В репродукторах громкой связи что-то захрипело, не давая возможности сотрудникам выслушать до конца предлагаемое им меню.
– Вот это по-нашему, по-морскому, – заявил Виноградов, отслуживший в свое время три года на флоте, и принялся набирать шифр на замке несгораемого сейфа, чтобы достать из него тюбик с валидолом и пузырек с настойкой пустырника.
– А почему они дрыхнут? – возмутился Сидоркин, имея в виду собак. – Обленились до такого оборзения, что даже обедать не собираются.
Услышав про обед, псы разом вскочили с подстилок и заметались по вольерам, а Бобик, вынюхивавший все углы своего нового местопребывания, проскользнул в неплотно закрытую входную дверь и выскочил во двор. Сидоркин хотел броситься в погоню, но его друг напомнил о надежном ограждении с сигнализацией, мимо которого даже мышь не проскочит незамеченной.
– Немного пошляется и придет, как говорится, голод не тетка.
– Как бы чего не вышло, – засомневался тот. – Помнишь, я рассказывал о двух поварах? Мы повстречали эту парочку на базе альпинистов, куда нас направили в командировку для выяснения местонахождения Бобика.
– Ну, и что?
– А то, что когда повара принимались орать о наступлении обеденного перерыва, все альпинисты хватали все то, что подворачивалось им под руку, и немедленно спускались вниз к своим базам.
– На обед, – догадался его друг.
– Да нет, опасались схода лавин.
– И в чем же здесь суть?
– А в том, что этих призывов на обед не слышно было разве что в городе Орджоникидзе, поэтому их голоса услышал и хорошо запомнил наш новый питомец. Так вот, альпинисты спускались вниз, делали поварам хороший прочухан и, даже как следует не отобедав, вновь лезли на скалы. Несмотря на то, что вызванные для приема пищи альпинисты успевали съесть лишь по паре бутербродов, повара жаловались на пропажу дорогостоящих продуктов питания, хотя одичавший мужик, брошенный своей возлюбленной на произвол судьбы, но спевшийся дуэтом с Мухтаром-Бобиком утверждал, что кроме галет и серых сухариков ничего больше не видел.
– Как это не видел? – удивился Виноградов. – А кто же тогда оприходовал бутылку грузинского вина?
– Это факт, но не факт то, что пес догадывался о содержимом емкости. Возможно, он думал, что в поллитровке находилась зеленка, которая могла срочно понадобиться после того, как его новый хозяин приземлялся на дне пропасти.
– Ничего не скажешь – умный пес, только зачем его новому хозяину вздумалось бросаться туда? – спросил Петр Петрович, но вдруг вспомнил, что альпиниста бросила его возлюбленная и покарабкалась на отвесную скалу за чернощеким красавцем мастером спорта из Зимбабве, даже забыв прихватить альпинистское снаряжение. – Теперь мне все понятно: наш Бобик привык питаться по расписанию, вернее таскать продукты с кухни, поэтому, услышав объявление по громкой связи, отправился на камбуз, чтобы чем-нибудь поживиться.
– На кухню, – поправил его сослуживец.
Петру Виноградову довелось служить в морфлоте и подтянутый мичман научил салагу, что нужно сделать в первую очередь, чтобы оказаться подальше от начальства, но поближе к камбузу. К ним на судно неожиданно прибыл седовласый адмирал, но никто из командного состава не знал, чего ему здесь могло понадобиться. Чтобы потешить старика, они бабахнули пару раз из главного калибра, но адмирал остался крайне недоволен. Он имел контузию, и если бы рванули разом все снаряды в пороховых погребах, то и в этом случае такой грохот был для него не громче хлопка воздушного шарика, подбитого из рогатки хулиганом во время проведения первомайской демонстрации. Правда, когда его пригласили на небольшой морской фуршет, он воткнул в ухо слуховой аппарат, чтобы услышать весь перечень предлагаемых блюд, и командир корабля принялся благодарить Господа за то, что проверяющий не додумался воспользоваться аппаратом во время стрельб.
В это время Виноградов усердно драил огромный котел, отрабатывая внеочередной наряд, но, увидев деда с проводом в ухе и поняв, что к тому вернулся слух, обратился по уставу и сообщил о своем желании продолжить дальнейшую службу именно в этом месте. При слове «кухня» адмирала затрясло, как после второй контузии, поэтому он сказал, что никогда не слышал такого вопиющего словоблудства и приказал выдать опозорившему весь его флот засранцу внеочередной наряд сразу на все три года. Виноградов уже думал, чем бы эдаким отблагодарить мичмана за своевременную подсказку, но остаться на хлебном месте так и не пришлось. По роковому стечению обстоятельств рядом с ними оказался контр-адмирал, который достал из роскошного кителя толстенный морской устав. К большому разочарованию адмирала и салаги Виноградова в нем не нашлось такого длительного срока, предусмотренного для нарушителей морской дисциплины.
После того случая морская наука так прочно въелась в память, что и до сих пор Петр Петрович называл общий туалет не иначе как гальюн, а кухню – камбузом. Он хотел пояснить некоторые тонкости морского дела своему другу, но по всей территории надсадно завыли сирены, и они были вынуждены покинуть свою территорию, как того требовала секретная инструкция.
По дороге к убежищу Сидоркин предположил, что, возможно, произошла утечка окислителя, но его приятель не соглашался, уверяя, что такого просто не могло произойти из-за немыслимой надежности отечественного оборудования.
– Скорее всего, что передовая доярка из далекого таежного колхоза имени Патриса Лумумбы в очередной раз навела свой полевой бинокль на небо, чтобы проверить прогноз местного метеоцентра, и опять засекла самолет-нарушитель, который пересек государственную границу и попер вглубь нашей территории непонятно с какой целью, – пояснил Виноградов. – И сейчас государственная комиссия по обороне думает, чем ей лучше наказать негодника – хорошей баллистической ракетой или же длиннющей нотой протеста.
Пробегавший мимо них заведующий складом прокричал: «Караул!», и остановленный сослуживцами доложил, что со склада только что вынесли половину хранившихся там продуктов, закупоренных в герметические тюбики. Особенно он убивался о пропавшем неизвестно куда киселе и великолепном абрикосовом джеме.
– На след расхитителей социалистической собственности поставлены служебные собаки, но волкодавы затеяли драку за оброненный злоумышленниками тюбик с гусиным паштетом и упустили драгоценное время. Теперь ищи свищи ветра в чистом поле, – закончил свои пояснения заведующий, и друзья с удивлением услышали в его последней реплике нотки бешеной радости.
Виноградов развернулся в обратную сторону и пошел к собакам, уводя за собой Ивана Захаровича.
– Чему он так радовался? – удивлялся тот.
– Наверное, у самого все рыло в киселе и джеме, – пояснил Петр Петрович и открыл неплотно запертую входную дверь.
То, что он там увидел, напоминало столовую космодрома, где только что отпраздновали День космонавтики. На полу валялись пустые упаковки с грифом «Совершенно секретно», и весь воздух был пропитан запахом какой-то вкуснятины.
– Ну, ничего себе, – только и смог вымолвить Виноградов, нисколько не переживая, что здесь могли прятаться расхитители продуктов, но догадываясь, чьих рук это дело, вернее, чьих зубов.
Хлопнула дверь, и без всякого предупредительного сигнала к ним ворвался завскладом. Кнопка на входе была в порядке, но она соединялась с ревуном, и как только кто-то появлялся на пороге, у Виноградова поднималось давление, а Сидоркин падал со своего стула. В ревун засунули пару спичек, после такой процедуры любой неосведомленный посетитель дул на палец, посиневший от давления на кнопку и конечно же думал, что в помещении никого нет.
Заведующий продовольственным складом рассказал кинологам, что пару лет назад в Байконур прибыла делегация из-за границы и промышленному магнату, собиравшемуся сделать поставку большой партии каких-то очень дефицитных запчастей для ракет, так понравился законсервированный березовый сок в тюбике, что он высосал его оттуда прямо на глазах своей делегации. После этого он тщательно прожевал опустошенный тюбик вставными золотыми челюстями и объявил, что его родовые корни исходят откуда-то из-под Тамбова, а этот незабываемый вкус повеял на него чем-то родным и близким. Завскладом вспомнил еще о том, как сразу же после этого визита начальник особого отдела предложил смотаться в Тамбов. Там он собирался покопаться в этих корнях на предмет разоблачения резидента иностранной разведки, раскинувшего свою агентурную сеть по всей Тамбовской области, но наш представитель послал его куда подальше и посоветовал промышленному магнату прилетать в Байконур как можно чаще.
– Вот что я вам скажу, – перешел на шепот завскладом, – не помню, поставлял он нам эти запчасти или нет, но знаю точно, это он забросил к нам промышленных шпионов, чтобы они выкрали образцы готовой продукции, а западные химики вывели формулу так полюбившегося ему березового сока.
Он хотел добавить еще что-то, но, увидев разбросанные по полу тюбики, решил, что промышленный магнат пожалел денег на шпионов и явился к нему на центральный склад лично. Осматривая ужасно изжеванную упаковку, он вспомнил о его вставных золотых челюстях и с подозрением уставился на приятелей, словно они только что спрятали маститого ворюгу в одном из вольеров замаскировав его под собаку-космонавта.
Выяснив, в чем тут дело, он страшно расстроился, что не удастся так просто списать с подотчета двенадцать ящиков печени налима в банках и еще восемь ящиков набитых под завязку икрой минтая в той же жестяной упаковке.
– Жуля, Жуля, Жуля, – стал выманивать из комнаты Бобика завскладом, но тот не обращал на него внимания.
Его живот распирали качественные продукты, а взгляд затуманила сладкая пелена, появившаяся очевидно после абрикосового джема.
После короткого перекура они постановили, что о выдаче властям Бобика со всеми его потрохами, набитыми ворованными продуктами, даже речи быть не может, а за это снабженец обещал немедленно заняться поставкой дефицитных продуктов питания как для собак, так и для их тренеров.
Перестали выть сирены, поэтому заведующий складa отправился к себе писать объяснительную по поводу огромной недостачи. В ней он написал, что на территории его склада во время проведения учебной тревоги произошло паронормальное явление, еще не изученное отечественными и зарубежными учеными, в результате которого пропало неизвестно куда энное количество продуктов питания, составляющее мизерную долю валового продукта, выпускаемого героическими тружениками страны.
До старта космического корабля оставались считанные месяцы, поэтому заместитель генерального конструктора посоветовал всем ответственным лицам поднапрячься с подготовкой летного состава, а сам улетел на пару недель в Гагры, естественно под чужим именем. До этого он летал на оздоровление в Северную Осетию, но однажды произошел непредвиденный случай, едва не вызвавший утечку особо секретной информации.
Прогуливаясь по живописному ущелью, где по сведениям его заместителя находился отличный погребок, он вскоре набрел на него и отвел душу после нескольких месяцев воздержания, в течение которых употреблял только газировку из персонального сатуратора и охлажденный компот из служебной столовой. После шестого литра его потянуло на разговор о рыбалке, и словоохотливый кабатчик посоветовал попытать счастья на перевале, после чего выдал напрокат необходимые рыбацкие принадлежности и сухой паек из расчета на несколько дней.
Недолго думая, заместитель вскарабкался на Мамисонский перевал, где с большим усердием просверлил лунку в толстенном голубом льду. Данная операция была выполнена рыбацким ледобуром, выданным под роспись в погребке, но поскольку зимние удочки потерялись по дороге к месту ловли, нужно было срочно придумывать схему, которая обеспечивала максимальную отдачу от только что просверленной лунки и гарантировала ей КПД не менее ста процентов.
Настал момент истины, в том смысле, что пригодились его незаурядные конструкторские способности. Он вылил в лунку сразу все банки со сгущенным молоком, входившие с состав сухого пайка, и хорошенько переколотил его с ледяной крошкой, чтобы насладиться мороженым, очень полезным для развития дальнейших конструкторских способностей.
Когда он накручивал тягучую смесь на обломок лыжной палки, одновременно обдумывая, с какой стороны начинать опробование, его окликнул бородатый мужик, неизвестно откуда и каким образом появившийся в районе бурения. Вернее он прокричал на весь перевал: «Челомей – это ты или это не ты?». Естественно, что зам ответил, что это не он, но мужик, которого звали Ашотом, не отставал и решительно требовал назвать фамилию по отцу, тем более что они находились чуть ли на пограничной территории. Как на грех, заместитель генерального конструктора забыл свою новую фамилию, полученную две недели назад вместе с очередным новым паспортом, и попробовал выдать себя за Савелия, но Ашот не нашел ничего схожего с киноактером Крамаровым, поэтому потянулся за переносной радиостанцией. Он уже собирался вызывать пограничный наряд, но кто-то из группы туристов, стоявших неподалеку и любовавшихся огромными ледяными глыбами, достал из чехла лыжи, необходимые для форсирования перевала сходу, и Ашот побежал к нему, чтобы изломать лыжные палки, без которых подобная авантюра попросту не могла состояться.
Почувствовав, что в этом месте запахло керосином, заместитель генерального не стал испытывать свою судьбу, поэтому вызвал вертолет специальной кнопкой, вмонтированной в пуговицу и находившейся в височной части пыжиковой шапки. Оттого что кнопку прихватило морозом, ее пришлось несколько раз нажать, после чего Ашот рассвирепел так, словно только что красавцы-джигиты, прискакавшие на ледник из соседнего района, свистнули его несравненную цветущую и благоухающую, как рододендрон, невесту. Не успел еще зам закрыть за собой двери, как они сильно загремели, словно вертолет летел уже на предельной высоте и его корпус терзали сумасшедшие перегрузки, которые чуть не слетели с петель. Выглянув в окно, пилот увидел торчавший в двери ледоруб и Ашота, который прицеливался в крылатую машину лыжными палками, отобранными у туриста-экстремала.
Они действительно были знакомы и даже жили в одной комнате общежития авиационного института, куда были направлены на курсы повышения квалификации. Одно время он приглашал Аветисяна в свое конструкторское бюро, но родители Ашота решительно были настроены против, заявляя, что их сыну некогда заниматься всякой ерундой, а нужно подыскивать подходящую невесту. После этой встречи заместитель вылетал только в те южные районы, которые находились подальше от Северной Осетии и где отдыхающих было чуть меньше, чем японцев в городе Токио.
С момента его отлета в оздоровительные края прошло полторы недели. За это время Виноградов с Сидоркиным достигли определенных успехов. От хорошего питания Бобик решительно окреп и прямо на лету схватывал не только куриные косточки, но и азы космической подготовки.
– Ну что же, – констатировал Виноградов, – давить кнопки он уже научился, так что с голоду не умрет. Осталось только довести его до полного физического совершенства.
Довести его нынешнее состояние до полного совершенства не хватило времени, так как заместитель генерального конструктора явился на космодром раньше положенного срока, не догуляв двух дней. На планерке он решительно заявил, что партии и правительству надоело смотреть, как весь личный состав Байконура мнет в одном месте пеньку и безалаберно транжирит народные деньги.
– Не для того нас учит Сергей Павлович Королев, чтобы вот так запросто, не за понюшку табака, профукать начатое им дело!
На окончательную подготовку он отводил три дня, после чего собирался сделать такой роскошный старт, после которого даже в далекой Америке американским дворникам пришлось бы неделями разгребать пыляку, перенесенную на их подведомственную территорию мощью отечественных ракетных двигателей.
Чижик и Пыжик тоже хотели стартануть в бескрайнее космическое пространство и от нетерпения даже виляли хвостами, но природные данные и навыки, приобретенные Бобиком в центре, не оставляли им шансов.
– Петр Петрович, а наша барокамера придется по размеру питомцу? – суетился Сидоркин.
– Какая еще барокамера?
– Я хотел спросить: скафандр ему подогнали? – исправил свою ошибку Иван Захарович, вспомнив, что барокамеры – уже пройденный этап.
– Подогнали, – успокаивал его друг.
– А прикрепили к ошейнику герб нашей страны? А…
– Да не переживай ты так, – перебил его Виноградов. – Все прикрепили, подтянули, прививки сделали.
– Ну, тогда все в порядке, – успокоился его друг, услышав о прививках.
Несколько лет назад произошло одно событие, которое по понятным причинам не было расписано средствами массовой информации в своих многочисленных печатных органах. Даже сами сотрудники центра не могли предположить, что в порядке эксперимента в одну из ранее стартовавших ракет поместят обезьяну. В момент старта кто-то из заместителей ляпнул под руку генеральному: «Хоть бы не рванул клапан», ну и, естественно, что ракета дотянула только до Севастополя. В том месте от последней ступени отстрелилась пилотируемая часть, и все это хозяйство плюхнулось в воды Черного моря, вызвав в районе мест для купания нехарактерную для них высокую волну. Непонятно каким образом, но обезьяне все же удалось выбраться из кабины и добраться до пляжа, после чего горожане и гости города еще долго рассказывали друзьям удивительную историю, как одичавший эмигрант, переплыв море, выбрался на берег, где перекусал и разогнал половину пляжников, чтобы очистить себе место, необходимое для постоянного проживания. Хорошо еще, что за день до старта на космодром прибыл академик ветеринарных наук и просто так, от нечего делать, упорол обезьяне парочку экспериментальных прививок. Все покусанные на пляже утверждали, что у них пропал запущенный ревматизм, радикулит и множество других заболеваний… Как будто бабки пошептали! Все непокусанные собирались в несанкционированные очереди и требовали от соответствующих органов немедленной выдачи возвратившегося из Америки знаменитого целителя, чтобы тот провел с ними на пляже сеанс массового оздоровления.
На территории снова взвыли сирены, но это были не те звуки, услышав которые, хотелось немедленно забраться в подземное убежище. Скорее всего они напоминали милицейские, поэтому Виноградов немедленно предположил, что к ним нагрянула очередная правительственная комиссия.
Он оказался не прав. Когда-то всех сотрудников оповещали по телефону, в случае необходимости естественно, используя для этой цели особо секретную связь, чтобы они немедленно включали радиоточки. Руководители полагали, что если телефонная линия местная, то никаких накладок не могло быть. Так оно и было до поры до времени, но потом стали приходить астрономические счета за переговоры, где мелькали названия городов Израиля, Прибалтики и даже Папуа Новой Гвинеи. Вначале всем сотрудникам посоветовали хотя бы несколько умерить аппетит, но он продолжал возрастать, поэтому от такой связи пришлось отказаться полностью.
Использовать громкую связь никто не решался: в этом случае команды из центра управления полетами могли быть услышаны «чужими» ушами. Сигнал общей тревоги также не годился, поэтому для оповещения сотрудников о срочном включении радиоточек, связанных с местным радиоцентром, решили применять имевшиеся в наличии милицейские сирены. Никто из руководства не носил милицейской формы, поэтому не мечтал усладить свой слух до боли знакомыми звуками. Снабженцы просто поставили спецоборудование для пожарных машин, которых на космодроме имелся целый парк, но по роковому стечению обстоятельств, или просто, как всегда, в полученных ящиках оказалось имущество, предназначавшееся МВД.
– Ах да, – произнес Виноградов, наконец-то вспомнив, что означает вытье милицейских сирен.
Он подошел к радиоточке и включил ее на половину громкости.
– Говорят все радиостанции Байконура! – бодрым голосом сообщил диспетчер. – Прямое включение с центром полета!
Бобик уже находился в космическом корабле, а Виноградов в это время набирал код секретного замка, чтобы вытащить из несгораемого сейфа флаконы с настойкой пустырника и валидол. Он неожиданно вспомнил, как в течение пяти лет выбивал у руководства этот сейф, снабженный надежным секретным замком, но когда его наконец-то привезли и стали выгружать, вдруг свалился с машины, чуть не отдавив ноги грузчикам. Вполне вероятно, что от этого падения нарушился внутри какой-то механизм, так как установленный им цифровой код, совпадавший с очередной годовщиной Дня космонавтики, иногда не приводил к срабатыванию замка. Зато на спор его другу удавалось открыть массивную дверь, набрав на указателе дату рождения своей тещи.
Замок сейфа неожиданно сработал, так что извлечь оттуда медицинские препараты не составило труда. Сидоркин отказался, поэтому Петр Петрович одним махом употребил содержимое сразу двух пузырьков и закусил таблеткой валидола. После третьего пузырька Виноградов прослезился, а после четвертого под вторую таблетку валидола заявил Ивану Захаровичу, что не отпустит своего питомца так просто. Он собирался отнести Бобику великолепно обглоданную куриную ножку, чтобы побаловать его перед стартом. Сидоркин знал, что отговорить друга от этой безумной затеи не удастся, поэтому увеличил громкость приемника до предела и, пододвинув стул поближе, принялся внимательно слушать.
– Ключ на старт! – скомандовал начальник полетов. – Начинаем отсчет. Один, два, три, то есть девять, восемь, семь…
Весь Байконур задрожал, все равно что по нему погнали стотысячный табун, выращенный умелыми руками казахских скотоводов и перегоняемый в места, до которых еще не добрались ноги героев-целинников.
– Есть отрыв, – заявил кто-то находившийся в центре управления полетами, – хоть бы клапан не …
– Я сейчас кому-то рвану: мало не покажется, – пригрозил ему голос заместителя генерального конструктора.
– Погнали, в смысле полетели! – сообщил тот же голос.
– Куда погнали? Вы что с ума сошли! А ну-ка, глуши моторы!
– Немедленно освободите секретную линию связи, – посоветовал ему заместитель.
– Как же я освобожу ее, если другой не имеется?
– Откуда вы говорите? – поинтересовались из центра управления.
– Как это откуда, из этого… Сейчас посмотрю. Из «ИСЗ-8»!
– Какой еще «ИСЗ-8», вы что с ума все сошли? Какой муда-… мудрец додумался поставить такое старье на старт? – бушевал перед микрофоном замгенерального.
– Хотя постойте. Это название затерто краской, а поверх нее имеется другая надпись, – сообщил в центр Петр Петрович и на секунду умолк.
Когда Виноградов служил на флоте, его назначили помощником радиста и сразу же поручили ответственное задание – драить палубу и корпус, но он так расстарался, что боцман был вынужден доложить командованию о необходимости прекращения запланированных учений с немедленным отводом судна в секретный сухой док. В этом месте судно покрасили от носа до кормы, так как на правом борту от усилий матроса проступили буквы старого названия, и подаренный кому-то, кем-то и когда-то «Могиканин» могли потребовать обратно.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги