Половецкий Хан
– Ты что же, хочешь создать каганат? – немного опешив спросил Кобяк.
– Скорее я хочу укрепить наши позиции и сплотить многочисленные орды, это позволит нам не опасаться нападений врагов, и мы сможем урегулировать нашу внутреннюю политику, в частности торговлю. Не мало скота уводится на север русскими князьями и их прихвостнями, это мешает нашему развитию. Если мы сможем объединить наши усилия, то никто нам не будет страшен. Тогда мы сможем наладить наши внешние отношения и с другими государствами, может быть даже со временем мы сможем жить не за счет набегов, а за счет торговли с Византией, Венецией, Грузией и той же Русью.
Кобяк почесал подбородок, заросший густой растительностью. Он задумался. Его приближенные, состоящие из близких родственников и друзей удивленно переглядывались, кивая в сторону молодого и энергичного хана, сидящего напротив их господина. Было видно, что никто из них никогда не задумывался о таком развитии событий. После нескольких минут размышлений, Кобяк сказал:
– Твои планы столь серьезны, что их выполнение мало возможно. Никто и никогда из всех кыпчакских ханов не предпринимал ничего подобного… Но с другой стороны, наши силы позволяют нам начать это дело… Но для этого нужно укрепить свои позиции и…
Таких слов и ожидал услышать Кончак. Он знал о военном азарте Кобяка, и теперь стало понятно, что его можно без особых усилий уговорить на совместный поход, который может дать начало укреплению межплеменных отношений и послабление главного врага ихнего – Руси.
– Ты совершенно прав, хан, – сказал Кончак, – мы в силах начать это дело. Возможно не всё у нас получиться в начале, но зато мы сможем получить опыт и понять, в каком направлении нам стоит двигаться дальше.
Кончак встал, вслед за ним поднялся Кобяк и все остальные.
– Я хочу кое-что обговорить с тобой хан, с глазу на глаз. – сказал Кончак внимательно смотря в лицо Кобяка.
Тот повернулся к своим людям и кивнул, они неторопливо вышли из юрты. То же самое сделали и придворные Кончака, даже его телохранители. Когда два хана остались одни, Кончак подошел к Кобяку и сказал:
– Я не питаю иллюзий в отношении того чтобы создать каганат, но уверен, что в наших силах создать крепкое политическое объединение, с которым будут считаться все, и люди в наших землях и соседние державы. Одному мне не справиться, и я надеюсь на твою помощь в этом деле.
Кобяк посмотрел на Кончака глазами полными восхищения. Еще никогда он не видел такого запала и мудрости в столь юных глазах. Он достал левой рукой из-за пояса кинжал и протянул свою правою руку. Коснувшись острым лезвием пальца на ладони правой руки, он провел по нему острием. Из раны появилась яркая кровь. Кочак почувствовал резкий, металлический запах крови. Кобяк протянул правую руку к Кончаку, протянув одновременно и кинжал. Молодой хан взял в руку острое оружие и сделал порез на пальце своей правой ладони. Он протянул свою ладонь Кобяку. Каждый их них коснулся губами окровавленного пореза на пальце своего товарища, стоящего, напротив. Попробовав крови друг друга, они заключили меж собою соглашение о дружбе и верности, пообещав прийти на помощь если один из них будет в беде.
Похлопав один другого по плечу, они кивнули друг другу, дав клятву вечной дружбы и верности. Им обоим был выгоден такой союз, ведь два хана мудрее одного, две орды сильнее одной. И теперь они могут готовит совместные походы и предприятия, пользуясь силой и влиянием своего соседа.
– Ты очень храбрый и уверенный в себе человек Кончак, с такими талантами ты сможешь многого добиться.
– Спасибо, я тоже в этом уверен. – едва заметно улыбнувшись ответил Кончак.
Глава 3
«Предшественником большого пожара бывает малая искра»
«Степная мудрость»
Объединённые войска кыпчакских племен грозно ступали по степи, которая неспешно просыпалась от зимнего сна. Серая и коричневая трава выглядывала из-под небольших снежных покровов, готовясь уступить место новой, яркой, сочной и молодой траве, которая будет пышно окутывать огромные просторы земли в великой степи.
Большая армия шла неспешно, стараясь избегать населенных земель или сел. Местами попадались небольшие селения, состоящие из нескольких домов. Чтобы избежать ненужной огласки, войска Кончака и Кобяка полностью сметали все живое в этих маленьких селениях. Так они избавлялись от ненужных свидетелей их похода.
Трех тысячная кыпчакская армия уже несколько дней находилась в глубине Переяславского княжества. Обогнув Воинь, армия двинулась на север, а потом свернули на запад, приближаясь к намеченной цели – городу Переяславль.
Кончак и Кобяк регулярно отправляли вперед разведывательные корпуса, но, когда до города остался всего день пути, один из корпусов так и не вернулся. Все восемьдесят человек просто пропали без вести, и никто не знал, что с ними случилось.
– Ох, не знаю, может мы разгневали великого Тенгри?
– Кобяк, с чего ты это взял? – с улыбкой спросил Кончак у хана лукоморских кыпчаков.
– Сам подумай, целый корпус пропал, и ни одного человека не вернулось… Думаю, что тут замешаны высшие силы.
– Видимо они попали в засаду и были полностью разбиты. – Кончак не был так суеверен как союзный хан.
Армия остановилась на ночлег в лесу, близ города Переяславль. Стараясь не выдавать свое присутствие, в эту ночь никто не зажигал огней или костров. Воины перекусили кусками мяса, заготовленными заранее, запили все кумысом и расположились на отдых, ибо следующий день обещал быть тяжелым. Ночь прошла спокойно и безмятежно, хотя временами в лесу слышались шуршания ветвей и хруст гнилых веток. Караульные всматривались в чернеющую пустоту густого леса, но практически ничего не видели, за исключением неясных мелькающих теней, появляющихся и исчезающих во мгновение ока где-то далеко в глуши.
Ранним утром кыпчакская армия обогнула лес и подступила к крепким бревенчатым стенам города, на которых было видно множество людей с зажжёнными факелами, копьями, мечами и палками. Русичи были прекрасно осведомлены о присутствии кыпчакской армии, а также о ее численности. А также где она расположена и когда двинется в путь.
– Они нас ждали… – с суеверным страхом проговорил Кобяк.
– Видимо развязали языки нескольких наших воинов из разведывательного передового отряда. – Кончак был уверен в том, о чем говорил.
– Да пребудет с тобой сила великого Тенгри! – воскликнул Кончак союзному хану и двинулся к своим воинам.
– И с тобой… – не громко ответил Кобяк, смотря на быстро удаляющуюся фигуру смелого хана.
Скомандовав наступление, Кобяк задвинул на лицо металлическую маску и стал двигаться вперед, к стенам города. Его воины, быстро обгоняя своего хана, стремительно приближались к крепости, доставая стрелы из колчанов, висящих на поясах, и готовясь стрелять по неприятелям
Кыпчакские воины в плотную приблизились к крепким стенам Переяславля, обстреливая город тучами зажжённых стрел, пытаясь вызвать пожар в городе, полностью выстроенном из дубового сруба. Однако защитники города не подпускали кыпчакских лучников слишком близко, отвечая и своими градами стрел. Русичи поливали слишком приблизившихся к стенам всадников кипящей смолой, бросали в них дротики и камни.
Несколько раз подступали конные воины к стенам, пытаясь обстрелять из луков защитников стен, однако раз за разом им так и не удавалось нанести какой-то серьезный ущерб русичам. Осада продолжалась весь день и всю ночь, но кыпчакским ордам не удалось добиться сколько-то важного успеха. Временами в городе вспыхивали яркие костры, было понятно, что некоторым из воинов все же удалось поджечь избы, находящиеся в городе, но эти пожары так и не перешли на другие строения, и вскоре храбрым защитникам города удавалось их затушить.
Трижды воины Кобяка смогли поджечь крепкую стену неподалеку от главных ворот города, но защитники стен быстро засыпали пожары землей и песком. Меткие кыпчакские лучники разили одного русича за другим, пытаясь помешать затушить пожары, но в защите города участвовало все население, мужчины, женщины, дети, старики и старухи.
Атака кыпчакской орды была страшной, множество людей падали со стен, пронзенных меткой стелой или дротиком, пущенным храбрым воином, подошедшим к стене ближе остальных. В этой сумятице даже не было понятно, мужчина стоит на стене или женщина. Несколько густых залпов, выпущенных постоянно наступающей и отступающей легкой конницей, сразили еще с десяток человек, некоторые из которых были детьми. Однако ни у нападавших, ни у защищавшихся не было времени на то, чтобы оплакивать своих умерших. Однако несмотря на непрекращающийся огонь, русские продолжали успешно обороняться. Было понятно, что кыпчакская армия сможет захватить город, но только если к переяславцам никто не придет на помощь, в что верилось очень и очень слабо, учитывая широко распространённое родство между русскими князьями.
Видя хорошую подготовку к осаде и опасаясь удара союзников с тыла, Кончак отправил Кобяку гонца, предлагая отступить от неприступного города. Но Кобяк, вошедший в азарт, предложил продолжать осаду.
До самого утра орда не бросала попыток создать в стенах брешь или вызвать сильный пожар, который не смогут затушить горожане, но судя по быстро затушенным огням внутри города, русичи без проблем справлялись с кыпчакскими поджогами.
Когда на земле стала появляться заря, создаваемая подымающимся солнцем, Кончак и Кобяк отступили, опасаясь вылазки храбрых русичей или что еще хуже, удара с тыла, которого можно было серьезно опасаться, тем более что жители Переяславля знали о приближении степной орды и судя по всему успели отправить гонца с просьбой о помощи.
Кыпчакская орда отошла от города и двинулась на многочисленные поселения, находящиеся на пути к степи. Оставляя за собой выжженные селения близ Переяславля, объединённая кыпчакская армия двинулась в обратный путь. Среди воинов стало появляться возмущение и недовольство, поскольку они возвращались домой практически с пустыми руками, а это считалось позором. Ведь они нашли не так много ценного в уничтоженных селах. Всего несколько сотен крупного и мелкого скота, да сотня другая бедных жителей. По всей видимости большая часть людей укрылась за стенами Переяславля, оставив в своих домах лишь то, что не смогла забрать. Слыша неодобрительные разговоры своих воинов, хан Кончак и хан Кобяк решили разорить близлежащие земли, в которых не было таких укреплённых городов как Переяславль, но были небольшие города и села, в которых тоже оставалось довольно много богатой добычи.
Трехтысячная армия степных воинов, разозленных неудачей у стен Переяславля, смела всякое упоминание от нескольких десятков селений, после чего разграбили и полностью сожгли несколько небольших городов, лежащих на их пути. Двое суток продолжалась безжалостная сеча, при которой кыпчаки лишили жизни несколько тысяч человек, а тысячи женщин, детей и ремесленников взяли в плен. Тысячи голов скота, десятки, а то и сотни килограмм всевозможной посуды, оружие, инструменты для земледелия и скотоводства, а также множество всякой другой утвари взваливались на большие телеги.
Довольные богатствами, добытыми в окрестностях Баруча, орды Кончака и Кобяка двинулись в дорогу, направляясь обратно к степи. Движение было медленным, поскольку все повозки были забиты золотом, серебром, медью, железом, шкурами животных и различными вещами. Также движение сильно замедлялось множеством рабов, которые не могли двигаться быстро. На округу быстро наступала ночь. Холодный воздух пронизывал собой всех живых существ в округе. Все, как воины, так и пленные устали и хотели отдохнуть, однако сигнала от ханов об остановке все никак не поступало, потому приходилось продолжать движение в полумраке наступающей холодной ночи.
– А не плохо мы вышли в поход, – с довольной улыбкой сказал Кобяк мирно двигаясь верхом на своей кобыле.
– Не то, что мне хотелось бы, – с досадой ответил Кончак, – я ждал победы над Переяславлем, а не над какими-то Баручами или Сребрами…
– Мы разорили много земель наглого князя Всеволода, чем тебе не месть за прошлые неудачи наших предков и смерть твоих людей, погибших в бою?
– Мне нужна была его голова! – злобно прорычал Кончак, но стараясь взять себя в руки он глубоко вздохнул и через некоторое время продолжил:
– Но, может быть оно и к лучшему что его голова не слетела с плеч. Если Тенгри не позволил нам взять город, значит еще не время…
Не успел закончить Кончак свои слова как вокруг их армии послышались дикие крики и шум оружия.
– Засада! О великий Тенгри, засада! – закричал Кобяк хватаясь за свою саблю и быстро направляясь назад, ближе к своей орде.
Кончак, уже привыкший к темноте окутавшей поля, хорошо увидел множество дружинников и русской кавалерии, направляющиеся к ним с права и с лева. Ничего не оставалось, как только принять неравный бой. Понимая, что зажатые в клещи конные воска кыпчаков не смогут показать свою силу, Кончак бросился к своим начальникам, приказывая бросать награбленное и рабов.
Русичи устроили настоящую суматоху. Не было известно, сколько их всего, но было понятно, что нападавшие грамотно распределили силы, позволив ордам войти на поле между двумя лесными массивами, откуда и ударили подготовленные и свежие дружины русских князей, хорошо спланировавших внезапную атаку. Бой продолжался не очень долго. Мертвые кыпчаки падали один за другим, не понимая откуда атакует враг. Кое как собрав своих начальников, Кончак приказал с боем пробиваться через армию русичей, которые хотели замкнуть круг, перекрыв орде последний путь к отступлению, южную сторону поля.
Кыпчаки даже не собирались защищать свое награбленное добро, так сильно они были напуганы внезапным нападением, и хотели только спастись из того месива, в которое попали.
Темные силуэты на лошадях, закутанные в прочные панцири и громко ругающиеся крепкими и колоритными словечками, размахивали своими мечами на лево и направо, разя кыпчакских воинов, подкрепляя свои успехи непристойными выражениями. А напуганные кыпчакские воины, в свою очередь, разя всех, кто попадался им на пути, как русичей так и своих, ибо ночь была очень темной, пробивались к выходу, следуя за своими предводителями, кричащими далеко впереди.
Трудно было орде вырваться из засады русичей. Почти третью часть войска потеряли они пытаясь вырваться из мощного кольца сильной дружины. Ночь, такая темная и непроглядная, которая помогла русичам напасть так стремительно и незаметно, теперь помогала кыпчакским ордам, скрывая в своей тени спасающихся всадников.
Всю ночь бежали кыпчаки, спасая свои жизни. Только к утру, когда еле заметное зарево появилось на небе, обессиленные всадники остановились. Лошади, как и люди просто валились с ног, сильно уставшие от прошедших событий.
Кончак отпустил свою лошадь, а сам упал на землю, из которой уже начинала пробиваться небольшая, нежная трава. От усталости он почти сразу уснул. Практически вся разбитая орда, расположившись близ какого-то большого леса, сразу устроилась на привал. Почти все воины спали, забыв обо всем, что с ними случилось накануне вечером. Только лишь некоторые воины договорились меж собой оставаться на страже, и при случае погони дать сигнал тревоги.
Кончак проснулся далеко за полдень. Возле него горел костер, где несколько воинов жарили мясо. Почти вся орда отдохнула и пришла в движение, поскольку оставаться в этих местах было не безопасно.
Приподнявшись и осмотревшись по сторонам Кончак позвал Юрия, который был неподалеку.
– Юрий! Удалось тебе понять кто на нас напал прошлым вечером?
– Было сложно понять это… – немного понизив голос ответил начальник войска, – но я слышал слова многих русичей которые кричали: – "Бьет черную нечисть великий князь Игорь! Бьет поганых нехристей Святославич!" – Но они в основном использовали немного другие, не очень хорошие слова… – немного скривив лицо сказал Юрий
– Значит новгород-северский князь решил заступиться за наглого Всеволода… – задумчиво казал Кончак, глядя на горизонт. Глаза хана потемнели, и Юрий, увидевший взгляд своего повелителя, быстро опустил глаза.
Кончак нашел свою лошадь и быстро направился на поиски хана Кобяка. Тот оказался в окружении своих вельмож и начальников.
– Рад тебя видеть живым и здоровым! – громко поприветствовал лукоморского хана Кончак.
– И я рад что ты цел! – улыбнувшись ответил Кобяк.
– Много ль потерял людей? – спросил Кончак.
– Около пятисот-шестисот человек… – уныло ответил тот, – а ты сколько?
– Примерно столько же. – твердо сказал Кончак. – А знаешь ли ты кто напал на нас минувшей ночью?
– Не могу сказать. Думаю, что это проклятый Всеволод…
– Это был Игорь! – быстро исправил предположение союзника Кончак, – мои люди слышали, как русичи хвалили за победу над нами именно его.
– Если бы он встретился с нами в чистом поле, то и следа от его армии не осталось бы! – сжав зубы и клаки прорычал Кобяк приходя в ярость.
– Потому и пошел на хитрость, и напал тайно на нас, поскольку знал, что даже уставшая половецкая армия может их разбить, вот и проявил осторожность.
Кончак немного помолчал, глубоко вздохнул и продолжил:
– Вот что, хан Кобяк, нужно нам быть с тобой вместе как одно целое. Если будет война меж кыпчаками и русичами то падем мы по одиночке.
– Правду говоришь, хан Кончак. – наклонив голову ответил Кобяк, – Но ты бы еще все свои роды объединил бы, а то лишь часть донских орд у тебя в подчинении, еще много родов осталось в твоих владениях, тех что не хотят идти к единению. И ты сам знаешь нашего общего недруга, хана Алмана. Сколько раз пытался нас с тобой поссорить и орды наши унизить.
– Да, знаю его злые дела… – задумчиво ответил Кончак, – Но я знаю, как быть, чтобы покончить с этим беспределом. Я клянусь жизнью сыновей моих, что объединю все донские роды в одну, большую и сильную орду!
– Я готов помочь тебе в этом. – решительно сказал Кобяк.
– Я не хочу тебя вмешивать в эти междоусобицы. Я смогу справится с Алманом. Родов под ним много, и все его люди сильны. Но Алман глуп как мертвый осел, голову которого объели собаки. Он думает, что он умен, силен и влиятелен, но я сделаю так что все роды служащие ему восстанут против него.
Слова Кончака звучали очень твердо и решительно. Кобяк пожелал удачи энергичному хану, и сказал, что всегда готов прийти ему на помощь. Но в душе Кобяк боялся своего союзника. Он знал хитрость Кончака, его силу, его твердый и решительный характер. Сколько раз Кончак водил за нос русских князей еще при жизни Атрака, который по старости передал управление своему сыну. Кончак старался действовать очень осторожно, не вызывая подозрений у князей и бояр в русских землях. Часто князья те ссорились промеж собой. Кто-то получал угрозы от соседнего княжества, а кто-то обвинял бояр в измене и предательстве. Не знали князья что истинная причина многих междоусобиц находилась далеко в приморских степях.
Но несмотря на страх, Кобяк испытывал перед Кончаком и восхищение и уважение. Он знал, что это человек чести, и все что он сказал – обязательно выполнит. Ему было известно о стремлении Кончака объединить все кыпчакские роды близ Дона под единое командование. А со временем, если на то будет воля Тенгри и великих предков, создать настоящий каганат. Но кто в таком случае станет каганом? Ведь тогда останется две больших орды, под двумя великими ханами, Кобяком и Кончаком. И войны меж ними не избежать. Но можно было поступить иначе, и оставить власть в руках каждого из них, оставаясь союзниками и действовать как одна большая орда, имея двух больших господ, как было у Сырчана и Атрака.
"Нет, не пойдет против меня Кончак. Он знает, что мое влияние на большую лукоморскую орду очень велико. Он предпочтет оставаться со мной в союзе нежели сорится". – подумал про себя Кобяк.
Вся объединённая орда быстро собралась и спешно двинулась обратно в степь, опасаясь нападения русской рати.
По дороге Кончак много думал о том, что произошло. Они так ничего и не добились. Переяславль остался почти нетронутым. А сама армия потерпела крупное поражение. Да и само поведение русских князей сильно злило гордого хана. Обида, нанесённая ему русскими князьями, глубоко засела в сердце. Он никак не мог смириться с тем что русские к его народу относятся с таким пренебрежением, считая их ниже себя. И те слова, которые русичи говорили во время ночной атаки на их полки…
– Пока я жив, не отступит от вас моя сабля, не отступит… – сказал, сжав зубы Кончак, думая про Переяславское и Киевское княжество.
Всадники так сильно гнали коней, что к вечеру уже достигли своих земель. Попрощавшись с Кобяком, Кончак направился к своему аулу, который уже расположился на территории просторной и живописной долины, омываемой небольшой и быстрой рекой. Это был так называемый летник, где стада могли вновь размять ноги и щипать травку на обширных пастбищах.
На подходе к лагерю, к войску стало приближаться множество всадниц, это были их жены. По унылому и немного потрёпанному виду своих мужей они поняли, что военный поход прошел неудачно.
На породистой лошади золотистого цвета приблизилась женщина, богато одетая. Ее накидка была вышита золотом. Рядом с ней был отряд воинов – ее телохранители. Она приблизилась к Кончаку. Он спешился и быстро подошел к ней.
– Кончак! Как ты? Выглядишь очень уставшим.
– Тарталла! Как я рад тебя видеть.
Он обнял свою жену и поцеловал ее в губы.
– Я смотрю что поход вышел неудачным…
– Ничего страшного, мы это исправим, уже скоро, – тихо и нежно сказал Кончак.
– Ты хочешь уйти в поход опять? – с недовольным тоном спросила Тарталла.
– Посмотрим, как сложатся обстоятельства. Но в ближайшие несколько дней я буду дома не переживай, – улыбнулся Кончак.
– Ох, как хорошо. Я так рада. И Свобода соскучилась по тебе. И твои два сына тоже. Они очень расстроились, что ты не взял их в поход.
– И я по вам очень соскучился, последние несколько дней мне показались вечностью. А что до Данилы и Сулужа, то я с ними поговорю. Пообещаю им что возьму их в поход, но чуть позже.
– Для меня эти несколько дней тоже тянулись словно вечность, но я рада что это прошло, и ты вернулся, живым и здоровым, – Тарталла приблизилась в плотную к мужу и шепнула ему на ухо: – я беременна.
Кончак с любовью посмотрел на жену и нежно обнял ее.
– Я так рад это слышать, – прошептал он, – я так ждал, так ждал третьего сына… – уже довольно громко сказал Кончак и приподнял жену, обхватив ее крепкими руками.
– Тут так много людей… – смущенно проговорила Тарталла.
– Ничего страшного, меня это мало волнует, – ответил он и поцеловал свою жену.
Многие женщины искали своих мужей, братьев, отцов… Однако около трети воинов не вернулись домой, сложив свои головы на Переяславской земле. Кончак приказал возвести большой холм, а на его вершину вытесать и установить пять каменных скульптур. По одному идолу за каждую сотню погибших воинов. Потребовалось шесть дней для завершения этой работы, после чего хан, шаман и весь собравшийся народ проводили души своих соплеменников, принеся жертвы на возведенном холме.
Кончак смотрел на подымающийся серый дым, в котором ему виднелись лица падших воинов. Долго он всматривался в огонь, размышляя над своей неудачей.
– Мы отомстим за вас, братья, – сказал Кончак проводя взглядом последние облачка дыма, подымающиеся от тускнеющего костра.
В поход отправилась лишь малая часть войска Кончака, поэтому он решил показать свою ярость уже крупной армией, которая должна была вселить ужас в сердца русичей. Не прошло и пары месяцев, как в сторону переяславских земель двинулась новая пяти тысячная армия. В этот раз Кончак не просил помощи у Кобяка или других союзных ханов. Он назначил Юрия главнокомандующим, и отдал последние указания: разорить и выжечь всю границу княжества, смести с земли все селения и небольшие городища, попадающиеся на пути. Убить всех мужчин и женщин, способных носить меч, а в плен взять лишь совсем молодых и юных мальчиков и девочек, чей рост не выше метательного дротика, а также пленить всех мастеров по дереву и железу, кожевников, горшечников, строителей и других умельцев. Большинство из них Кончак отправит на южный берег Крыма, в Кафу, откуда все эти рабы отправятся в далекие земли, а донская орда получит за них большое богатство и множество ценных вещей.
Сам же хан собрал еще одну армию, состоящую из трех тысяч воинов. Он двинул свои силы на северо-восток, в сторону Дона, где молодой хан Алман пытался подмять под себя множество кыпчакских родов, кочевавших в тех землях. Кончак хотел подчинить себе своевольного хана, который к тому же был с сомнительной родословной.
Конница Кончака двигалась быстро и проворно, и уже через несколько дней они приблизились к владениям Алмана. Кончак внимательно всматривался в горизонт и вслушивался в голоса природы, в шуме которой хотел расслышать голоса предков, указывающих путь. Время от времени он прилаживал ко рту руки и издавал крик, похожий на птичий. Потом вновь прислушивался. Несколько раз он замечал на самом горизонте едва заметный силуэт, который быстро исчезал. Рядом с ханом двигался один из начальников, Данила, который тоже видел едва заметное движение отдельных точек на краю горизонта.