Непонятый о непонятом

Предыстория

Многие в тогдашнем составе альпклуба «Агама» и вокруг него знало, что я в свое время успешно закончил биофак Туркменского госуниверситета. С другой стороны, в научном мире существует громадное количество отраслей биологии, поэтому лишь несколько человек слышали о моей более узкой специализации и о том, что я много лет интересовался аспектами зоопсихологии и поведенческими реакциями диких животных. Это-то и дало повод для той давнишней дружеской подначки Игоря Ломова: «сначала делал опыты на животных, теперь их на нас применяешь?».

Но он не мог знать, что еще с дней школьного, не сильно счастливого детства, будущий автор данных строк всерьез увлекался элементами прикладной психологии в жизни общества и сосуществования отдельной личности в ней. Разумеется, между этими двумя направлениями при желании можно найти пересекающиеся ассоциации, не так ли? Остается лишь подойти к вопросу чуть творчески, чуть с юмором…

Как это работало?

«Найдите Макса!»

Даже просто посещение клуба, естественно, строилось исключительно на добровольных началах, не говоря уже о выполнении тех или иных поручений в интересах той или иной отдельной группы в рамках «Агама». А в тот период, в первые годы девяностых прошлого века, только начиналось возрождение этого единственного в Туркменистане альпинистского клуба. Еще только предстояло проведение ряда акций, вызвавших в дальнейшем значимый общественный резонанс. После них недостатка в добровольцах внести посильный личный вклад в деятельность клуба в последующие годы не наблюдалось.

Для проведения одной из первых значимых акций мы замахнулись на проведение первого зимнего восхождения на высшую точку страны пик Айры-баба Койтендагского хребта. Эта вершина расположена точно на линии государственной границы с Узбекистаном, и в те годы для посещения того района требовалось оформить спецпропуска на проезд в погранзоны. Ими-то и занимался Максим В., молодой парнишка с довольно-таки безмятежным отношением к поручениям.

      Поясню еще, что в те годы о сотовой связи мы только слышали, и данная коммуникация появилась в Туркменистане еще лет через десять после описываемого периода. А пока в квартирах стояли стационарные телефоны, по которым не так-то легко было «вызвонить» человека, особенно если он, вдобавок, не отличался излишней пунктуальностью.

Разумеется, Макс оставил у секретаря клуба Риты несколько телефонов для связи: свой, матери, подруги, подруги подруги, еще какой-то. Все сроки уже подходили, а его никак не могли найти, хотя вроде обрывали все провода, вызванивая, чтобы хотя бы просто узнать – «начал оформлять, когда получать, успеют ли к дате отъезда…».

Будучи руководителем клуба, я несколько раз выговаривал тренерам и той же Рите: «где он, почему не ищете?»

Ищем, найти не можем

Раз не находите, значит, плохо ищете или не звоните

Сам попробуй!

А что пробовать, сам завтра придет

Не может быть!

Спорим?

Завтра была среда, клубный день. И к всеобщему удивлению, «потерявшийся» Максим сам буквально вбежал в помещение клуба и прямиком направился ко мне разбираться: «что ты сказал!?».

Мне оставалось лишь развернуться к тем, кто его долго не мог найти, и спокойно сказать: «я же сказал, что вы плохо ищете, и что он сам придет».

Все дело в обыкновенном знании человеческой психологии и более-менее верной оценке присутствовавшей во вторник при нашей беседе юной особы, одной из активных членов так называемой «Школы молодых», руководителем которой был Макс. Та еще была сплетница, должен бы подчеркнуть для полноты картины.

Всего-то понадобилось сказать в адрес пропавшего из виду парня «передайте ему…» и добавить фразу, в которой цензурными были только точки и запятые. Если, впрочем, они в ней были, запятые…

Тут же ведь разыскали неуловимого Максима в громадном столичном городе, чтобы злорадно сообщить ему, какого этот чертов Гочмурад мнения о нем.

«Дембелизм»

В тот период, напомню – начало лихих девяностых, в тогдашнем клубе было воистину засилье так называемых «стариков». Таковыми считались лишь те, кто прошел школы альплагерей на Кавказе и Памире в период до развала Советского Союза. В последующие годы молодежь и новички (это ведь не всегда одно и то же, не так ли?) просто по факту не могли бы получить подобный опыт.

Соответственно, «старики» полагали себя непререкаемыми авторитетами не только на скальных тренировках и выходах в горные походы, но и в повседневном функционировании клуба как общественной организации. При этом кое-кто из них не только не принимал ни малейшего участия в деятельности клуба, но и элементарно не соизволял появляться в нем хотя бы раз в пару месяцев. Однако «советчиков» и «советников» среди них было ой как немало.

В порядке наиболее красноречивой иллюстрации оживить рассказ: в клубе началась «движуха», и через некоторое время мы замахнулись на проведение первой «Айры-Баба». Первой во многих смыслах – первая крупная экспедиция уже в независимом Туркменистане, первое зимнее восхождение на высший пик страны силами местных альпинистов, первое самофинансированием, первый после большого перерыва командный выход альпклуба в погранзону (полностью недоступную в прежние годы).

Разумеется, отбор в команду восходителей проходил в ожесточенных спорах, в условиях жесткого конкурса – за личный вклад в текущую деятельность клуба, регулярное посещение тренировок, хоть какой-то заметный опыт пребывания в горной местности в зимних условиях.

В очередную среду, в клубный день, заявился Е. Шиленко (до этого с год вообще не показывавшийся ни в клубе, ни в ежедневных скальных тренировках на базе «Откол» в Фирюзинском ущелье). То есть, в течение долгого времени практически никак не задействованный в делах «Агамы», так как занимался исключительно собственным бизнесом по производству изделий из стеклопластика. Подчеркиваю этот факт, чтобы оттенить – в те непростые времена зарабатывал неплохо, чтобы с легкостью покрыть собственные расходы на любую поездку, не было особой нужды претендовать на «спонсорские» места в команде.

Он сделал упор на свое «стариковство», нахраписто и безапелляционно заявив: «что ты тут свои порядки устанавливаешь? Мы прежде приходили, брали путевки и ехали в альплагерь. Какой такой конкурс?».

При этом чуть ли не пальцем ткнул в Риту Ивлеву. Мол, она малоподготовленный новичок, в плохой физической форме, надо убрать из списка ее и включить его.

Разумеется, я не оставил данный демарш без ответа. Сначала попытался объяснить очевидный факт, что в ушедшие советские времена расходы на путевки покрывались профсоюзами, в Ашхабаде было несколько конкурирующих между собой альпклубов, которые упорно бились за расширение своего состава. Поэтому достаточно было лишь устного заявления, чтобы включили в ту или иную группу. Теперь-то (то есть, тогда, в середине девяностых) времена были другие, приходилось потрудиться и побегать за финансированием и хвататься чуть ли не зубами за любую возможность вывезти своих членов и их семей на мало-мальски заметные выходы «на природу». Естественно, мне как руководителю хотелось в первую очередь взять на восхождение активистов, проявивших себя в мероприятиях в интересах «Агамы», в целях дополнительного их стимулирования.

За Женю, естественно, заступился Алладин. Как же, катят бочку на «стариков»!?

Пришлось в прямом смысле рявкнуть, чтобы никто не вздумал убрать «новичка» Риту и включить вместо нее любого «старичка».

Приводить дополнительные факты в качестве иллюстрации сложившейся в тогдашней «Агаме» тупиковой атмосферы в стиле пресловутой «дедовщины», наверное, не имеет особого смысла. Просто подытожу: «списочный» состав членов альпклуба был переполнен не появлявшимися в нем чуть ли не годами «стариками» (и просто пассивными, и очень громко критикующими любые попытки оживить деятельность «мы бы сделали лучше!?»). Которые, к тому же, при этом обладали своего рода «правом вето» на ключевые решения.

Поэтому остро назрела необходимость провести «чистку», чтобы членами клуба остались лишь неравнодушные и заинтересованные в общем деле люди.

Дополнительная сложность, напомню сказанное чуть раньше, в решении данной задачи заключалась еще и в факте, что действующий руководитель клуба сам считался «новичком», то есть, априори «неопытный, не понимающий специфики альпинизма». Поэтому если бы идея об отчислении пассива исходила от меня, то ее сразу приняли бы в штыки и отвергли окончательно и бесповоротно.

Нет, поиски решения патовой ситуации не затянулись, оно нашлось моментально, хотя о его истинной сути сами «исполнители» так и не догадались ни тогда, ни много позже.

«Алладин» отличался и наверняка отличается до сих пор непомерным самомнением и самолюбием, ему очень хотелось устранить всех возможных конкурентов своему непререкаемому авторитету среди молодых. Поэтому он, что называется, спал и видел, чтобы «старики» (знающие истинную цену и ему самому, и его прежним поступкам) не появлялись в клубе.

Азат, «выкормыш» пресловутого Чубайса, собирался проворачивать под маркой общественной организации махинации с грантами и спонсорской помощью. Ему также помешали бы люди, которые в будущем могли вывести его демагогию под «обнажающий нутро яркий свет».

Поэтому оставалось лишь тут грамотно намекнуть, там слегка подсказать, и процесс «чистки» начался вроде бы без моего участия, я ведь редко (вопреки устоявшимся стереотипам) претендовал на первые роли.

Алладин мгновенно начинал орать в адрес тех и иных «стариков». Азат, бюрократически подкованный, подводил обоснование под отчисление пассива: элементарная неуплата членских взносов (даже по тогдашним временам были сущие копейки, но и их не платили годами), пропуск тренировок («старики» на них не ходили – «мы и так опытные, зачем зря горбатиться»), неучастие в клубных мероприятиях, что там дальше по списку.

Постепенно атмосфера стала улучшаться, начали прислушиваться к мнениям многих, а не отдельно взятых личностей и «не-личностей» (тогда в клубе почему-то получила широкое распространение кое-кому показавшейся остроумной шутка «уважаемые члены и многочлены»).

Альпклуб в целом стал мобильнее, кроме того в него начали приходить представители других более или менее организованных групп и обычные индивидуальные туристы. Начали налаживаться связи с ашгабатским бардклубом, парашютистами ДОСААФ, усилились и окрепли отношения с «секизябниками», все чаще начали появляться «марковники» (любители воскресного отдыха на горе Маркау), проявилась дружба с инвалидами-«опорниками». К моменту «переворота» начал было уже искать подходы к так называемой «группе Малики» и уже установил какой-то предварительный контакт с туристической секцией Небитдагского (теперь Балканабатского) детского дома. Успели наладить кое-какие отношения с ректоратом Туркменского государственного университета имени Махтумкули и уже достигли с ними устных на первых порах договоренностей о создании филиала альпклуба «Агама» на их факультете физвоспитания.

Другими словами, постепенно готовилось почва для развертывания полноценной Федерации альпинизма Туркменистана, как было заявлено в Уставе клуба. Который, впрочем, мало кто из тогдашних членов и кандидатов в члены читал, не говоря уже об «руководствоваться им»…

«Школа молодых»

В нынешнее время, когда постепенно уходит в прошлое поколение людей с высшим образованием, которых в их студенческие годы в обязательном порядке обучали разным «старорежимным» дисциплинам вроде марксистко-ленинской философии или научного коммунизма, фраза «Сталина на вас нет» кажется полузабытым отголоском давно отгремевших весенних гроз.

Однако как раз один из методов раннего сталинизма был использован в альпинистском клубе втайне от непосредственных участников тех событий. Да нет, ничего сверхсекретного, просто ребята не поняли бы сути и посмеялись бы «вот это загнул!?».

Как именно?

Ведь на практике было бы недальновидно ограничиться лишь «чисткой» пассива (о которой говорится в очерке «Дембелизм»), так как некоторые упертые «старики» все равно оставались членами. Надо было продумать какой-то дальнейший шаг, создать что-то вроде противовеса им и опору, так сказать, здравым силам.

Сам не смогу объяснить даже сейчас, через пару десятков лет, как в голову пришло элементарное решение. Вряд ли кто из современной молодежи и среднего поколения осведомлен, или помнит какую-то соответствующую информацию, о том периоде в коммунистической партии в первые годы послеленинской эпохи, когда «старые ленинцы» обладали непререкаемым авторитетом и легко могли бы сдержать стремление Сталина к неограниченной власти в ВКПб.

Поэтому он заметно облегчил вступление в коммунисты широким массам населения. Заветный партбилет получило множество людей, а горстка ленинцев-партийцев просто растворилась в общей массе. Решения в формирующемся великом государстве в тот период повсеместно принимались вроде бы голосованием, большинством голосов. Мнение «старых партийцев» в вдруг разросшейся партии, сорри за тавтологию, просто размывалось…

Разумеется, в «Агаме» подобный метод использовал не только с целью обуздать «стариков». На практике для выхода на следующий уровень развития действительно были остро необходимы новые люди, новые идеи, толковая молодежь, приток свежих сил и энергии.

Поэтому запараллелили – создали группу юных ребят (старшей по возрасту было двадцать лет, остальные на несколько лет моложе), так называемую «Школу молодых», занятия с которыми проводились по отдельному плану, сочетанием теории с практическими тренировками под присмотром клубных тренеров.

В этом вопросе мало было ограничиться объявлением о наборе новичков, нужно было также подобрать толкового руководителя. А как, и из кого?

Подчеркну еще раз – времена были начала девяностых, разочарования в жизни у многих и «опустившихся» рук у подавляющего большинства населения.

Честно говоря, теперь уже и не вспомню, кто именно подсказал или я лично принял такое решение, но выбор пал на Максима Василенко, который сам был всего на несколько лет старше участников Школы. Причем и у него, как у меня самого, не было опыта прохождения альплагерей. Кроме того, также не смогу рассказать, долго ли пришлось и как удалось уговорить его взяться за это непростое дело. Просто не помню, как прошла беседа…

Однако могу уверенно заявить теперь, после прошедшей четверти века, что интуиция не подвела. Парень оказался на своем месте в нужное время. Быстро появилось ощущение, что и на него самого взятая роль оказала заметное влияние – как-то сразу повзрослел, более ответственно стал вести себя.

Тут же отмечу, что Алладин (в качестве одного из руководителей клуба – начальник спасательной группы, главный тренер, кем он дальше «самоназывался») не сделал малейшей попытки отвести кандидатуру Макса. Скорее всего, он посчитал, что настолько неопытный человек будет легко управляем и не станет мешать его собственному авторитету. Разумеется, не обошлось и без «дымовой завесы» – ему самому (Алладину) было предложено возглавить и начать формировать полномасштабную спасательную службу с охватом всей страны. У него и капли сомнения не возникло в том, что у него-то нет никаких персональных данных для осуществления настолько сложного проекта. Вот назваться «начальником спасслужбы» (не обычной «спасгруппы»), всегда пожалуйста!

Что называется, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не путалось под ногами и не мешало общему делу…

На примере «Школы молодых» мне хотелось бы опровергнуть еще один устоявшийся неверный стереотип. За мной тогда крепко держалась репутация человека, не уважающего мнения других и не прислушивающегося даже к дельным советам.

Мало ли хлопот и неотложных дел было у руководителя неустойчивого клуба в те дни, не всегда успевал обратить внимание даже на некоторые важные детали. Поэтому не сразу заметил, что в деятельность «Школы» на ее первых занятиях вмешивались «сильно грамотные и знающие старики», серьезно осложняя усилия Максима, который сам себя пока неуверенно чувствовал в новой для себя роли.

Почему в кавычках? У нас четверых из совета клуба было реальное высшее образование, «советники» же не могли продемонстрировать какого-либо диплома того же уровня. К примеру, «Алладин» закончил лишь среднюю школу.

Не стоит ведь напоминать, что организация спортивного процесса, помимо собственного упрямого желания, требует все-таки каких-то специальных знаний, не так ли?

Нурджанов, выпускник института физкультуры, единственный среди нас дипломированный тренер, в один из дней обратился ко мне и сказал, что нужно оградить Макса от постороннего влияния. Должен отметить, он советовал довольно-таки смущенно, наверное, думая, что не прислушаюсь к его словам. Однако я уловил суть сразу, и моментально ввел волевое решение «пусть ни одна зараза не лезет в дела молодых». Громко, не афишируя роль Нурамана в процессе принятия данного решения с единственной целью – в случае протеста пусть все шишки попадают на мою голову. Одной меньше, другой больше – все едино, мне ведь не привыкать…

А Нураман останется в стороне, и спокойно продолжит налаживать грамотные и комплексные тренировки в спортзале и на скальных выходах. Хотя, с другой стороны, могу предположить, что он мог тогда немного обидеться на «присвоение» авторства его предложения.

Хотелось бы здесь же отметить несколько ключевых аспектов и отдать должное менталитету самого Нурамана. Напомню, который был моим предшественником в роли руководителя клуба. Конечно, он до этого серьезно и долго добивался ухода с поста, однако никак не получалось собрать клуб для отчетно-перевыборного собрания. Точнее, перевыборного, до моих собственных «проводов» ни от кого из предыдущих президентов не требовали отчета о проделанной работе.