Россия и мусульманский мир № 10 / 2011

КАСПИЙСКИЙ РЕГИОН В МЕЖДУНАРОДНО-ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ НАЧАЛА XXI ВЕКА

В последовавший после распада Советского Союза в конце 1991 г. период начался процесс постепенного превращения Каспийского региона в серьезный геополитический и геоэкономический фактор. Регион стал восприниматься не как самозамкнутый и статичный, а в динамике глобального геополитического взаимодействия. В то же время он является лишь одним из узлов напряженности в системе современных геополитических процессов.

Важнейшим внешним фактором, оказывающим влияние на Каспийский регион, является значительное расширение в начале XXI в. круга стран, имеющих здесь свои геополитические и геоэкономические интересы. Совокупность географического положения и растущего значения каспийских энергетических ресурсов привела к росту стратегической важности Кавказа и Каспия для мировой, в том числе и европейской, безопасности. Не случайно X. Солана, отмечая важность Кавказа для Европы, еще в 1997 г., выступая в Баку, подчеркивал, что «Европа не будет полностью безопасной, пока страны Кавказа будут оставаться за пределами европейской (системы) безопасности»:

Наряду с традиционными «геополитическими игроками»: Россией, США, Великобританией, Турцией и Ираном – все большую политико-экономическую активность здесь проявляют Франция, Германия, Китай, Япония, Пакистан, Саудовская Аравия, Израиль, ряд других стран, что, в свою очередь, значительно усложняет ситуацию в регионе. Их взаимоотношения, наряду с прочим, определяются и интересами контроля над региональными топливно-энергетическими ресурсами и средствами их транспортировки. Находясь в центре геополитического разлома постсоветского пространства, Каспийский регион начиная с 1990-х годов стал неотъемлемой частью новой «Большой игры» в мире, ведущейся по классическим правилам геополитики.

С заключением в Баку 20 сентября 1994 г. «Контракта века» на разработку каспийских нефтяных месторождений Азербайджана активизировался процесс вовлечения кавказских и прикаспийских стран в разыгрываемую в регионе мировыми и региональными державами «геополитическую игру» на «каспийской шахматной доске», в роли главных игроков выступили Россия и Запад. Для России чрезвычайно важную стратегическую роль на Кавказе традиционно играла и продолжает играть Армения, которая является ее традиционным «форпостом» в этом регионе. К тому же эта страна служит для России основной базой противостояния проникновению НАТО и Турции в этот регион. По мнению некоторых российских экспертов, она «обречена быть вечным союзником России», а «в геополитическом коде Армении доминирует традиционный российский вектор».

Грузия как единственная кавказская страна, имеющая выход к Черному морю, также имеет стратегическое значение в отношениях России и Запада. По территории этой страны проходят транскавказские транспортные линии – железнодорожные и автомобильные, к которым за последние годы прибавились магистральные нефтегазовые трубопроводы. Грузия, в особенности после «революции роз» 2003 г., открыто придерживается прозападной ориентации, а ее пребывание в СНГ и до осени 2008 г. носило скорее символический характер.

После распада СССР осетины и абхазы были использованы Россией с целью заставить Грузию уступить давлению Москвы и отказаться от намерений вступить в НАТО. В России ясно осознавали, что Грузия, видящая свое будущее в единстве с Западом, является важным звеном в цепи, по которой западное влияние распространяется через Турцию и Азербайджан в Центральную Азию. Неслучайно, что именно по отношению к Грузии Россия применяла наиболее жесткую политику. Вначале это было введение визового режима, торгового эмбарго, «случайные» бомбардировки приграничных районов и пр. В условиях, когда присоединение Грузии к НАТО стало реальной перспективой, в августе 2008 г. Россия применила прямые военно-силовые методы, приведшие в конце концов к отторжению от Грузии Абхазии и Южной Осетии и выходу страны осенью того же года из СНГ.

Эта акция позволила РФ:

– во-первых, расширить сферу своего влияния на Черном море;

– во-вторых, Россия провела запретную черту, указывающую пределы для расширения НАТО на Восток на «кавказском направлении»;

– в-третьих, эти события продемонстрировали слабость позиций Запада на Кавказе, выявив разногласия как среди европейских стран, так и между «Старой Европой» и Соединенными Штатами, которые ограничились, в основном, разного рода «резолюциями об озабоченности» и весьма неэффективными дипломатическими демаршами;

– в-четвертых, другие стремящиеся в НАТО постсоветские государства получили недвусмысленный жесткий сигнал о том, что их настойчивые стремления в Альянс могут закончиться войной с последующим расчленением их территорий.

С другой стороны, августовский кризис 2008 г. объективно открыл новые возможности для активизации на Кавказе Турции, которая выступила с инициативой создания системы региональной безопасности («Платформы мира и стабильности на Кавказе»), включающей в себя пять кавказских стран: Турцию, Россию, Азербайджан, Грузию и Армению, и приступила к налаживанию прерванных в 1993 г. отношений с Арменией. Все это свидетельствует о том, что Турция явно намерена использовать кризис на Кавказе для укрепления собственного влияния в регионе и своего статуса как регионального центра силы. Россия же, учитывая сложившуюся на Кавказе ситуацию, склонна поддержать инициативы Турции о создании «Платформы мира и стабильности на Кавказе» с условием участия в этом проекте Ирана, что позволило бы значительно ограничить влияние США и Евросоюза в этом регионе.

Попытки усилить свое влияние в Каспийском регионе предпринимает и Иран – региональная держава континентального типа, антиамериканская, антиатлантическая геополитически активная страна, чьи интересы в регионе во многом совпадают с интересами России. Учитывая, что территория Ирана является одним из геополитически ключевых звеньев для новых независимых государств Кавказа и Центральной Азии, полностью исключить Тегеран из участия в каспийских проектах Западу вряд ли удастся. Именно Иран, наряду с Арменией, является основным стратегическим союзником России, противостоящим продвижению НАТО на Восток.

Прежде всего, для Тегерана важно не допустить усиления влияния прозападных сил, способных лишить Иран доступа к важному со стратегической и экономической точек зрения региону. В свою очередь, расширение влияния на Кавказе и в Центральной Азии позволит Ирану укрепить свой статус региональной державы, что заставит тот же Запад считаться с позицией этой страны на международной арене. Основную же ставку в «каспийском направлении» своей внешней политики Тегеран делает на Россию как реальную силу, противодействующую натиску Запада в этот регион.

Принципиально поддерживая развитие международного сотрудничества во всем Каспийском регионе, в том числе в освоении его энергетических и биологических ресурсов, иранская сторона твердо выступает против какого-либо военного присутствия здесь нерегиональных стран. В то же время собственные интересы Ирана при определенном развитии событий могут способствовать дестабилизации обстановки в Каспийском регионе. В первую очередь речь идет о проблеме статуса Каспийского моря. Первоначально Иран занимал позицию, чрезвычайно близкую к российской: Каспийское море и его ресурсы должны рассматриваться с точки зрения кондоминиума – как общее богатство, без границ и секторов. Однако в дальнейшем руководство Ирана решило воспользоваться результатами развала Советского Союза, начав претендовать на большую, чем прежде, часть при разделе Каспийского моря, т.е. вместо 13 % – доля, на которую были согласны большинство прикаспийских стран, – на 20 % акватории Каспия.

Между тем, согласно трехстороннему соглашению, заключенному Россией, Казахстаном и Азербайджаном в мае 2003 г., было разделено 64 % акватории Каспия в его северной части. Казахстан получил 27 %, Россия – 19, Азербайджан – 18, Ирану и Туркменистану оставили 36 %, предложив делить их по своему усмотрению.

В целом же проблема окончательного определения международно-правового статуса Каспия из-за особых позиций Ирана и Туркменистана зашла в тупик. Причем в южной части акватории, где расположены перспективные месторождения нефти, неминуемо сталкиваются интересы Ирана, Азербайджана и Туркменистана. Несмотря на то что на протяжении последних двух десятков лет ведутся достаточно интенсивные переговоры между Тегераном, Баку и Ашхабадом, конфликтный потенциал этой проблемы далеко не исчерпан.

Еще одно направление, где интересы Ирана в определенной степени вступают в конфликт с интересами России, – это проблема транспортировки энергоресурсов на мировые рынки. Иран предлагает прикаспийским государствам, прежде всего Казахстану и Туркменистану, направить часть своего экспорта через его территорию. Тегеран готов предоставить для этого готовую инфраструктуру: порты, причалы, нефтеперерабатывающие заводы в районе Персидского залива. Возможна и другая форма сделки, когда север Ирана снабжался бы энергоресурсами из Каспийского региона, а аналогичный их объем Тегеран продавал бы от лица этих стран на мировом рынке. Реализация подобных предложений объективно снизила бы роль России в регионе. Против подобных планов открыто выступают и США, которые полагают, что Иран стремится в перспективе «воспрепятствовать свободному перемещению энергоресурсов в мире».

Хотя Иран и Россия не располагают большими запасами нефти и газа в своих секторах Каспийского моря, давление со стороны сменявших друг друга администраций Билла Клинтона, Джорджа Буша-младшего и Барака Обамы, которое испытывали за последние десятилетия и продолжают испытывать обе страны, в значительной степени способствовало сближению их позиций по ряду кардинальных вопросов, затрагивающих в целом Каспийский регион, например по вопросу о необходимости не допустить здесь доминирование Запада.

Стремление же Ирана осуществить свою ядерную программу способно спровоцировать неадекватную реакцию Запада, прежде всего США и Израиля, что может кардинально изменить всю военно-политическую ситуацию на Большом Ближнем Востоке с далеко идущими геополитическим последствиями как для Ирана, так и для России, не говоря уже о других прикаспийских странах.

Среди важных геополитических игроков, определяющих будущее Большого Среднего Востока и непосредственно влияющих на геополитические сдвиги на постсоветском пространстве, в особенности на Кавказе, выделяется Турция. После разрушения советского геополитического пространства в 1991 г. Турция получила реальный шанс максимально использовать новую конфигурацию на Кавказе и в Центральной Азии для усиления здесь своего геополитического влияния. В создавшейся в регионе геополитической ситуации Турция использовала собственное особое геостратегическое положение государства, «находящегося и в Европе, и в Азии», связи с евро-атлантическими военно-политическими структурами и идеологию весьма европеизированной, модернистской, но в то же время традиционно мусульманской страны. В наступившем столетии Турция предпринимает попытки корректировать свою внешнюю политику на «кавказско-каспийском направлении», взяв курс на укрепление отношений с Россией и Ираном, в частности в энергетической сфере. Вместе с тем, в целом, Турция, как и Иран, в настоящее время не обладает достаточными военно-политическими и экономическими возможностями, чтобы обеспечить себе доминирование в Каспийском регионе, вытеснив оттуда Россию и Запад.

Повышение интереса Китая к Каспийскому региону за последние два десятилетия продиктовано прежде всего тем, что Пекин явно опасается установления геополитического контроля США над регионом и приближения зоны американского влияния к своим границам. Во-вторых, в условиях резкого роста китайского импорта нефти и нефтепродуктов за последние годы Пекин стремится «застолбить», по крайней мере, хоть какой-то доступ к запасам нефти и газа Каспия на будущее в рамках общей задачи обеспечения своей энергетической безопасности. В целом, у Китая в этом регионе есть фундаментальные геоэкономические и гeoполитические интересы, в связи с чем его активность с течением времени будет только усиливаться, особенно в восточной части региона. Это связано, прежде всего, с перспективами китайско-казахстанского и китайско-туркменского сотрудничества, в результате чего Китай рассчитывает существенно расширить сырьевую базу для развития собственного топливно-энергетического сектора. Однако выход США в Центральную Азию может поставить под вопрос реализацию этого вектора китайской политики, что делает возможным возобновление интереса КНР к российским энергетическим ресурсам. Неслучайно в наступившем столетии Китай делает главный упор на активизацию сотрудничества с Россией и центральноазиатскими государствами как в двустороннем формате, так и в рамках ШОС.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.