Дальняя дорога
– Право на ухаживание есть у каждого, – перебил Лорка, успевший взять себя в руки. Заметив, что Виктор собирается сказать что-то, он быстро попросил: – Давай не будем говорить об этом. Ухаживал так ухаживал. Это твоё дело. Твоё и Альты.
Упрямо хмуря брови, Виктор все-таки хотел сказать что-то, но Лорка повторил решительно и даже угрожающе:
– Прошу тебя, не будем.
Виктор заглянул в его зеленые холодные глаза и понял, что говорить действительно не стоит.
– Да, – заключил он после долгой паузы, – теперь ты меня определённо не возьмёшь в напарники.
Лорка ответил не сразу. Видно было, что он не вдруг осознал фразу собеседника, хотя его память хранила её звучание.
– Верно, Виктор, – проговорил он наконец, – не возьму.
Хельг, как это и было в его характере, вспыхнул мгновенно.
– Почему? – спросил он очень воинственно.
– Рано тебе в космос командиром.
– Это мы ещё посмотрим – рано или не рано.
– Понимаю, ты можешь обратиться прямо в совет. Но, – лицо Лорки посуровело, – я сделаю все, чтобы завалить твою кандидатуру. И завалю, будь уверен.
Щеки Виктора стали совсем пунцовыми.
– И ты имеешь на это право?
– Имею, – голос Лорки прозвучал теперь по-дружески, – не сердись, ты ещё просто зелен для командира.
– А ты не был зелен, когда пошёл первый раз командиром? Ты был моложе меня на три года.
– Верно, – с некоторым удивлением подтвердил Лорка, прикидывая в уме возраст Виктора, – даже на три с половиной.
Он вздохнул, точно сожалея об этом.
– Но, видишь ли, разные овощи хороши в разное время.
– Какие овощи?
– Разные, – с ноткой таинственности пояснил Лорка, – огурчик хорош совсем зелёненький, дыня бесподобна в стадии полной зрелости, а помидоры я обожаю, когда они уже красные, но ещё с прозеленью.
Виктор, накал которого постепенно спадал, не выдержал и засмеялся.
– Стало быть, ты огурчик?
– Был.
– А я дыня?
– Скорее всего помидор.
Хельг потянулся, разминая затёкшие мышцы, и, с сомнением глядя на Лорку, протянул:
– Не очень-то меня убеждает эта кулинарная классификация.
– Можно и без кулинарии. – Лорка помолчал и вдруг, не глядя на Виктора, спросил: – Зачем ты собираешься в космос?
Хельг, явно не ожидавший такого вопроса, с детской непосредственностью спросил:
– А ты? Зачем ты летаешь в космос?
Лорка усмехнулся.
– Это у меня в крови – страсть к странствиям и приключениям – от моих дальних и ближних предков: пиратов, мореходов и капитанов космических кораблей.
Хельг упрямо сдвинул тёмные брови.
– Среди моих предков я не знаю ни пиратов, ни капитанов космических кораблей. Но страсть, о которой ты говоришь, есть и в моей крови.
– Пожалуй, есть. Но что её подогревает?
– Разве это так уж важно? Она может гореть и сама по себе.
– Может, – охотно согласился Лорка. – Во всяком случае, со мной так и было. Был я дурак дураком. Отправился в космос только потому, что надо было перебеситься.
– Почему же мне нельзя перебеситься?
– Потому что ты уже перебесился, – спокойно ответил Лорка.
Хельг взглянул на него удивлённо и несколько растерянно.
– Да-да, – уверенно подтвердил Лорка, – ты собираешься в космос не просто так, не от одного избытка сил. Ты хочешь славы и бессмертия своего имени в грядущем. – Виктор молча смотрел на Лорку. – Разве это не правда?
– А если правда, – Виктор проговорил это с видимым трудом, – разве это плохо – слава и бессмертие?
– Если за этим не стоит ничего другого – плохо.
– А что должно стоять? – быстро спросил Хельг.
– Добро, – просто ответил Лорка. – И не только абстрактное добро для человечества в целом. Добро для тех, кто рядом с тобой, кто слабее тебя душой и телом. В космосе иногда только от воли командира зависит, пойдут другие на смерть или нет. И если добро не стоит за его спиной, он может натворить страшных дел. Вот и скажи честно – готов ты быть командиром?
Хельг на секунду поднял глаза на Лорку и угрюмо ответил:
– Не знаю.
– Вот видишь. Командиром быть тебе рано. А вторые роли ты играть не захочешь, да и не сможешь.
– Можно попробовать.
– Попробуй это на земле, – мягко посоветовал Лорка, поднимаясь на ноги.
Виктор придержал его за руку и настойчиво, страстно заговорил:
– А ты? Ты служишь только добру? Оберегаешь слабых и презираешь личную славу?
– Во всяком случае, я стараюсь так делать, – Он наклонился, взял свою шпагу на руку, придерживая за гарду. – И потом тут есть одна тайна. Я могу открыть её тебе, если это останется между нами.
– Ну? – жадно спросил Хельг.
– Впрочем, если и не останется, тебе все равно никто не поверит. – Лорка улыбнулся. – Мне не так уж и хочется идти в космос – я ведь уже перебесился. Но надо. Понимаешь? Надо!
Глава 6
Игорь Дюк встретил Лорку шумно, со свойственной ему чуть нарочитой непринуждённостью, к которой Лорка, впрочем, быстро привыкал и переставал её замечать. Игорь ничуть не изменился, как и прежде, был строен, гибок, изящен и похож на д’Артаньяна, каким этот славный мушкетёр рисовался в воображении Лорки. Но в его умных ироничных глазах Лорка разглядел лёгкую грустинку, которой не замечалось раньше. Игорь был чутким человеком и, видимо, догадался, что Лорка обнаружил в нем некие перемены, потому что спросил чуть насмешливо:
– Ну, каков я в новом амплуа – свободного от супружеских обязанностей мужчины?
Лорка легонько тронул его за плечо.
– Хорош! Таким и полагается быть преуспевающему служителю науки.
Лорка хорошо знал, что в свободное время Игорь Дюк увлекался математикой и философией, отличаясь этим от большинства космонавтов-гиперсветовиков, предпочитавших хобби гуманитарного уклона. К тому же он успел заметить и портативный компьютер, и большой шкаф с микрофильмами, и электронную пишущую машинку – эти непременные атрибуты обстановки в квартире человека, занятого научной работой.
– Преуспевающему или нет – сказать пока трудно, но работаю я усердно. А главное – с увлечением!
Когда Лорка убирал с плеча Игоря руку, Дюк неожиданно молниеносным движением перехватил её и попытался заломить Лорке за спину. Точным рывком, скорее машинально, чем сознательно, Федор высвободился.
– Не балуйся.
– Ах ты, рыжий черт! – с откровенной досадой сказал Игорь.
– Ангел, уважаемый Дюк, ангел. Рыжий ангел – скромно и оригинально, – поправил его Лорка и посочувствовал: – Вес у тебя маловат, милый.
– Маловат, – вздохнул Игорь, завистливо оглядывая могучий торс Федора, и добавил с досадой: – Ты бы хоть расслабился, что ли. Из уважения к хозяину.
– А ты предупреждай заранее.
Усаживая Лорку на диван и устраиваясь напротив него в кресло, Дюк ворчал:
– А все толкуем о равенстве. Я вот два месяца не выходил из спортивного зала, заработал кучу похвал за превосходную координацию движений и ловкость. Умудрился положить чемпиона нашего города. И вдруг является неотёсанный дикарь из космических дебрей, который и понятия не имеет о тонкостях самбо, и стряхивает меня, как надоедливую муху.
– Каждому своё, – машинально ответил Лорка.
– Это верно, – охотно поддержал Игорь. – Пить-есть будешь?
Лорка замотал головой.
– Не время.
– Как знаешь. А насчёт того, что каждому своё, согласен, думал об этом. Если хочешь, Федор, это главная проблема нашего времени – раскусить, что тебе дано. Понимаешь, раньше человек хватался за что угодно, лишь бы утолить голод, отхватить кусок удовольствий, разбогатеть, добиться власти и славы. Что осталось сейчас от этих стимулов? – Игорь иронично усмехнулся. – Разве что слава?
– Это ради славы ты шелестишь на машинке?
– А что? Если эта капризная особа обратит на меня свой благосклонный взор…
– А если не обратит?
– Ну и черт с ней! Перетерплю как-нибудь.
Они уже несколько раз обменивались пытливыми взглядами. Чуткий Дюк догадался, что Лорка зашёл к нему неспроста, и ждал, а Федор все медлил, не решаясь начать.
– Наверное, уже виделся с Эллой? – довольно равнодушно спросил Игорь.
– Пока ещё нет.
– Ты знаешь, – открыто глядя на Лорку, Игорь с некоторым недоумением пожал плечами, – я ведь доволен тем, что мы расстались с Эллой. Хотя это её инициатива.
– Доволен? – не поверил Лорка.
– Не пойми меня ложно. Конечно, это меня огорчило, к тому же отчислили из состава экспедиции. Но прошло время, и я понял, что разрыв был не только неизбежен, но и нужен.
– Почему?
Дюк внимательно взглянул на него.
– Экий ты сегодня настырный, все-то тебе нужно знать. Любовь бывает разная, Федор. Одна помогает жить и трудиться, другая мешает. Хотя и та и другая любовь – настоящая, искренняя. – Он помолчал, пожал плечами. – У нас с Эллой была типично та самая любовь, которая мешает. Ты можешь не поверить, но всего за два месяца я сделал, – Дюк кивнул в сторону пишущей машинки, – раза в три больше, чем за предшествующие десять лет, проведённые рядом с Эллой. До работы ли, когда рядом такая женщина? То райское блаженство, то нестерпимый ад, то нежность, то озлобление, то ссора, то примирение, да такое, что весь мир готов бросить к её ногам.
У Лорки постепенно складывалось мнение, что Игорь говорил не столько для собеседника, сколько для самого себя.
– В космосе я был многогранным человеком с широким кругозором, на Земле Элла заслоняла собой добрые полмира. Меня это не тяготило, мне это было любо, но не хватало времени оглянуться назад, подумать и выбрать дальнейший путь.
Лорка сдержал улыбку. Игорь Дюк играл без нажима, почти незаметно, но играл. Небрежная поза, изящные, чуть расслабленные движения, лёгкая грусть во взоре, ироническая усмешка на губах – прямо-таки сноб, явившийся сюда из далёкого прошлого. Игорь всегда принимался играть какую-нибудь роль, когда начинал откровенничать. Игра служила ему своеобразным щитом против психологических царапин.
– А теперь я осмотрелся, – продолжал Игорь. – Черт побери! Как слабо мы продвинулись вперёд в овладении личным счастьем, хотя ради человечества в целом перевернули вверх дном кучу чужих миров.
– Может быть, это хорошо, что не для себя, а для человечества? – поддразнил Лорка.
– А не пора ли всерьёз, на самом высшем научном уровне, заняться каждым отдельным человеком?
Он покосился на Лорку.
– Мне иногда кажется, Федор, что счастливым сейчас стать труднее, чем в каменном веке. Как тогда все было просто! Огонь в очаге, много жирного прожаренного мяса, безопасная пещера и женщина на звериных шкурах, жаждущая твоей ласки. Вот и счастье! А теперь? – Игорь скептически поморщился и махнул рукой.
– Кто спорит с тем, что счастливым сейчас стать труднее, чем в каменном веке, – тихо заметил Лорка.
– Тогда зачем все это? – сурово спросил Дюк, кивая головой на окно, за которым редкими иглами вздымались в небо многокилометровые здания.
И Лорка посмотрел в широкое окно.
– Счастье стало недоступнее, это правда, но оно и выше. Как эти дома выше средневековых хижин и даже небоскрёбов двадцатого века.
– Выше ещё не значит лучше, – буркнул Игорь.
Лорка, приглядываясь к нему, засмеялся:
– Тебя бы на недельку в каменоломни, в Древний Рим или Египет.
– Ну а если без каменоломен и без рабов?
– Можно и без каменоломен. Любимая работа, хороший отдых, истинная свобода – разве это не полноценный фундамент для счастья?
– То-то и оно, что фундамент.
– А ты думал, счастье принесут тебе на блюдечке? Кому оно нужно такое, дарёное? Настоящее счастье надо выстрадать, милый Дюк.
Игорь вдруг засмеялся.
– Вот уж куда-куда, а в страдальцы я не гожусь. – И с неожиданной проницательностью добавил: – Ну его к черту, это личное счастье. Скажи мне, рыжий ангел, почему ты смотришь на меня так испытующе? И о чем хочешь спросить, да никак на решаешься?
– Все боюсь потревожить твой душевный покой.
– А ты не бойся.
Лорка внимательно взглянул на него и деловито спросил:
– Перед тем как произошёл окончательный разрыв с Эллой, – Федор сделал неопределённый жест рукой в воздухе, – с вами ничего необычного не происходило?
Дюк, присматриваясь к Лорке, усмехнулся.
– Не видели ли мы вещих снов и небесных знамений? Не сходила ли на нас Божья благодать или, наоборот, не являлся ли к нам Вельзевул с предложением пожертвовать наши грешные души в фонд безработных, голодающих бесов?
Лорка, любовно смотревший на Игоря, мягко попросил:
– Не дури. Необычное запоминается само собой.
– Да нет, ничего необычного, – Игорь пожал плечами, – разве что были накануне в гостях у Теодо-рыча и пробовали его самодельное вино.
– И как, понравилось? – с любопытством спросил Лорка.
– Так себе. А вот Элке понравилось, она ведь страшная любительница всякой экзотики.
– Это верно, так себе, – проговорил про себя Лорка и поднял глаза на товарища. – Ты меня прости, но ещё один вопрос на ту же тему. Как у вас все-таки произошёл с Эллой разрыв? Ведь обычно бывают не только причины, но и поводы.
Игорь с некоторым удивлением взглянул на Лорку: Федору вовсе не было свойственно копаться в интимной жизни своих друзей и товарищей. Да и вообще такое не было приятно!
– Появился у неё близкий друг, – неохотно сказал он вслух. – Уж есть у них любовь или нет – не знаю, но влияние он на неё имеет большое.
– Любопытно, – пробормотал Лорка.
Игорь Дюк смотрел на него с недоумением.
– Федор, – сказал он просительно, – ну зачем тебе копаться во всем этом?
Лорка мельком взглянул на него.
– Тим погиб, Игорь.
– Что? – шёпотом спросил Дюк.
Лорка не удостоил его ответом, так и остался сидеть с опущенной головой.
– Тим? – Дюк неловко поднялся из кресла, оно упало. – Я думал, такие не погибают.
– Погибают.
Игорь поколебался, потом поднял кресло и пнул его ногой.
– Почему не сказал сразу? – спросил он, свирепея.
– Есть причина. – Лорка кивнул на кресло. – Садись. Да садись же и выслушай меня.
Лорка рассказывал не очень связно, а поэтому долго. Искреннее огорчение Дюка заставило его ещё раз заново почувствовать всю нелепость и неотвратимость гибели друга. Рассказывая, он понемногу успокаивался и приходил в себя. Дюк, ошарашенный неожиданным известием и поглощённый собой, сначала слушал Лорку вполуха, но потом как-то вдруг он уловил странную и страшноватую логику цепочки несчастий и неудач, преследовавших руководителей кикианской экспедиции.
– Погоди, погоди, – перебил он Лорку, хмуря брови, – ты подозреваешь, что Тима попросту убили?
– Нет, – сказал Лорка, – я не думаю столь прямолинейно. Возможно, его хотели просто вывести из строя, как вывели тебя, Барму, Сомова, и переборщили.
– Кому и на кой черт это могло понадобиться?
Лорка помолчал и теперь уже неторопливо и очень чётко рассказал о всех соображениях Соколова. О его консультации с ГКЗ и о том, что компьютер допустил возможность существования тайной организации, противопоставляющей свои интересы интересам человечества в целом. О подростковой автономии и о том, какую странную, жестокую роль могли сыграть эти подростки в период подготовки кикианской экспедиции. Рассказывая, Лорка с неприятным чувством отметил, что импульсивный Дюк как-то уж очень легко забыл о гибели товарища и слушал Федора со все более возраставшим интересом. Он даже поднялся из кресла и принялся ходить по кабинету.
– Соколов почти убедил меня, что все дело в Викторе Хельге и что ребята, решив восстановить справедливость, наделали непоправимых глупостей. Но оказалось, что все это ерунда и бред собачий.
– Так уж и бред? – несколько рассеянно спросил Игорь, думавший о чем-то своём.
– Бред, – со вздохом, но очень уверенно ответил Лорка. – Конечно, Виктор болен славой, но он чист и честен, он не способен на подлость и фальшь, ручаюсь головой.
– А если Виктор ничего и не подозревает о кознях своих обожателей?
Лорка усмехнулся.
– Маловероятно. Виктор общается со школьниками чуть ли не каждый день, человек он умный и чуткий. Он просто обязан был догадаться о фокусах ребят. Но я проверил и такую возможность – поговорил с юнцами, не в лоб, конечно, а обиняком. Там все чисто, можешь быть уверен. Я ведь тоже в некотором роде ребячий фаворит, мне они врать не станут. Так что, – Федор развёл руками, – концепция о тайной организации лопнула с треском.
Игорь Дюк остановился прямо перед Лоркой и, глядя на него, спросил со скрытым вызовом:
– А если с треском, да не лопнула, а родилась?
Сразу подобравшись, Лорка остро взглянул на товарища.
– У тебя есть какая-то идея?
– У меня есть десятки и сотни идей, – Игорь снова слегка играл, и в его тоне звучала снисходительность, – но я тебе подарю лишь одну из них, самую красивую и вдохновляющую. – Он подтащил ногой стул и сел напротив Лорки. – А что, если мы имеем дело со скрытым сопротивлением некой неземной цивилизации?
Лорка, с острым интересом ждавший «красивой и вдохновляющей» идеи товарища, не мог скрыть своего разочарования. Чуткий Игорь конечно же сразу заметил это и рассердился.
– Ты что же, не допускаешь возможности контактов с инопланетянами?
– Почему же? У нас бывали встречи.
– Я имею в виду не дальний космос и не чужие планеты, консерватор! Я говорю о контактах прямо здесь, на Земле.
– Что-то вроде визита на чашку чаю? Или явления Христа народу? – флегматично уточнил Лорка. – Думаю, что всемирное бюро информации уведомило бы нас о таком эпохальном событии.
– Нет, мой милый. Я имею в виду контакты односторонние: в виде скрытого сбора информации о землянах или активного, но тайного вмешательства в наши земные дела.
– В принципе возможно и такое. – Лорка не скрывал своего скептицизма. – Но уж очень все это легковесно, как в детском приключенческом фильме. Агенты инопланетной цивилизации на Земле! Под каким соусом и в каком облике, Игорек? Любая подделка под человека, будь то чистый робот, биомех или что-нибудь иное, саморазоблачит себя за несколько часов контакта.
– Это второй вопрос, – нетерпеливо перебил Дюк.
– Допустим. Итак, тайные агенты на Земле, а мы об этом не подозреваем. И чем же они занимаются? Я бы поверил в их существование, если бы они скопировали записи центрального информатория, взяли на абордаж и угнали бы наш лучший галактический корабль или поставили несколько хитрых экспериментов, чтобы определить характер и цели нашей цивилизации. А инопланетяне, видите ли, не нашли ничего лучшего, как потихоньку, но целеустремлённо изводить одного кандидата в командиры кикианской экспедиции за другим. Зачем?
– Очень просто – они хотят сорвать нашу экспедицию на Кику! Может быть, не сорвать, а просто задержать; кто знает, вдруг у них на Кике собственные интересы? А может быть, они хотят, чтобы экспедицией командовал чем-то удобный для них человек, к которому они успели подобрать некие ключики.
Пожалуй, впервые за время разговора об инопланетянах на лице Лорки вместо скепсиса и иронии появилось выражение серьёзного раздумья. Дюк немедленно заметил это.
– Хочешь, я объясню, почему тебя так шокирует идея об инопланетном вмешательстве в земные дела? Все дело в Боге.
– В Боге? В каком Боге? – удивился Лорка.
– В самом обыкновенном. В том самом бородатом старике, который, сидя на облаках, за шесть дней сотворил целый мир, а потом время от времени считал нужным совать нос в земные дела, хотя его никто не просил об этом.
– Положим, – возразил Лорка, помимо воли увлекаясь этой интеллектуальной игрой, – до сотворения мира и облаков не было, а впрочем, в космическом разуме есть что-то от Бога.
– И ты туда же, несчастный антропоцентрист! – с досадой сказал Дюк. – Вдумайся, Вселенная не имеет ни начала, ни конца, она существует вечно! Миллиард веков миллиард раз возведённый в миллиардную степень – ничтожный миг по сравнению с ней. Ты ощущаешь это?
– Да, – с лёгкой улыбкой ответил Лорка, – у вечности довольно острый аромат.
Но увлечённый Дюк уже не обращал внимания на шутки.
– Теперь подумай, как мы бесцеремонно обращаемся с этим колоссом. В бесконечной веренице времени мы выбираем крохотную точку – те самые двадцать-тридцать миллиардов лет, в течение которых существует Галактика, звезды, планеты, – и именно этому мгновению приписываем право на разум. Вот ведь какое нахальство и самонадеянность! А жалкий отрезок нашей звёздно-галактической эпохи ничем не лучше и не хуже любого другого, до сегодняшнего восхода солнца таких отрезков пролетело бесчисленное множество. Почему мы им отказываем в праве на разум?
– Мы не отказываем, – возразил Лорка.
– Ах не отказываем, – сейчас же уцепился за эту фразу Дюк. – Но, кроме того, мы должны отдавать себе отчёт, что по мере своего развития сообщество разумных постепенно приобретает все большую власть над природой и наконец перестаёт зависеть от неё совершенно. Такое сообщество приобретает право на неограниченное существование. Разве человечество не живой пример этому?
– Допустим.
– Ловлю тебя на слове. Сколько же таких могучих цивилизаций возникло в ходе вечного существования Вселенной? И разве они не должны рано или поздно найти друг друга и объединиться?
Лорка и не думал возражать, он просто спросил с оттенком грусти:
– Почему же мы так одиноки среди звёздных дорог?
– Может быть, мы просто не доросли до этого суперсообщества разумных. Не принимают же подростков в общество космонавтов или в члены Академии наук. А может быть, – по губам Дюка скользнула лёгкая усмешка, – наша Галактика – своеобразный заповедник, за которым пристально наблюдают мириады мудрых глаз. Мы же создали на Земле такие заповедники для диких зверей и стараемся как можно меньше вмешиваться в их внутренние дела.
Игорь Дюк тихонько засмеялся, поглядывая на задумчивое лицо товарища.
– Я убеждён, Федор, разум вечен, как и сама материя. И наверное, все, что мы видим вокруг себя и близко и далеко, так или иначе связано с ним. А если космическое сообщество разумных существует, оно просто обязано присматривать за человечеством, если не явно, то тайно. Ведь мы мужаем, набираемся сил, все дальше и дальше проникаем в космос. И чем активнее мы становимся, тем жёстче должен быть контроль за нами. Резвящийся львёнок – это львёнок, способный лишь на озорство: царапины на руке хозяина, разбитая ваза, разорванная подушка. Если же расшалится молодой, но уже полный сил лев, можно ждать настоящей беды.
– А факты? Есть у тебя конкретные факты этих тайных или явных контактов с инопланетянами здесь, на Земле?
Игорь снисходительно пояснил:
– Я философ, а не статистик. Я занимаюсь проблемами вселенского масштаба. Что мне маленькая старушка Земля?
– Маленькая старушка Земля, – с оттенком горечи повторил Лорка и суховато добавил: – Тим погиб именно здесь, на Земле, Игорь.
Секунду помолчав, Дюк грустно и удивлённо согласился:
– Да, гиперсветовик Тим Корсаков погиб на Земле. – Он вздохнул и виновато пробормотал: – Слаб человек. Тима нет в живых, а я уже забыл об этом. Но что тут поделаешь?
Он несколько театрально склонил свою красивую интеллигентную голову и, постепенно оживляясь, заговорил снова:
– Ты говоришь – факты. А ведь нет ничего глупее факта. Глупо, как факт! Не помню, кто первым сказал это, кажется, Лаплас. Чтобы разглядеть в облачке факта его суть, нужно не только зрение, но и знание. Люди ежедневно видят восход солнца, но прошли долгие тысячелетия, прежде чем они поняли, что это следствие вращения Земли. Так и контакты с инопланетянами – надо острее, глубже глядеть вокруг себя.
Игорь вдруг оборвал свою мысль, присматриваясь к изменившемуся, похолодевшему лицу Лорки.
– Что с тобой, Федор? – участливо спросил он.
– Ничего, – не сразу, но очень спокойно ответил Лорка. Но это была неправда.
Слушая Игоря, Лорка вдруг вспомнил свой глупый прыжок в овраг, заполненный туманом. И сломанное дерево-рогатину, направленное остриём вверх.
Глава 7
Лорка пошёл в павильон не только потому, что ему захотелось пить, – просто ему нужно было где-то собраться с мыслями и подумать.
Войдя в обширный полуоткрытый и полный света вестибюль, Лорка отметил любопытную новинку: внутренняя лицевая стена его, обычно занятая картинами, рельефами, скульптурами, вазами и другими предметами чистого и декоративного искусства, изготовленными городскими умельцами, сейчас была превращена в стереоэкспозицию. Это было яркое светозвуковое окно в северный осенний мир, окруживший город: ещё зеленые, но уже с прожелтью холмы, серые облака с ярчайшими голубыми пятнами небесных прогалин, сколки деревьев – скромной жёлтой берёзы, горящей рябины и хмурых темно-зелёных елей. На переднем плане экспозиции ручей, кустарник, над которым порхали и звенели птицы, кажется, трясогузки или зимородки – Лорка не был силён в орнитологии.
Вы ознакомились с фрагментом книги.