Градиент

– Привет, девочки!

– Привет, Ник! Клэр, ты посмотри, кто пришел! Ник Гудхарт собственной персоной! Не иначе как хочет пригласить нас на ужин. Или ему что-то от нас нужно?

– Ужин – это здорово, – парировал Ник, – особенно тот, что плавно переходит в завтрак.

– Клэр, как тебе это нравится? Ты слышишь, что говорит этот пройдоха?

– Дороти, да не трещи ты… дай закончить.

– Молчу, молчу. Ник, не стой в дверях, зайди!

Клэр перестала стучать по клавишам и сказала деревянным голосом:

– Здравствуйте, мистер Гудхарт. Слушаю вас.

– Ах, вот как, – Ник сделал серьезное лицо, – тогда я… я официально приглашаю вас, мисс Клэр, и – он повернулся к Дороти, – и вас, мисс Дороти, сегодня на ужин.

– А на завтрак, Ник, на завтрак кого? – спросила Дороти, делая глазки.

Гудхарт смутился. Он всегда смущался в присутствии Клэр, и ей это нравилось. Девушки рассмеялись. Клэр спросила:

– Ладно, Ник. Так что тебе нужно?

– Карты погоды Африканского Рога. С октября семьдесят четвертого по апрель семьдесят пятого.

– Двухлетней давности? Ужином ты не отделаешься! И завтраком тоже!

– Клэр, для тебя я готов на всё!

– Я запомню это, Ник!

Факсимильный аппарат попискивал верных два часа. Из его горячего нутра один за другим выползали большие полупрозрачные листы. Гудхарт сидел рядом с аппаратом, сворачивал карты в рулоны и болтал с девушками. Две красавицы время от времени поглядывали друг на друга и загадочно хихикали. Наконец, прижимая к себе поленницу из рулонов факсимильной бумаги, Ник напомнил девушкам время ужина и отправился домой; благо, тут, в посольстве, всё рядом. Войдя в своё жилище, агент бросил карты на диван, глянул на часы.

«До ужина еще есть время. Посмотрим, что тут у нас… Клэр что-то не в духе. Неужто до сих пор обижается? Я тогда всего лишь пошутил. Правда, неудачно. Дороти – просто душка. А Клэр… Клэр…»

Ник вздохнул и сбросил пиджак. Стянул надоевший галстук. Взял первый попавшийся рулон и расстелил его на столе. Прижал уголки книгами. Долго смотрел на бледный контур Африканского Рога, усеянный слепыми кружочками населенных пунктов. Дивился на жирные змеи изотерм и изобар[21] с нанесенными в их разрывах цифрами.

«Белиберда какая-то. Тут спец нужен. Метеоролог. Или аналитик. А лучше всего – оба».

Зазвонил телефон. Ник привычным движением снял трубку:

– Агент Гудхарт. Слушаю.

Бархатный голосок Клэр проворковал:

– Ник, мы забыли тебя предупредить: факсимильная бумага сильно пачкается.

Агент положил трубку и посмотрел на руки. Ладони выглядели так, будто он вернулся с разгрузки угля. Ник бросился к зеркалу. На носу и левой щеке, которой касались карты, красовались чёрно-синие пятна. Обшивка дивана под рулонами напоминала зебру. Но больше всего досталось светлому пиджаку и белой рубашке

– Вот чёртовы куклы, – сказал он вслух, – теперь до ужина успеть бы отмыться… ладно, Клэрочка, пусть будет один-один…

И неожиданно для себя расхохотался.

Назавтра агент Гудхарт, надев старый халат и взятые у девушек перчатки, погрузился в изучение карт. Весь вечер водил пальцем по изотермам и изобарам – ничего не придумалось. Но Ник был твердо уверен: в этих змеевидных линиях и циферках на химической бумаге скрывается его будущий успех. Надо всего лишь извлечь его оттуда.

Сняв рулон со стола, агент сбросил перчатки и вынул из холодильника банку «Кока-колы». Сел на зачехленный диван, прислонил затекшую спину. С удовольствием глотнул холодную жидкость.

«Карты погоды секрета не составляют. Это открытая информация. Другое дело – я. Если агент CIA[22] интересуется картами погоды, значит, в них что-то есть. Но ведь Люсьен не знает, что я – агент. Для него я работник дипмиссии. Зато я знаю, кто он. Если есть в Африке метеоролог и аналитик в одном флаконе, то это Люсьен Дорэ. И никто больше».

Гудхарт отхлебнул из банки.

«Чёртова проблема в том, что Люсьен – французский гражданин, и я обязан доложить об этом контакте. Но ведь консул дал мне карт-бланш лишь на неофициальное расследование. Он ясно сказал – не в ущерб текущим делам. Сделаю так: после того, как загадка будет решена, напишу официальный отчет с упоминанием француза. Если Лю разгадает эти ребусы, надеюсь, взысканий не будет – победителя не судят! А если я заикнусь о контакте, и шеф запретит встречу, придется всё надолго отложить. Как минимум, до возвращения в Штаты. Потому что здесь я других помощников не найду. Рискнуть?».

Гудхарт сидел на диване, медленно допивая «колу».

«Штаты, Штаты… Где ты, родная Айова? Интересно, когда кончается контракт Клэр? Вот бы вместе с ней на самолёт и домой…»

Гудхарт поставил банку на пол и потянулся к телефону. В доме на Барклай-Плаза раздался звонок.

– Привет, Люсьен, – сказал Ник.

– Гудхарт, ты? Здравствуй!

– Надо поговорить, Люсьен, – по-французски сказал Гудхарт.

– Говори! Только по-английски. Я тебя по-английски лучше понимаю.

– Ну, спасибо, друг. Я-то думал, что знаю ваш язык. Давай встретимся.

– Сейчас – нет. Поздно уже.

– Завтра вечером?

– Есть один ресторанчик в районе Аппер Хилл. Называется «Кариба».

4. Найроби, район Аппер Хилл, декабрь 1977 года.

Следующим вечером Гудхарт надел джинсы, пеструю рубаху и поехал по шумным улицам Найроби.

Люсьен сидел за барной стойкой, помешивая соломинкой коктейль. Старые приятели пожали друг другу руки, хлопнули по плечам. Сели за столик.

– Люсьен, у меня к тебе маленькое дело.

– Если говорят: «маленькое» – оплаты не жди… ха-ха…

Подошла официантка, приняла заказ. Люсьен проводил взглядом девушку:

– Хороша…

– Ты что, западаешь на местных?

– Ник, – серьезно сказал бывалый ловелас, – чёрные девушки от белых только снаружи отличаются. Внутри они, поверь, точно такие же. А уж техникой владеют – куда там нашим… Так что за маленькое дело?

– Есть ворох метеокарт. Нужно в них найти… толком не знаю, что.

– Люблю сложные задачки. Какой район?

– Рог. Два года назад.

– Засуха? И что же с ней не так?

– Вот это ты и выясни. А сейчас давай поедим. Вон и красавица твоя плывёт.

– Жаль, очень жаль, – мечтательно произнес француз.

– Что – жаль?

– Да то, что не моя она… ха-ха…спасибо, мадемуазель…

Через несколько минут Ник сказал:

– Слушай, Лю, а здесь готовят очень даже неплохо.

– Ну да. Не Париж, но прилично. Я не приглашу в плохое место.

– Кстати, насчет места… ты не можешь заниматься с картами у меня. Надо бы для этого подыскать логово. Карты большие и…

– И сильно пачкаются.

– Не то слово! Я всю квартиру перемазал, костюм испортил. Черт бы её побрал, химию эту…

– Зато теперь ты знаешь, как нелегка жизнь синоптика.

– Так что насчет логова?

– Дружище! Неужели ты думаешь, что у меня нет в городе уединенных гнездышек? – Люсьен наклонился к уху Ника, – да у меня их больше, чем звезд на вашем флаге… ха-ха… А вот со временем туговато. Через неделю еду в Момбасу, а там на теплоход, и ту-ту! Прощай, Африка! Успеем?

– Мне не нужны подробности. Скажи одно: отличается ли ЭТА засуха от прочих. Да или нет.

– Однако есть над чем помозговать, – Люсьен посмотрел на ворох карт, – Для начала разложим их по датам. Давай первую!

– Держи. Двадцатое октября.

– Есть. Давай следующую.

– Подожди… они все перепутались… вот. Двадцать первое число.

Когда карты были разложены, Люсьен взглянул на часы и сказал:

– Всё, Ник. Дальше начинается умственная работа, требующая строгого уединения. Я тебе позвоню.

– Хорошо, Люсьен. Буду ждать.

Ник вышел на улицу, сел в свой «форд». Он видел, как в подъезд впорхнула темнокожая девушка. Агент улыбнулся и завел мотор.

Гудхарт приехал в «логово» через четыре дня. С порога спросил:

– Ну, что, да или нет?

– Ник, в моём деле «да» и «нет» гуляют по шкале вероятности от нуля до единицы. А при нуле целых пяти десятых «да» и «нет» означают ровно одно и то же. Мы не говорим – будет дождь или не будет. Мы сообщаем вероятность дождя. Брать зонтик или нет – каждый решает сам. Люди, которые этого не понимают, считают нас вечными вралями, а то и шарлатанами. Это обидно, ведь с вероятностью прогноза мы никогда не ошибаемся! Ну да ладно. Смотри сюда. Француз показал Гудхарту блокнот с колонками цифр.

– Слушай, я в этом ничего…

– Тут и не нужно ничего. Что происходит в начале засухи?

– Ну… повышение температуры.

– Правильно. Вот списки температур в разных точках Рога. Температура на местности не бывает везде одинаковой. Между любыми удаленными точками всегда есть разница. Её порождают ветра, горы, близость моря, влажность воздуха и так далее. А где разница – там и градиент. Это вектор, показывающий направление и разницу температур на единицу расстояния. Например, на север – градус на десять миль. Это нормальный температурный градиент. Перед началом засухи примерно так и было. Усекаешь?

– Почти.

Из открытого окна доносился уличный шум. Гудхарт закрыл окно. Стало тихо.

– Это ты зря – душно здесь. Ну да ладно. Едем дальше. Температура воздуха повышается, достигает максимума, некоторое время держится на нём, а потом медленно снижается.

Люсьен провел карандашом по бумаге.

– Примерно так. Вот температурный профиль нашей засухи. Абсолютно нормальный. И по всему компасу есть градиенты температуры. Тоже нормальные. С октября по самый март. Я проверил больше трёх сотен точек. Для очистки совести. Ведь эти карты два года назад уже были в нашем бюро погоды. Я и тогда ничего особенного в них не заметил.

– Значит, твой вердикт – нет?

– Не спеши, Ник. Я не зря корпел здесь без сна и отдыха… ха-ха. Слушай дальше. Повышается температура тоже неравномерно. Где на градус в сутки, где на полтора. Усекаешь?

– У приращения тоже есть градиент?

– Умница! Только на картах его не видно, надо вычислять. Я проделал титаническую работу. И, если б не эта штука, ни за что бы не успел.

Люсьен с гордостью показал агенту японский карманный калькулятор.

– Ну-ка покажи… Нам таких не дают.

– И нам не дают. Сам купил. Знаешь, сколько стоит?

– Догадываюсь. Не рассчитаться мне с тобой.

– Сочтемся… слушай самое интересное. До тридцатого октября на Африканском Роге не происходило ничего необычного. А тридцатого октября произошли сразу два события. Подчеркиваю – два. (Люсьен показал два пальца) Наверняка одно явилось причиной другого. Во-первых, начался рост температуры. Это само по себе нормально. Но вот, во-вторых, – Люсьен сделал эффектную паузу, – появилась аномальная погодная область. С нулевым градиентом приращения температуры. Проще говоря, все точки этой области получали абсолютно одинаковый ежесуточный прирост. При том, что вокруг неё приросты были разные. Так бывает. Очень редко, на небольших пространствах, и не дольше двух-трёх дней. А здесь – на огромной территории три месяца подряд.

– То есть неизвестный фактор был?

– Да, с вероятностью ноль девяносто девять. И действовал сей фактор ровно до двадцать шестого февраля. В этот день снова произошли два события: в нашей загадочной области появились нормальные градиенты приращения. Но уже со знаком «минус»! Жара начала спадать!

– Отлично! Просто отлично! Люсьен, ты гений!

– Я знаю… Теперь координаты этой области. По моим расчетам, она была практически правильным кругом с радиусом примерно в сто семьдесят морских миль и центром возле поселка…

– Бохотлем!!!

– Ты что, знал заранее? – Люсьен состроил обиду, – а я работал впустую?

– Ничего я не знал, дружище. У меня были подозрения, и ты их подтвердил. Это дело необходимо отметить. Собираем бумаги, и вперед, в «Карибу»!

– Погоди. А тебе интересно, почему именно Бохотлем?

– Ты и это знаешь?

Люсьен сделал гордый вид:

– Кто-то недавно назвал меня гением…

– Ну, и почему?

– Да потому, что это самый центр Африканского Рога, недотёпа! Ник, у меня полное впечатление, будто засуху сначала включили, а потом…

Гудхарт приложил палец к губам:

– Стоп. Ни слова больше, ладно? Поехали в «Карибу»!

Люсьен пожал плечами:

– Ну, если ты угощаешь…

Ресторан встретил друзей прохладным полумраком и сдержанным гулом голосов. Гудхарт, смеясь, сказал:

– Да не вертись ты так, голову открутишь… сегодня не её смена…

– А жаль. И как я её раньше не заметил?

– Значит, недавно работает. Смотри, как бы её жених-зулус не всадил тебе ассагай[23] под рёбра!

– Ха-ха… не попадёт – я вёрткий!

– Мсье Дорэ, ты оказал мне большую услугу. У меня на родине принято услуги оплачивать. Назови сумму!

Француз поднял на собеседника светлые глаза:

– Мистер Гудхарт, у меня на родине принято помогать друзьям бесплатно.

– Прости, не хотел тебя обидеть. Но я должен как-то тебя отблагодарить.

– Легко! Обещай быть гостем на моей свадьбе, где бы она ни произошла. Хоть в Антарктиде…

– Обещаю. А что, намечается?

– Я говорил тебе, что уезжаю? Так вот, всё зависит от того, как меня встретят.

– А позвонить нельзя?

– Да-а-а-а… сразу видно знатока женской породы…

Гудхарт смутился:

– Тогда лети на самолёте! Сэкономишь кучу времени…

– Самолеты имеют дурное свойство падать. И потом, я люблю море. И она любит море. Любит приходить на причал. Ведь мы рождены в Марселе. Ты не представляешь, как я здесь скучаю по морю!

– Значит, сюда не вернешься?

– Не знаю. Все зависит от неё. Если откажет, продлю контракт и вернусь. Без неё мне нечего делать во Франции…

– А как же местные девушки?

– Ну, это так, чтобы форму не потерять. Любви здесь нет…

– Доброго тебе пути, Люсьен! И удачи. Не пропадай, звони!

Приехав домой в прекрасном настроении, Гудхарт плеснул в стакан виски, добавил тоника, бросил кубик льда, уселся на диван. Успех взвинтил нервы. Он никак не мог успокоиться.

«Всё верно. Всё так и было. Русская колонна везла холодный предмет – климатическую установку. Тридцатого октября её закопали и включили. Началась аномальная засуха. А двадцать шестого февраля пошел спад жары. В этот же день установка перестала работать. Почему? Потому: негры, потеряв столько людей и скота, заподозрили своих русских друзей. Колдун стал народ мутить, а колдунам здесь верят. Советы к тому времени убедились, что установка действует долго и эффективно. Эксперимент нужно было срочно прекращать. Выкопать устройство без риска было уже нельзя. И русские взорвали свою игрушку. Как? По радиокоманде, как же ещё! Отсюда вывод: установка имела антенну. Скорее всего, из песка торчал тонкий штырь. Вряд ли небольшой подземный взрыв выбил его из земли. Ведь русские не хотели, чтобы обломки оказались на поверхности! Значит, антенна и сейчас торчит! Её надо найти, или хотя бы попытаться найти… Завтра напишу доклад консулу. Сообщу о помощи Люсьена. Накажет? Пусть!» И агент Ник Гудхарт, глотком выпив виски, завалился спать.

Вечером следующего дня Гудхарт потягивал холодную «колу» и стучал на машинке. Исчертыхался, извел кучу бумаги. Сначала сочинил вариант без упоминания Дорэ. Прочитал. Мерзко приписывать себе чужие заслуги. Консул знает, что в метеокартах я не разбираюсь. Это факт номер один. К кому я пойду? К Люсьену Дорэ. Это факт номер два. Гудхарт порвал первый вариант и написал всё так, как было. В конце концов, это неофициальное расследование! Машинка в квартире агента стучала допоздна.

Утром Ник позвонил консулу и попросил аудиенции.

– Что-то срочное?

– Нет, сэр. Это…

– Тогда вечером. В шесть часов.

– Хорошо, господин консул.

Положив доклад в красивую папку, агент приступил к своим ежедневным обязанностям.

Примечания