Слово и «Дело» Осипа Мандельштама. Книга доносов, допросов и обвинительных заключений

1

Осип Эмильевич Мандельштам был в достаточно напряженных отношениях с властями. Еще до революции за ним присматривала полиция, подозревая в нем возможное революционное бунтарство. Революционное бунтарство хотя и имело место, но никогда не носило административно-кадрового характера. Тем не менее дважды – в июле 1918 и в начале 1919 года – его устойчивые связи с левыми эсерами и их изданиями вполне могли привести его в большевистский застенок.

Этого не произошло, но тюрьма – и даже две – поджидали его в 1920 году. Первый раз в августе – в Феодосии, а второй – в сентябре, в Батуме. По иронии судьбы, его заподозрили в службе у большевиков.

В 1933 году О.М. написал стихотворение «Мы живем, под собою не чуя страны…» и еще несколько, значительно повышавших его шансы быть арестованным. ОГПУ не упустило этой возможности, и арест воспоследовал – в мае 1934 года: но то, чем отделался О.М. в этом случае – всего-навсего тремя годами ссылки – было воспринято всеми как чудо, автором которого был лично Сталин, а адресной аудиторией – творческая интеллигенция.

В 1938 году О.М. арестовали во второй раз и вроде бы за пустяки – за нарушение паспортно-административного режима, но времена решительно переменились.

За время, прошедшее между первым и вторым арестами О.М., численность заключенных в ГУЛАГе выросла вдвое – с 510,3 тысячи человек в 1934 и до 996,4 в 1938 году. Особенно разителен зазор между этими двумя годами по статистике осуждений по политическим мотивам: в 1934 году их было всего лишь 78.899 – самый низкий уровень после 1929 года и почти вчетверо меньше, чем в 1933 году (239.664). В 1938 году число осужденных по 58-й статье превысило полмиллиона (554.258) и уступало по этому показателю только 1937 году (790.665). На 1937–1938 годы приходятся и максимальное число (более 680 тысяч за два года!), и максимальная доля расстрельных приговоров (42,3% в 1937 и 59,3% в 1938 году – против, скажем, 2,6% в 1934 году). Наиболее массовой мерой наказания была именно жизнь в ГУЛАГе, то есть содержание в тюрьмах, лагерях и колониях. Только в 1937–1938, а также в 1924 и 1926 годах она была «на вторых ролях», уступив в первом случае – смертной казни, а во втором – ссылке и высылке.

Из 78.899 репрессированных в 1934 году 2.056 человек было расстреляно, 59.451 направлено в ГУЛАГ, а к ссылке и высылке приговорено было 5.994 человека – едва ли не самый «гуманный» год из всего десятилетия. Одним из этих 5.994 сосланных оказался и Осип Эмильевич, так что с годом первого ареста ему, можно сказать, повезло.

Формально «повезло» ему и в 1938 году, когда число осужденных по 58-й составляло 554.258 человек, притом что каждых трех из пяти расстреляли. Оказавшись в числе прошедших сквозь это «сито» судьбы, но будучи приговоренным не к ссылке или высылке (таких в 1938 году было всего 16.842 человека, или 3%), а к отправке в ГУЛАГ (а таких было 205.509 человек, или 37,1%), он – со своим стариковским здоровьем и «пятью годами лагерей» на Колыме – также получил фактически смертный приговор, но с переносом места и с отсрочкой времени его исполнения.

С момента ареста и до дня смерти пройдет всего шесть с половиной месяцев: большего О.М. вынести не смог и 27 декабря 1938 года, в пересыльном лагере под Владивостоком, – умер.

В 1931–1940 годах в системе ГУЛАГ (без учета погибших при побегах[2]) умерло 376.154 заключенных.

Осип Мандельштам был одним из них.

2

Взгляд на поэта и на его «слово» через его «дело» – довольно неожиданный ракурс. Особенно если посмотреть из-за плеча палачей: даже элементарное знакомство с кем-то предстает тогда антисоветским проступком, а написанное стихотворение – гнусным пасквилем и контрреволюционным деликтом. В «Разговоре о Данте» находим у О.М. страницы, посвященные спайке свободы и заточения, повальной зараженности воли миазмами тюрьмы. Во Флоренции, конечно, но О.М. это чувствовал кожей и в Москве. Иначе бы не написал в ноябре 33-го свои роковые строки – «Мы живем, под собою не чуя страны…».

Несколько неожиданно, но иногда «дело» может иметь и текстологическое значение для «слова», коль скоро иных беловых автографов, кроме записанных в кабинете следователя, у некоторых стихотворений не существует. Тут мы «обязаны» чекистам, кроме только что процитированного, еще и стихотворением «Холодная весна. Бесхлебный, робкий Крым…» (оно сохранилось, правда, только в записи под диктовку О.М. рукой следователя).

Менее аутентичен протокол допроса. Как жанр он просто немыслим без следовательского нажима и невольного «соавторства», а вот жанровой особенностью собственноручных показаний (нечастая, впрочем, штука) являлось отсутствие цензуры, на что немного ехидно указывал в своих признаниях 15 февраля 1933 года Иванов-Разумник[3].

Первой собирать материал об арестах и последних днях О.М. начала его вдова Надежда Яковлевна. Она же автор (или адресат) многих из документов, вошедших в книгу, особенно в связи с процессом реабилитации. Свое первое «интервью» у очевидца она взяла еще в 1940-е годы, когда в Ташкенте, где она жила, вдруг объявился Юрий Казарновский. В 1960-е годы ряд таких свидетельств зафиксировали Илья Эренбург, Моисей Лесман, Александр Морозов и Игорь Поступальский. В конце 1980-х – начале 1990-х Виталий Шенталинский первым ознакомился со следственными делами О.М. (август 1990 года), Эдуард Поляновский записал ценнейшие свидетельства Юрия Моисеенко, Светлана Неретина – Дмитрия Маторина[4], а пишущий эти строки, первым получивший доступ к тюремно-лагерным делу О.М.[5], записал и ввел в оборот свидетельства того же Е. Крепса, Д. Маторина, Ю. Моисеенко и ряда других. Нельзя не упомянуть и Валерия Маркова, сумевшего идентифицировать место предполагаемого захоронения поэта и собравшего сведения о пересыльном лагере, где погиб О.М.

В январе–июне 1991 года ксерокопии документов из всех трех «дел» О.М. экспонировались в Государственном литературном музее СССР на выставке, посвященной юбилею поэта, а в мае 2008 года сканированные изображения фрагментов этих дел появились в интернете в рамках «Воссоединенного цифрового архива Осипа Мандельштама»[6] по адресу: www.mandelstam-world.org.

П. Нерлеру, Э. Поляновскому и В. Шенталинскому принадлежат и первые книги, целиком или частично, но специально посвященные гибели О.М. Естественно, что мимо этих вопросов не прошли и авторы имеющихся биографий поэта – К. Браун, Н. Струве, О. Лекманов и Р. Дутли.

3

Настоящая книга выстроена хронологически – в порядке развертывания репрессий или усилий по их преодолению (в частности, по реабилитации). Каждая глава имеет организационную привязку – к конкретному карательному или иному органу, осуществлявшему ту или иную репрессию (или, наоборот, реабилитацию). Каждая содержит в себе текстовую и документальную части, причем большинство документов впервые публикуется полностью.

Глава о дореволюционном надзоре за О.М. в Финляндии написана Д. Зубаревым и П. Нерлером, о «мандельштамовском эшелоне» – П. Нерлером и Н. Поболем, все остальные тексты написаны П. Нерлером.

Цитаты из произведений О.Э. Мандельштама, если иное не оговорено, даются по изданию: Осип Мандельштам. Собрание сочинений в 4-х тт. / Под ред. П. Нерлера и А. Никитаева. М.: Арт-Бизнес-Центр, 1993–1997. Индивидуальные ссылки на цитируемые произведения опускаются.

Цитируемые фрагменты, а также автографы и рукописные вставки внутри документов даются курсивом, рукописные тексты (автографы) самого О.Э. Мандельштама – полужирным курсивом. Архивные сигнатуры и сокращенные названия часто встречающихся изданий также даются курсивом.

Персональные сведения о репрессированных лицах приводятся по компакт-диску: Жертвы политического террора в СССР. Изд. 4-е, перераб. и доп. М.: Звенья, 2007. Справки о сотрудниках ОГПУ–НКВД даются по изданиям: Петров Н.В., Скоркин К.В. Кто руководил НКВД, 1934–1941: Справочник. М.: Звенья, 1999; ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918–1960 / Под ред. акад. А.Н. Яковлева; сост. А.И. Кокурин, Н.В. Петров. М.: МФД, 2002; Лубянка: Органы ВЧК–ОГПУ–НКВД–НКГБ–МГБ–МВД–КГБ. 1917–1991. Справочник / Под ред. акад. А.Н. Яковлева; авторы-сост. А.И. Кокурин, Н.В. Петров. М.: МФД, 2003. В отдельных случаях использованы сведения, предоставленные Н.В. Петровым.

АВП РФ – Архив внешней политики Российской Федерации, Москва

АМ – Принстонский университет. Файерстоунская библиотека. Отдел рукописей и редких книг. Коллекция О.Э. Мандельштама

АП РФ – Архив Президента Российской Федерации, Москва

а/с агит. – антисоветская агитация

АССР – автономная советская социалистическая республика

АУ ФСБ СПбиЛО – Архив Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, Санкт-Петербург.

Ахматова, 2005 – Ахматова А.А. Победа над судьбой. Т. I: Автобиографическая и мемуарная проза. Бег времени. Поэмы. М.: Русский путь, 2005. 984 с.

б/п – беспартийный

ВПВТО – Воронежская право-троцкистская вредительская террористическая организации

в/с – военнослужащий

ВК ВС СССР – Военная коллегия Верховного суда СССР

г. – год, город

ГААРК – Государственный архив Автономной республики Крым, Симферополь

ГАРФ – Государственный архив Российской Федерации, Москва

Гардзонио, 1998. – Гардзонио С. Письмо Э.Л. Миндлина В.И. Сидорову (Баяну). Еще о литературной Феодосии // Тыняновский сборник. Вып. 10. М., 1998. С. 481–487.

ГБ – государственная безопасность

гг. – годы

Герштейн, 1998 – Герштейн Э. Мемуары. СПб., 1998. 524 с.

ГЛМ – Государственный литературный музей, Москва

гор. – город

г. р. – год рождения

гр. – гражданин, гражданка

ГУГБ – Главное управление государственной безопасности

ГУЛАГ – Главное управление лагерей ОГПУ–НКВД–МВД СССР

Гыдов, 1993 – Гыдов В.Н. О. Мандельштам и воронежские писатели (по воспоминаниям М.Я. Булавина) «Сохрани мою речь…» Вып. 2. М., 1993. С. 37–39.

д. – дело; дом; деревня

ж. д. – железная дорога

Жизнь и творчество О.Э. Мандельштама, 1990 – Жизнь и творчество О.Э. Мандельштама: Воспоминания. Материалы к биографии. «Новые стихи». Комментарии. Исследования. Воронеж: Изд-во Воронежского университета, 1990. с.

зав. – заведующий

зам. – заместитель

з-д – завод

з/к – заключенный-колонист

и.о. – исполняющий обязанности

ИРЛИ – Институт русской литературы РАН (Пушкинский дом), Санкт-Петербург

ИТЛ – исправительно-трудовой лагерь

Кацис, 2008 – Кацис Л. Борис Николаевский о судьбе Осипа Мандельштама: к проблеме аутентичности информации журнала «Социалистический вестник» (1946) // Вестник РГГУ. Сер.: Журналистика. Литературная критика. 2008. №11. С. 143-149.

Кацис, 2011 – Кацис Л. О «делах», жизни и судьбе Осипа Мандельштама // Вопросы литературы. 2011. № 2. С. 330-362.

кв. – квартира

КГБ – Комитет государственной безопасности СССР

к-з – колхоз

КПВО – Боль и память: Книга памяти жертв политических репрессий Владимирской области: В 2 т. Т. 1. Владимир: Фолиант, 2001

КПКО – Из бездны небытия: Книга памяти репрессированных калужан: В 4 т. Калуга, 1993–2003

КПМО – Помнить поименно: Книга памяти жертв политических репрессий жителей Московской области. М.: ООО «ФЭРИ-В», 2002

к-р, к-р. – контрреволюционный, контрреволюционная деятельность

КРД, крд, к.р.д. – контрреволюционная деятельность

к-р. деят./агит. – контрреволюционная деятельность/агитация

Кунтур, 2009 – Кунтур Я. Чердынская городская больница в 30-е годы // Миры Мандельштама. VI Мандельштамовские чтения. Пермь, 2009. С. 40-57.

Купченко, 1991 – Купченко В.П. Ссора поэтов (к истории взаимоотношений О. Мандельштама и М. Волошина) // Слово и судьба. М., 1991. С. 176–182.

Кураев, 1988 – Кураев В.В. Дневник ссыльного большевика (1933 – 1935). М.:

Азбука, 1998. 104 с.

л. – лист

л. д. – лист дела

Максименков Л. Очерки номенклатурной истории советской литературы (1932–1946). Сталин, Бухарин, Жданов, Щербаков и другие // Вопросы литературы. 2003. № 4. С. 212-258.

МВД – Министерство внутренних дел СССР

МГБ – Министерство государственной безопасности СССР

Милютина, 1997 – Милютина Т.П. Люди моей жизни. Тарту, 1997. С. 343-344.

Миндлин, 1979 – Миндлин Э.Л. Необыкновенные собеседники. М., 1979. 560 с.

МП – газета «Московская правда»

Нерлер, 1991 – Нерлер П. «Он ничему не научился…» О.Э. Мандельштам в Воронеже: новые материалы // Литературное обозрение. 1991. № 1. С. 91-95.

Николаевский, 1946 – Николаевский Б. [«Преступление и наказание» поэта О. Мандельштама] Из летописи советской литературы // Социалистический вестник. Нью-Йорк. 1946. № 1. 18 янв. С. 21–25.

Никольский, Поболь, 1999 – Никольский А., Поболь Н. Как их везли // Железнодорожное дело. 1999. № 2–4. С. 43-47.

НКВД – Народный комиссариат внутренних дел СССР

н/п, н/пр – надзорное производство

нрзб – неразборчиво

Н.М. – Надежда Яковлевна Мандельштам

ОГПУ – Объединенное государственное политическое управление СССР

О.М. – Осип Эмильевич Мандельштам

оп. – опись

Осип и Надежда, 2002 – Осип и Надежда Мандельштамы в рассказах современников / Подгот. текстов, сост., коммент., вступит. ст. О.С. и М.В. Фигурновых. М., 2002. 544 с.

п., п.п. – пункт, пункты

«Подвергнутая экспертизе литература…», 2005 – «Подвергнутая экспертизе литература…»: Из следственного дела И.М. Наппельбаум / Публ. Е.М.Царенковой, вступ. статья и примечания А.Л. Дмитренко // In memoriam: Сб. памяти Владимира Алоя. СПб., 2005. С. 390-417.

Растерзанные тени, 1995 – Растерзанные тени. Избранные страницы из «дел» 20–30-х годов / Сост. Ст. Куняев, С. Куняев. М.: Голос, 1995. 480 с.

РГАСПИ – Российский государственный архив социально-политической истории, Москва

РГВА – Российский государственный военный архив, Москва

Реабилитация: как это было, 2000 – Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. В 3-х томах. Том 1. Март 1953 – февраль 1956 / Сост. Артизов А.Н., Сигачев Ю.В., Хлопов В.Г., Шевчук И.Н. М., 2000. 504 с.

РГБ – Отдел рукописей Российской государственной библиотеки, Москва.

РНБ – Российская национальная библиотека, Санкт-Петербург

Рюрик Ивнев, 2008 – Рюрик Ивнев. С Осипом Мандельштамом на Украине / Публ. Н. Леонтьева // Сохрани мою речь. Вып. 4. М., 2008. С.120-132.

с. – страница, село

СВЭ – социально-вредный элемент

с-з – совхоз

СОЭ – социально-опасный элемент

ССП – Союз советских писателей

Тименчик, 2008 – Тименчик Р. Что вдруг. Статьи о русской литературе прошлого века. Иерусалим, 2008. 684 с.

тр. – троцкистский

ул. – улица

УМВД – областное управление МВД СССР

УРЧ – Учетно-регистрационная часть

УСО – Учетно-статистический отдел

УНКВД – областное управление НКВД СССР

УСВИТЛ – Управление Северо-Восточных исправительно-трудовых лагерей, Магадан

ф. – фонд

ф-ка – фабрика

х. – хутор

ч. – часть

ЦА МВД – Центральный архив МВД, Москва

ЦА ФСБ – Центральный архив Федеральной службы безопасности, Москва

ЦГАЛИ – см. РГАЛИ

Шнейдерман, 1996 – Шнейдерман Э. Бенедикт Лившиц: арест, следствие, расстрел // Звезда. 1996. № 1. С. 82–126.

Элиасберг, 2005 – Элиасберг Г.А. «Один из прежнего Петербурга»: С.Л. Цинберг – историк еврейской литературы, критик и публицист». М., 2005. 574 с.

ЮВЖД – Юго-Восточная железная дорога

В оформлении и иллюстрировании книги использованы материалы АВП РФ, АП РФ, ГАРК, ГАРФ, ГЛМ, РГАЛИ, РГАСПИ, РГВА, ЦА МВД, ЦА ФСБ, собраний Мандельштамовского общества (Москва), С.Василенко (Фрязино) и Б.Фрезинского (Санкт-Петербург).

Моя первая благодарность – моим соавторам: Д. Зубареву и Н. Поболю, умершему 27 января 201Згода, редактору первого издания книги – С. Василенко, его дизайнерам (А. Грошеву, Е. Прокофьевой и В. Ванюкову) и издательству «Петровский парк» (директор В. Каневский).

Заново благодаря и всех остальных, кто помогал мне при подготовке первого издания, здесь перечислю лишь тех, чьи суждения помогли при подготовке второго. Это – М. Бейзер, Н. Громова, В. Драницын, А. Дмитренко, В. Зарубин, Л. Кацис, К. Морозов, В. Мочалова, А. Поморский, Г. Суперфин, А. Тепляков, Д. Черашняя и Г. Элиасберг.

1

Дело, из которого почерпнуты публикуемые ниже документы, – под номером 122А, т. 4 делопроизводства Особого отдела Департамента полиции[8] за 1911 год (ныне фонд Р-102 ГАРФ) – называлось так: «Разработка адресов, обнаруженных по обыску у Веры Дилевской и Мячина». В нем 262 листа, начато в ноябре 1911, закончено в августе 1914 года.

Это настоящее пособие по теме «Борьба карательных органов Российской империи с революционным подпольем накануне мировой войны». Одним из его фигурантов, сам того не подозревая, оказался и Осип (тогда еще Иосиф) Мандельштам.

…Пансион Линде[9] под Петербургом в Мустамяках (ныне станция Горьковская) вошел в историю – но не столько как лечебница для легочников с отменной молочной кухней, сколько как место, где чуть ли не постоянно жили или отдыхали революционеры всех мастей и направлений. В нем «находили приют все скомпрометированные в глазах петербургской жандармерии лица… Меньшевики, большевики, бундовцы, социалисты-революционеры, анархисты, – все перебывали на правах пансионеров в скромном, населенном, как улей, мустамякском доме»[10]. По соседству были дачи Екатерины Федоровны Крит, поклонницы Максима Горького, и Марии Карловны Иорданской, по первому мужу – Куприной (дом не сохранился, будучи в 1924 году, перед выездом хозяев в Россию, продан на снос). Пансион принадлежал Полине Фелициановне Жанковской (по мужу Линде) и ее сыновьям Ивану (Иоганну-Альберту-Фридриху) и Федору (Фридриху-Михаилу) Линде[11].

Летом 1911 года, в частности, там находились Вера Дилевская и знаменитый большевистский боевик–экспроприатор – неуловимый Константин Мячин[12]. В 1911 году, живя в Финляндии, он занимался подъемом оружия с затопленного в 1905 году у берегов Ботнического залива парохода «Джон Графтон». В начале августа 1911 года здесь была устроена внезапная облава, но самая крупная «дичь» ушла: бросив важные документы, Мячин и Дилевская сумели бежать. Арестованы были только хозяева пансиона – братья Линде[13].

Зато информационный «улов» был богатым: захваченных бумаг было столько, что на годы была обеспечена работа жандармских управлений и охранных отделений чуть ли не по всей России. Письма и телеграммы так и шныряли из столицы – в Ашхабад, Баку, во Владивосток, Вятку, Гродно, Екатеринбург, Екатеринодар, Екатеринослав, Иркутск, Калугу, Киев, Ковно, Нижний Новгород, Одессу, Пермь, Ростов, Рыбинск, Севастополь, Тамбов, Тверь, Тифлис, Томск, Уфу, Харьков – и обратно. В деле – секретные и совершенно секретные циркуляры, перлюстрированная и расшифрованная конспиративная переписка, адреса и особые приметы «нелегалов», протоколы столичных и провинциальных обысков и допросов, справки паспортистов, шифротелеграммы с особо секретными сведениями.

Нашлось занятие и для заграничной агентуры. Ее начальник А.А. Красильников, чиновник для особых поручений при Министре внутренних дел, слал из Парижа донесения об эмигрантах, упоминаемых в захваченной переписке, об их замыслах и заговорах, плетущихся в Цюрихе и Давосе, Вене и Неаполе, Берлине и Мюнхене, Лондоне и Льеже.

В деле упоминаются сотни «известных Департаменту полиции» имен революционеров – эсеров и эсдеков, большевиков и меньшевиков, анархистов и максималистов. А имена Засулич, Плеханова, Бурцева, Брешко-Брешковской, Савинкова и Троцкого уже тогда были известны не только Департаменту полиции, но и всей России. Пройдет время, и столь же известными станут и другие имена: Якова Свердлова и Анатолия Луначарского, Адольфа Иоффе (будущего посла в Германии) и Арона Сольца (будущего председателя ЦКК). Здесь, в деле, впервые сошлись имена Варвары Яковлевой – будущего председателя Петроградской ЧК – и Вадима Чайкина – будущего члена ЦК партии социалистов-революционеров (вторично эти имена встретятся в списке расстрелянных по приказу Сталина в Орловской тюрьме в сентябре 1941 года).

Словом, работа кипела, и полиция, кажется, уже знала всё и обо всех!

И вдруг – «сигнал» о «некоем еврее», связанном с дачей Линде и совершенно неизвестном Департаменту полиции!

Всякий, кто имел хоть какое-то касательство к этому пансиону, определенно возбуждал к себе сыщицкий интерес. Но никаких точных сведений ни о личности О.М. (не считая блестящей разгадки его национальности[14]), ни о характере его противоправительственной агитации в донесении не содержится, кроме упоминания, что он – «по слухам»! – проживал в 1911 году в пансионе Линде и скрылся оттуда во время арестов летом того же года. Однако и слух, всерьез взволновал полицию, уязвленную неудачей с поимкой Мячина. После чего высшим чинам политического сыска Российской империи не лень было возиться с этим «неким евреем» целых полгода!

2

Началось всё, по-видимому, с рукописной анонимки, «любительского» доноса, поступившего к помощнику начальника Финляндского жандармского управления[15] по Бьернеборгскому пограничному району полковнику Базаревскому[16]. Тот передал сведения в несколько адресов: в районное охранное отделение, своему непосредственному начальнику полковнику Утгофу[17] (который, очевидно, не придал доносу никакого значения) и генерал-майору Лампе[18], начальнику жандармского полицейского управления Финляндских железных дорог, который, напротив, дал делу энергичный ход. В пользу предположения, что неизвестный нам донос был рукописным и анонимным, говорит то, что гельсингфорские жандармы не могли проверить изложенные в нем сведения, а одна из упоминаемых в нем фамилий была при перепечатке неразборчивого рукописного текста переврана – «Фейсранов» вместо «Феофанов». На основании этого доноса Лампе отправил 24 июня 1912 года в Санкт-Петербургский департамент полиции секретное донесение о том, что «некий еврей Мандельштам» проживал в пансионе «Лейно» в деревне Неувола, где занимался «противуправительственной агитацией». Но мало того: чины местной финской полиции ему покровительствуют и даже выполняют его поручения!

В завязавшейся между Финляндским жандармским управлением, столичным Охранным отделением и Особым отделом Департамента полиции интенсивной переписке ставилась четкая задача: вывести на чистую воду, «разъяснить» этого подозрительного и опасного революционного семита, этого Мандельштама!

Гм, Мандельштама? Но какого?!

Надо сказать, что обладателей этой «фамилии чортовой» проходило по делам Департамента полиции изрядное множество. Как правило, их всё же друг от друга отличали, но нередко и путали. Так что замешательство полиции было понятно.

Судите сами. Было известно, что в Териоки наезжает знаменитый киевский профессор-окулист Макс Эмильевич (Емельянович) Мандельштам (1838–1912), «закаленный – по отзыву начальника Киевского губернского жандармского управления – еврей, но получивший отличное высшее образование». Когда в 1899 году киевские жандармы узнали, что он был одним из российских делегатов на Третьем всемирном сионистском конгрессе, они попросили его представить им записку о сионизме, каковую Макс Эмильевич для них охотно составил, указав, что «заселение Палестины евреями… может служить службу всем, в особенности же самой России»[19]. Впрочем, столь резвая агитационная деятельность в случае почтенного окулиста была едва ли представима.