Малкольм Икс. Взгляд из русского гетто

Запретный герой

Герой этой книги – Малкольм Икс. Многим из наших соотечественников, вернее сказать большинству, это имя не говорит ничего. Кто он такой? Если обобщить в нескольких словах, Малкольм Икс – яркий революционный борец афроамериканского национально-освободительного движения 60-х годов XX столетия. Он явился центральной фигурой морально-идейного строительства афроамериканской нации. Малкольм Икс стремился к преобразованию аморфной, забитой, бесправной и безликой массы «негров» Америки в полноценный, гордый и самодостаточный народ.

Прежде всего, он – религиозный деятель, причем, в отличие от преподобного Мартина Лютера Кинга, он – мусульманский религиозный деятель. В наши дни согласно установившейся по воле Запада эстетике это совсем не комильфо. Но если бы он был просто мусульманским проповедником как таковым, то вряд ли его имя когда-нибудь стало бы символом революционного сопротивления угнетателям, причем символом практически столь же международным, как имя Че Гевары. Этот символ – Малкольм Икс – вдохновляет не только африканцев и мусульман. Граффити с его образом

можно найти на стенах домов Палестины и Ливана, где несколько десятилетий мусульмане и христиане борются против сионистских захватчиков, и в католических кварталах Ольстера, где белые до прожилок ирландцы-католики, веками подвергаясь такому же расовому угнетению, что и темнокожие жители США, видят в Малкольме Иксе одного из своих героев.

Нет, Малкольм был не просто мусульманским проповедником. Он был проповедником Революции – моральной, психологической, культурной и социальной. Он был воплощением революционной религиозности. А религиозным революционером можно быть, исповедуя любую религию. К примеру, один из основоположников знаменитой «Теологии освобождения» падре Камило Торрес погиб в джунглях Колумбии, с оружием в руках сражаясь за идеалы социальной справедливости.

Жизненный путь Малкольма удивителен и символичен. Его личный пример не перестает вдохновлять миллионы людей, причем не только в его стране. Выросший в негритянском гетто Малкольм Литтл в юности был втянут в мир криминала, был наркоманом. Попав зимой 1946 года за кражу со взломом в тюрьму города Норфолк, он постепенно подпадает под влияние суровых моральных норм афроамериканского религиозно-националистического движения «Нация ислама» («черные мусульмане»). Малкольм начинает создавать в себе новую личность, обладающую железной волей, неукротимой силой, потрясающим магнетизмом. Выйдя в 1952 году на свободу, он становится проповедником националистического афроамериканского культа «черных мусульман». Известный отныне как Малкольм Икс, он превращается в одного из крупнейших ораторов и политических деятелей Америки. Его радикальные речи и идеи превратили его в самого опасного внутреннего врага США. Преодолев сектантскую ограниченность и «черный национализм», Малкольм приходит к пониманию планетарного (глобального) единства борьбы всех угнетенных народов и классов. Он активно поддерживает революционные антиимпериалистические и антикапиталистические революционные движения в странах третьего мира, оказывается единственным политическим деятелем Америки, встретившимся с Фиделем Кастро в США. Вместе с тем, Малкольм Икс неустанно боролся за построение афроамериканской нации, призывая к моральному исправлению афроамериканского сообщества, устранению пороков, к росту политической и социальной сознательности и национальной солидарности. 21 февраля 1965 года трагическая смерть прервала дальнейший идейный рост и политическую деятельность великого афроамериканского лидера.

До недавнего времени – времени широкого и доступного распространения у нас Интернета – имя Малкольма Икса было известно в нашей стране едва ли не единицам. Советская публицистика в своих многочисленных публикациях о жизни в США, непременно затрагивая уязвимую для противника тему положения негров в Америке и борьбы за гражданские права в 60-е годы, почти всегда обходила молчанием этого харизматичного лидера угнетенных людей Америки. Писали о Мартине Лютере Кинге, но не о Малкольме Иксе. Лишь в редких публикациях говорилось о нем – и еще реже говорилось о нем в положительном тоне.

К таковым упоминаниям можно отнести главу из книги С. Лосева и В. Петрусенко «США: операции по уничтожению», которая называется «Жизнь и смерть Малкольма Икса». Так же сочувственно написал о нем в своей книге очерков об Америке Мэлор Стуруа, в главе «Лезвие автогена» рассказав о выступлении Малкольма в Лондонской экономической школе зимой 1965 года. Правда, при этом автор вольно изменил многие фрагменты этой речи.

В целом советская публицистика если и писала о Малкольме Иксе и движении черных мусульман «Нация ислама», то оценивала их самих и их деятельность с негативных позиций, посвящая дифирамбы Мартину Лютеру Кингу, с его толстовскими идеями непротивления злу силой, с его мечтами о будущей расовой гармонии в Америке. Точно так же вели себя идеологические противники советских публицистов – американская официальная пропаганда и связанные с нею деятели. Они тоже отрицательно освещали деятельность Малкольма Икса, как «черного расиста» и «апостола насилия», воспевая при этом преподобного Кинга, как проповедника мира и любви. Отчего же произошло такое сходство оценок деятельности великого афроамериканского лидера, истинного вождя афроамериканской революции сознания 60—70-х годов XX столетия?

С одной стороны хрущевско-брежневский партно-менклатурный сытый социализм уже органически не мог воспринять и переварить столь радикально-яркое явление, каким был Малкольм Икс. Ему нужны были не радикалы, такие как Че Гевара и Малкольм, а голуби мира, такие как Мартин Лютер Кинг и Сальвадор Альенде. С другой стороны, вполне можно понять работников американской идеологической машины – ведь Малкольм Икс и «Нация ислама» были открытыми врагами Америки, американской государственной системы, американской культуры, морали и идеологии. Одним словом, «черные мусульмане» были (и остаются) самыми последовательными антиамериканистами и антизападниками, возведя принципы антизападничества, общинного патриотизма и национализма в ранг религиозной веры.

Но независимо от мнения и оценок советских и американских публицистов собственную оценку его деятельности дал сам афроамериканский народ, благодаря деятельности Малкольма обретающий самосознание, собственную культуру и национальную идеологию. В восприятии большинства афроамериканцев Малкольм стал такой же культовой личностью, как Че Гевара для народов Латинской Америки. В первую очередь Малкольм Икс является героем революционной афроамериканской молодежи. Знаменитые «Черные пантеры» зародились именно от воодушевления идеями Малкольма Икса – при этом они остались совершенно равнодушными к собственно религиозным исламским идеям афроамериканского лидера, взяв на вооружение только социально-политические. Именем Малкольма – по инициативе самих афроамериканских общин – названы улицы, колледжи, университеты. Он повсеместно присутствует на стенах домов в гетто, на бесчисленных граффити. Культовые рэперы, такие как, например, «Паблик энеми» или Айс Кьюб, цитируют его в своих песнях. Более подробно о влиянии Малкольма на афроамериканское сообщество Америки мы расскажем в заключительных главах книги.

Прежде всего, источником в нашем повествовании является знаменитая «Автобиография Малкольма

Икса», написанная им самим в соавторстве с афроамериканским писателем Алексом Хэйли. Редкая книга по своему влиянию на умы людей может сравниться с «Автобиографией» Малкольма. С присущей ему предельной искренностью Малкольм Икс описывает свою жизнь как волевой рост личности, поднявшейся из грязи и мрака к новой жизни, сутью которой стало постоянное самовоспитание и революционное служение своему народу Эта книга является нашим основным источником.

Далее следуют мемуары и воспоминания семьи и соратников – его жены Бетти Шаббаз, Бенджамина 2Х (впоследствии Бенджамин Карим), Джеймса 67Х (Джеймс Шаббаз, ныне Абдуллах Абдур-Раззак) и других помощников Малкольма. Также нашими источниками служат речи Малкольма Икса, его проповеди, различного рода интервью и другие исторические документы. Кроме того, в Америке существует обширнейшая литература, посвященная исследованию жизни и деятельности великого афроамериканского лидера – что можно назвать малкольмоведением по аналогу с пушкиноведением.

Итак, пора знакомить читателя с неизвестным и запретным для нас героем, само имя которого воплощает яростный протест против всех форм рабства и угнетения.

Глава 1

Кошмары детства

Угнетение имеет многочисленные и многоликие формы. Но оно всегда остается угнетением. Его формы меняются, суть остается. В Америке, точнее в Соединенных Штатах Америки, государстве, основанном и провозглашенном как царство Свободы и Равенства, с самого зарождения государственности, свобода и равенство четко дозировались на тех, кому они достались и на тех, кто был их начисто лишен. Собственно, и у нас в России дела обстояли и обстоят подобным же образом.

Эксплуататорская система всегда подразумевает наличие двух антагонистов – эксплуататоров и эксплуатируемых, угнетателей и угнетенных. К примеру, в России угнетенным большинством было русское крепостное крестьянство. Даже не население национальных окраин, а именно русское православное крепостное крестьянство – коренное население и основа государства Российского. Здесь не играл никакой роли цвет кожи и разрез глаз (даже наоборот: негр, в американском понятии этого слова, Пушкин или потомок тюркского рода Карамзин как раз относились к господствующему классу угнетателей). Но, тем не менее, было рабство, было угнетение, была эксплуатация. То же самое происходит и в нынешней России, где в огромное бесправное гетто заключено подавляющее большинство ее граждан, прежде всего славянского происхождения – так как именно они, в силу утраты всевозможных общинных и организационных связей, а также морального и культурного стержня, оказались наиболее беззащитными перед отечественным вариантом Системы Угнетения.

В Америке главным фактором, определяющим угнетенного, выступил цвет кожи. Объектами эксплуатации и произвола здесь прежде всего выступали негры и индейцы, причем главным объектом были именно негры. Все-таки у индейцев были своя земля, свои корни, традиции, культура, языки, верования, своя социальная племенная организация. У негров не было ничего. Их привезли в Америку изначально только в качестве рабов. В ходе 400-летнего периода рабства африканцы, ставшие рабами и, как следствие, вместо африканцев ставшие неграми – людьми уже совершенно иного социально-психологического статуса – утратили практически все, что делало их прежде африканцами. У них не было ни родины, ни собственной культуры, ни собственного языка, ни собственной религии – не было даже собственных имен. Имена им давал рабовладелец, зачастую это были клички, в иных случаях они носили фамилию своего рабовладельца[1]. Итак, американские негры в ходе 400-летнего периода рабства утратили практически все, может быть, за исключением цвета своей кожи. Но и здесь итогом многочисленных случаев насилия хозяев в отношении рабынь стало преобладание среди негров к началу XX столетия людей мулатской расовой внешности.

Началом истории афроамериканского народа (вплоть до середины 60-х годов народа негритянского, ибо сам термин «афроамериканцы» и, главное, его психо-ментальная составляющая утвердился именно с легкой руки Малкольма Икса) был 400-летний ужас рабства. Само по себе рабовладение никогда не бывает благом. Рабство может быть мягким, патриархальным, как, например, в Мавритании, или приобретать самые отвратительные формы, как в греко-римской античной цивилизации. Западная модель рабовладения изначально была ориентирована на самые худшие формы этого исторического явления. В некоторых аспектах европейское и в частности североамериканское рабовладение было даже хуже античного. С самого начала европейское рабовладение основывалось на расизме – в отличие от римского, имевшего социальную, а не цивилизационно-физиологическую основу, где даже сын раба Диокл смог стать императором Диоклетианом. Первыми рабами постантичной Европы были славяне. В X–XII веках огромное множество полабских славян было обращено в рабство западными крестоносцами. Само слово «раб» в западных языках происходит от слова «славянин»: slave, esclavo, esclave, sclave – соответственно по-английски, по-испански, по-французски и по-немецки. Славяне и тогда и фактически сейчас считались расово чуждыми Европе варварами и потому их истребляли и обращали в рабство именно на расовой основе. Здесь не имело большого значения физическое расовое сходство славян, особенно балтийских, и европейцев – главным было именно метальное восприятие Западом славян как расово чуждых, других, не своих, низших по отношению к себе диких существ.

В XV–XVI веках новым массовым источником рабов для западной цивилизации стали африканцы. Миллионы черных жителей Африки были вывезены в Северную и Южную половины Американского континента. В обеих частях Нового Света, и в англосаксонской, и в испано-португальской, их положение было ужасным. И англосаксы и иберийцы подвергали негров-рабов жесточайшей эксплуатации, насиловали рабынь, относились к рабам хуже, чем к животным. Разница была лишь в том, что в Латинской Америке образовалось несколько переходных этно-расовых групп, не считая сохранившееся индейское население. Социальные низы всех этих считавшихся небелыми расовых групп активно взаимодействовали. Кроме того, зачастую и беднейшее белое население не имело расовых предубеждений в отношении «цветного» населения колоний.

В Северной Америке все было по-другому. Здесь была жесткая кастовость в отношении рабов и их потомков. Бедняки европейского происхождения смотрели на негров, мулатов и даже квартеронов с таким же презрением, как и их богатые соплеменники. Здесь социально-кастовый барьер был непреодолим. Даже люди с абсолютно светлой кожей, обладающие вполне так называемой европейской внешностью, но происходившие от негров-рабов, в США причислялись к негритянскому населению и социально были столь же притесняемы, как и их темнокожие собратья. В Америке Пушкин если бы и стал поэтом, то исключительно негритянским, ибо вход в «белое» общество для него был бы наглухо закрыт.

В ходе Гражданской войны 1861–1865 годов рабство в Соединенных Штатах было отменено. При этом следует сразу же отбросить бытующий у нас миф о том, что эта война имела целью освобождение негров. На самом деле и Линкольн, и Грант, и многие другие политические вожди Севера были такими же расистами по своим убеждениям, как и жители Юга.

Освобождение миллионов американских негров от рабства, хотя, безусловно, явилось важным шагом в их истории, тем не менее, не принесло им ни равноправия, ни уважения в американском обществе. Фактически вместо прежней, грубой и откровенной формы рабства появилась другая, менее откровенная, но от этого не менее бесчеловечная. Расизм не только не исчез, но, более того, распространился из южных штатов на всю территорию страны. Положение негров на Севере и Юге различалось, но в обоих случаях это было лишь отличием северного расизма от южного.

Южный расизм был предельно откровенен. Неграм практически официально объявлялось о том, что они являются существами низшего сорта. Им строжайше запрещалось находиться в одних и тех же местах с белыми. Все было предельно сегрегированно – школы, больницы, транспорт, кафе, рестораны, туалет. Обыденным делом на Юге были суды Линча, когда толпа расистов жесточайшим образом расправлялась с любым негром, заподозренным в неуважении южных расовых законов. Многих прилюдно кастрировали, бросая органы в Миссисипи. Особым шиком было праздничное сожжение негров живьем, желательно на природе, во время пикника. Под смех и веселье взрослых белых мистеров и их леди, а также их милых детишек живьем горели человеческие существа, которым не посчастливилось родиться достойными принятого в этом обществе статуса.

Все это фотографировалось самими участниками действа, так что и теперь можно без труда найти эти красноречивые свидетельства культурной жизни американского общества первой половины XX столетия[2]. Разумеется, все это делалось вполне безнаказанно, никто даже не возбуждал уголовные дела по данному поводу Именно безнаказанность и делала возможным подобный сатанинский беспредел, именно безнаказанность и питала извращенную фантазию этих джентльменов и леди. Впрочем, наше сегодняшнее российское общество не так уж далеко от тогдашнего североамериканского. Пьяные владельцы дорогих автомобилей, зачастую дети высокопоставленных родителей, насмерть сшибающие по нескольку человек (среди них непременно детей), затем убегающие с места преступления, зачастую фактически избегают уголовной ответственности. Наша российская действительность изобилует и многими другими печальными примерами подобного рода.

Северный расизм был более лицемерен. В том числе и тем, что к неграм-иностранцам он относился совсем по-другому, нежели к неграм-согражданам, – с уважением. Стоило юному Кассиусу Клею обмотать голову тюрбаном, как он мог зайти в любой ресторан.

Расизм загонял все возрастающее черное население, прибывающее с аграрного Юга, в гетто, вырваться откуда у негров – даже наиболее успешных – не было возможности. Впрочем, в начале XX столетия даже многие группы иммигрантов из Европы не причислялись к разряду «белых», что говорит о социально-психологической, а не о физической природе западного расизма. Условия жизни в гетто нельзя назвать иначе, чем отвратительными. Дома, годами не знающие капитального ремонта, с потрескавшимися стенами, грозящими в любой момент обвалиться. Подлинным бедствием гетто была перенаселенность. Жилья катастрофически не хватало для прибывающих с Юга в поисках работы людей. Не было жилья для молодых семей. Работу старались дать неграм – самую неквалифицированную и «грязную». Если же на одном и том же предприятии одну и ту же работу выполняли черные и белые, то первые получали за свою работу гораздо меньше. Профсоюзы строились на расовой почве. Белые профсоюзы защищали интересы только белых рабочих, причем защищали эффективно. Черных не защищал никто. Не было у них никакой защиты и от произвола полиции. По малейшему подозрению черный человек мог быть безнаказанно застрелен полицейским. Собственно, данная практика существует до сих пор. В то же время полиция не обеспечивала защитой жителей гетто от преступников. Более того, все прибыльные злачные места платили дань полиции и благополучно существовали под ее покровительством. Постоянным было избиение полицейскими черных граждан по любому поводу. Многим довелось испытать на себе неумолимую ярость полицейских дубинок. Полиция вела себя в гетто как в оккупированной стране, относилась к его жителям как к скоту, если не хуже. Это были кварталы обреченных, не вписавшихся в американскую модель успеха. Они заведомо проиграли в битве за место под солнцем и потому – горе побежденным!

Сегодня в капиталистической «молодой России» мы сами можем наконец-то почувствовать все прелести такой жизни. Мы так же загнаны в гетто, где правят бал ЖКХ с их неизменно неуемными аппетитами, где полиция – ведь и у нас теперь появились полицейские, прямо как в Америке! – зачастую способна творить беззаконие и произвол в отношении простых жителей. Мы так же брошены государством на произвол судьбы – в лице чиновников и криминала, что в сегодняшней России в ряде случаев есть одно и то же. Мы уже привыкли к полному безразличию государства, равнодушного ко всему, что касается нас, кроме неумолимого взимания растущих как на дрожжах безмерного буржуйского аппетита, налогов и поборов. В одной и той же Москве работники, имеющие московскую прописку, получают в разы большую зарплату, чем «иногородние», а относительно остальной «провинциальной» и региональной России зарплата в метрополии в разы превосходит оплату труда туземцев колоний – российских регионов. Сходство есть даже в том, что в ряде случаев нас, обычных граждан РФ, не пустят туда, где вход только для «белых». Законы нашей страны неизменно снисходительны к «белому» меньшинству (богатым и «элитным»), для которых они необязательны, и педантично суровы в отношении «черного» большинства (бедняки, быдляки, – то есть трудящиеся, «простой народ»). И в обоих случаях – что в США первой половины XX столетия, что в молодой неокапиталистической России – откровенный расистский (а расизм социален и не всегда имеет отношение к цвету кожи, на что, кстати, впоследствии укажет Малкольм Икс) произвол совмещался и совмещается с пропагандой официоза о «свободной стране» и демократических ценностях. Основная разница лишь в том, что американские негры составляли и составляют меньшинство в своей стране, а «негры» российские – подавляющее (численно) большинство.

Итак, в начале XX столетия американский негр был презираемым существом в американском обществе, и, главное, презирал самого себя. Он находился на самом низу социальной пирамиды.

Будущий харизматический лидер афроамериканцев, революционный кумир молодежи в гетто Малкольм Икс родился 19 мая 1925 года в Омахе, штат Небраска. Его родителями были странствующий баптистский проповедник Эрл Литтл и Луиза Литтл, домохозяйка. Малкольм был седьмым из девяти детей – трое были детьми Эрла от предыдущего брака, а Малкольм стал четвертым ребенком Луизы.

Своего отца Малкольм позже описывал в «Автобиографии» как уверенного в себе, самодостаточного человека, готового противостоять произволу расистов. В то же время у него был довольно суровый, деспотический нрав, что выливалось в постоянные ссоры с женой, доходившие иногда до побоев, и в частые телесные наказания детей. Малкольма он выделял среди прочих своих детей и единственного не подвергал побоям, что, по мнению самого афроамериканского лидера, объяснялось его более светлой кожей и, таким образом, было следствием того, что негритянский националист Эрл Литтл сам был не до конца свободен от влияния пропаганды «белого превосходства».

Преподобный Эрл был очень деятельным человеком. Хотя по роду занятий он был баптистским священнослужителем, Литтл также работал и плотником. Но подлинной страстью Эрла было участие в гарвеитском движении. Основателем этого мощного движения, которое официально называлось «Всемирная ассоциация негритянского самосовершенствования», был знаменитый Маркус Мозайя Гарви (1887–1940 гг.), отец африканского национализма и панафриканизма. Собственно говоря, все последующие афроамериканские национально-освободительные движения, включая и «Нацию ислама», были рождены в купели гарвеизма. Гарви, уроженец Ямайки, прибывший в 1916 году в США, проповедовал расовую гордость африканцев, называл Африку колыбелью цивилизации, учил, что Христос, Дева Мария и апостолы были темнокожими. Он призывал негров к самоорганизации, к созданию собственной экономики. Главной целью своей деятельности он объявил лозунг «назад в Африку», то есть Гарви призывал всех негров Западного полушария переселиться на африканский континент, родину их предков. В начале 20-х годов прошлого века движение гарвеитов было исключительно мощным. По некоторым оценкам оно охватывало несколько миллионов американских негров. Гарвеиты устраивали красочные военизированные шествия в Гарлеме, привлекавшие внимание обитателей этого гетто, этой столицы Черной Америки.

В своей «Автобиографии» Малкольм охарактеризовал первые 12 лет своей жизни словом «кошмар». Действительно, жизнь активного гарвеиста-проповедника Эрла Литтла не могла быть спокойной – даже в условиях исконного американского Севера, не имевшего традиций рабовладения. Основные вехи этого кошмара таковы: нападение членов Ку-клукс-клана на дом Эрла Литтла в Омахе, постоянные драки самой семейной четы Литтлов и их жестокое обращение со своими детьми, сожжение расистами их нового дома в Лансинге, насильственная смерть отца, помещение матери в психиатрическую больницу, жизнь самого Малкольма в детском приюте.

Итак, коснемся этих основных событий детства Малкольма Икса. Когда его мать была беременна им, их маленький дом в Омахе (штат Небраска) был атакован куклуксклановцами ночью в начале 1925 года. Расисты ненавидели Эрла Литла и подобных ему гарвеистов за то что он, не являясь «добропорядочным», покорным негром, вносил «смуту» в умы своих соплеменников. С такими не церемонились и на «свободном» Севере, как не церемонятся с ними в любом несправедливом эксплуататорском обществе.

Вскоре после этого инцидента семья переезжает в город Лансинг, штат Мичиган – самый что ни на есть Север, где до Канады рукой подать. Но и здесь не суждено было зажить спокойной жизнью мятежному священнику и его многочисленному семейству. Так, когда Малкольму было 4 года, их дом в Лансинге был сожжен дотла расистами из общества «Черного легиона», после неоднократных письменных угроз, в которых «легионеры» требовали от преподобного Литтла прекратить «мутить добропорядочных негров» и убираться из «белого района».