Героизм для начинающих

– Импортировано из Рассенды, – заметил Хепплвит, когда все последовали примеру Бигелоу. – Вам не нравится, лорд Логан?

– Для соусов, пожалуй, сойдет. – Генерал, едва пригубив, вернул бокал на поднос. – Боюсь, рассендские вина не сравнятся с полнокровными винами Ангостуры. Как и многим продуктам Рассенды, им недостает выдержки, чистоты и крепости.

Группа умолкла, образовав маленький островок тишины в общем гуле. Все замерли в ожидании реакции Кевина на такое откровенное оскорбление. Бигелоу, отметив отсутствие шпаги на поясе у принца Рассендского, бросил оценивающий взгляд на тяжелый набалдашник его трости. Черные гвардейцы Логана подались вперед.

– Не могу спорить с вами в данном вопросе. – Голос Кевина прозвучал совершенно беззаботно – Я плохо разбираюсь в вине, поскольку и сам его не особенно люблю.

– Предпочитаешь пиво? – осведомился Бигелоу.

– Пиво – хорошо, Сэм. Но на самом деле я предпочитаю сидр. Если удается его раздобыть.

– Сидр? Правда? – ухватился Эшбери. – Ваше высочество, вы должны непременно отведать наших сидров. – Он сгреб Кевина за локоть и потащил через зал. – Вы приверженец сидра, а? У меня самого в поместье обширные сады. Я снабжаю многие пивоварни в Дезерае. При всей скромности, должен сказать, что мои сидры... нет, я позволю вам самому вынести вердикт.

– У вас есть сады? Правда?

Часть толпы, заметив, как барон утаскивает принца, последовала за ними.

– Да-да. Яблони, вишни, сливы, груши... сюда. – Эшбери через боковую дверь привел Кевина в уставленный бочками вестибюль. Слуги наполняли стаканы и ставили их на подносы. Барон свободной рукой обвел бочки. – Вот мы и пришли. Это из моих. Лучшее мы оставляем себе и, разумеется, королю. Остальное продаем. Погодите, попробуйте сами. Официант! Чистый стакан его высочеству, будьте добры.

– Нет-нет, не стакан, – возразил юноша. – Мне всегда казалось, что вкус сидра лучше всего чувствуется, когда его пьешь из простой деревянной кружки.

Собравшиеся одобрительно загудели.

– Совершенно верно. – Из задних рядов, размахивая деревянной кружкой, проталкивался коротко стриженный, седоватый долговязый мужчина.

– Лорд Трипл, – приветствовал его Кевин.

– Кружка для сидра, вот что нужно принцу. Гриндси, где кружка, которую я... а, вот она. Возьмите, Тимберлин. Попробуйте.

Он протянул сверток. Принц развернул тряпичную обертку и тщательно рассмотрел содержимое. У него в руках оказался дубовый танкард, покрытый глубокой рельефной резьбой, инкрустированной вишней, орехом, красным деревом и белым кленом. Замысловатая охотничья сценка на боковой стенке состояла по меньшей мере из двенадцати фигур, выделанных столь тщательно, что можно было разглядеть выражение каждого крошечного лица.

– Какая красота. Настоящее произведение искусства.

– Да что там, – махнул рукой Трипл. – Уверяю вас, небольшой и довольно скромный подарок. Всегда приятно встретить человека, который ценит хорошее дерево. Не выношу металлических кружек – у меня от них зубы ноют. А мои резчики – они делали двери нашей часовни, вы должны заехать и посмотреть – мастерят это все из нашей местной древесины. На своих землях я выращиваю широкий выбор твердых пород. Срубил одно, посади два – вот ключ к правильному лесопользованию.

– Позвольте налить вам в нее немного сидра, – вставил барон, передавая кружку официанту.

– Прошу прощения. – Все повернулись к вошедшему слуге. – Прошу прощения, что перебиваю, милорды, но его величество самым настоятельным образом изъявил желание видеть в зале всех гостей.

– Разумеется, – кивнул лорд Трипл. Он знаком предложил Кевину следовать за слугой, а сам двинулся третьим. Барон Эшбери подождал, пока принцу наполнят кружку, затем последовал за лордом Триплом.

Первым в бальном зале на глаза его высочеству попался Рэймонд. Он с обычным сонным видом отирался возле огромного двойного французского окна, выходившего на маленький балкон. Потом из толпы, волоча за собой расстроенного Харкнесса со стайкой девиц в кильватере, вынырнул Бигелоу. Все трое приняли тоскливый вид, какой бывает у тех, кому предстоит выполнение важного, но не доставляющего ни малейшей радости дела. Кевин пробрался к лорду Хепплвиту и вопросительно взглянул на него. Лорд посторонился, пропуская принца к ближайшему окну. В шестнадцати футах под балконом раскинулся дворцовый сад. Там собралась изрядная толпа. По прикидкам Кевина, больше тысячи человек.

– Простолюдины из города, – пояснил Хепплвит. – И из окрестных деревень. Им не терпится взглянуть на людей, претендующих на руку Ледяной... – Он откашлялся. – Да, нашей возлюбленной принцессы. В последние недели в народе царит небывалое возбуждение. Столько царственных гостей понаехало, да и свадьба на носу. Город гудит от сплетен. На сегодняшний вечер его величество решил открыть сад. Не мог бы каждый из вас выйти и помахать им? Или, может быть, сказать пару слов?

Лорд Логан уже маячил на балконе.

– С удовольствием, – произнес Кевин.

– Уверен, схема вам понятна. Они просто хотят посмотреть на вас. Понимаете, чтобы было что рассказать друзьям и детям. Некоторые из них проделали немалый путь.

– Принцессу в народе любят?

– Да. То есть я бы не сказал, что она популярна. Но ею восхищаются, в своем роде. Его величество, разумеется, пользуется среди простолюдинов огромным уважением. И платит им тем же.

Бигелоу разглядывал Кевинову кружку.

– С твоей стороны весьма умно приволочь с собой это.

– Почему, Сэм?

– Мужик, вооруженный такой уродливой кружкой, без труда распугает вокруг себя всех принцесс.

– Не могу с этим поспорить.

Логан закончил. Кевин слов не расслышал, но судя по тону, речь была агрессивная и милитаристская. Толпа похлопала.

Бигелоу занял место на балконе. Логан шагнул внутрь.

– Надоедливый сброд, – бросил он.

– Полностью с вами согласен, – подал голос Харкнесс. – Есть нечто унизительное в необходимости угождать черни.

– Ну, положение обязывает, – вздохнул Рэймонд. – Каждому приходится играть свою роль.

Они стали следить за Бигелоу. Тому удалось толпу рассмешить.

– Однако там есть несколько красоток. – Харкнесс откинул со лба волосы.

– По-моему, они могли бы потратить свое время с большей пользой, нежели совать нос в наши дела. – Логан раздраженно огляделся. – Куда, черт подери, делся Тимберлин?

– Он внизу. – В бальном зале возник Бигелоу.

– Что?! – воскликнул генерал.

Последовало несколько секунд вежливой толкотни и шарканья, пока все соискатели, за исключением Бигелоу, выбирались на маленький балкон. Трипл, Эшбери и Хепплвит пристроились за их спинами. Логан первым пролез к балюстраде и свесился вниз.

– Что он делает?

Оставшись в одиночестве, Бигелоу улыбнулся.

– Обрабатывает толпу, – произнес он вполголоса. – Знаете, – принц обратился к официанту, – пожалуй, я бы и сам не отказался от кружечки сидра.

Уинслоу торопливо последовал за Кевином в сад. Принца Рассендского уже окружили со всех сторон, он почти пропал из виду в толпе людей. Уинслоу с удовольствием отметил, что все вымылись и надели лучшие наряды – попасть в королевский сад явно считалось большим событием. Кевин, пробираясь сквозь толпу, хлопал по плечам мужчин, пожимал руки женщинам, гладил по головам детей. К счастью, никто не протягивал ему младенцев для поцелуя, хотя Уинслоу ни секунды не сомневался, что принц поцелует дитя, если придется.

Этому он научился у своего отца. Уинслоу как-то довелось слышать их беседу. Король Рассендский находился в гардеробной.

«Ни один монарх не может эффективно править без уважения подданных, – внушал он юному принцу. – И лорды не могут. Нельзя вести людей против их воли. Заручись поддержкой снизу, и знать последует за народом».

Кевин тогда кивнул, а король Эрик вернулся к примерке черных свитеров с воротником хомутиком: «Как, по-твоему, они смотрятся с моими темными очками?»

В данный момент принц явно следовал данной стратегии, запасаясь поддержкой снизу. И это, похоже, работало. Все, к кому прикасался Кевин, провожали его улыбками.

– А он славный парень, – поделился с Уинслоу краснолицый мужик. – По-моему, из него получится неплохой муж для нашей принцессы.

– Да, я тоже так думаю, – отозвался камердинер. Он проталкивался к его высочеству и наконец подобрался достаточно близко, чтобы услышать разговор Кевина с человеком в грубой кожаной куртке.

– ... Проделали немалый путь, хотели повидать принца, – гудел мужчина. – Говорил ей не ждать многого, но она настаивала. Я думал, вы будете на балконе. Говорил ей, что мы просто помашем вам издалека. И вот вы здесь, а из нее ни слова не вытянешь. – Он оглянулся через плечо. – Ну выходи же, Эмма, милая. Не будь букой. Выходи и скажи «здрасте» его высочеству.

У фермера за ногой пряталась маленькая девочка. Она на секунду выглянула из-под полы плаща, показав неуверенную улыбку, огромные карие глаза и завязанные новой лентой волосы. Затем снова нырнула отцу за спину. Принц опустился на одно колено, и его лицо оказалось почти на одном уровне с лицом девочки.

– Она иногда стесняется. – Мужчина погладил дочку по волосам. – Но как только освоится, превращается в настоящую трещотку. – Он нежно подтолкнул дочку вперед. – Эмма, покажи его высочеству, что ты принесла.

Девочка нехотя выступила из-за ноги отца, и принц заметил в крошечных ручках маленький глиняный горшочек. Горшочек был накрыт чистым лоскутом ткани и обвязан бечевкой. Внезапно Эмма сунула его принцу, тут же юркнула за отца и зарылась лицом в его куртку.

– Мятное желе, – пояснил фермер. – Она сама сделала. Мама только чуть-чуть помогла, правда, Эмма? – Девочка еще крепче прижалась к нему и ничего не ответила. – Хотели передать его для вас. Не думали, что доведется говорить с вами вот так.

– Спасибо, Эмма. Обожаю мятное желе. – Принц поднялся на ноги. – Особенно после моего любимого блюда, жареного барашка.

– Вы любите баранину? А я развожу овец.

– Правда? – улыбнулся Кевин.

Тут Уинслоу заметил овчинную куртку собеседника принца и значок гильдии овцеводов. Подобные вещи принц улавливал моментально.

– Кстати, ваше высочество, приближается ежегодный пикник нашего общества. А коль скоро вы любите жареную баранину... – Внезапно фермеру сделалось неловко. – Разумеется, вы привыкли к изысканным блюдам, но если соизволите заглянуть к нам и сказать пару слов...

– С радостью. Вот. – Кевин вытащил вперед камердинера. – Уинслоу, запиши меня на пикник гильдии в следующий четверг на два часа дня. – Он снова повернулся к овцеводу. – Сообщите моему человеку все подробности, и там посмотрим, как это устроить. До свидания, Эмма.

Девочка бросила на него короткий взгляд и чуть заметно помахала ручкой.

– Пикник в следующий четверг, – диктовал фермер Уинслоу. – В два... Он слегка замялся.

Камердинер сделал мысленную пометку подготовить для принца шерстяной костюм и потренировать его в речи на тему «Овцеводство – основа прочной экономики».

Когда он догнал Кевина, тот беседовал с прядильщицей льна. Ее муж выращивал лен, ее дочери пряли, а дядья ткали. Они планировали большой семейный праздник. Его высочество обещал заглянуть. Уинслоу мысленно сделал пометку подготовить принцу льняной костюм и погонять его по речи «Выращивание льна – основа сильной экономики».

Кевин продолжал обходить толпу, собирая подарки в виде варенья, домашних консервов, вязаных шарфов, свитеров, варежек, перчаток, корзин фруктов, резных деревянных чаш и мисок и даже деревянной флейты. Всю добычу он передавал Уинслоу. Когда они достигли окраины сада, куча подарков едва умещалась в руках камердинера и упиралась ему в подбородок. Кевин счел проделанную работу достаточной, а прочие соискатели к тому моменту закончили говорить и покинули балкон. Толпа внизу потихоньку рассасывалась, люди расходились по домам. Парочка скользнула через кусты на пустую тропинку, ведущую обратно к замку. Скрывшись от посторонних взглядов, Кевин притормозил и забрал у Уинслоу самые тяжелые подарки. Когда он повернулся, желая продолжить путь, посреди тропинки стояла старуха.

– Берегись, Тимберлин, – возвестила она. – Берегись человека в черном.

– Господи, прорицательница. – Принц вздохнул и поправил свертки. – Только этого нам не хватало для полного счастья.

Женщина почти сливалась с темнотой. Ее хриплый голос – словно кто-то водил по мягкому дереву крупнозернистой шкуркой – отдавал бесконечной древностью. Лицо скрывалось под капюшоном темного плаща, но когда она воздела скрюченный палец, лунный свет засиял на белой как кость коже.

– Берегись, принц Кевин Рассендский, – повторила старуха. – Берегись...

– Человека в черном. Я не глухой, – перебил принц. – Извините, но ясновидящие и прорицатели никогда не производили на меня впечатления. Приберегите свои откровения для других простаков. Мне не особенно верится в возможность предсказывать будущее.

– Так и знала, что ты это скажешь. Берегись человека...

– Да-да, именно. Все вы даете одинаково расплывчатые бесполезные предупреждения, которые могут означать все, что угодно. «Покайтесь, ибо конец близок. Берегитесь мартовских ид. Остерегайся человека в черном». И что в них толку? Повсюду люди носят черную одежду. Почему прорицатели не могут конкретизировать?

– Примерно шесть футов два дюйма, четырнадцать стоунов, – быстро продолжила женщина. Слова звучали негромко, но ясно и четко. – Карие глаза, темные волосы, пробор слева, небольшие усики и остроконечная бородка. Любит чай с лимонными бисквитами. Две ложки сахара, без молока.

– Тем не менее описание подходит множеству людей. – На самом деле Кевин не ожидал подобного оборота, но решил не сдаваться.

– Слегка обломан верхний левый клык. На тыльной стороне правой ладони небольшая татуировка в виде паука.

– Гм, но все-таки...

– На камзоле будет отсутствовать третья пуговица.

– Ладно, ладно, картину я уловил. – Принц подошел поближе. Теперь он разглядел, что прорицательница сгорблена и перекособочена. – И когда именно должна состояться эта загадочная встреча? Не уверен, что ты способна...

– Через пять дней, – ответила старуха. – Спустя несколько часов после полуночи. Будет холодно. Свитер надень.

– Холодно? Посередь лета?! И чего конкретно мне следует беречься?

– Боже, ну ты и зануда. Может, до тебя лучше доходит, когда говоришь стихами? Ладно, рассказываю стихами. Слушай внимательно. – Она откашлялась, закатила глаза, пока не показались белки – в лучших традициях бродячих прорицателей, – и проскрежетала:

Человека в черном ты не победишьИ, за чем явился, то не воротишь.Боем увлеченного не спасет азарт,Ты же... ты... гм...

Какая рифма к слову «азарт»?

– Зоосад, – предложил Кевин.

– Круассан, – подал голос Уинслоу.

– Не рифмуется.

– Ах да. Извини.

Женщина полистала карманный словарь рифм.

– При лунном свете ни слова не разобрать. Придется встретиться с вами еще раз.

– Не торопитесь. Послушайте, дамочка, если бы вы и впрямь обладали способностью заглядывать в будущее, то не торчали бы ночью в королевском саду, завывая пророчества. Вы бы стригли купоны на краткосрочных вкладах.

Старуха внезапно выпрямилась.

– Боже! – проскрипела она. – Спасибо, что напомнили. Мне надо срочно повидать моего брокера. При такой нестабильности на рынке и изменении в процентных ставках по капиталам... – Она повернулась, сделала два шага прочь с тропинки и растворилась в темноте. Из мрака вновь донесся ее голос: – Только берегись, юный Тимберлин. Берегись высокого человека с темными волосами, гипнотическим взглядом, шрамами на лице, порочной улыбкой и безумным смехом. Ой, еще кольцо на мизинце.

– Погоди! Что там с процентами по капиталам? – Кевин рванулся было за ней и застыл, растерянно оглядываясь по сторонам. Свет из дворцовых окон падал на пустой сад. Старуха исчезла.

Принц побрел обратно на тропинку. Камердинер наблюдал за происходящим поверх стопки свертков.

– Какой вывод мы из этого делаем, Уинслоу?

– Следует признать, ясновидящие в Дезерае определенно ценят деньги.

– Да. Остальное, разумеется, чушь. Ты, случайно, не запомнил строчки?

– Боюсь, только про человека в черном.

– Ага. – Кевин нахмурился. – Кажется она говорила, что он с бородой. Должно быть, имеется в виду Логан, верно? Человек в черном...

– Может и нет, сир. При свете ламп трудно определить истинный цвет одежды. По-моему, мундир у его лордства темно-синий.

– А по-моему, черный. Разумеется, всем в городе известно, что мы с Логаном конкуренты, поэтому предсказание все равно не фонтан. Оно только лишний раз убедило меня, что все прорицатели – банда мошенников.

– Совершенно с вами согласен, сир. Однако, ваше высочество, было бы неплохо... – Уинслоу замялся.

– Дослушать ее насчет вкладов?

– Да, сир.

– Забудь, Уинслоу. Пойдем поедим.

Они вернулись в замок и скинули подарки на руки слугам. К моменту их возвращения в большой бальный зал, публика оттуда в основном успела переместиться в банкетный, уставленный длинными столами и сиденьями с бархатными подушками. Но никто пока и не думал садиться. Все стояли за спинками своих стульев, ожидая выхода принцессы Ребекки. Между гостями сновали слуги, наполняя бокалы, расставляя корзинки с маленькими рулетиками и меняя прогоревшие свечи. Пламя отражалось в начищенном столовом серебре. Стены укрывали новые багряно-золотые гобелены. Струнный квартет играл камерную музыку.

Кевин отпустил Уинслоу и занял свое место на помосте, среди прочих почетных гостей.

Бигелоу кивнул ему и пробормотал прикрыв рот ладонью:

– Наконец-то нам покажут принцессу. Хоть взгляну на нее перед отъездом.

– Ты никогда ее не видел?

– Будь на то воля моего старика, мы бы своих нареченных до самой свадьбы не видели. Это, понимаешь, ослабляет дисциплину. Он немного старомоден. Я так понял, тебе-то довелось ее лицезреть.

– Прошлым летом выполнял здесь кое-какие дипломатические поручения.

Бигелоу, как человек достаточно умный, легко распознал уход от ответа и лишь пожал плечами.

С одной стороны подиума разместились соискатели, с другой – разнокалиберная дезерайская аристократия. Лорд Хепплвит занимал за столом одно из самых почетных мест. Согласно традиции, во время состязания за руку принцессы соперники считались равными по рангу. Кевину досталось место между Бигелоу и Харкнессом и напротив леди Трипл. Та ободряюще улыбнулась ему. Место во главе стола пустовало, как и стулья по обе стороны от него. Хепплвит беседовал с Рэймондом, вполглаза поглядывая на часы.

И наконец в боковой стене банкетного зала отворилась дверь, и следом за двумя фрейлинами выплыла принцесса Ребекка. Маленькую процессию замыкали два офицера замковой гвардии. Музыка смолкла. Логан, Харкнесс, Бигелоу и Рэймонд, как один, подались вперед.

Когда мужчина смотрел на принцессу Ребекку, первым делом в его сознании отпечатывались изгибы. Движущиеся изгибы, покачивающиеся изгибы. Изгибы, которые текли и перекатывались, словно волны в беспокойном море. Округлости смещались и скользили под одеждой, заставляя ткань собираться и растягиваться, дабы удержать плоть на месте, а затем вдруг опадать мягкими складками и ласкать новый изгиб. Женщина тоже могла бы заметить изгибы, но она бы также обратила внимание на светлые волосы, стянутые в строгий пучок, на бледную кожу лица с минимумом косметики и на голубые глаза, такие же холодные, как и репутация их обладательницы. А губы, когда она обратилась к собравшимся претендентам, сложились в изъявлении, казалось бы, вечного всеобъемлющего презрения. Мужчины тоже замечали эти вещи. Обычно требовалось три или четыре дополнительных взгляда – от силы девять, – чтобы среднестатистическая особь мужского пола оказалась в состоянии вообще поднять глаза на лицо Ребекки. Честно говоря, она была немного полновата. Но лишний вес распределялся крайне удачно. Тонкая талия, в сочетании с дополнительными подушечками на бедрах и на груди только подчеркивала форму песочных часов.

– Боже мой, – прошептал Бигелоу. – Подумать только, когда папа упоминал о Дезерайских горах, я решил, что он говорит о ландшафте.

– Тс-с, – одернул его Кевин. – Без хамства.

Платье Ребекки, сшитое из невесомого «мокрого» шелка, небесно-голубое под цвет глаз, не скрывало в себе ни проволоки, ни китового уса. Ничто не поддерживало ее роскошную фигуру. Под шелковым произведением искусства помещалась одна сплошная девушка.

Принцесса и ее свита приблизились к столу и замерли. Один из офицеров шагнул вперед и отодвинул для ее высочества стул. Она уселась, оглядела зал и кивнула. Две фрейлины заняли места по обе стороны от принцессы. В громовом шуршании юбок прочие дамы, присутствовавшие в банкетном зале, тоже позволили себе сесть. Мужчины же продолжали стоять, пока Хепплвит не провозгласил тост за короля. Музыка возобновилась. Хепплвит сел. Все прочие тоже сели. Офицеры отступили. Беседа продолжилась.

Официант с супницей и поварешкой возник между Бигелоу и Кевином.

– Суп, господа?

– Опрокиньте его мне на колени, – пробормотал Бигелоу. – Это отвлечет меня от мыслей о том, что я теряю.

– Простите, сэр?

– Ничего. Я пошутил. Какой, черепаховый? Пожалуй, съем немного. Каково твое мнение, Тимберлин?

– Черепаховый суп тут всегда отменный.

– Я про принцессу, ты, олух.

Кевин бросил во главу стола безразличный взгляд.

– Хорошенькая.

– Черт подери, старик, ты что, сдался? Посмотри, как Логан ловит каждое ее слово. Тебе придется изрядно попотеть, если не хочешь оказаться в пролете.

– Лорд Логан может сколько угодно охмурять принцессу, но это ни на йоту не приблизит его к цели. Убедить надо ее папеньку. А король будет действовать по рекомендациям Совета лордов. На этих-то людей и требуется произвести впечатление.

– Что ж, верно. Но и перетянуть девушку на свою сторону не повредит. Я разовью данную тему в послеобеденной речи.

– А сегодня твоя очередь выступать?

– Моя тема «Большие груди – основа прочной экономики».

– Лучшая тема всех времен и народов.

Ребекка уже беседовала с другими молодыми людьми.

– Я так понимаю, Рэймонд, вы считаете себя до некоторой степени поэтом.

– Это правда, ваше высочество. На самом деле я сложил в вашу честь поэму. Не удостоите ли вы меня вашего внимания выслушать ее?

– Нет. А вы, Харкнесс? Мне сказали, что вы студент.

– Да, университета.

– И что полезного вы там изучаете?

– Географию, ваше высочество.

– Одобряю. На земном шаре еще столько белых пятен. Возможно, вы сумеете заполнить некоторые пробелы в наших познаниях. Когда достигнете совершеннолетия. Лично я не выношу бездельников. А вы, лорд Логан?

– Я далек от праздности, принцесса. Я человек действия. Я отвечаю за оборону моей страны и посвятил себя сохранению безопасности Ангостуры. Как вам, несомненно, известно, мы некоторое время страдали от... неурядиц, как внутренних, так и внешних. Мне приятно отметить, что я разрешил эти трудности.

– Уверена, это похвально. Сэмюэл Бигелоу, многим моим друзьям не терпится послушать вашу речь.

– Я ценю это, ваше высочество. Но томитесь ли вы в ее предвкушении?

– Нет. А вы, Тимберлин? Чем вы занимаете свое время?

– Бездельем, ваше высочество.

В качестве стопора для беседы фраза сработала отменно. Бигелоу нахмурился и издал еле слышный вздох возмущения. Прочие участники застолья смолкли. Леди Трипл воздела брови. Фрейлины посмотрели на Кевина с интересом. Ребекка опустила столовый прибор, склонила голову набок и смерила принца Рассенды суровым взглядом. Кевин преспокойно отправил в рот очередную ложку супа.

– Это так, принц Кевин?

– Именно так, ваше высочество. Для меня очевидно, что большинство мировых проблем происходит от неспособности людей сидеть на попе ровно и предаваться ничегонеделанию.

– Звучит, как цитата.

– Так оно и есть, только, боюсь, не смогу припомнить источник.

– Чушь какая! – воскликнул Логан.

– И трудно ли, по-вашему, следовать этой доктрине ничегонеделания?

– Порой требует немалых усилий, особенно когда ситуация взывает к решительным действиям. Но я упорно придерживаюсь своей линии, ибо верю, что человек моего положения обязан подавать хороший пример другим.

– Хм-м. Если и не намерение, то по крайней мере, упорство достойно уважения. Большинство людей не способны четко следовать выбранной программе. – Ее высочество остановила холодный ясный взгляд на Кевине и довольно долго, как показалось остальным, разглядывала его. Прочие, затаив дыхание, следили за обоими. Принц Рассендский спокойно доедал суп. – Тимберлин, вы меня заинтриговали. – Внезапно принцесса встала. Остальная публика тоже начала подниматься. – Уважаемые гости, – жестом она позволила им остаться за столом, – пожалуйста, наслаждайтесь трапезой. Принц Кевин, мы продолжим нашу дискуссию у меня в салоне в восемь часов. Не опаздывайте. – И упорхнула.