Гладиаторы: Идущие на смерть
На следующий день три пары гладиаторов были отобраны для боев на вилле одного знатного патриция приехавшего из Рима. Это были Кирн, Юба, Давид и трое «стариков», что были в школе еще до прибытия Дакуса, и которых не продали в деревенские эргастерии.
Сам Децебал был еще в числе новичков, и считалось, что он мало обучен искусству боя. Хотя он сам себя новичком не признавал и вполне мог сражаться, но у ланисты Акциана были насчет дака свои планы.
Поэтому он остался ждать своих друзей в казарме. Еще у себя на родине Децебал слышал греческую легенду о знаменитом мореходе царе острова Итака Одиссее. О том, как этот Одиссей попал в пещеру людоеда и дал ему вина, после чего чудовище обещало в виде милости съесть его последним. Тяжело было итакийскому царю видеть, как гибнут его друзья. Вот и он, Децебал, сейчас подобен легендарному греческому герою. Ему предстояло ждать.
Но ведь Одиссей не только ждал. Он сумел обмануть людоеда и спас уцелевших друзей. Может ли он Децебал бездействовать?
И снова перед его глазами возникла надпись: «Не умирать на потеху толпе, а сражаться за свободу…»
Помпеи.
Казармы гладиаторов школы Акциана.
Рутиарий Квинт.
Рутиарий Квинт в третий раз пересчитал золотые монеты, полученные от Акциана. Отобранные им бойцы отлично выступили на вилле римского патриция Кальвия, и тот был восхищен искусством провинциальных гладиаторов.
Ланиста получил сумму вдвое большую, чем та, что была обещана первоначально, и щедро одарил своего рутиария.
«Я сегодня отлично подзаработал, – думал Квинт. – И это всего лишь начало. В будущем я получу много больше и снова попаду в Рим. Тогда некие господа сенаторы будут вынуждены вспомнить о существовании Квинта. А то сохранили мне жизнь и думают, что мы квиты? Нет, господа, не будет по-вашему! Я сделал для вас в свое время много больше. Если бы не я, Нерон тогда снял бы ваши головы с плеч. Ведь обещали, что по гроб своей жизни не забудут этой услуги».
Перед глазами рутиария встали те далекие и страшные события, когда император Нерон25 устроил гонения на христиан, обвинив их в поджоге Рима. Горящие кресты с дико кричавшими людьми и запах горелой человеческой плоти, преследовали его в страшных снах и по сей день. Квинт не был человеком мягкотелым. И он мог, не моргнув глазом, всадить нож в своего врага, но жестоких пыток он боялся.
Некогда приближенный Нерона Тигелин26, префект претория27, любивший присутствовать на пытках и даже сам не гнушавшийся обязанностей палача, привел молодого Квинта в пыточный подвал, где пытали молодых христианок.
– Это враги императора. И ты, как верный его слуга, должен исполнить волю божественного.
– Я готов, – пробормотал Квинт. – Но это совсем юные девочки, префект. Что они могли сделать императору?
– Они христианки, а все христиане – враги Рима.
– И что я должен делать, префект?
– Обязанности палача тебе известны?
– Палача? – побледнел юноша. – Нет. Я совсем ничего не знаю об этом деле.
Тигелина забавлял его страх.
– Ты еще не видел, как пытают девственниц?
– Девственниц запрещено подвергать пыткам по законам Рима, – тихо ответил тогда Квинт.
– Верно, – засмеялся Тигелин. – Потому мы и станем строго соблюдать закон. Перед тем как их начнут пытать, они будут лишены девственности вот этими палачами. А ты не желаешь к ним присоединиться, юноша?
– Я? – Квинт задрожал так, что это стало всем заметно и люди, окружавшие Тигелина, засмеялись.
– А разве ты предпочитаешь мальчиков? – спросил Тигелин.
Префект преторианцев взял со стола «кошачью лапу» – металлическое приспособление для сдирания кожи с осуждённого.
Квинт тогда потерял сознание, и его отливали водой…
* * *Об этом периоде жизни Квинта здесь в Помпеях никто не знал. Он тогда был моложе и удачно начал делать карьеру при императорском дворе. При Нероне можно было легко подняться на самые высокие ступени. Достаточно было одного уместно сказанного слова об актерском даровании императора.
Но во время гонений на христиан он сплоховал из-за своего отношения к пыткам. Выдай он тогда тех знатных господ префекту претория Тигелину, то, без всякого сомнения, получил бы четверть их состояния. Но пытки девственниц-христианок стояли у него перед глазами и он промолчал. Квинт ненавидел Тигелина!
Воспоминания завели Квинта еще дальше – в 62 год. Он тогда поддался уговорам и вступил в ряды заговорщиков. Обычно в таких делах он никогда не ошибался и четко чувствовал собственную выгоду. Император Нерон в тот год приказал отравить свою жену Октавию, любимицу римлян. По Риму поползли нехорошие слухи и на стенах храмов появились злобные надписи против него. Среди патрициев возник заговор.
Заговорщики прочили в императоры после убийства Нерона известного оратора Гая Кальпурния Пизона и Квинту пообещали должность центуриона в преторианской гвардии. Проклятый соблазнитель Публий Клодий Тразея тогда говорил ему:
«Не теряйся, и хватай свою судьбу за волосы! Одно удачное дело и ты получишь многое и сразу! Пизон умеет быть благодарным в отличие от Нерона. Что ты сможешь получить у Агенобарба28? Ничего!»
Вот он и не растерялся. Дал втянуть себя в заговор по самые уши. Еще бы! Среди заговорщиков был сам воспитатель Нерона философ Сенека – сказочный богач. Он много раз жил его щедрыми подачками. Но через несколько лет, когда заговор окреп и упрочился, в 65 году их предали! И покатились головы и полетели смертные приговоры. Погибли Пизон, Сенека, поэт Марк Аней Лукан, Петроний и другие.
Он ждал и своего ареста и казни, но никто не назвал его имени. А Вестин, хотя и ненавидел заговорщиков, и знал лично о нем многое, но также никому ничего не сказал. И Квинт стал ему обязан.
«А может быть, стоило тогда рискнуть? – в тысячный раз спрашивал он сам себя. – Плюнул бы тогда на все приличия и отбросил бы условности! Может тогда, и не было бы всех этих долгих лет неудач и лишений?»
Стук в двери перевал его раздумья.
Ржавые несмазанные петли надрывно скрипнули, и в комнату вошел седой старик с широкой густой бородой и блестящей лысиной. На его широких крепких плечах был серый хитон, и вся фигура пришедшего, говорила о его принадлежности к военному сословию. Ноги он расставлял широко как моряк, привыкший стоять на шаткой палубе корабля больше чем на твердой земле…
Глава 3
Похищение.
Помпеи.
Казарма гладиаторов школы Акциана.
Комната рутиария Квинта.
Ржавые несмазанные петли надрывно скрипнули, и в комнату вошел седой старик с широкой густой бородой и блестящей лысиной. На его широких крепких плечах был серый хитон, и вся фигура пришедшего, говорила о его принадлежности к военному сословию. Ноги он расставлял широко как моряк, привыкший стоять на шаткой палубе корабля больше, чем на твердой земле.
– Я прибыл по твоему зову, Квинт! И буду весьма огорчен, если твое дело не стоило того, чтобы я отрывался от основного промысла.
– Приветную тебя, Тимагор! И ты зря сразу же стал ворчать, едва преступив порог. Разве я когда-нибудь отрывал тебя от дел понапрасну?
– Всегда мне у тебя перепадали несколько сот сестерциев. А они никогда не были лишними в кошельке бедного моряка.
– Несколько сот? Ты шутишь, Тимагор? Меньше тысячи ты никогда не брал за свои услуги. Так что не прибедняйся. Заходи и садись за стол. Там есть вино и на амфоре ты увидишь клеймо хиоских виноделов.
– Вот как? – старик быстро сел на деревянный стул и его руки потянулись к амфоре. – Смотри ты! Клеймо настоящее! Не подделка! Я давно не пил ничего кроме кислой дряни, что досталась мне в виде добычи на одном купеческом корабле. Сами боги захотели наказать меня, когда подсунули эту кислятину под видом добычи.
Клеймо было сломано, и густая ароматная влага полилась в фиалы.
– За хорошим вином и беседа лучше! – продолжил Тимагор. – Садись рядом и говори, что тебе нужно.
Квинт сел и взял своё вино.
– Итак? – спросил старик, осушив фиал и налив себе новый.
– Дело моё опасное, но плачу я за него хорошие деньги. Четыре тысячи сестерциев.
– Четыре? Отлично! Деньги мне сейчас очень нужны. Мою посудину солидно потрепали императорские боевые триеры. И почему это Флавии так не любят пиратов? Непременно хотят искоренить все пиратство на Средиземном море. А зачем?
– Вы препятствуете торговле и процветанию империи. Так говорит божественный император, – Квинт отхлебнул из своего фиала. – Римские всадники (купеческое сословие) требуют нормального прохода для своих торговых судов. Так тебя прихватили охотники за пиратами?
– Да! Но я сумел вырваться из их лап. Если бы не этот проклятый Марк Метел!
– Что? – Квинт с удивлением посмотрел на старого моряка. – Тебя прижал сам Марк Метел? И ты сумел уйти от него?
– Глупый вопрос, Квинт. Если бы не сумел, то разве мы с тобой сейчас разговаривали бы?
– Верно! Но они тебя потрепали? Сколько негодяев из твоей команды остались в живых?
– Всего шесть человек. И не такие уж они и негодяи. Все мои лучшие люди отправились на корм рыбам, и не представляю, как стану работать дальше. Ты не сможешь мне порекомендовать нескольких моряков? Ну, тех, у кого проблемы с законом?
– У меня есть кое-кто на примете. Беглые рабы с сельских эргастериев Сильвия Феликса. Раньше они были пиратами и были проданы в рабство за морской разбой. Я приютил их в старом схроне для беглых рабов, и хотел было передать городскому префекту, но вспомнил о тебе.
– Вот как? Это просто находка для меня. И сколько их?
– Одиннадцать человек.
– Отлично! Это как раз восполнит мою команду. А что там насчет четырех тысяч?
– Чтобы получить их, тебе нужно похитить одного человека.
– Похитить? И за этот пустяк ты дашь мне четыре тысячи сестерциев? С чего это такая щедрость? Ты хочешь похитить римского сенатора?
– Нет! Всего лишь гладиатора!
– Что? – старик едва не выронил из рук фиал. – За паршивого гладиатора целых четыре тысячи? Ты решил посмеяться над стариком?
– Совсем нет. Если ты похитишь этого гладиатора и увезешь его далеко от Италии, то я дам тебе 4 тысячи. В дальних краях, например в Египте, ты продашь его в рабство.
– Он мешает тебе?
– Я хочу, чтобы его не было в Помпеях и вообще в Италии! А зачем это мне нужно – не твое дело. Я плачу деньги – чтобы ты сделал, так как я хочу.
– Но не проще ли попросту убить его здесь и закопать подальше от города? Его костей не найдут даже собаки. Зачем гонять корабль к самому Египту, если ты более не хочешь его видеть?
– Нет! – решительно возразил Квинт. – Если бы я хотел просто его убить, то сделал бы эту работу при помощи местных наемных убийц за 500 сестерциев и не платил бы тебе 4 тысячи. Я хочу, чтобы он стал черным рабом и страдал! Долго! Я хочу, чтобы он молил о смерти, и она не приходила к нему.
– Чем же это простой гладиатор мог так насолить рутиарию? Впрочем, это не мое дело. Когда я получу деньги?
– Как только гладиатор окажется в трюме твоего корабля.
– Тогда вели их приготовить. За мной дело не станет…
Помпеи.
Казарма гладиаторов школы Акциана.
Рутиарий в этот день совсем не придирался к Дакусу. И тому это показалось странным. Он шепнул Давиду, с которым занимался в паре, несколько слов:
– Что-то эта свинья Квинт придумал нехорошее.
– С чего ты взял?
– Слишком уж он сегодня любезен и не орет как обычно. На меня же вообще внимания не обращает. Да и во сне я сегодня видел черного быка! А это совсем не к добру.
– Не разговаривать! – Квинт увидел, что бойцы шепчутся. – Плетей захотели?
Но, произнеся это, он сразу же отошел в сторону и больше не придирался к воинам. Сразу было видно, что он сделал свое замечание больше для проформы.
– Видел? – снова спросил Децебал иудея.
– Да! Ты прав здесь что-то не так. Посмотрим, что он задумал.
И они принялись с удвоенной силой отрабатывать удары. Деревянные клинки гулко стучали вокруг них, сопровождаемые выкриками бойцов, сопением и стонами.
В конце дня, когда гладиаторы закончили тренировки, рутиарий Квинт окрикнул дака:
– Дакус!
Тот подошел к рутиарию и слегка поклонился:
– Да, господин?
– За воротами лежит небольшой кусок розового мрамора, привезенный хозяином Акцианом для кодекса гладиатора. Принеси его и положи под столбом наказания. Я прикажу отворить ворота и выпустить тебя. Но смотри не урони мрамор.
– Исполню, господин!
– Эй! На воротах! Пропустите гладиатора!
Децебал двинулся исполнять приказание рутиария. Давид испугался за друга и хотел последовать за ним, но другие рутиарии задержали его и с криками заставили отправиться в казарму.
– Нечего шататься по двору! Соблюдать распорядок!
– Живо в казарму!
Пришлось подчиниться. В казарме Давид догнал Юбу и все ему рассказал. Нубиец с удивлением выслушал рассказ иудея и пожал плечами:
– И что стало с Дакусом?
– Пока ничего, но он ушел за ворота.
– Но если я все правильно понял, то он сейчас вернется, не так ли?
– Вроде так, – согласился Давид. – Но предчувствие у меня не совсем хорошее. А что если Квинт задумал от него избавиться?
– Акциан сильно ценит дака и рутиарий не решится на такой поступок.
– Но кто сможет бросить обвинение в глаза Квинту? Доказательств не будет. Пырнут ножом под ребра, и поминай как звали! Но мы в этой ситуации ему никак не сможем помочь. Вот в чем беда.
– В том-то и дело, что не можем. Хотя стоит подумать. Ладно, пока подождем дака в казарме во время ужина. А там если что-нибудь действительно случится – решим, что делать. Не стоило Дакусу тогда задевать рутиария. Он мстительный человек и раздражать такого опасно.
– Ты же знаешь характер дака. Он строптив как норовистая лошадь.
– Но все же он раб, а не свободный гражданин…
Море.
Корабль «Веселая матрона».
Децебал пришел в себя и увидел над головой синее безоблачное небо и змеевидные флаги на высоких мачтах, что бессильно висели при полном штиле.
«Что это? – подумал гладиатор. – Как это я здесь оказался? Уже не надумал ли великий Замолвсис вызволить меня из рабства?»
Он пошевелился и обнаружил, что связан по рукам и ногам. Его голова дико болела в области затылка.
Рядом с ним прозвучал зычный голос:
– Он очнулся, триерарх! Пришел в себя голубчик. Я уже и не думал, что он выживет после моего удара. Живуч этот дакийский Геркулес!
Децебал немного повернулся и увидел рядом жилистого загорелого мужчину средних лет, коротко стриженного со шрамом на лбу. Дак сразу понял, что на месте этого шрама ранее было выжжено слово «сервус», что переводиться как «раб». Так римляне метили тех, кто был склонен к побегам. На мужчине была только грязная набедренная повязка и широкий потертый кожаный пояс с ножнами для короткого меча.
– Где я? – спросил у него гладиатор.
– На корабле «Веселая матрона», дак. Ты теперь собственность нашего триерарха. Вот он сейчас приблизиться, и ты сможешь лицезреть своего нового господина.
Подошел бородатый старик с красной блестящей лысиной и внимательно всмотрелся в самые глаза связанного воина.
– Вот ты какой, дак Дакус! Я представлял тебя по-иному. Хотя Квинт предупреждал, что ты настоящий Геракл.
– Квинт? – словно молния мелькнула в голове дака. Он вспомнил о том, как рутиарий послал его за куском розового мрамора и как, выйдя за ворота казарм, он получил ужасающей силы удар по своему затылку, после которого потерял сознание.
– Квинт, Квинт! Чем-то ты сильно насолил ему, гладиатор.
– Он редкая сволочь, твой Квинт! – яростно выкрикнул Децебал. – Жаль, что я тогда не раскроил его голову!
– Согласен, – спокойно и безучастно произнес триерарх. – Сволочь и подонок. Но он заплатил мне за тебя четыре тысячи сестерциев. И пополнил мою команду новыми матросами. А этот как раз то, что мне сейчас больше всего нужно.
– Тебе заплатили за мое похищение?
– Именно так, гладиатор. И здесь нет ничего личного, а только деловой интерес. Мы с Квинтом партнеры и иногда оказываем друг другу услуги.
– Значит, меня ждет смерть? – спросил воин.
– Нет, Квинт просил продать тебя в рабство где-нибудь подальше от Италии. Например, в Египте. Тебе нравиться Египет, дак?
– Не бывал.
– Тогда у тебя есть шанс туда съездить. В этой стране много чего можно посмотреть и есть чему подивиться.
– Но я поеду туда не для осмотра достопримечательностей, не так ли?
– Нет. Ты должен стать там черным рабом и будешь строить плотины, каналы, дамбы. Работа тяжелая и долго на такой никто не выживет. Но лично я вражды к тебе никакой не испытываю и продавать тебя не хочу. У меня к тебе есть иное предложение. Но для этого приглашаю тебя в мою каюту.
– Связанного?
– Нет, – усмехнулся старик. – Если ты дашь слово вести себя хорошо, то путы с тебя снимут.
– Даю слово! – решительно проговорил дак. – Клянусь богом отца моего Замолвсисом!
– Эй! Развязать воина и доставить ко мне! – триерарх резко повернулся и зашагал прочь.
В каюте триерарха под самым потолком висела, раскачиваясь, медная лампа, заправленная земляным маслом. Тимагор сидел на своем ложе и потягивал хиосское вино.
Децебал расположился напротив него прямо на полу на овечьей шкуре и также пил отличное старое вино. Гладиатор ждал, когда заговорит хозяин каюты, но тот молча изучал своего нового собеседника.
Допив свой фиал, старик отставил его в сторону и, наконец, произнес:
– Я получил деньги, чтобы продать тебя в Египте, но ты отличный воин. А мне как раз нужна новая команда. Не хочешь ли наняться ко мне, дак?
– Ты пират, господин?
– Именно так, воин. Я старый пират и зовут меня Тимагор. И я предлагаю тебе также стать пиратом. Это гораздо лучше, чем быть гладиатором или черным рабом.
– Грабить чужие корабли?
– Именно так. Грабить корабли, команды убивать, а ценности брать себе.
– Я воин. Вернее, был им до моего пленения.
– А воины те же грабители, что и пираты! Никакой разницы! – ответил старик. – Одно дело делают. Цель любой войны – грабеж!
– Любой? Нет, господин! – решительно возразил гладиатор. – Мы даки воюем с римлянами за свою свободу. За право нашего народа жить в своей стране так, как нам хочется.
– Вот как! – Тимагор засмеялся и жестом приказал гладиатору снова наполнить фиалы. – А разве ты был свободен у себя дома в Дакии? Ты ведь делал то, что прикажут, воевал с теми, кто неугоден твоим правителям и жрецам. Разве это свобода? А вот я предлагаю тебе истинную свободу! Только пират может насладиться этой капризной дамой по полной мере! Мы берем, то что хотим и даже больше чем хотим. Мы никогда и никому не кланяемся. Мы сами себе хозяева.
– Но так ли это? Разве у вас нет начальников, кто забирает себе львиную часть добычи?
– Есть, но и рядовым участникам рейда многое перепадает. У нас есть понятие справедливости, что давно погибло в твоей империи. Я с молодости искал эту капризную женщину по имени Справедливость и пришел к выводу, что каждый понимает её по-своему. Есть справедливость римского сенатора или всадника, а есть справедливость гладиатора или раба. И они совершенно разные. У каждого из них есть своя правда. Ты не согласен?
– А если я откажусь? Ну, не приму твоего предложения? Что тогда?
– Тогда я продам тебя в Египте, как мне и было велено. И выбор у тебя невелик, Децебал. Выбирай – свобода или рабство! Не каждому рабу предоставляют такой выбор….
Помпеи.
Казарма гладиаторов школы Акциана.
Давид не находил себе места и не мог уснуть. Гладиатор метался по своей камере подобно раненному хищнику.
Он видел, как рутиарий Квинт поднял панику, по поводу того, что посланный им за ворота казарм гладиатор сбежал. В этот день их всех заперли по камерам на замки, чего не делали в школе уже довольно давно.
Теперь он ничего не сможет сделать для помощи своему другу. А ведь Децебал говорил, что с Квинтом что-то не так, и он задумал пакость против него! А он не придал словам друга должного внимания. Хотя какой толк в этом внимании? Разве мог он что-либо изменить?
Он опустился на колени и стал истово молиться своему Христу о спасении жизни товарища…
****
Акциан примчался в казарму среди ночи и поднял всех рутиариев и охрану.
– Вы спите? Отдыхаете? – произнес он. – Это в тот момент, когда сбежал мой гладиатор, и я потерял свои деньги? А за что я вам плачу столько? За то, что вы жрете мой хлеб и жиреете от безделья?
– Но господин, – попробовал оправдаться Квинт. – Я уже уведомил префекта и послал раба…
– Уведомил?! – прервал его Акциан. – Да мне плевать, кого и когда ты уведомил! Мне нужен мой гладиатор здесь живым и невредимым! И вы все сейчас вооружитесь и пойдете искать его! Кто-то хочет мне возразить?
Глаза ланисты бешено сверкали и внимательно смотрели на подчиненных. Те покорно опустили глаза, поняв, что с хозяином школы в такой момент лучше не спорить.
– Идите! И обыщите все! Все закоулки в Помпеях! Он не мог далеко уйти. А ты, Квинт, пока задержись.
Рутиарий покорно поклонился и отошел в сторону, пропуская остальных, что покидали помещение. Когда они остались вдвоем, Акциан строго спросил:
– И как ты мог это допустить? Зачем ты послал именно его за ворота?! Почему его? В казармах столько рабов для черных работ! Зачем был нужен для переноски тяжестей гладиатор? Да еще Дакус? Объясни!
– Господин, твои упреки несправедливы, – спокойно ответил Квинт. – Ты сам вчера отдал приказ установить кусок розового мрамора во дворе казарм. И повелел обращаться с этим куском осторожно и не повредить его. Разве не так?
– Так! Ну и что же? Причем здесь Дакус? Я не помню, чтобы отдавал приказ именно ему доверить переноску этого проклятого куска мрамора!
– Это так! Но дак настоящий Геракл по телосложению и для него такое задание не составляло никакого труда. Вот я и велел ему это сделать. Кто же мог знать, что он воспользуется случаем и сбежит.
– Когда ты обнаружил, что он исчез?
– Сразу же! Через небольшой промежуток времени, показавшийся мне достаточным для выполнения возложенной на него миссии, я сам лично с охраной бросился за ворота и увидел, что кусок мрамора на месте, а гладиатора там нет. И куда он исчез – никто не видел! Словно пропал по волшебству. Стража сразу же была послана на поиски и они обшарили здесь каждый закоулок. Двое рабов были посланы с новостями к городскому префекту и к тебе.
– Выходы из города перекрыты?
– Да. Всюду дежурят наши рабы. Я приказал сразу же, как только что-то станет известно, слать гонца ко мне. Потому рабы дежурят парами.
– Результат? – спросил Акциан.
– Пока никакого. Он город не покидал.
– Что же могло произойти? – сам себя спросил ланиста.
– Я, господин, в последнее время не имел с ним никаких конфликтов и по вашему приказу вообще старался не встречаться с ним лицом к лицу. Но понятно, что свалить все на меня легче всего.
– Продолжайте поиски, – прервал словоохотливость рутиария Акциан. – Люди к побережью посланы?
– Нет, но если он не покидал города и в окрестностях его не видели, то как он мог пробиться к побережью? Да и ни один судовладелец не возьмет его к себе, разве что в качестве раба-гребца. Но какой ему прок менять судьбу гладиатора на судьбу кандальника?
– Пошли людей к побережью и пусть возьмут под контроль все подозрительные суда. Особенно те, кого подозревают в пиратстве. Если что заметят, то разрешаю действовать силой. Но раба не калечить! Привести мне целым и невредимым. Дакус мне будет нужен. Помни это!
– Пираты? Ты шутишь, господин, – Квинт притворно изумился. – Но в наших краях действует Марк Метел! Он обещал божественному цезарю очистить побережье…
– Я все сказал, Квинт. Иди и ищи!
– Да, господин! – рутиарий поклонился Акциану и отправился выполнять его повеления.
– А я пока побеседую с дружками нашего дака. Уж они-то наверняка что-то знают о его планах. Эй! Там! Нубийца Юбу, иудея Давида и грека Кирна ко мне! Немедленно!
Глава 4
Пираты.
Море.
Боевая триера 29«Стрела».
Уже два дня не было ветра. Боевая триера римской империи «Стрела Юноны» шла на веслах. Её высокая мачта со свернутым парусом выглядела тоскливо, приводя в бешенство триерарха30. Но это совсем не огорчало команду, потому что давало матросам возможность бездельничать, и валяться в тени больших тюков, грызя сушеную рыбу.
Работали и обливались десятым потом только гребцы и надсмотрщики. Тошнотворный запах давно не мытых тел рабов-кандальников доносился снизу даже до верхней палубы.