Джинго
Джейк куда-то исчез и тут же появился вновь с тремя массивными бокалами и глиняным кувшином. Наклонив его, он щедрой рукой налил в каждый бокал виски.
– Тридцать лет выдержки, – заметил как бы между прочим.
– Рэнкины никогда не скупились, – задумчиво произнес Парсон. – Хорошего доктора ты мне прислал, Джейк.
– Да, он молодец, – согласился хозяин дома. – Вижу, неплохо тебя залатал.
– Когда холодно, я хромаю, – поделился Парсон. – А так ничего не заметно. Удивительно, как чисто твои пули меня прошили.
– Похоже, кости не были задеты, – предположил Рэнкин. – Возможно, в следующий раз мне повезет больше.
– Возможно, – не стал спорить Парсон. – К следующему разу я уже готовлюсь.
– А я всегда готов, – сообщил Джейк. – И это значит, я вроде как бы должен извиниться перед пареньком.
– Ничего, пожалуйста, – произнес Джинго.
– Хочу сказать, – нимало не смутившись, продолжил Рэнкин, – что он проделал немалый путь, приложил достаточно усилий, явился усталый и запыленный только для того, чтобы предоставить мне шанс поквитаться с ним. Но старая женщина сегодня уже испытала шок, когда Уолли принесли домой на носилках. Она питает к нему слабость, хотя он и не умеет обращаться с оружием. Любит его. Он любимец семьи. Надеюсь, вы меня правильно поняли?
– Конечно, – заверил Парсон.
– Она огорчилась бы, если бы узнала, что в один и тот же день в семье произошла еще одна перестрелка. Для нее это могло быть ударом. – Закончив речь, Джейк стиснул зубы, на скулах заходили желваки. Черты его лица заострились, глаза сузились. Он был похож на волка, готового к схватке. Только сейчас Джинго смог оценить силу воли и выдержку старшего Рэнкина.
– Если вы наносите женщине удар дважды в одно и то же место, это может ее сломать, – подтвердил Парсон. – Следует быть осторожным.
– Вот почему я и подумал о матушке, – пояснил Джейк. – Но все равно мне очень жаль, что я разочаровал тебя, Джинго. Могу только сказать, что с твоей стороны было очень здорово прийти повидаться со мной.
– Ничего, пожалуйста, – пробормотал Джинго. – Мы еще встретимся. Как себя чувствует Уолли?
– Он никогда больше не сможет пользоваться левой рукой.
– Это плохо, – заметил Джинго. – Потому что левая у него действовала в два раза быстрее, чем правая.
– Ты все примечаешь! – кивнул Рэнкин. – Это верно, левой у него получалось гораздо лучше. Что ж, за тебя, малыш! И за тебя, Парсон! Надеюсь, вскоре мне предоставится шанс начинить тебя свинцом.
– Идет! – отозвался Парсон. – Будем надеяться, что встретимся на узкой дорожке. И, Боже, помоги тому, кто шагнет через край.
– За тебя, Джинго! – повторил Джейк. – Не припомню, когда юноша доставлял мне столько радости, сколько ты доставил сегодня. Это было здорово, когда ты шел по коридору спиной ко мне! Поверь, я получу настоящее наслаждение, когда убью тебя, Джинго.
– Благодарю, – склонил голову молодой человек. – За тебя, Джейк! В следующий раз ты получишь от меня кое-что потяжелее, чем добрые пожелания.
Все трое поднесли бокалы к губам. Джинго, предварительно попробовав языком великолепное виски, медленно, смакуя, проглотил содержимое. Затем, поставив бокал на стол, с удовольствием выдохнул:
– Вот это да!
– Выпей еще, Джинго, – предложил Рэнкин.
– Я бы с удовольствием, – с сожалением произнес тот, – но на сегодня уже принял достаточно. Две порции в день – не моя норма. К тому же в этом городе мне не дают спокойно отдохнуть.
Джейк Рэнкин улыбнулся. Он проводил гостей до выхода и встал, облокотившись на коновязь.
– Рад был повидаться с вами, ребята!
– Еще увидимся, – отозвался Парсон.
– Но по очереди, – добавил Джинго.
Джейк в знак протеста поднял руку.
– Джентльмена я узнаю сразу, – серьезным тоном предупредил он. – Это будет настоящее наслаждение. Просто предвкушаю нашу встречу! Что-нибудь передать от тебя Уолли, Джинго?
– Передай мой самый искренний привет, – ответил парень. – Я постараюсь прислать ему то, что он любит. Как Уолли относится к мясу оленя?
– Это его любимый фрукт.
– Добуду к вечеру оленя, даже если придется самому за ним отправиться, – пообещал юноша. – Пока, Джейк!
– Пока, Джинго!
На всем обратном пути Джинго и Парсон не сказали друг другу ни единого слова. Слова им были просто не нужны.
Глава 4
Лиззи
Спускаясь вниз по улице, Джинго размышлял вслух:
– Парсон, когда я впервые тебя увидел, мне показалось, что ты страдаешь отсутствием аппетита. Или твоя физиономия всегда выглядит так, словно ты не ел по меньшей мере неделю?
– Джинго, – сказал Парсон, слегка замедляя шаг, – кажется, в ближайшее время мне придется с тобой поработать. И, по-моему, этот час наступил.
– Ты меня не так понял, – запротестовал парень. – С моей стороны это просто дружеский жест.
– Правда? – с сомнением посмотрел на него верзила. – Потому что если это не так…
– Правда, – заверил Джинго. – И мне ни капельки не хочется, чтобы ты надо мною работал.
От этих слов Парсон смягчился.
– Ты просто двуногий трепач, – пробормотал он, – но мне нравится слушать, как ты мягко стелешь. Поэтому не возражаю против того, чтобы ответить на твой вопрос. Да, я был немного раздражен, впрочем, и сейчас расстроен. И могу назвать тебе причину – дело в том, что я потерял Лиззи!
– Ты ее потерял? – переспросил Джинго, искоса поглядывая на вытянутую и ужасно безобразную физиономию своего нового друга.
– Я потерял Лиззи, – повторил Парсон, печально качая головой.
– Каким образом?
– Напился, – объяснил верзила. – Был пьян в стельку. Вот и потерял Лиззи.
– Да, иногда они взбрыкивают, когда парни перебирают по части выпивки, – согласился юноша. – Как сильно ты напился?
– До чертиков. С треском проигрался в фараона[4].
– Обчистили?
– По первому классу.
– Расскажи мне, пожалуйста, о Лиззи, – попросил Джинго.
– Мне не хочется о ней говорить. Меня вроде как огорчает, когда я думаю о том, что потерял Лиззи.
– Ну хотя бы какая она?
– Таких, как она, больше нет. Она – единственная.
– Хорошенькая?
– Для меня красавица, – признался Парсон. – Некоторые думают по-другому. Находятся и такие, что утверждают, будто у нее огромная голова и слишком худая шея. Говорят, и ноги не такие, какие должны быть. И спина вроде бы как горбатая. Но для меня – красавица. Лиззи настоящей породы, – продолжил он, глядя в голубое небо. – Она никогда не бросит, никогда не предаст и никогда не скажет «нет».
– Из тех, на кого можно положиться, так? – сочувственно спросил Джинго.
– Точно. Днем и ночью Лиззи согласна развлекаться. И всегда готова отправиться в путь.
– Готова на все только ради тебя или ради других парней тоже?
– Других парней? – воскликнул Парсон. – Стал бы я ее оплакивать, если бы она хоть кого-нибудь к себе подпустила! Я единственный в мире, кто может с ней справиться. И единственный, кто может оценить ее по достоинству. У нее разорвется сердце, когда она узнает, что я ушел навсегда. Она, наверное, никогда не простит меня за то, что я ее продал.
– Погоди, – перебил Джинго. – Ты ее продал?
– Да, продал ее и простился с ней. Я был пьян, – печально подтвердил Парсон.
– Это плохо, – заключил юноша, хмуро уставясь в землю и отодвигаясь от своего приятеля.
– По ночам она была просто неподражаема, – вздохнул Парсон. – Ее трудно было разглядеть в темноте, но ей не было равных. У нее открывалось второе дыхание, Лиззи готова была скакать всю ночь напролет. Я такого никогда не видел! Мы с ней много попутешествовали.
– Она путешествовала с тобой? – удивился Джинго, и на его лице проступила гримаса отвращения.
– Вот именно! – Верзила презрительно рассмеялся. – Никто не отмахивал с мужчиной такие расстояния как Лиззи со мной. Мы шли в пустыне от колодца к колодцу, а это сто двадцать миль. Как тебе такой переход?
– Черт возьми! – ахнул Джинго. – Вот это переход! Трудно поверить.
– Другие тоже не верят. Но я-то знаю. Я переводил часы пути в мили. Но мы добрались до воды. – Помолчав немного, должно быть вспоминая, Парсон добавил: – А теперь ее нет! И может, больше я никогда ее не увижу. Тут ошивается один одноглазый мексиканец-полукровка, которому она приглянулась. Наверняка ему достанется.
– Черт побери! – вскричал юноша. – Надо что-то делать.
– Ничего нельзя сделать.
– Но тогда она уйдет с этим грязнулей!
– Ей ничего не остается. Ведь я ее продал, не так ли?
– Не понимаю, – возмутился Джинго. – У меня в голове все перемешалось. Но может быть, она привыкнет к новой жизни, а? – Произнося эти слова, он с невыразимым отвращением посмотрел на человека-гиганта.
– Для этого она слишком стара, – хрипло произнес Парсон.
– Сколько же ей лет?
– Двенадцать.
– Двенадцать лет! – задохнулся молодой человек.
– И все еще в отличной форме. Может быть, немного тяжеловата в коленях, но ничего серьезного. Мне нравится, когда они немного тяжеловаты в коленях, а тебе? Походка делается более свободной.
– Ты хочешь сказать, что двенадцатилетняя девочка…
– Девочка? Кобыла, идиот! – перебил Парсон.
Джинго прислонился к стене и хохотал до тех пор, пока не начал задыхаться.
– Я-то решил, что Лиззи – твоя девушка, – объяснил он, – и собирался дать тебе по морде за хамское отношение к ней.
– Если бы это была всего лишь девушка, – вздохнул верзила. – Женщин на свете много, а Лиззи – одна.
– Сколько ты за нее получил?
– Только сто пятьдесят. Я был пьян.
– А сам за нее сколько платил?
– Две сотни наличными и пять лет непрерывной борьбы. Были моменты, когда я думал, что Лиззи взяла надо мною верх. Но в конце концов я победил. У этой кобылы есть характер, Джинго.
– Где же она теперь?
– У Моргана, торговца лошадьми. А что?
– Мы отправимся туда и посмотрим на нее.
– Мне бы этого не хотелось, – возразил Парсон. – Пойми, это перевернет мне душу. Разволнуюсь, потом два дня не смогу успокоиться.
– Что ж, я куплю ее для тебя, – объявил парень.
– Ты – что?
– Выкуплю тебе ее обратно, – уточнил он. – Пошли к Моргану!
Парсон был так тронут, что не нашел слов. Молча достал из заднего кармана большую плитку жевательного табака, хорошо спрессованную и затвердевшую от долгого хранения. Откусив кусок, протянул плитку приятелю, но тот отрицательно покачал головой. Верзила тоже покачал головой, однако по другой причине. Затем пошел рядом с Джинго, по-прежнему не произнеся ни слова.
Наконец они добрались до места обитания Моргана. Юноша увидел длинный сарай, домишко с жилыми комнатами и беспорядочно разбросанные загоны, над которыми постоянно столбом стояла пыль. Морган оказался усталым маленьким человечком, у которого примечательными были только нос да кадык. Но Парсон не обратил никакого внимания на торговца. Он подошел к забору и облокотился на него всем весом.
– Вон Лиззи, – тихо указал своему спутнику.
– Которая из них?
– Которая? – изумился Парсон. – Да в этом загоне только одна и есть для того, кто хоть немного разбирается в лошадях.
Джинго проследил за направлением его взгляда.
– Ты имеешь в виду вон ту пятнистую кобылу, которой только плуга и не хватает? – удивился он. – С головой как у лося и шеей как у журавля?
Гигант ничего не ответил. Даже не повернулся в его сторону. Вместо этого он набычился, покраснел и сжал кулаки.
– Вообще-то в этой пятнистой чалой кобыле, или как ты там называешь ее цвет, чувствуется характер, – поспешил заметить Джинго. – В известной мере у нее все части тела острые. Холка, колени, лодыжки, ребра, голова, подбородок, и ноги торчат в разные стороны, как локти. По правде говоря, я никогда не встречал лошади, у которой было бы столько острых углов.
Парсон медленно выпрямился. Протянув руку, схватил Джинго за ремень, одной рукой поднял и посадил на забор.
– Так тебе будет лучше видно, – процедил сквозь зубы. – Что теперь скажешь?
– Теперь, присмотревшись как следует, – поправился парень, судорожно пытаясь высвободиться, – скажу, что Лиззи – одна из самых необыкновенных лошадей, с которыми я когда-либо имел дело.
– В твоем словаре, сынок, – заметил Парсон, – присутствуют некоторые выражения, которые требуют исправления. Возможно, в ближайшие дни я выберу время и этим займусь. – Внезапно он ослабил хватку и вздохнул. – Смотри! Она меня увидела и узнала! Разрази меня гром, ты только посмотри! Она узнала меня!
Лиззи вдруг навострила длинные уши, в упор уставившись на своего старого хозяина. В ее глазах горел боевой огонь.
– Да, похоже, она тебя узнала, – ухмыльнулся Джинго. – Точно узнала.
– Она бы и в толпе меня узнала, – вздохнул верзила. – Видишь? Действительно узнала. Молодец старушка!
Лиззи повернулась задом и, глядя назад через плечо, подняла заднюю ногу, будто собираясь лягнуть.
– Она узнала меня! – простонал Парсон. – Что бы ни случилось, Лиззи ни к кому не будет относиться так, как ко мне!
– Морган, – обратился Джинго к торговцу лошадьми, когда тот к ним подошел. – Сколько стоит вон та пятнистая чалая? Мне нужна лошадь, чтобы не спеша пахать землю.
Морган слабо улыбнулся.
– Двести пятьдесят.
– Центов? – Юноша согласно кивнул. – Беру ее, если добавите седло с уздечкой.
– Двести пятьдесят или триста долларов, – твердо заявил Морган. – Я бы не стал ее продавать, но мне сейчас нужны деньги.
– По-моему, чтобы вывести ее из загона, надо кому-то приплатить, – заметил Джинго, слезая с забора. – На что она способна?
– Способна пробегать по сто миль в день, неся на спине двести тридцать фунтов, – пояснил торговец.
– Что? – изумился парень. – Да по ней не скажешь, что она вообще способна скакать!
– Скакать не может, но может идти рысью, – возразил Морган. – И может бежать весь день. Я на ней ездил, знаю. Конечно, у всадника иногда отваливаются ребра, но зато кобыла бежит без остановки.
– Морган, – вмешался Парсон, – я хоть и продал ее, но рад, что продал человеку с мозгами.
– Я дам за нее ровно двести, – сказал Джинго. – Вот деньги.
– Двести пятьдесят, и я обкрадываю себя, – не уступал маленький человечек.
– Она не стоит того, чтобы торговаться! – решил юноша. – Держи остальные деньги. Такие, как ты, Морган, только отталкивают молодых ребят от бизнеса. Вместо того чтобы работать, они начинают грабить банки. Но Бог с тобой! Будь добр, выведи этот кусок дерева. Посмотрим, сможет ли она двигаться.
В результате Лиззи привели из загона. На нее снова надели седло и уздечку, а Джинго обратился к приятелю:
– Вот твоя красавица Лиззи. Бери ее, Парсон. Хочу надеяться, что карты вас больше не разлучат.
– Хочешь сказать, что я вот так прямо могу ее забрать? – с трудом выговорил гигант.
Он надвинул шляпу на глаза и приблизился к Лиззи. Это было непросто. При виде своего старого хозяина кобыла сделала отчаянную попытку скинуть седло, визжа при этом, как раненый поросенок. Парсон остановился и заметил:
– У нее есть характер, Джинго. Можешь сам убедиться. Настоящий характер. И если… – Он резко оборвал речь, потому что Лиззи немного успокоилась. Улучив момент, ринулся вперед и прыгнул в седло.
Кобыла моментально задрала голову и встала на дыбы. Приземлившись, еще добрых пять минут дралась, как разъяренная тигрица. Затем внезапно успокоилась и замерла, прижав уши, опустив голову.
– Снова узнала меня! – гордо заявил Парсон. – Ни с кем другим не стала бы так себя вести.
– Любой другой был бы уже мертв, – заключил Джинго. – Пошли чего-нибудь поедим!
Пройдя по улице, они подошли к ресторану, и тут верзила объявил, что он не прочь слегка перекусить. Джинго плотно пообедал, а его приятель все продолжал поглощать бифштексы, яйца, груды картофеля, ломти белого хлеба с маслом, огромные куски яблочного пирога, запивая еду потоками дымящегося черного кофе. Закончив, свернул сигарету и одной затяжкой укоротил ее ровно наполовину. После этого не меньше минуты выдыхал дым, а потом произнес речь:
– Джинго, у тебя есть недостатки. Ты не способен оценить хорошую лошадь, когда ее видишь, а еще ты нахален. Слишком нахален. Но тебя можно научить разбираться в лошадях, Лиззи ты можешь изучать хоть каждый день. Кроме того, время от времени я могу давать тебе небольшую встряску. Тем не менее у тебя есть и некоторые достоинства, поэтому я считаю, что мог бы с тобою поладить. Может быть, даже буду на тебя работать.
– У меня нет для тебя работы, – сообщил молодой человек. – Если думаешь, что у меня есть ранчо, то глубоко ошибаешься.
– Я на это и не надеялся, – пожал плечами Парсон. – Но у тебя полно свободного времени. И я собираюсь тебе помочь.
– Каким образом? – поинтересовался Джинго.
– Построю забор, огорожу и буду охранять твое свободное время, – разъяснил гигант. – Буду заставлять беду обходить тебя стороной. Когда упадешь и разобьешь нос, подниму тебя и каждый раз, когда тебя будут выкидывать из салуна, буду ждать на улице, чтобы поймать и смягчить падение.
– Какую плату ты потребуешь за такого рода работу? – ухмыльнулся парень.
– Три доллара в день и кормежку.
– Предположим, буду платить тебе десять долларов, а кормиться будешь сам, – предложил Джинго, обозревая гору пустых тарелок.
– Нет, – в свою очередь ухмыльнулся Парсон, – я не хотел бы садиться на диету.
– Может быть, тебе известно, что в округе любой владелец ранчо может нанять самых опытных ковбоев, каких только пожелает, за сорок долларов в месяц?
– Конечно, мне это известно, – подтвердил верзила. – Но кто из них возьмется организовать свободное время хозяина?
– Что ж, найму тебя исключительно из любопытства, – решил Джинго. – Вот твое первое задание. Сегодня вечером в этом городке состоятся танцы. Весь день я осматривал Тауэр-Крик, так что будет справедливо предоставить шанс этому городу увидеть меня. Узнай все насчет танцев. Выясни имя самой хорошенькой девушки. Потом возвращайся в гостиницу. Я буду в номере. Посплю пару часов. Пока, Парсон!
Глава 5
Самая красивая девушка
Джинго очень устал – тридцать шесть часов не смыкал глаз. Поэтому, добравшись до гостиницы, снял номер, запер дверь, сунул два кольта под подушку, рухнул лицом вниз на кровать и провалился в сон.
Когда в дверь постучали, он очнулся, встал, повернул ключ в замке, увидел перед собой массивную фигуру Парсона, затем повернулся, шатаясь, добрел до кровати, снова рухнул лицом вниз и опять заснул.
За окном сгущались сумерки. Человек-гигант зажег лампу, подрезал фитиль, надел стекло на лампу и пошел взглянуть на своего нового друга и работодателя. Сунув руки под подушку, он вытащил два револьвера и, слегка улыбнувшись, положил их на стол. Затем подошел к умывальнику, намочил полотенце, вернулся к кровати и, перевернув спящего Джинго на спину, уронил мокрое полотенце ему на лицо.
В следующий миг полотенце полетело в угол, а Джинго приземлился в центре комнаты. Парсон стоял у окна, прислонившись к стене, и на его длинной угрюмой физиономии блуждала улыбка.
– С удовольствием расквасил бы тебе нос! – разозлился Джинго.
– Не стоит, – спокойно отреагировал верзила. – Можешь врезать мне по челюсти или ударить в живот. Я не обижусь, а ты – потренируешься. Только не в нос. Он у меня стал хрупким и деликатным с того дня, когда Лиззи ударом копыта немного свернула его на сторону. Между прочим, это была первая наша с ней встреча. Но, будь я проклят, если когда-нибудь ее забуду. Так что оставь мой нос в покое, сынок, а то я могу разволноваться.
– По-моему, у меня появилась неплохая идея вздуть тебя как следует, Парсон! – продолжал ворчать Джинго.
– В этой идее нет ничего хорошего, – покачал головой гигант. – И объясню тебе почему. Меня невозможно вздуть без оружия. Если бы мы находились на площади в тысячу акров, возможно, ты смог бы поиграть со мной в пятнашки, и тебе бы это сошло с рук, но здесь, в четырех стенах, вряд ли. Тебе не хватит места, чтобы думать и соображать.
Юноша взял другое полотенце и вытер лицо. Присев на край стола, закурил.
– Может быть, ты и прав, – согласился он, – но когда-нибудь мы все-таки должны это выяснить. Я не могу дружить с человеком, с которым не дрался.
– Конечно не можешь! – подтвердил Парсон. – Это я могу понять. Сам чувствую то же самое, поэтому и нет у меня друзей. Как только с кем-нибудь подерусь, этот человек вынужден отправляться в больницу, а там лежит так долго, что вообще забывает, что с ним случилось. Какая тут может быть дружба? После этого я ему напоминаю только больничные счета.
– Садись и расскажи мне о танцах, – потребовал слегка успокоившийся Джинго.
– Танцы собираются организовать на всю катушку. Там будет оркестр с двумя тромбонами. Я слышал, как один из них репетировал – это было похоже на храп Лиззи. Мне сразу захотелось домой.
– Кто будет на танцах?
– Весь Тауэр-Крик.
– А кто самая красивая девушка в городе?
– Самая красивая девушка живет не в городе, – возразил Парсон. – Она приехала аж с самой Голубой Воды.
– Приехала издалека, чтобы встретиться со мной, – задумчиво произнес Джинго, – что ж, постараюсь ее не разочаровать.
Верзила покачал головой и аккуратно свернул цигарку.
– Она не для тебя, малыш. Эта птичка высокого полета.
– Мне как раз такие и нравятся, – объявил юноша.
– Она не для тебя! – повторил Парсон. – С ней какие-то лощеные типы из восточных штатов, и они не собираются выпускать ее из виду.
– Я сам бывал на Востоке, – огрызнулся Джинго.
– Я тоже. Был даже в Денвере, но по-настоящему на Востоке мы с тобой не жили, не то что она и ее дружки.
– Мне думается, я ей здорово понравлюсь.
– Брось эти мысли! – посоветовал Парсон. – Эта девушка очень славная.
– И я тоже, – не отступал парень. – Я могу быть таким славным, каких ты никогда не встречал. Ты ее видел?
– Видел, как она шла по улице. У нее симпатичное загорелое лицо и голубые глаза, а одета она так, что сразу можно оценить по достоинству фигуру.
– Как ее зовут?
– Ее фамилия Тиррел, – ответил Парсон. – Она дочь старого судьи Тиррела. Вот так-то.
– Тиррел? – переспросил Джинго. – По-моему, я где-то слышал эту фамилию.
– Что ж, может, и слышал. Даже мог видеть эту фамилию на добром десятке зданий в некоторых больших городах. Или на нефтяных вышках. Еще эта фамилия имеет отношение к полудюжине золотых приисков. И половина техасских коров при перегоне мычат: «Тиррел!»
– Нет, мне кажется, я встречал эту фамилию в какой-то книжке, – задумчиво произнес юноша.
– Ага! И книжки о нем тоже писали. Он ведь один из основателей местной империи – Строитель Запада, Большая Шишка и один из Самых Выдающихся Людей в стране. Он закладывает краеугольные камни при помощи золотого мастерка, возглавляет комитет важных деятелей, которые преподносят букет из кактусов прибывшей с визитом царице Египта, обращается к президенту по имени, а поезд специально останавливается, чтобы пассажиры могли выйти и полюбоваться фасадом дома судьи Тиррела.
– Должно быть, я где-то с ним встречался, – стал припоминать Джинго. – Но уж точно собираюсь встретиться с его дочерью в Тауэр-Крик.
– С чего это ты так уверен в себе? – поинтересовался Парсон.
– Я вовсе не уверен в себе, – возразил парень. – Ни один честный добросовестный работник не уверен в себе, когда собирается уйти на пенсию. Но мне кажется, братишка, все-таки лучше всего получать пенсию миллионами Тиррела.
– Тебе не откажешь в воображении, сынок! – прокомментировал гигант. – Только вот понапрасну растрачиваешь свой талант. Ты должен писать книги и все такое. Каким же это таким тяжелым и честным трудом ты занимался всю свою долгую жизнь?
– Эх, Парсон! – проговорил Джинго. – Время – это еще не все. Нас старят не годы, а ответственность. Разве ты не знаешь, что бывают старики под семьдесят с молодой душой, а иные двадцатипятилетние уже сгорбились и смотрят в землю?
– Великолепно! – восхитился гигант. – Проповедуешь прямо как заправский священник. Вполне мог бы усыпить всех мальчишек в церкви.
– Это еще что! – скромно заметил Джинго. – Ты не слышал меня, когда я в ударе. Когда расхожусь по-настоящему, на гумне замолкают цесарки, а дикие гуси спускаются с неба, чтобы меня послушать! Да, Парсон, тогда меня не остановить!
Верзила снисходительно окинул его взглядом:
– Вот что я обязан сказать. Если сегодня вечером ты начнешь подъезжать к этой девушке, будут неприятности. Понимаешь?
– Ты меня разочаровываешь, старина! – печально отозвался Джинго. – У такого парня, как ты, с такой огромной головой, должно быть больше мозгов. Я тебе уже говорил, что сегодня вечером собираюсь вскружить голову этой девушке. И говорил, что собираюсь получать пенсию миллионами Тиррела, если мне эта девушка понравится. А ты мне все не веришь!