Дикие нравы села Новосельцева

Клепацкий повертел в руках отделанную серебром трубку, со вздохом отложил к посеребренной тоже пепельнице:

– Бросаю. Так вот, предварительно они установили, что запасы минеральной воды под Новосельцевым объемом чуть меньше, чем озеро Зайсан. Разумеешь?

– Разумею. Это, конечно, серьезно.

– Вот именно. Лишь бы ничего не сорвалось. Если все пойдет, как надо, при деле окажется и ваш Андрей, и много еще народу. Но надо, само собой, уметь работать. А пока ни ему, никому – ни гу-гу!

С Андреем Федор познакомился давно, поскольку тот постоянно обретался где-то в непосредственной близости от Валентины. Приятель ее учился на юриста, но нынче отдыхал от штудий, взяв академический отпуск. Втроем они принялись обсуждать предложение Виктора Джеральдовича.

– Мне вообще-то терять нечего, – сказала Валентина, – если он пообещал среднюю зарплату, чего же не потрудиться?

К Андрею она никак не адресовалась.

– А я вот думаю – с чего вдруг согласился? – покачал головой Федор. – Кот в мешке! Ну да ладно, попытка – не пытка.

– Главное, не увязнуть там насовсем, – вставил Линев, – а то будешь ты потом сидеть на завалинке летом в валенках с галошами.

Валентина засмеялась.

Федор пожал плечами, продолжая о чем-то сосредоточенно размышлять.

– Вот, думаю, сколько времени нужно, например, чтобы открыть магазин? Если с нуля? Наверно, не меньше месяца.

– А вообще, – осторожно начал Линев, не кажется тебе, Федя, что дядя ваш немного… Ну, какая в деревне турбаза? Там ни моря, ни скал, ни папуасов. И декабристы там не жили, айвенги не заглядывали. Наши мужики на папуасов не тянут, к восстаниям непричастны. А если касается недропользования, тут вообще тоска такая! Необъяснимая словами.

– Вообще, тут ты слегка прав. А может, и не слегка. Особенно с этими картинами на портянках, да, Валя?

– Что поделаешь! Дядя пошел нам навстречу, должны и мы подставить ему плечо, – отважно заявила сестра.

– Тем более, что он все-таки при деньгах, хотя начинал ни с чего. Видишь, чудаков же много, у каждого свои прожекты, кто-то попадает в яблочко, кто-то – нет. Как повезет. От ширины и глубины ума не все зависит. Среди толстосумов разве мало психов? Да почитай, все. Каждый по-своему с ума сходит. Как и всякий порядочный человек.

– А насчет старых художеств на клеенках и прочих кустарных коврах, – ну да, там примитивизм и наивизм, и еще что попало. Но если вспомнить о начале авангардизма – у нас же его не признавали за искусство. Картины никто не покупал, а если покупали, то такие же неадекватные товарищи, как и сами авангардисты. Нашелся один исключительный фанат этих живописей, грек, не помню фамилию – и он скупал их за копейки. И коллекционировал, коллекционировал страшно долго. Потому что авангардисты, несмотря на брань по своему адресу, в стране не переводились. И вот пришло время, когда в мире хватились: а где же авангардные работы первой половины 20-го? Ведь были! И тут этот грек выставил свое собрание. Что было! Цена подскочила в миллион раз! Каждая картина – шедевр! – Валентина перевела дыхание:

– Так, может статься, дядя не напрасно запал на разрисованные клеенки? И когда-нибудь за ними будут гоняться мировые музеи?

Линев почесал в затылке и с непередаваемым почтением поглядел на Валентину.

– Может, и будут, – сказал он. – Я думаю, даже наверняка. Тогда ты будешь, наверное, главный спец по ним? Я серьезно.

– Поживем – увидим, – с достоинством отвечала собирательница изобразительной старины.

– Везет же! – с деланным изумлением обронил Федор. – Если бы ты не сестра, обзавидовался бы я черной завистью. Хотя терпеть не могу авангард. Отстал, видно, от цивилизации.

– Смейтесь, смейтесь! Хорошо смеется тот, кто не торопится.

***

Глава 4

Виктор Петрович остановился, затворив обратно калитку. Из авто выгрузился представительный мужчина выше средних лет, прилично одетый, хотя и без галстука. Горожанин, судя по отсутствию апрельской грязи на туфлях.

– Здравствуйте! – приятным басом поприветствовал он хозяина. – Я хотел бы увидеть Виктора Петровича Сумайкина. Я правильно остановился?

– Правильно, – кивнув, подтвердил Виктор Петрович. – Чем обязан?

– Видите ли, какое дело, – доверительно сказал прибывший, приблизившись, – я – Копылов Сергей Иванович, строитель и экономист.

– О! – воскликнул Виктор Петрович, – Виктор Петрович.

– Очень приятно. А дело-то касается бросовой земли. У вас же есть неудобье, тут за селом, на склоне горы. Не пашется, не сеется, словом, неиспользуемый участок. Лоб, кажется, называется. Так вот есть мысль соорудить здесь небольшой туристический центр. С обслуживающей инфраструктурой. Ну, там маленькая гостиница, бар и прочее.

Сумайкин потер переносицу:

– А при чем же здесь я? Я такие вопросы не решаю.

– Ну что вы, Виктор Петрович, именно вы такие вопросы решаете! Как народный представитель, член сельского парламента. – И гость слегка наклонил голову.

– Ах, вот оно что!

– Ну да, конечно. Я обращался к главе поселения, но Кабанов сослался на членов думы – что, мол, они никак не согласны отдавать кому-то этот участок в аренду. Он мой старый знакомый, однокашник, можно сказать. Но единолично решить такой вопрос не может.

– Хм. Я припоминаю теперь – заходил как-то разговор об этом. На заседании нашем. Но все высказались против: там решили сделать горнолыжную трассу для местного населения. Ну и, может быть, со временем – чайную какую-нибудь с горячими пирожками. Потому что на свежем воздухе аппетит пробуждается.

– Это зимой. А летом? Летом ведь там будет пусто!

– Устроим детский городок. Планы большие.

– Но эти планы, я слышал, уже который год планируются. А в натуре ничего пока нет.

– Так не все сразу. У нас же запрягают долго, а ездят-то – ого-го! – Виктор Петрович почему-то развел во всю ширину руки.

– Да ведь и наша задумка обеспечит вам все, что вы планируете, и даже вплоть до колеса обозрения. Ведь вам никаких затрат и хлопот, одно только удовольствие. А глава что-то уперся: народ будет против – говорит. И направил меня к вам, как к активисту. Мол, если договоритесь с Виктором Петровичем – уже полдела. Мол, он человек авторитетный и в Новосельцеве большой вес имеет. Хорошо бы, если бы вы склонили на свою сторону депутатов.

Гость огляделся по сторонам и вполголоса промолвил:

– А за благодарностью нашей дело не станет!

– Так это пользование будет ведь платным? – пропустив ключевую фразу гостя мимо ушей, спросил Сумайкин.

– Чисто символическая плата, чисто символическая! – с жаром отвечал поборник турбаз.

– А у нас – бесплатно!

– Ну… Тут можно обговорить нюансы, – помявшись, сказал приезжий. – Скажем, для жителей вашего села мы бы сделали 50-процентную скидку. Зато ведь полный сервис! И глава бы в таком случае ничего не сказал против.

Гость и в самом деле имел беседу с главой новосельцевской администрации, и тут сказал Сумайкину чистую правду. Почему бы и не поговорить с главою – ведь в свое время они учились на одном курсе института, постигая премудрости капиталистической экономики. Хотя преподаватели учились еще по социалистическим учебникам. Но новый курс они преподавали с большим жаром и знанием дела. А может – и с небольшим. Как бы то ни было, совместные годы учебы являлись уже достаточным поводом для встречи. Тем более, они не виделись со времени окончания вуза – тому уж скоро двадцать лет. Однако же никак не менее важным являлось и дело, касающееся устройства на окраине Новосельцева туристической базы. Правду сказать, как раз оно-то и представляло собой главную цель визита бывшего однокашника к главе Кабанову.

– Федя! – крикнул придушенным голосом с порога кондовый горожанин, проявляя удивительную, несвойственную такому человеку сентиментальность.

– А? – привстал за столом застигнутый врасплох глава поселения. – Тут же искра узнавания блеснула в его глазах, и он окончательно покинул кресло:

– Серега! Каким ветром?

Они похлопали друг друга по плечам, и даже обнялись, хотя целоваться не стали.

– Да вот, есть у меня в окружающих территориях дела, – рассказывал гость, усаживаясь на предложенный стул, – думаю, как же не навестить старинного приятеля!

– Ну, хорошо! Ну, молодец! – восклицал Кабанов, сдвигая с приставного стола папки с бумагами, карандашницы и прочую бюрократическую бутафорию. Тут же он распахнул дверцу сейфа и извлек бутылку водки.

– Или ты отвык от родимой? Я могу послать за коньячком!

– Ну, что ты? Как может порядочный, патриотичный человек воротить нос от водки? Но только ведь, понимаешь – я за рулем.

– Да какие дела? В кои веки встретились старые студенты. Заночуешь у меня. Там уж и отметим встречу как следует! Или у тебя начальство суровое, поминутный отчет требует? Названивает по телефону?

– Начальством особенно не обременен. Реализую почти собственный проект.

– Ну вот; стало быть, дело решенное! – с этими словами хозяин кабинета наполнил две стопки замечательным напитком, без которого не обходится ни одно стоящее дело.

– Ну, за встречу!

– За встречу! – отозвался гость, и они выпили. Стол был накрыт куском подсохшей уже колбасы, быстро нарезанной Кабановым на кривые куски. То, что полукопченая еще и подвялилась от длительного хранения в железном ящике, придавало ей особо пикантный вкус. Она могла бы пролежать еще месяц-другой без всякого ущерба для качества – современные колбасы не подвергаются протуханию. Вот только излишне жестковата.

– Э, что же это я! – спохватился глава. – Закусываем-то мы без хлеба! Сейчас я в бухгалтерию: женщины имеют привычку временами пить чай и чего только не приносят! Разные плюшки-постряпушки, только что еще борщ не несут.

И, отлучившись на минуту, он вернулся с краюхой каравая и полудюжиной пирожков:

– Ну вот, теперь другое дело!

– Ха-ха, – раздалось в ответ. – Но я еще хотел сказать тоже о деле…

– Говори, – разрешил довольный Кабанов, наполняя рифленые стопочки.

– Так, видишь ли, есть идея соорудить небольшой туристический объект, где-то посреди природы, и в то же время недалеко от промышленных и культурных центров. От нашего облцентра, например. Посмотрел я всякие местности, прозондировал по карте – получается, больше всего подходит для этой цели Новосельцево. Тут и лес, и горы, и река, озерки-болотца и есть свободные участки. Тут я был проездом, года два назад, но к тебе не забежал – ехал с бригадой ответственных. Им для развития областного туризма требовалось подыскать подходящие маршруты. Но Новосельцево спецам не поглянулось, а мне поглянулось, наоборот. Так их лошадь тихо ходит. И вот подумал я: а почему бы мне не заняться туризмом, в частном порядке? И прибыл сюда, как видишь.

Серега, он же Сергей Иванович Копылов, не сказал, что имелись места и более привлекательные, нежели Новосельцево, да только там и слышать не хотели о вторжении каких бы то ни было предпринимателей – мол, сыты ими по горло. Никакие увещевания и перспективы бурного роста благосостояния, прорыва в уровне жизни сельчан не давали результата. Тут и вспомнилось его патрону Клепацкому Новосельцево – не Эльдорадо, но и не самый захудалый вариант. Особенно в связи с целебной водой в источнике неподалеку от села.

– Н-да, – в раздумье сказал Федор Федорович Кабанов, – озадачил ты меня. Прямо сказать – озадачил. Тут без этого самого – кивнул он на бутылку – не разберешься. – И налил по полной.

– Так ты, значит, имеешь в виду пустошь на окраине, на склоне горы? – спросил он затем, когда оба выпили и закусили пирожками с тушеной капустой.

– Да, про нее и речь. Ведь для хозяйственных нужд села она непригодна? Я, конечно, понимаю: – там земельный комитет, может быть, аукционы, но надо заручиться поддержкой населения сначала. Так сказать, подготовить почву под ниву, как говорят на сельхозсовещаниях. Тем белее, если она совсем бесполезна.

– Как сказать. Видишь ли, там наши активисты предлагают организовать зону отдыха с детскими всякими аттракционами. И мысль неплохая. Только все упирается в деньги, руки-то найдутся свои, но ведь нужны материалы, да много еще чего: возьмись только строить! – И Кабанов с некоторой грустью посмотрел в окно, где виднелись дома, требующие косметического, а иные – даже и капитального ремонта. Хотя село сравнительно молодое.

– Это да, – согласился предприниматель. – Вот и у наших областных активистов уж сколько лет разговор о туризме идет, а воз на том же месте. Известное дело. А тут мы бы все устроили быстро, и от туристов поселению текла бы только прибыль, без всяких побочных отходов. Как в таиландах разных, в анталиях и люксембургах.

Глава потер переносицу.

– Понимаешь, тут примерно с таким же предложением обращался один товарищ, месяца два назад. Углев или Сажин, Головнин… Не помню. Пришлось отказать. Потому что местный наш актив встретил такой чужеродный проект прям в штыки. Да ты что! Прям оторопь. Ты с таким господином не знаком, случайно?

– Нет, не знаком. Но надо всем жить, вот люди и ищут, копытят, так сказать.

Копылов не стал говорить, что Иван Угаров состоял в той же команде, что и сам Сергей Иванович и что Копылов сам посылал его в Новоселково на предмет прощупать почву. Как раз, когда у Бургомистрова дело не пошло, и Клепацкий попросил его, Сергея Ивановича, подключить к поиску кого-то другого, а лучше – подключиться самому.

– И что, за прошедшее время деньги нашлись?

– Нет денег, – сокрушенно отвечал Кабанов. – Как не было, так и нет. Меценатов у нас не густо.

– Вот видишь. А так все какая-нибудь копеечка бы текла.

– Давай-ка поднимем, – вздохнув, сказал Федор Федорович и снова наполнил стопки.

– Давай.

– Пожалуй, трудновато будет мне пробить это дело, – отставив пустой сосуд, в раздумье произнес Кабанов. – По правде сказать, даже и невозможно. Вот если бы уговорить на это дело Сумайкина, Виктора Петровича – депутат наш, активист; да еще бы двух-трех человек…

– Они что, к руководителю не прислушиваются?

– У всех свои соображения. Что тут сделаешь?

– Послушай, Федя, – придвинувшись ближе, вполголоса произнес Копылов, – а разве у тебя нет инструмента воздействия на подчиненных?

– Ты имеешь в виду глаголом жечь?

– Ну, причем тут глаголы, сказуемое и подлежащее? Нужно нажимать на компромат!

– То есть?

– Ты что, совсем не в теме? Но ведь каждый грамотный, ответственный руководитель суммирует и аккумулирует компромат на подчиненных. Особенно на слишком прытких. Чем больше, тем лучше. В нужный момент достает его и предъявляет товарищу. И все: писк прекратился. Человек становится покладистым, как он есть на крючке. И вот скажи, какой депутат попрет против?

– Не все же увязли в жульничестве!

– Хе, нет человека без греха. Да, в конце концов, есть у него семья, сын, может, даже двое-трое оболтусов – уж один-то точно не паинька. Двоюродный дядя – браконьер, невестка – растратчица. Да мало ли!

– Ну, ладно, а когда же, по-твоему, я должен собирать компромат? На это уйдут годы. Никаких заготовок тут у меня нет.

– Да, я чувствую. Ну как же так? Ты ведь уже не ребенок, Федя!

– Как есть. Нужды не имелось в этом деле.

– А зря. Пригодилось бы в любом случае.

– Так какой компромат? Тут без компромата-то собрать думу на заседание – проблема. С этим кворумом забодались. Если еще компроматом оперировать – вообще депутаты разбегутся. Они же не оплачиваемые. А тут еще это… Нет, дохлый номер.

– Ну и порядки у вас! – разочарованно уронил Копылов. – Конечно, я понимаю – деревня, но все-таки какая-то цивилизация должна присутствовать.

– Кое-что есть: вай-фай, например, заезжие артисты. Дороговаты только, да что поделаешь! Зато несут культуру. А в остальном пока, конечно, отстаем от Парижа, даже от Лиона, не говоря уж об Арле.

Федор Федорович почему-то начал уже жалеть, что пригласил гостя заночевать у себя дома. Чего доброго, тот сумеет и за короткое время выудить какой-нибудь компромат на него, Кабанова. Мало ли, что бывший однокурсник говорил о компромате во хмелю. Это ничего не меняет. Дела!

Тем временем рабочий день подходил к концу, главе постоянно звонили, торопясь прояснить сегодня же какие-то ситуации; Копылов решил, что подошло время освободить главу поселения и нанести визит депутату Сумайкину. Сергей Иванович известил об этом намерении Кабанова и, получив нужный адрес, отправился по нему, предварительно пожевав лист лавра, пачку с которым ему любезно предложил руководитель.

***

Глава 5

Назавтра поутру, как было запланировано накануне, трое исследователей розничных цен в селе Новосельцеве вновь прибыли сюда, и первым делом наведались к Виктору Петровичу Сумайкину. Субботний день говорил за то, что никакими служебными думскими вопросами обременен он не будет, и выберется время для обстоятельного разговора. Так и случилось. Николай Семенович Лузин, назвав им улицу и номер дома, к активисту не поехал, что пришлось кстати. Они, таким образом, могли вести беседу без лишних глаз.

Первой, после взаимных приветствий с хозяином, начала ее Валентина.

– У меня, Виктор Петрович, общественно ценная задача, – сообщила она, справедливо полагая, что такая ее миссия будет встречена с полным сочувствием.

Сумайкин вскинул брови и одобрительно хмыкнул.

– У нас в областном центре создается музей старинных художественных изделий. Собираем работы мастеров-кустарей. Не то, чтобы народные промыслы, но близко к этому. В данное время нам интересны ковры и панно, гобелены, выполненные вручную. Оригиналы, показывающие высоты мастерства. Это часто делалось на клеенках, мешковине, на рогоже, на досках – когда как. За древними вещицами мы не гонимся, но если найдутся и такие – будем рады. И, конечно, заплатим, хотя и скромно. Есть что-то такое у вас?

Сумайкин на минуту задумался, потер правый висок, активизируя мыслительную деятельность и, наконец, произнес:

– Надо посмотреть. Когда-то было… Хотя я не уверен. Если не торопитесь, подождите, я проведу раскопки. А коли недосуг, заезжайте позже. Мне потребуется около получаса.

– Вот спасибо! Мы здесь подождем, – заулыбалась Валентина.

Паче чаяния, сельский умелец появился только через час, весь в пыли, но очень довольный.

– Вот! – торжествующе молвил он, поднимая в руке тоже пыльную тряпку, сложенную вчетверо, и с размаху хлестнул ею об угол палисада.

– Ой, осторожно! – испуганно воскликнула Валентина, выскальзывая из автомобиля. – Оно порвется!

– Не порвется! – убежденно сказал Сумайкин. – Раньше была клеенка, так клеенка, ей износу нет. Не то, что нынешний пленочный полимер на промокашке!

Однако же дальше он стал действовать более аккуратно, разворачивая замечательное изделие одной из советских фабрик. Гостья поспешила помочь ему.

В развернутом виде холст оказался достаточно крупных размеров, хотя понятно стало, что его не стащили с кухонного стола – для стола он все же невелик: всего лишь метр на полтора. Ясно, что в дело пошла новая, купленная в магазине клеенка. Главное же достоинство находки заключалось в картине, написанной масляными красками на гладкой стороне. Здесь помещалось изображение округлого голубого озера, проглядывающего сквозь редкую березовую рощу, с парой лебедей посередине. Озеро по ближнему берегу окаймляли заросли осоки, а между берез тут и там белели ромашки. Чувствовалось, что у мастера имелся недюжинный талант и неисчерпаемый опыт. Куда там Ренуару! Благодаря тому, что картина хранилась в свернутом виде, красочный слой совершенно не пострадал. Общее впечатление от нее несколько портили только сгибы. Но это не смущало, по всей видимости, сотрудницу музея.

– Эта вещь нам вполне подойдет, – с воодушевлением сказала она. – Видно, что написана не вчера и даже не в прошлом году. Не новодел, так сказать. Сколько вы за нее хотите, Виктор Петрович? Правда, музей наш пока не богат, но со временем…

– Да о чем разговор! Берите, если нужно на благое дело. Все равно ведь лежит без применения.

– Вот спасибо!

– У меня есть некоторая просьба, – помявшись, сказал Сумайкин. – Давно уже занимаюсь я живописью, хотя в последнее время – от случая к случаю. Как я понимаю, вы свой человек в музейных, галерейных делах. Нельзя ли выставить где-то одну две картины? В виде эксперимента. Я уж не говорю о собрании.

В рядах гостей возникло замешательство, но лишь секундное, потому что Валентина, встрепенувшись, воскликнула:

– Ну, конечно! Почему бы не попробовать? А вы где-то уже выставлялись?

– Все только в пределах района.

– Ну, не суть. Если они у вас близко, то мы сразу и возьмем. Какие вам самому больше нравятся. Но поместятся ли они в нашу машину?

– Поместятся. Они намного меньше этой клеенчатой вещи.

– Мы подождем, – Валентина посмотрела на спутников. Те в переговоры вмешиваться не стали. В самом деле, вдруг в Новосельцеве произрастал Пикассо, а никто и слыхом не слыхивал о самородке. Хотя, конечно, очень сомнительно. Больше возни. Но это дело Валентины, пусть разбирается.

На этот раз ждать пришлось недолго: Виктор Петрович появился, не успели Федор с Андреем обменяться мнениями. Два холста в рамах небольшого размера представляли собой пейзажи, надо думать, из местных окрестностей.

– На фига тебе, Валя, эти картины? – спросил Федор, когда автомобиль тронулся с места.

– Ну как же – надо уважить дедушку, все-таки бесплатно клеенку уступил. Подержим немного, а в следующий приезд вернем, – отвечала она, чтобы успокоить родственника.

– Так, может, проконсультироваться у специалиста? – встрял Андрей. – Вдруг что-то стоящее?

– Таких изделий в городских запасниках завалы. Хотя, конечно, покажу нашему заказчику клеенок.

Теперь следовало ехать к Лузину, на предмет изыскания подходящего помещения для магазина. Он упоминал в этой связи того же Сумайкина, но трое горожан, побывав только что у последнего и присмотревшись к отдельному обветшавшему домику в углу усадьбы, энтузиазма не испытали. А поскольку никаких других строений, кроме стаек и бани, тут не нашлось, Виктору Петровичу досаждать лишними вопросами не стали.

– Как успехи? – поинтересовался Лузин, вызванный из дому деликатным, смиренным гудком клаксона.

– В целом день начинается складно, – отозвался Федор, пожимая ему руку. – Валентина нашла типа ковер не ковер, что-то нарисованное. Да. Ну как, есть что на примете?

– Есть. Тут недавно поселилась у нас новая семья, Гущины – в годах люди. Лев Иванович хозяин. Купили они дом и при нем есть еще один, старый. Здесь всегда так: люди строят дом, подрастают дети, и их он уже не устраивает. И берутся за новый. А старый стоит. То же и с гущинским. Им без надобности, торговать не собираются. Не знаю, подойдет ли вам. Надо смотреть. Что, поедем ко Льву Ивановичу?