Случайные дети для мажора
– В общем, – Веня достает обтянутое бархатом сердечко и раскрывает его.
На темной обивке коробочки блестит тоненький ободок дешевого золотого колечка.
Я совсем сбиваюсь с толка.
– Вик, ты выйдешь за меня? – протягивает он мне коробочку.
– Ты с дуба рухнул?! – искренне недоумеваю я. – Зачем тебе девушка с прицепом?!
– Ты даже не представляешь себе, насколько мне нужна именно девушка прицепом!!! – в отчаянии выдыхает Веник.
– Вениамин! – слышится густой бас из-за двери проректорского кабинета, – Хватит идиотничать! Бери свою невесту и иди сюда!
Это что вообще происходит? Мир сошел с ума? Или я до сих пор не проснулась? Ах вон оно что. Мне сон снится. Тогда все понятно.
– Пошли, Вик, не тормози. И, это. Колечко напяль.
– Не собираюсь! – гневно возвращаю ему коробок.
– Кудряшкина! – торопит меня голос Павла Викторовича. – Зайдите!
Мы оба, точно провинившиеся котята заходим в кабинет проректора, на ковер.
– Она не хочет, пап… – понуро опускает голову Веник.
Папа?! Веник, этот вечный шалопай, бездельник, прогульщик и бабник – сын проректора Университета?! Да быть того не может…
– А ты нормально попросил? – сдвигает брови к переносице грозный проректор.
– Конечно, – шмыгает носом Веник.
– Подождите, подождите! – останавливаю я мужчин. – Ничего не понимаю. Веня, ты сын проректора?!
– Да уж… – вместо сыночка отвечает Павел Викторович. – имел я неосторожность кхм… иметь с его матерью связь. Вот и вышло это недоразумение.
– Че это сразу недоразумение? – обиженно хлюпает носом Веник. – Кто с мамулей чикиприбамбонился? Ты? Так будь добр теперь…
– Заткнись, щенок! – немедленно одергивает паренька Павел Викторович. – Вот так, юная барышня, – обращается ко мне проректор, – за пятнадцать минут удовольствия, расплачиваюсь всю жизнь. А позвал я вас сюда вот для чего. Вы беременны? Это подтверждено справкой?
Проректор смотрит на меня не отрываясь, будто дыру прожечь хочет.
– Есть… – сглатываю я под этим взглядом.
– Отлично. – слегка сглаживаются его заостренные черты. – Тогда у меня к вам предложение. И судя по тому, что вы теперь в курсе нашей страшной семейной тайны, отказать мне вы не сможете!
Глава 8. Двойной сюрприз
– В чем дело? – трясу я головой.
– Спокойно, Виктория Викторовна, Вика, присаживайтесь сюда. – тон Павла Викторовича теплеет.
Проректор поднимается с кресла, проходит к двери, плотно закрывает ее. Возвращается ко мне, указывает на диванчик в зоне отдыха.
– Вениамин, налей девушке воды, не стой столбом. А может быть вы хотите чаю, или чего-нибудь еще? – снимает очки грозный проректор, опускаясь в рядом стоящее кресло.
– Нет, спасибо. Я-а лучше послушаю, что все это значит.
Проректор кивает и заводит длинный рассказ.
Оказывается, Веник достал не только всех в общаге и универе, но еще и самого Павла Викторовича. Он устал прикрывать большие и малые шалости тайного чадушки, которому как назло никак неймется. Нет, Веня в душе добрый, но дурной. И эта дурость никому покоя не дает.
И когда проректору на глаза попалась очередная информация по обмену студентов, его тут же пронзило озарением: отправить беспокойное чадушко в Америку. На целых два года. По программе обмена студентов. Авось он там идиотничать перестанет, язык подучит, ну и просто на другую жизнь посмотрит.
– А я-то тут причем?! – искренне не понимаю я.
– Дело в том, что обмен с каждым годом ужесточается. Ежегодно добавляются все более идиотские требования. И вот в этом году апофеозом стала преференция… брать на обмен женатых студентов. А если они готовятся стать родителями, то попадание – девяносто девять процентов!
С ужасом смотрю на проректора. Мысли летают в моей тяжёлой голове, никак не устаканиваясь.
– Ты поняла наш план, Вика?!
– Да. То есть нет. То есть не знаю. – проговариваю я весь спектр своих эмоций.
– Вениамин женится на тебе. Из-за беременности вас должны расписать без очереди. Далее, вы подаете заявления на обменную программу, предоставляете справку о том, что скоро будете родителями, и едите в Америку, на целых два года! На полный пансионат, плюс стипендии от Университета!
– Я не понимаю, зачем мне это надо… – бормочу я себе под нос.
– Это твоё будущее, Виктория! Ну откуда ты там родом? – кивает на папку с моим личным делом проректор: – из Сосенок. Родители далеко не олигархи. Ну, когда у тебя будет еще возможность поехать на целых два года в Америку?! К тому же, родишь ребенка именно там, – подмигивает мне Павел Викторович. – Понимаешь, да, какие перспективы это тебе открывает?
– У меня двойня. – обморочным голосом открываю я карты.
– Что?! – переглядываются отец и сын.
– Сразу двое детей. – злюсь я, – Не слышали о таком феномене?!
– Это сути не меняет, – быстро берет себя в руки Павел Викторович. – Веня не пойдет в армию, если все же вылетит из Университета, а ты, Вика, получишь серьезные выплаты. Но это еще не все. Если ты согласишься, то я обеспечу тебя жильем.
– В смысле? – не понимаю я.
– У меня есть квартирка. Однушка в Москве. От бабушки досталась. – продолжает соблазнять меня Павел Викторович. – По приезду из Америки вы не разводитесь, чтобы Вениамина не забрали в Армию, в случае чего. Но ты не требуешь с него никаких алиментов или участия в воспитании детей. За это получишь целую однокомнатную квартиру в Москве. Я оформлю куплю-продажу на твое имя, сделаю ремонт в пределах разумного, пока вы будете на стажировке, и это будет наша плата тебе за помощь.
– Послушайте… но я не люблю Веню! А он меня терпеть не может…
– А вам не обязательно любить друг друга. У вас сделка. Договор. Контракт. Как хочешь называй. Ни о каких чувствах речь не идет.
– Соглашайся, Кудряшкина! – с мольбой в глазах канючит Веня. – Вместе поедим в Америку! Лас-Вегас, Гранд-Каньон, Нью-Йорк, Голливуд… Мир поведаем! Ну классно же!
У меня самой кружится голова и захватывает дух от всех этих перспектив, но болезнь папы заставляет спустится с небес на землю и простонать:
– У меня папа больной. Родители не работают. Я им деньги каждый месяц посылаю… Как я смогу…
– Сколько ты ему посылаешь? – прерывает меня Павел Викторович.
– По-разному. От заработка зависит. В среднем пятнадцать тысяч в месяц.
– Пятнадцать ты-ы-ысяч, – протягивает проректор, почесывая аккуратную бороду, -это по курсу, где-то примерно двести баксов. Брось, Кудряшкина, у тебя будет такая стипендия, что запросто родителям сможешь присылать эти деньги, и еще откладывать на будущее! Ведь девушка ты экономная, хозяйственная, скромная! Вениамину так повезло с тобой. И это я без шуток. Тебя нам просто судьба послала.
Глава 9. Свадьба с Вениамином
– Согласны ли вы, Вениамин Павлович Алешин взять в жену Викторию Викторовну Кудряшкину? – обращается представительная тетя – сотрудница ЗАГСА.
– Да! – радостно ухмыляется Веник.
Уже небось предвкушает увидеть тебя среди небоскребов Нью-Йорка.
– Согласны ли вы, Кудряшкина Виктория Викторовна выйти замуж за Алешина Вениамина Павловича?
Я сглатываю. И хоть вся эта церемония – не больше чем фикция, но мне все равно не по себе. Ну как можно выйти замуж за чужого по сути человека?
Перестань! – одергиваю сама себя. Никто тебя не заставляет ни спать с этим человеком, ни иметь какие-либо другие отношения. Ах если бы на его месте только стоял Рустам… Но этого никогда не будет. Я не нужна ему, точно так же, как и мои дети. Поэтому нужно самой брать ситуацию в руки и думать о перспективах. Хотя бы о том, что по приезду, через два года, у нас с ребятишками уже будет собственное жилье.
А еще Веник, как бы странно это не звучало, прикроет мою беременность, и никаких вопросов ни у кого больше не возникнет. Даже у родителей.
– Виктория Викторовна? – удивленно подталкивает меня тетя.
– Да. – говорю, точно в омут с головой бросаюсь.
– Согласны?
– Согласна.
– Именем закона, объявляю вас мужем и женой!
Мы ставим подписи.
Обмениваемся кольцами. Теперь на моих пальцах красуются аж два украшения – то первое, яко бы помолвочное кольцо, и второе – настоящее обручальное. Ох, и ругался Павел Викторович на Веника, за то, что тот, первое неправильное купил, а затем, махнул рукой и сказал, чтобы я носила оба колечка, в качестве подарка от проректора.
– А теперь жених может поцеловать невесту. – напоминает о своем существовании сотрудница ЗАГСа
Нет, чего это? Мы на это не договаривались.
Веник растерянно смотрит на меня. Я однозначно качаю головой, что против. Ни в какие физические контакты мы с ним не вступаем. Это оговорено и является частью нашего договора.
– Ну что, женушка? Поздравляю тебя! – светится Веник медным тазом, едва мы покидает здание дворца бракосочетаний. – Как на счет первой брачной ночи? А?
Я вижу, что Веник прикалывается, но все равно такие шутки надо пресекать на корню:
– Даже не думай об этом!
– Ладно, ладно!
– Я серьезно, Вениамин.
– Да понял я тебя.
– Нет, послушай, – останавливаю я его и делаю внушение глаза а глаза, – У нас с тобой чисто деловые отношения. Никакого интима между нами не будет. Ты понял?
– Угу.
– Все, свободен!
– Вредная ты, Кудряшкина! – обиженно произносит Веник. – В реальности я бы фиг на тебе женился.
– Ну и слава Богу, – не остаюсь я в долгу.
***
В аэропорте как всегда шумно, людно, суетно. У нас с Веником много вещей на двоих – шутка ли, на два года уезжаем! Веня безоговорочно таскает мои чемоданы, не разрешая поднимать ничего тяжелее моей дамской сумочки. А есще заботится обо мне. Ничего особенного, но то за чаем сбегает, то гамбургер принесет.
Вроде добрый парень. Нет, не надо думать, что у меня есть какие-то виды на него или планы, ну просто он мой муж, пусть даже и фиктивный, и лучше, даже не по-настоящему быть замужем за добрым открытым человеком, чем за каким-то козлом.
Кстати, о козлах. Рустам так и не объявлялся. Забил на меня и забыл, вычеркнул из жизни, едва не погубив моих двойняшек. Да, я прошла повторное обследование в обычной студенческой поликлинике перед отлетом, и там подтвердили: во мне развиваются здоровые разнояйцовые двойняшки, у них у каждого своя отдельная плацента, отдельное детское место. Я очень этому рада, ведь они не будут забирать друг у друга питательные вещества и прочее. Надо только самой хорошо питаться. А стипендию мне выписали такую, что проблем не только с питанием, но и со всем остальным быть не должно. А вредных привычек у меня нет. Так что должна выносить и родить без проблем.
Мама с папой пришли в ужас и от моего замужества, и от моей поездки по обмену. Мама долго винила и стыдила меня. Она – человек деревенский, простой, ей даже в голову не может прийти, что можно хорошо жить на стипендию, тем более в Америке. Она причитала и плакала, что я бросаю их, что забуду и останусь там навсегда, а еще не буду присылать денег. И как я ей не объясняла, что все не так, она меня не слушала.
А еще мама очень сокрушалась по поводу скоротечной свадьбы. Они мне там, в Сосенках многодетного вдовца приглядели, а я спутала им все карты… М-да… это они еще про мою беременность не знают, и не узнают, пока не прилечу обратно с детьми в собственную квартиру.
– Объявляется посадка на рейс…
– Наш! – в радостном предвкушении Веня подскакивает со скамейки. – Давай Кудряшкина, в новую жизнь!
Напоследок осматриваю зал ожидания. Кого я хочу тут встретить? Рустама? После всего, что он мне сделал, я его видеть не желаю!
Что ж? В новую жизнь? В новую, так в новую. Ничего, переживу. Справлюсь сама и с детьми, и с учебой. Все выдержу. А Рустам… Бог ему судья.
Глава 10. Случайные дети мажора
Два года спустя
Рустам
– Ребенка и жену! – непреклонен старый пердун.
Мой дед – полубезумный старикан в последней стадии деменции. Но ни один адвокат этого не признает. Ибо все уважают старика Громова.
Уже одной ногой в могиле, а вон все свои условия диктует.
Вокруг его постели сидит куча родственников. Я – единственный прямой наследник, после отца и матери. Их единственный сын. Остальные члены фамилии, ближнего и дальнего родства слетелись, как стервятники: авось перепадет и им что-то от миллиардов старого пердуна.
– Непутевый у тебя сын, Алексашка! – каркает дедок на папаню. – Не твой! Светка, коза дранная, небось рога тебе наставила, когда этого байстрюка в подоле принесла!
Родственники покатываются в приступе немого хихиканья, мама краснеет:
– Илья Викторович, ну что вы такое говорите, ну ей-Богу…
– Цыц! Коза дранная, – продолжает развлекаться мерзкий старикашка, – ты и передо мной своим задом вертела, когда у меня еще хоть что-то поднималось на твой зад!
Хихиканье в зале усиливается. Родственнички – тетки, дядья, братья и сестры, двоюродные, троюродные, и фиг знает сколькиюродные просто угорают над тем как старикашка размазывает нас по стенке, будто мы сопли какие, а не самая близкая его родня.
– Илья Викторович, – мама красная, точно разгрызла горошину перца, – да никогда в жизни такого не было…
– Свет, ладно тебе! – успокаивает ее папа, сжимая ее узкую аристократическую ладонь, – Отец прикалывается. Юмор у него такой. Черный.
– Эх, дебил ты, Алексашенька… – качает головой главный из Громовых, – А Рустам – еще больший дебил. Вся надежда на него была, а он? Кутит направо и налево, в компании болт свой пинает.
Ржу с остальными. Ну а что еще делать? Если над тобой смеются, смейся, чтобы обидно не так сильно было.
– Короче, мое условие таково: Герман Демьянович, ты записываешь?
– Да, Илья Викторович, – отзывается его дружбан, такой же мерзкая сушенная мумия – душеприказчик и адвокатишка.
– Пиши, Герман Демьянович! Разделить мое имущество на три равные доли. Алексашеньке, Светке-профурсетке, а третью долю, прости-господи, внуку моему только в том случае, если в течение девяти месяцев, начиная с сегодняшнего дня, он женится и заведет ребенка.
Прописываю себе в лоб отчаянный фейспалм.
– Условие номер два! – не унимается злобный дед. – Со своей женой он должен прожить пять… нет, зачеркни пять! Нехай десять пусть живет под одной крышей и спит в одной постели!
– Дед, ну ты ваще! – кручу пальцем у виска.
– А ну подойди сюда! – дорогой инкрустированной клюкой приманивает меня Гранд-Громов.
Подхожу.
– Нагнись.
Мне противно наклоняться к больному иссохшему старику, со зловонным дыханием изо рта, но делать нечего.
Наклоняюсь. Дед беззастенчиво лупит меня клюкой по башке.
– Дед!? – удивленно тру место ушиба.
– Тебя в детстве не воспитывали, хоть напоследок уму-разуму обучу! – удовлетворенно отвечает старикашка. – Итак, Демьян… Тьфу ты, Герман Демьянович, если через девять месяцев у оболтуса не появится ни жены, ни ребенка, приказываю разделить его долю поровну на всех присутствующих здесь людей, включая тебя и нотариуса, но исключая оболтуса, Алексашку и Светку-профурсетку.
Вот тут наши дорогие родственнички оживляются еще больше. Радостно потирают лапки, а у Демьяна, то есть Германа Демьяновича алчно загораются блеклые глазищи: еще бы! У нашей семьи столько миллиардов, что треть – огромный капитал, даже разделённый на куеву тучу родственников, адвокатишку и нотариуса.
– Не переживайте, Илья Викторович! – радостно сообщает адвокатишка, я все тщательно записал, нотариус, – (да, нотариус молча афигевал в углу, от свалившегося на него нечаянного счастья), – все подтвердит, и мы будем тщательно следить за исполнением вашей воли!
– Ну все. Моя песенка спета, друзья-товарищи! Адьо, Амигос! – мерзко ухмыляется дед, закатывая глаза.
В полном ауте от всего происходящего мы еще несколько мгновений сидим не шелохнувшись, а потом отец подбегает к старикану. Тормошит его. Ощупывает. Ищет пульс.
– Умер… – сообщает недоуменно.
Вот это дед конечно дал! Не мог вчера откинуться что ли по-тихому!? Без этих своих дебильных условий… И что мне теперь делать?! Где я ему жену и ребенка за девять месяцев достану?! Что за бред???
***
Моим тигрятам сегодня ровно по полтора годика! Поверить не могу, что они уже такие большие, самостоятельные и умные!
Я приготовила им по небольшому тортику и вставила каждому по свечке. Хоть они и двойняшки, но каждый обладает собственной индивидуальностью и характером… а еще они оба похожи на своего биологического отца. Переняли у него яркую внешность и черты. Каждый раз, когда я смотрю на них, то вижу его… причем теперь в двойном размере.
Ну да ладно, не будем сейчас о плохом. У мальчиков праздник, а значит…
– Дуйте, котятки! – командую я, крепко держа тортики на подносе.
Миша и Гриша смешно раздувают щеки, набирая как можно больше воздуха и задувают свечки.
– Ай да Солнышки! Ай да молодцы! – хвалю я ребят. – Давайте теперь по вкусненькому кусочку.
Двойняшки радостно пищат и хлопают в ладошки. Они у меня очень социализированные. В Америке, где появились на свет, они с двенадцати недель от рождения уже посещали ясли, и поэтому были рано приучены и к горшку, к самостоятельному приему пищи. Даже уже пытались сами одеваться и обуваться.
В Америке я училась по обменной программе. До самого дня родов я ходила на занятия, а родив, просидела дома три месяца на дистанционке, а потом отдала их в хороший частный садик и полноценно вышла на учебу.
С двойняшками было непросто, но я все выдержала, сдюжила, и теперь получила за свои старания однокомнатную квартиру на окраине столицы, со свежим ремонтом и основной необходимой мебелью. Так же за годы обучения мне удалось скопить приличную по скромным меркам сумму на так называемое «первое время».
Детей уже успела определить в садик. Ведь мне нужно продолжать учиться. А вообще думаю, что в новом учебном году переведусь на заочку, сама же работать пойду. Благо английский теперь знаю, как второй родной, так что подыщу себе что-то подходящее…
Единственное, что меня омрачает, так это возможность вновь встретиться лицом к лицу с отцом близнецов. Вот этого бы мне не хотелось ни при каком раскладе. Два года назад он хитростью вынудил меня сделать аборт, и лишь чудо спасло моих мальчиков от катастрофы. Поэтому такой папаша моим кровиночкам не нужен!
Мои мысли прерывает звонок в дверь.
Веник. Мнется на пороге. Мой муж. То есть по документам-то он мне муж, но фактически мы с ним – чужие люди. Провернули аферу с браком в свое время чтобы поехать по обмену учиться. За это, Венин отец и отписал мне квартирку. Больше нас с ним ничего не связывает.
– Чего надо? – хмуро интересуюсь я.
– Какая-то ты не дружелюбная, Кудряшкина, – кривляется Веник.
Каким был идиотом, таким и остался.
– Я занята, Вень, у меня мало времени.
– Я… это, поживу тут с вами, хорошо?
Такой простой, как две копейки. Еще и дорожной сумкой мне в нос тыкает.
– С какой это стати?! – возмущаюсь я.
– Ну, мы же муж и жена, должны жить вместе…
– Не идиотничай! Я свою часть договора выполнила. Еще несколько лет мы будем женаты, как я обещала твоему отцу, а дальше – развод и досвидос!
– Вообще-то, это квартира моей бабушки! – напоминает мне муженек.
– К своей бабушке претензии и предъявляй! – рявкаю я, закрывая перед носом Веника дверь.
Договор – есть договор. Я свою часть выполнила. Какие ко мне претензии?
Снова звонок в дверь.
– Вик, на одну ночь… пусти, а!
Глава 11. Поиск решения
Рустам
– Что смотришь на меня? Ресницами своими хлопаешь? – папа так же зол, и растерян от решения деда.
– А что еще мне делать? Бежать срочно первых попавших под руку баб хватать и на сеновал заваливать?!
– Да уж, дед учудил напоследок. – соглашается батя. – Но компанию нельзя делить, ты понимаешь?! Отдадим треть этим прихлебалам и нам звиздец придет!
– Я понимаю, пап, да и самому охота собственные деньги иметь.
Папа поднимается из-за рабочего стола, идет к бару. Достает бутылку вискаря и один пузатый бокал.
– Мне тоже плесни! – напоминаю я о своем присутствии.
– Кукиш тебе, а не вискарь! – папа опрокидывает медовую жидкость и морщится от горечи. – Тебе ребенка строгать еще! Чтоб никакого алкоголя! И сигарет.
Батя злой сегодня. Ну еще бы! Дед умер. Не то чтобы внезапно, он был старым, хорошо пожил, болел… но все равно мало приятного. И несмотря на то, что он был злобным ехидным старикашкой, мы все его любили, и если мне не по себе, хотя мы с ним ни близки, ни дружны никогда не были, то представляю, как больно сейчас папе.
Мы отвезли тело деда в морг, а теперь вот срочно решаем, как быть с условием.
– Пап, ты реально думаешь, что я успею зачать?! У меня и девушки-то нет на данный момент.
Неприятно морщусь при воспоминании о Марьяне. Бывшая наставила мне рогов и свинтила с одним из лучших друзей. Теперь у меня ни девушки, ни друга.
– А ты уверен, что у тебя по свету маленькие Рустамчики не бегают? – закусывает папа лимоном второй бокал.
– Не должны.
Задумываюсь. Тут же возникает образ Кудряшкиной. Свою бывшую одногрупницу я распечатал сразу после первого курса универа.
Помню, она доставила мне много хлопот. Залетела двойней и пыталась на меня детей повесить, но я не идиот. Сразу нашел выход из положения.
– Говори! – рявкает отец. – У тебя рожа такая, будто есть дети!
– Да нет пап. Аборт есть. – признаю я.
– В смысле?! – батя удивлен. – Какая-то девка от тебя аборт делала?!
– Да, прикинь? Официантка в клубе. Я целканул ее, и она тут же залетела. С первого раза. Двойней, приколись?!
Папа бледнеет.
– Давно?!
– Да года два назад.
– Так может у тебя уже есть дети?!
– Нет, пап. Я ее сам на аборт возил. Врачам заплатил.
– Идиот! – шипит на меня отец. Сейчас бы нашел ее, женился по-быстрому, и детей на себя записал.
– Пап, да она дура полная. – возвращаю я папаню с небес на землю. – Поверила про внематочную, бортанулась и в Америку улетела, по обмену.
– Официантка? – поднимает бровь папа.
– Ну, мы вместе с ней в универе учились. Вернее, учимся. Она подрабатывала вечерами, а потом улетела.
– Ну и где она дура? – недоумевает отец. – А ты поступил очень подло. Видишь же, человек и учился, и работал, а ты ее «целканул», фу слово-то какое ужасное! Девственности лишил, и сразу двойню заделал! Тебя что презервативами не учили пользоваться?!
– Да я пьяный в дупель был. – склоняю буйную головушку. – А она меня до дому на такси довезла, до двери проводила, ну я и не растерялся.
– Рустам, дурак – ты, а не она. Испортил девочке жизнь, наврал ей про внематочную, заставил избавиться от двойни. Даже со мной не посоветовался.
– А что, мне надо было жениться на ней?! – огрызаюсь зло. Но это защитная реакция, ведь понимаю, что поступил тогда с Кудряшкиной плохо. Но утешаю себя тем, что на нее аборт никак не повлиял. Она вышла замуж, уехала в Америку. Чтобы она делала с двумя детьми тут, продолжая работать официанткой?!
– Как видишь, надо было! – отец швыряет бокалом со всей злости. – Сейчас бы себе волосы на одном месте не рвал от бессилия.
– Короче, пап! – прерываю я бессмысленные рассуждения. – Что было – то было. Теперь-то мне что делать? Пойти в клуб и обрюхатить первую попавшуюся официантку?!
– Прекрати, а! – рычит отец. – Вот все, на что ты способен: оплодотворять официанток. А если у нее не те дни? Или ВИЧ, или гепатит, ЗППП?! Ты хоть думаешь о чем-то когда своим питоном втыкаешь?! Или просто втыкаешь?!
Опускаю голову. Да, порой я действую необдуманно. Из-за этого пару месяцев назад пришлось анонимно лечить одну неприятную болячку, потому что снова развлекался без защиты. Но об этом папе знать необязательно.
– В этой ситуации у нас один выход.
– Какой? – с надеждой смотрю на отца.
– Суррогатная мать. Завтра же дуй в клинику. Пусть без очереди подберут здоровую женщину, проведут оплодотворение твоими живчиками, а потом женишься на ней.
– А если она мне не понравится?
– Это будет фиктивный брак, потом разведешься. Через десять лет. – вспоминает папа последние слова деда. – Короче, или так, или будешь сидеть без наследства.
***
– У вас акинозооспермия. – сообщает мне врач – уролог.
– Что?! – перевариваю я трудное слово.
– Полная неподвижность сперматозоидов, другими словами. – врач снимает очки, и, потерев переносицу, снова всматривается в анализы.
– Да быть такого не может, я – молодой мужик, у меня все работает, знаете ли, как по часам!
– Акинозооспермия никак не влияет на потенцию, молодой человек. Вы можете заниматься сексом сколько угодно, но отцом, в ближайшее время стать не получится.
– Даже с помощью суррогатной матери?! – не верится мне.
– А как суррогатная мать оживит ваши сперматозоиды? Каким образом? – врач все так же серьезен, покуда несет весь этот медицинский бред.