай, князь разговорился, переживая свое неожиданное приключение.

– Так зачем же вы тогда в армию пошли, Петр Васильевич? Раз уж так.

Вопрос Елисей задал нейтральным тоном, прихлебывая напиток из глиняной кружки, но при этом ему хотелось от души рявкнуть: «Какого ты тогда хрена вообще тут делаешь? Из-за тебя, олух царя небесного, люди жизнями рискуют».

– Несмотря на свои принципы, я еще и русский человек, князь. И раз родина вступила в войну, значит, мое место в армии. Я подал прошение на имя его величества, а он отправил меня сюда. Но я не ропщу. Императору виднее, где использовать человека.

– Ну, при таких принципах вы вполне могли бы сделать что-то, не поступая на службу. К примеру, госпиталь на свои средства открыть или санитарный обоз собрать.

– Да? Знаете, а я и не подумал, – растерянно пробормотал Мышкин. – Все только и говорили, что про войну и про сражения, вот я и поддался. А ведь вы правы, князь. Так бы я мог принести больше пользы. Но теперь поздно что-то менять.

– А я думаю, для вас все только начинается, – пожал Елисей плечами, пряча усмешку в кружке. – Вот вернетесь, обратитесь к доктору, а он вашу голову осмотрит и примет решение, что к строевой службе вы более не годитесь. А значит, придется вам возвращаться обратно в столицу. И вот тут вы можете в полной мере воплотить свои идеи в жизнь. Уж поверьте, раненых и увечных с фронта едет много.

– Но ведь я не ранен. Меня только прикладом ударили, – попытался возмутиться князь Мышкин.

– Вот именно, а это считай контузия. Ну, вы же грамотный человек, Петр Васильевич. Посчитайте сами. Вес ружья, сила горца, прибавьте его вес и скорость движения лошади. Вот и будет вам результат. Голова-то небось болит еще?

– Да, – осторожно кивнул князь, удивленно разглядывая собеседника. – Интересно, откуда у вас такие познания?

– Опыт, – снова пожал Елисей плечами. – К тому же я еще и изобретатель. А изобретателю математика очень даже необходима.

– Ну да, ну да, – снова закивал князь. – А скажите, Елисей Григорьевич, а как получилось, что вы не на фронте?

– Когда война началась, мне еще годов подходящих не было. А потом я школу свою затеял. К тому же сирота я. А значит, в реестр казачий меня подать некому. Так и вышло, – вздохнул парень.

– Простите, – испуганно повинился князь.

– Бог простит, – отмахнулся Елисей. – Лучше скажите, зачем вы запретили солдатам ружья заряжать?

– Так ведь опасно, – всплеснул князь руками. – А вдруг случайно выстрелит кто?

– Вы меня удивляете, Петр Васильевич, – мотнул Елисей чубом. – Ну как солдат может выстрелить из ружья случайно? Для этого курок взвести надо.

– Да? Простите, не подумал, – снова смутился князь.

– Петр Васильевич, вы хоть раз в жизни до войны стреляли? – поинтересовался Елисей, предчувствуя очередной шок.

– Нет. Я не люблю оружие. Любое, – заявил Мышкин, гордо выпрямляясь и расправляя тощие, узенькие плечи.

«Ой, мама, роди меня обратно!» – взвыл про себя Елисей.

– Вы можете сколь угодно не любить оружие, но будучи мужчиной, должны уметь им правильно пользоваться, – справившись с собой, спокойно поведал парень. – Иногда бывают моменты, когда без него решительно невозможно. Например, когда требуется постоять за собственную честь. Или вы считаете, что дуэль – это варварство, и дворянин, получив оскорбление, должен идти в суд?

– Нет, так я не считаю, – помолчав, мрачно вздохнул Мышкин. – Но думаю, что двое взрослый умных людей всегда могут разрешить свои разногласия в разговоре.

– Есть старая добрая поговорка. Слова недорого стоят. Цену имеют только поступки, – не удержался Елисей, перейдя на менторский тон. – Признаться, я и сам не большой любитель дуэлей, но считаю, что в некоторых случаях они просто необходимы. В противном случае некоторым словоблудам и фанфаронам отпора не дать. На мое счастье, связываться с человеком, который обучает пластунов, желающих не много. Иначе я бы уже собственное кладбище имел. Хотя, должен признать, что и дружбы мне это не принесло, – грустно усмехнулся парень.

– Признаться, я и сам не очень дружен с местными офицерами, – понимающе кивнул князь. – Да и раньше меня просто терпели из-за древности рода. А вот друзей сердечных так и не появилось. А все из-за моих взглядов.

– Ну, вам проще. Взгляды-то и сменить можно, – осторожно поддел его Елисей.

– Да как же это, сударь?! – моментально вскинулся Мышкин. – Я хоть и не солдат, но мужчина и взглядов своих менять не намерен.

– Жизнь, сударь, длинная. А с годами на многие вещи начинаешь смотреть совсем иначе, – философски протянул Елисей. – Сегодня вы уху уважаете, а года через три борща пожелаете.

– Да при чем тут борщ? – возмутился князь.

– Да угомонитесь вы, Петр Васильевич. Это же только аллегория, – тихо рассмеялся парень. – Картинка к тому, как взгляды меняются.

– Выходит, я, по-вашему, должен бросить размышлять о благе народном и быть как все? – не сдавался князь.

– О благе народном? – иронично переспросил парень. – А вот скажите, ваше сиятельство. А много ли толку тому же народу от размышлений ваших? Ежели я не ошибаюсь, его сиятельство граф Толстой сей темой был весьма озабочен.

– Совершенно верно. И я считаю его одним из величайших мыслителей и народовольцев нашего времени, – с жаром отозвался князь.

– Спорить не стану. Но раз уж пошел такой разговор, скажите мне, что он для мужиков своих крепостных сделал? Волю дал? А они знали, что с той волей делать? Скажете, что он сам вместе с ними землю пахал. А как тогда быть с известным докладом: ваше сиятельство, пахать подано? К тому, осмелюсь напомнить, что помянутый нами граф в военных действиях прямое участие принимал, и за мужество в боях отмечен командованием был. Да и по молодости, до измышлений своих, покуролесить успел немало. Как с этим быть? Или я ошибаюсь, и сие есть не смена взглядов?

Пока Елисей высказывался, глаза князя Мышкина становились все больше, пока он не начал напоминать того ежика из анекдота. Дослушав парня до конца, князь удрученно тряхнул головой и, хлебнув остывшего чаю, растерянно проворчал:

– Вот уж никак не ожидал встретить тут подобного собеседника. Признаться, вы меня крепко удивили, Елисей Григорьевич. Никак не ожидал от вас столь глубокого познания данной темы. Я так понимаю, вы только что привели мне пример смены взглядов?

– Именно, – усмехнулся Елисей.

– Красиво. Нет, честное слово, красиво, – одобрительно улыбнулся князь. – Но как теперь быть мне, исходя из вашего понимания момента?

– Ну, на вашем месте я бы вернулся в столицу и действительно задумался о судьбах тех, кто был ранен в боях. При ваших взглядах это было бы вполне логично и правильно. А главное, это полностью укладывается в канву ваших взглядов. А значит, в этом случае вы сможете реализовать все свои идеи.

– Но… но у меня нет идей, – чуть заикаясь, смущенно признался князь.

– Однако, – протянул Елисей. – О чем же тогда, позвольте узнать, вы так старательно размышляете?

– Признаться, меня весьма привлекает теория всеобщего равенства, – еще сильнее смутившись, тихо признался Мышкин.

– Утопия, – жестко отрезал парень. – Господь создал всех людей разными, и потому равнять их ни у кого не получится.

– Но почему?

– Да потому, что один высок, а другой толст, один талантлив, другой круглый дурак. И какое тут может быть равенство? Один жилы рвет в поле от зари до зари, а у другого надел бурьяном зарос. И как быть? Отнять у того, кто работает, и лентяю отдать?

– Ну, зачем же так сразу, – растерянно проворчал князь, сообразив, что снова попал впросак.

– Ну, вы же за всеобщее равенство ратуете, – не унимался Елисей. – А какое может быть равенство, ежели один своим трудом создал дом, полную чашу, а у другого от его лени мышь с голоду повесилась?

Сидевшие у костра парни зафыркали, словно кони, зажимая рты руками, чтобы не расхохотаться в полный голос. Елисей удивленно покосился в их сторону, не понимая, что вызвало такое веселье. Миша, заметив его взгляд, глазами указал парню на его собеседника, и Елисей невольно усмехнулся, сообразив, что именно сказал, и какую фамилию носит его собеседник. Сам же князь Мышкин не придал значения его оговорке, пребывая в глубоких размышлениях.

– Получается, одни так и будут жиреть на труде других? – резко спросил он, выпрямляясь.

– Это вы, простите, о чем именно, Петр Васильевич? – осторожно уточнил парень.

– Ну, к примеру, есть большой завод. На нем сотни рабочих работают, а доход получает один его владелец. По-вашему, это справедливо?

– Ну, давайте размышлять, – взъерошив чуб, предложил Елисей. – Чтобы большой завод поставить, прежде всего начальный капитал нужен. Допустим, был у человека такой капитал. Неважно сейчас, откуда. Ну, отец у него купцом ловким был. Далее, ему нужно у короны землю под завод откупить. Траты? Траты. Цеха подходящие поставить. Траты? Траты. Станки купить. Людей обучить. Инструмент подходящий приобрести, материал, из которого он что-то там вытачивать станет. Заметьте, Петр Васильевич, я пока только траты перечисляю, – напомнил Елисей. – Далее, ознакомить покупателей с товаром своим надо? Магазин поставить надо? Жалованье работникам платить, подати отдать, там еще куча мелочей всяких вылезет. И где прибыль?

– Но потом-то она будет, – растерянно вякнул князь.

– Верно. Но прежде владельцу требуется расходы свои восполнить. Или я не прав, и что с возу упало, то пропало? – снова поддел князя парень. – Выходит, прежде чем прибыль получать, требуется кучу денег в дело вложить, потом их обратно вернуть, и только потом та самая прибыль и появится. А вот жалованье рабочим платится регулярно.

– Вы в этом уверены? – ехидно усмехнулся князь.

– А как иначе? – удивился Елисей. – Бесплатно никто работать не станет. Что же получается? Обучи работника, а он потом к другому хозяину уйдет только потому, что ты ему жалованье не платишь? Глупость, уж простите великодушно. Другое дело, что рачительный хозяин толковому рабочему жалованье доброе платит, чтобы на месте его удержать, а вот подсобникам всяким, которые только подай-принеси, тем да, толком и платить не за что.

– С вами невозможно спорить, – вдруг вспылил князь Мышкин. – Ну откуда, скажите на милость, вы так хорошо знаете, как завод построить?

– Так я школу свою сам, на свой кошт, строил, – развел парень руками. – Это потом уже, когда первый выпуск в боях побывал, школу мою в канцелярии его величества признали и содержание на нее от казны выделили. А до того все сам.

– Странно получается, – проворчал князь. – Вы не задумываетесь о высоких материях, а делаете серьезное дело. И у вас все почему-то получается.

– А я живу, исповедуя один простой принцип. Делай, что должно, и пусть будет, что будет, – пожал Елисей плечами. – В каждом моем выпуске из школы есть места для сирот казацких. А сейчас я неподалеку от крепости новую станицу ставлю. Чтобы сиротам тем было куда возвращаться. И вот в этом я свою высшую цель вижу. А уж что вам делать и как далее быть, не знаю. Сие только вам решать, – вздохнул Елисей и, посмотрев в ночное небо, добавил: – Давайте отдыхать. Завтра долгий день будет.

В штабе их встречал сам полковник Тимофеев. Едва увидев потрепанного, задумчивого, но живого князя Мышкина, контрразведчик облегченно улыбнулся и, моментально передав похищенного в руки врача, клещом вцепился в Елисея. Утащив парня в ближайший свободный кабинет, полковник плюхнулся на стул, нервно закурил и, сделав несколько глубоких затяжек, потребовал:

– Рассказывай.

– Что именно, Александр Савич? – на всякий случай уточнил парень.

– Все. Как узнал, где догнали, в каком состоянии он был? Все рассказывай.

– Меня посыльный у дома ювелира нашел. Сказал, в штаб срочно просят. Тут уж ваш штабс-капитан все и объяснил. Я попросил проводника из тех, кто в деле был, а сам пошел ребят собирать. Потом в погоню пошли. Нашли следы, и далее по лесу. А как приметили, так без разговоров стрелять начали. Сами понимаете, тут уж не до разговоров было. Мне, главное, князя живым вытащить было. Остальное побоку. Везли его через седло, с мешком на голове. Еще и кляп во рту был. Так что, думаю, с ним никто и не говорил.

– Среди нападавших только горцы были? – быстро спросил контрразведчик, напряженно глядя на парня.

– Только, – понимающе усмехнулся Елисей.

– Ну, судя по твоей нахальной ухмылке, ты уже все понял, – бледно усмехнулся в ответ полковник.

– Так задачка-то нехитрая, Александр Савич, – развел Елисей руками. – Он ведь почтой армейской заведовать поставлен. А через нее вся основная переписка идет. Посыльные только в особых случаях отправляются.

– Вот за что люблю работать с тобой, так понимаешь все с полуслова, – кивнул контрразведчик. – Были у нас подозрения, что кое-кто решил через него в наши бумаги заглянуть. Да прозевали. Прохлопали все ушами, как те слоны, – в сердцах полковник от души грохнул кулаком по столу.

– Александр Савич, а какой осел приказал десяток солдат ему не в охрану, а в подчинение отдать? – подумав, поинтересовался Елисей.

– А в чем разница? – равнодушно буркнул полковник, думая о чем-то своем.

– А разница в том, что охрана охраняемому лицу не подчиняется, и в случае нападения решения принимает тот, кто той охраной командует. А подчиненные вынуждены выполнять приказы командующего. Вот и вышло, что из десятка солдат в бой могли только четверо бойцов вступить. И не говорите мне, что я зря всех горцев положил. Тут рисковать никак нельзя было.

– Ты все правильно сделал, – помолчав, вздохнул полковник. – А вот что нам теперь делать, ума не приложу.

– Ну, для начала Петра Васильевича нужно в отставку по здоровью отправить. Как-никак князь крепко прикладом по голове получил. Вот пусть теперь здоровье поправляет, – иронично хмыкнул парень. – Я, прямо сказать, и не представляю, кто додумался его в армию призвать. Даже по собственному желанию. Это ж мечтатель в чистом виде. Не присмотри за ним, в трех соснах заблудится.

– Древний род, связи огромные. С правящей семьей в добрых отношениях уже которое поколение. Попробуй такому отказать, – смущенно скривился полковник. – Он же на пустом месте такой шум поднимет, что отмываться устанешь.

– Ну, теперь у вас есть все возможности устроить заговор врачей, чтобы от него избавиться, – тихо рассмеялся парень.

– Вот умеешь ты точные названия подобрать, – фыркнул полковник, невольно усмехнувшись. – Думаешь, он врачей послушает? Хоть и штафирка, а упрямства ему не занимать. Идейный, – вздохнул он.

– Ну, формулу математическую, по которой можно рассчитать силу удара, который он получил, я ему рассказал. Можете ее использовать, – пожал Елисей плечами. – Не знаю, как врачи, а сам он весьма впечатлился.

– Ну-ка, расскажи, – тут же потребовал полковник.

Внимательно выслушав расклад сил, контрразведчик схватил лист бумаги и, быстро записав все услышанное, удивленно посмотрел на парня.

– Ну, ты и жук, – покачал он головой. – Это ж надо удумать. Даже математику умудрился к обычной оплеухе приплести. И ведь не придерешься. Все верно.

«Знал бы ты, насколько», – усмехнулся про себя Елисей, в голос добавив:

– А математика вообще штука универсальная. Не помню, кто именно, один профессор даже любовные письма умудрялся математическими формулами писать. А уж удар сам бог велел математикой выразить.

– Гм, и не поспоришь, – удивленно хмыкнул полковник. – Ладно. С этим все ясно. А вот что мне с заказчиком этого безобразия теперь делать? Как искать его прикажешь?

– Александр Савич, вы издеваетесь? – возмутился Елисей. – Откуда ж мне ваши штабные расклады знать? Одно могу сказать точно. Есть там у вас «крот». И, похоже, не один. Кто-то из господ офицеров очень желает все в империи по западному образцу переделать. А для этого нужно для начала тут все развалить. Вот он и старается.

– Эка тебя понесло, – покрутил полковник головой. – А может, кто-то просто в карты проигрался?

– И так может быть, – равнодушно согласился Елисей. – Но это, опять-таки, не моего ума дело. Ну, поймите вы, Александр Савич, не знаю я ваших людей. В глаза их не видел. И откуда мне тогда знать, как они все устроили?

– Понимаю. Но посоветоваться и подумать мне с кем-то надо, – мрачно вздохнул полковник.

– Ну, выслушать я вас могу, конечно, а вот совета лучше не ждите, – честно признался Елисей. – Я вообще в это дело случайно влез.

– Знаю. Я своего штабс-капитана, что тебя найти приказал, уже похвалил. Не растерялся. К слову, ты когда мне толковую команду в город организуешь? Сам видишь, без твоих выучеников нам не обойтись.

– Так у вас тут вроде целый отряд егерей есть, – выкрутился парень.

– Толку-то с того? – фыркнул контрразведчик. – Они в подчинении у военных. А своих бойцов такой выучки не только у нас, а вовсе нет. Мне б по десятку твоих головорезов в каждый городок посадить, тогда и дышать сразу легче стало. Нет, и вправду, Елисей, давай ты с каждого набора будешь мне десяток ребят отдавать.

«Эко тебя раскорячило», – хмыкнул про себя парень.

– А кормить их кто там станет? – иронично поинтересовался он.

– Нашел проблему, – отмахнулся полковник. – Я под это дело запросто из казны финансирование получу. Тем более что сам генерал-губернатор мне о том прямо сказал. Обещал поддержать.

– Однако и планы у вас, – растерянно проворчал Елисей, про себя быстро просчитывая хотя бы приблизительное количество нужных бойцов. – Это ж бешеные деньги.

– Спокойствие государства дороже стоит, – жестко ответил полковник. – В общем, делай что хочешь, но со следующего года из каждого выпуска десяток твоих учеников в мою службу отходит. Если надо, я тебе приказ от самого генерал-губернатора пришлю.

– При таких раскладах мне не приказ, мне финансирование увеличивать надо, – задумчиво протянул Елисей. – И все равно, более чем на десяток я набор увеличить не могу. Качество обучения сразу упадет. А недоучек я никому рекомендовать не стану. Это и себе и школе урон.

– Подумаю, что сделать можно, – кивнул контрразведчик, что-то записывая себе в небольшой блокнот. – Ты так у ювелира и живешь? – вдруг спросил он.

– А где еще? Не в казарму же идти, – удивился Елисей. – Да и удобно мне там. И мастерская под боком, и мастер толковый. Да и дела свои там вести проще.

– Так-то оно так, да только косятся на тебя из-за этого, – вздохнул полковник.

– А вот на это мне плевать с высокой колокольни, – фыркнул Елисей. – Мне все эти ритуальные пляски с бубнами нужны, как зайцу триппер.

– Знаешь, почему тебя до сих пор никто на дуэль не вызвал? Даже после того, как ты комиссию от самого генерал-губернатора подальше послал? – устало поинтересовался контрразведчик.

– Жить хотят. Все. Знают, как я стреляю, – равнодушно пожал парень плечами. – Ну, и вы, думаю, руку приложили, – добавил он на всякий случай.

– Дать бы тебе в ухо, за нахальство твое. Так ведь ты с ходу сдачи дашь, и на чины со званиями не посмотришь, – рассмеялся полковник. – Откуда про меня узнал?

– Логика, – усмехнулся Елисей в ответ. – Меня не станет, и школа сразу пропадет. А значит, и вам сложнее будет. Про ответ казачества я и говорить не стану. Думаю, господа офицеры разом кучу проблем на ровном месте огребут. Казаки своих не сдают. А тут такой случай. Всем этим снобам столичным носы утереть. Свой, родовой, титул за службу получил.

– Все разложил, – удивленно покрутил полковник головой. – А я, чтоб ты знал, уже всю голову себе сломал, думая, как вас примирить.