Президент уходит на пенсию, или «Я уеду жить в Пярну»

Тихая улочка «двух Давидов», нравилась еще и тем, что рядом находился большой спа-отель с банями и бассейном. Почти каждое утро супруги пешком ходили плавать, сидели в турецкой парной и дышали в соляной комнате.

Житье в Пярну было совсем не похожим на их прежний столичный быт помпезного поместья со знаменитым «шубохранилищем», выезды кортежем и внимание со стороны прессы. В новой жизни все было тихо, размеренно и понятно. Пенсионер-железнодорожник даже освоил велосипед, и летом ездил на нем в магазин с большой корзинкой для продуктов, приделанной впереди руля. В маленьком городе летом машина не нужна. Всё близко, достаточно велосипеда для поездок на пляж и в магазин.

В загорелом седовласом господине, лихо рассекающем на велосипеде с корзинкой в джинсовых шортах, кедах, рубашке с коротким рукавом и в кепке с эмблемой известного американского бейсбольного клуба из Нью-Йорка было не узнать некогда всесильного командующего железными дорогами. Ему самому нравились перемены в жизни и в себе. Появилось время подумать. Были даже мысли о написании мемуаров, но он решил не рисковать. Мемуары могли опять привлечь внимание в его персоне, а многим не понравилось бы то, что он мог о них написать. Поэтому вопрос с мемуарами был если и не снят полностью с повестки дня, то отложен. Иногда он записывал кое-что на листах, а супруга перепечатывала это в компьютер. «Пусть лежит, до лучших времен», – думал пенсионер.

Многое в Пярну напоминало пенсионеру детство. Тут был отцовский дом, где семья жила во время его службы в пограничной авиации лет 50 назад. Сюда регулярно приходили друзья отца – военные лётчики. Они играли в преферанс. В советские времена не было казино, но были бильярдные. Офицеры, жившие в тихом эстонском курортном городке, любили перекинуться в карты, и покатать шары по сукну. Особенно зимой, когда делать больше было нечего. Но бильярд был разрешён властями, а карточные игры считались азартными и официально были разрешены только в качестве семейного времяпрепровождения и с друзьями дома. Игры на деньги были запрещены, поэтому преферанс был игрой подпольной и только для проверенных друзей.

Мальчик с интересом наблюдал за тем, как общаются между собой офицеры за партиями в карты. Это были ладные мужчины. Уверенные в себе лётчики. Любимцы женщин, которых привлекала военная форма, ордена и большие зарплаты военных авиаторов. Ну и конечно, флёр романтики, стелившийся за пилотами – настоящей элитой вооруженных сил Советского Союза.

Эти люди не боялись летать в плохую погоду над капризной Балтикой и совершать лихие поступки. Многие прошли фронт, и как казалось, не должны были бояться даже самого Морского Дьявола из сказок.

Но был один персонаж, которого сторонились даже эти лихие мужчины. Однажды летом на улице в центре Пярну около пышечной, к отцу подошел человек в штатском, поздоровался тихим голосом и справился о делах. Обратил внимание на сына:

– Молодец пионер – сказал он мальчику.

– Да вот – это мой оболтус, – смущенно ответил отец.

Сын понял, что отцу не приятен разговор с этим человеком. Он видел, как отец выдохнул, снял фуражку и протер платком пот на шее после того, как незнакомец попрощался и растворился в толпе летнего курортного городка.

– Кто это? – спросил он отца.

– Особист. Забудь. Какое будешь мороженое? – ответил отец, переводя разговор с неприятной ему темы.

Иногда картёжники, собиравшиеся у них дома, говорили про особиста. Очень тихо. В основном обсуждали конец чьей-то карьеры, случившейся по воле этого человека в костюме. В их дом приходили играть в карты проверенные люди, не считавшиеся стукачами, но кто знает, какие скелеты висели в их офицерских шкафах?

Родители говорили сыну, что про карточные вечера никому нельзя говорить, даже друзьям. Но судя по разговорам офицеров, особист знал про это. Казалось, что он знал все про всех – этот сероглазый неприметный человек в двубортном костюме.

Уже потом, в Ленинграде, куда они переехали из Пярну, юноша решил: для того, чтобы не испытывать страх перед людьми, а все боялись тебя, нужно быть особистом. Отец не одобрил выбор его профессии, но и сделать ничего не мог. Спорить с КГБ он не был приучен. Успокаивал себя тем, что КГБ уже не тот НКВД и СМЕРШ, которые были при Сталине. Думал, что может быть и пронесет сына от обычных проблем, работая по этой линии.

Людей в возрасте очень часто тянет к местам из детства. Так случилось и с бывшим начальником железных дорог, который вернулся в Пярну после долгих лет отсутствия. В августе 2015 года Король после долгой войны, сумел добиться своего и сковырнул его с поста главы железных дорог. Король кушал нашего героя пять лет кряду. И было за что. На кону стояла инвестиционная программа развития железных дорог – это сотни миллиардов рублей и Король жаждал получить эти деньги для освоения. А у его оппонента были свои планы на эти миллиарды, вот и не поделили большую финансовую поляну.

Апофеозом борьбы за пост главы железных дорог стал 2013 год, когда в первый день Международного экономического форума на почту Государственного информационного агентства пришло письмо, в котором сообщалось об отставке главы железных дорог и назначении на этот его первого заместителя.

Полтора часа все средства массовой информации сообщали о громкой отставке. Сам глава железных дорог в это время ужинал с президентом и иностранными высокопоставленными гостями форума. Потом, «фарш начали проворачивать назад», но сам главный железнодорожник ничуть не удивился. Он знал, чьи это проделки.

К тому времени он прославился своим «шубохранилищем» на даче. Все это доставляло ему неприятности, как и истории с сыновьями, которым достались все привокзальные гостиницы в стране. Отпрыски вели шикарную жизнь в Великобритании и на побережье Средиземного моря. Молодые беззаботные миллиардеры – будущее страны, так думал тогда глава железных дорог.

Он понимал, что его «едят», но сохранял невозмутимость. Вел еженедельные «проповеди». Так в компании называли пятничные селекторные совещания с начальниками отделений железных дорог. Железнодорожникам полагалось слушать часовые рассказы шефа о жизни. О том, как он съездил в очередное путешествие или паломничество по святым местам. Эти места, как правило, находились в южных странах.

Иногда он фрахтовал самолёт и вывозил начальников железных дорог на корпоративные выезды по святым местам – в Италию, на святую гору Афон, на Кипр. Для приобщения к святости. Но мало кто приобщался – на людях показное православие проявляли, а глубокого погружения в тему церковности демонстрировать не хотели.

Бывало, сядут в автобус утром у отеля, чтобы ехать к очередному святому месту, мощам или чудотворной иконе, экскурсовод им рассказывает о чудесах, а в это время на дальних сидениях уже слышны смешки. По прибытию на место половина автобуса уже весела и раскраснелась не от молитв и жары, а от коньяка. «Советские люди, что с них взять», – думал шеф, но продолжал проводить эти туры религиозного просвещения.

Во время его селекторных проповедей, железнодорожные начальники с каменными лицами, молча, слушали рассказы о том, как афонские старцы ходят по воде и исцеляют парализованных, о том, какие чудотворные иконы нынче в моде в Святой земле, как везли самолётом Благодатный огонь на пасху, а хорошо бы высокоскоростным поездом. Потом, после этих «пятничных проповедей», как их называли железнодорожники, слово брал его первый заместитель и тут уже начинался разговор по делу.

Нашего героя съели в августе 2015 года. Откровенно говоря, он и сам уже был внутренне готов уйти. После Крыма и Донбасса он попал под персональные санкции Запада. Его часто спрашивали, как жить под санкциями? И он говорил журналистам, что с удовольствием отправится в ведомственный санаторий железных дорог на Чёрном море, вместо отдыха на побережье Франции. Говорил, что ключи к разрешению конфликта на Украине лежат не в Минске, не в Киеве и не в нашей столице. Они лежат в Вашингтоне.

Он это говорил потому, что «так было надо». Но в какой-то момент даже ему надоело делать вид, что американские и европейские санкции – это именно то, о чем он мечтал всю жизнь и перестал бороться за должность.

В августе 2015 года он сдал дела ставленнику Короля и наконец, вздохнул спокойно. Он понимал, что входит в ближний круг президента, но уж коль его сдали, хоть и назначив напоследок, в благодарность за работу, «чрезвычайным и полномочным послом», что позволило ему получить дипломатический паспорт и иммунитет при пресечении границ, но на Родине никакой дипломатический паспорт при возникновении проблем с правоохранительными органами не спасал. Он знал это очень хорошо.

Поэтому, недолго думая купил себе небольшой, но очень добротный домик в городе детства Пярну. Сделал там ремонт и очень тихо, без сообщений в прессе уехал жить в Эстонию. Он понимал, что общественная работа в родной стране на православном Мировом форуме – это только звучит хорошо. А в Эстонии, какой бы до этого ты не занимал пост, можешь через пять лет тихой жизни претендовать на гражданство. Для этого он брал уроки эстонского языка у главы местного Фонда интеграции.

Как бывший кадровый сотрудник КГБ, добившийся высоких государственных должностей в России: он был человеком способным и настойчивым. Преподаватель хвалила и радовалась его успехам в изучении эстонского языка и обещала, что когда придёт время, то лично будет принимать у супругов экзамен, необходимый для получения эстонского паспорта. Она даже вспомнила, как сын бывшего министра путей сообщения выкупил архив литературоведа Юрия Лотмана и подарил его Эстонии, за что получил гражданство.

– У вас тоже хорошие шансы стать частью нашего государства. Вот увидите – подбадривала учитель бывшего начальника железных дорог.

Он радовался, но все равно его не покидало тревожное чувство. Он знал, что Родина рядом и о нем могут вспомнить в любой момент. Но понимал, что будь он даже в далекой стране Латинской Америки или в Антарктиде, если о нем вспомнит Родина, то расстояние тут не будет играть особой роли. При нынешних способах доставки, его могли привезти домой в считанные часы из любой точки мира, зная, где он находится. А тут он под боком, но живет тихо и скромно. «Начнут искать, так на шикарных европейских курортах, а тут в тихом месте может и не найдут сразу», – так думал старый особист.

Но чем больше проходило времени после отставки, тем меньше о нем вспоминали на Родине. «Слава тебе Господи!» – думал он во время церковных служб, которые он посещал регулярно в возрожденном православном храме Пярну.

Поэтому, когда утром в молочном отделе Rimi бывший глава железных дорог встретил президента, то был шокирован.

Мужчины буквально столкнулись корзинами – тележками у холодильника с творожками и с удивлением посмотрели друг на друга. Оба были одеты в casual: наш президент пришел за покупками в джинсах и короткой куртке цвета хаки, железнодорожник был в щегольском сером пальто с намотанным поверх шарфом. Такими они друг друга давно не видели, а президент поймал себя на мысли, что мог и не узнать своего старого товарища. Тот немного похудел, приосанился и посвежел. «Ему пошла на пользу пенсия», – с удовольствием подумал президент, как бы примерив это на себя в будущем. Он решил, что через некоторое время тоже выспится, нагуляется, успокоится и даже немного помолодеет.

– Какими судьбами! – первым опомнился железнодорожник, который чуть не ущипнул себя за руку от неожиданности.

– Живу теперь тут. На пенсию вышел. Решил – пора отдыхать. Наработался уже – ответил президент.

Железнодорожник с интересом смотрел на президента. «Опять какая-то разводка», – подумал он, но затем вспомнил, что уже давно перестал смотреть российское телевидение. В последнее время он увлекался американскими сериалами и смотрел их через интернет. Забросил даже некогда любимый православный телеканал «Чёрная сотня». При такой жизни душевное спокойствие наступило как-то само собой и телевизионные проповеди нечеловеческим языком стали ему не интересны.

– И давно вы на пенсии? – железнодорожник взял себя в руки, сделал серьезное лицо и посмотрел на собеседника сверху вниз. Он знал, что президент не любит тех, кто выше его ростом, поэтому высокие руководители при нём не приживались. Теперь можно было не комплексовать по поводу собственного роста, не пригибаться в его сторону, чтобы казаться ниже. Сколько пространства для свободы даровано пенсионерам. Особенно, когда друг от друга уже ничего не нужно.

– Брось это «вы». Ты еще начни меня по имени отчеству называть – примирительно отвечал президент, взяв товарища за локоток – Давай так. Приходи ко мне в гости. На обед. Посмотришь, как я тут устроился, расскажешь о местной жизни.

– Буду к двум. Или ты раньше обедаешь? – спросил бывший железнодорожник.

– Давай в три тридцать. Я привык плавать перед обедом. А вообще, можешь приезжать к двум. Посмотришь, как я живу, а потом и отобедаем, – ответил президент – Живу я на бывшей вилле Юрия Владимировича. Так что жду.

Оба посмотрели на холодильник с творожками.

– Ты кстати возьми вот эти творожки, – экс-глава железных дорог показал бывшему президенту на упаковки с красными облачками и надписью Tere. – В Россию то их не завозят. Антисанкции! И сыр вот там в холодильнике. Ты уже, поди пять лет, такого вкусного не ел.

И мужчины разошлись. Один довольный тем, что нашел кампанию для своей жизни на пенсии, другой, до крайности удивленный и радостный, что поддел старого друга по поводу санкций.

«То-то я думаю, кому финны втюхали эту несуразную дачу за городом!», – подумал железнодорожник. Он и сам когда-то присматривался к вилле Андропова, но там была огромная территория, а они с супругой после стольких лет работы в разных местах, хотели настоящего домашнего уюта. Да и сама государственная дача, построенная по типовому проекту в 70-е годы ХХ века, была больше похожа на советскую школу в спальном районе, но никак не на уютный дом. Немаловажно, что финны заломили слишком высокую цену и прижимистый железнодорожник не стал брать этот дом.

– Ты, что так долго? Там была очередь за творожками как в советские времена? – пошутила супруга, когда муж вернулся домой, после традиционного утреннего похода в магазин.

На кухне его ждал ароматный чай и вазочки для творожков.

– Я сейчас в Rimi нашего президента встретил. В молочном отделе – ответил муж.

– Если бы ты у меня пил, то я бы … – осеклась супруга и рассмеялась.

– Ты бы… Он меня на обед пригласил. Говорит, что на пенсию вышел и теперь тут поселился – пробурчал в ответ супруг. По всему было видно, что он напрягся от этого утреннего свидания.

«Вот знала я, что с тоски могут начаться видения и галлюцинации всякие» – подумала жена и с жалостью посмотрела на мужа.

– Купил дачу Андропова. Ждет меня на обед – продолжал он, отхлёбывая чай из чашки. – Мы с тобой телевизор не смотрим, а вот как бывает.

– Вот тебе раз! Убежали от проблем в свою тихую Эстонию! И тут нас достал. Уже и забыли про него. Живём, никого не трогаем, а он …– всплеснула руками супруга.