Слабая ведьма
Подруга придвинулась поближе к Мирре и зашептала еще тише:
– Все, что нам нужно, – это оставлять за собой как можно больше следов, и, если получится, подольше задержать их в пути!
Что касается следа, то «сестра» тщательно помечала дорогу мелким зеленым порошком. Порошок был колдовской. Вручая его, Эйнар сказал, что даже щепотки этого зелья хватит, чтобы он почувствовал его за много миль. Видя, как корчился составитель порошка при его изготовлении, ничуть в этом не сомневалась. Она и раньше слышала, что аптекарь не выносит никакого колдовства и оттого издалека способен почувствовать его присутствие.
Ну а как замедлить их передвижение – об этом Бинош предоставила думать самой пленнице. В конце концов должна была и она что-то сделать для своего освобождения.
Мирра думала над услышанным всю ночь и все утро, которое провела в повозке, то и дело начиная клевать носом. Неожиданно (и довольно болезненно, надо сказать) ей открылось назначение драгоценных браслетов. Они предназначались, чтобы не позволить пленнице сбежать. Мирра могла сколько угодно мысленно пенять на свою несчастную судьбу, ее магические украшения не подавали признаков жизни. Но стоило ей действительно пожелать освободиться или как следует задуматься о побеге, как браслеты начинали пульсировать, прожигая руки и безжалостно врезаясь в кожу, пока их владелица опять не впадала в мрачное отчаяние, не смея надеяться на спасение. Так что браслеты все-таки были хотя и изящными, но кандалами.
Однако, поэкспериментировав с ними некоторое время, девушка обнаружила, что браслеты не мешают ей замышлять пакости против своих похитителей. А значит, думать о том, как помешать им все дальше увозить ее от Сан-Аркана и Эйнара, Мирра могла беспрепятственно. Пока, правда, ничего умнее того, как перепилить обод или спицы колеса в их повозке, ей в голову не приходило. Но пилить конечно же было нечем, да и кто-то из «братьев» постоянно крутился возле телеги. Лошади, даже отвязанные, далеко от людей не отходили и убежать в лес желания не изъявляли. На шестой день их маленький отряд выбрался из зарослей на небольшое взгорье. Каменные валуны, размером с двухэтажный дом, были по одному и кучками разбросаны по гигантской борозде, разделившей два лесных массива. Между каменными лбами бугрились земляные холмы пониже. Вообще же вся местность после этой гигантской просеки начинала плавно повышаться к северо-востоку. Проселок взобрался на небольшую горку, и оттуда неожиданно открылся вид на пролегавший совсем рядом Торговый тракт. Далеко на западе по тракту двигались какие-то точки. Спутники Мирры и Бинош долго вглядывались в эти перемещения, потом неожиданно последовала команда ускорить движение. Девушек посадили в телегу. «Братья» принялись нахлестывать лошадей. Сами они неутомимо бежали рядом с повозкой.
– Эйнар! – чуть слышно шепнула Бинни, и они обменялись многозначительными взглядами. Больше им не попадалось подходящих холмов. Да и почти все время они оставались в повозке. Привалы теперь сократились до минимума, останавливались вдали от проселка, в глухих местах, со всех сторон окруженных деревьями, закрывающими обзор. Вечером седьмого дня они впервые остановились на ночлег под крышей – это была старая охотничья хижина, построенная прямо посреди леса. Должно быть, владельцы редко заглядывали сюда, а может, абаданны и были здесь хозяевами. Как бы то ни было, они смело заняли хижину. Один из «братьев» с наступлением темноты куда-то увел лошадей вместе с телегой.
Спустя некоторое время он вернулся, уже один, молча протянул спутницам заплечные сумки. Из этого следовало, что дальше им предстояло двигаться пешком.
Бинош поздно спохватилась. В ее рюкзаке, как следует облегченном «серыми братьями», не оказалось баночки с волшебным порошком. Как видно, те сочли, что глиняная банка, так же как и большинство посуды, оставленной в повозке, будет замедлять своим весом движение.
Тогда от отчаяния Мирра и решила испробовать последнее пришедшее ей в голову средство.
Ночью она растолкала спящую подругу и, прижимаясь губами к ее уху, чтобы не услышали «братья» в карауле, зашептала:
– Из чего был порошок, которым ты метила дорогу?
Бинош спросонья долго не могла уразуметь, о чем речь. Наконец до нее дошло.
– А-а-а… – довольно громко проговорила она, так что пришлось изо всех сил толкнуть ее локтем в бок. Та сразу понизила голос. – Ну, он сжег кусок твоего старого платья, еще какие-то корни… Воняло немилосердно, так что я не приглядывалась…
Мирра поднялась на ноги. Она потрясла за плечо одного из «братьев» и попросила проводить ее на улицу, по нужде.
Над лесом сиял серп Ауреи, а бледное пятно Минолы уже закатилось за деревья на пути к горизонту. Значит, полночь миновала. Мирра шла среди влажного от росы кустарника. Эту ночную вылазку она задумала, чтобы получить хоть какой-нибудь материал для колдовских ритуалов. Ведь невозможно наколдовать нечто на пустом месте. Как назло, в неверном свете единственной луны колдунья не могла разглядеть ни одного знакомого растения. Только колючие прутья без конца кололи руки и ноги. Отчаявшись найти что-то действительно полезное, Мирра просто вырвала из земли пучок первой попавшейся под руки травы и зажала в кулаке. Идя назад, она вдобавок к своей досаде запуталась в здоровенной паутине и вся перепачкалась в липких нитях.
Вернувшись в хижину, Мирра уселась у едва теплящегося очага, сообщив провожатому, что замерзла в сыром лесу и желает согреться. Тот не возражал. Дождавшись, пока «серый брат» уляжется, она незаметно поднесла к огню кулак с сорванными растениями. Так и есть – ничего полезного, одна лесная вероника. Девушка бросила ее в угол очага, а сама принялась обирать с себя липкую паутину. На рукав серого платья вместе с клоком паутины прилепился и сам ее хозяин. Мирра собралась уже брезгливым щелчком сбросить паука в огонь. Но внезапно осенившая ее мысль удержала руку. Со всей осторожностью, поборов неприязнь к ползучим тварям, Мирра сняла с ткани восьминогого ткача.
– Помоги сестре-ткачихе. Отнеси мое посланье! – зашептала она зажатому в ладони паучку. – Улетай с рассветным ветром, заплети в дороге ветки, помоги моей погоне…
Подумав, Мирра выдернула из подола тонкую серую нить и привязала ее к низкой балке потолка:
– Прими начало для сети, прости, что разорила твои силки! – прошептала колдунья напоследок и поднесла паучка к свисающему краю нити. Тот, словно поняв намек, быстро-быстро заперебирал длинными ножками и вот уже скрылся в темноте под потолком.
Она еще некоторое время постояла у очага, потом прилегла рядом с подругой, натянув на себя теплый серый плащ. Натопленная с вечера хижина еще не успела остыть, да и огонь не вовсе догорел, но Мирру морозило.
Утром она проснулась совсем разбитой. Должно быть, сказывалось отсутствие привычки к длительным путешествиям. Ломило спину, болела голова и даже живот. С трудом она поднялась с жесткого пола, на котором они и их стражи спали вповалку.
Уже через час после рассвета вышли в дорогу. Мало того, что идти теперь приходилось пешком, так еще и тропа все время забирала в гору. Мирра, сначала радовавшаяся тому, что в отсутствие лошадей они существенно замедлят продвижение, теперь мечтала очутиться в тряской телеге и хоть ненадолго дать отдых ногам. Выходя в серое утро, она напоследок окинула внимательным взглядом их ночное пристанище. Ничего нового не добавилось к внешнему виду лесной хижины. Собственно, колдунья сама не знала, что могла увидеть: «Не думала же ты взаправду, что к утру хижина будет, словно кокон, оплетена паутиной! – одернула она себя. – Достаточно будет, если „запах“ заклинания достигнет Эйнара».
В полдень на привале она решила повторить свой опыт. Тот из «серых братьев», что шел впереди, прокладывая путь всеми отряду, снял на отдыхе сапоги. Длинные голенища абаданны для удобства приматывали к лодыжкам тонкими кожаными ремнями. Пройдя мимо сброшенных сапог, Мирра незаметно поменяла ремни у правого и левого сапога.
– Право-лево, лево-право, нога за ногу… – бормотала она.
Привал кончился, пленница и похитители вновь двинулись в путь. На этот раз отдых совсем не принес облегчения, с каждым шагом заплечная сума все сильнее давила на спину. При подъеме по стенке невысокого, в общем-то, оврага девушка упала. А поднимаясь, с удивлением обнаружила, что у нее пошла кровь носом, хотя падала она на бок и если чем и ударилась, то только бедром. Кровь не унималась. Пришлось сделать привал у ближайшего ручья, где Мирра долго лежала на спине с холодным компрессом на переносице. Наконец удалось остановить кровь, но идти сама пленница уже не могла. Голова кружилась и болела немилосердно. Ко всему этому прибавился кашель. «Серые братья», посовещавшись, уложили заболевшую на легкие носилки, те самые, на которых неделю назад уносили ее из Сан-Аркана. Мужчины по двое, в очередь несли носилки, Бинош досталось ташить еще одну суму. Абаданны шли быстро, но уйти далеко от той точки, откуда они вышли с утра, все не удавалось. Словно леший водил «братьев» по лесу, кружил их, заманивал делать петли. Вечером Мирра впервые за все дни путешествия услышала, как «серые» переругиваются между собой. Через минуту к ней подсела «сестра».
– Вроде они заблудились, – тихо и немного испуганно сообщила она. Колдунья только загадочно улыбнулась. Ее простенькие заклинания действовали.
– То ли еще будет! – про себя пообещала она, но тут же зашлась раздирающим легкие кашлем.
Глава 5
По странному стечению обстоятельств Эйнар как раз находился на городской стене возле Южных ворот, когда через них прошли четверо абаданнов с носилками на плечах. Аптекарь не разглядел в лежащем на носилках теле знакомые очертания, но взгляд его зацепился за серые приземистые фигуры в войлочных шляпах. Когда-то ученик мага частенько встречал людей, одетых подобным образом, но это было давно, очень давно. Правда, последнее время жизнь что-то уж слишком часто подбрасывала встречи из прошлого. Мысли аптекаря послушно обратились к детству и юности, прошедшим в Люцинаре. На северо-востоке, в нескольких днях пути от города, прямо из лесотундры, покрытой чахлой растительностью, вырастала стена Абрисского хребта. Бесплодная, каменистая почва и суровый климат делали здешние места почти необитаемыми, и все же на склонах гор уживалось странное и довольно многочисленное племя. Они называли себя сыновьями и дочерьми Адана и поклонялись одному богу, имя которого тщательно скрывали от чужаков. Никто в племени не знал имени своего отца или матери, ибо никто из абаданнов и не носил собственного имени. Все они были равны перед лицом своего тайного бога, а следовательно, никаких различий между ними не требовалось. Все носили серую одежду, преимущественно из войлока, и знак своей веры – овальный железный медальон с символом «погасшего солнца» (круг с лучами вовнутрь). Все подчинялись воле верховного жреца – Адана, который и руководил жизнью этой замкнутой общины, по мере необходимости сдавая ее членов «в аренду» представителям других народов.
В Люцинаре, ближайшем к Абрисскому хребту крупном городе, было полно слуг-абаданнов. Равно высоко ценились и наемники-мужчины, и служанки-женщины, те и другие были неприхотливы, выносливы, а главное, беззаветно преданны своим хозяевам, по крайней мере, на тот срок, за который было заплачено их жрецу.
Но Сан-Аркан лежал слишком далеко к югу от владений абаданнов, сюда редко забредали представители этого экзотического племени, разве что, сопровождая какого-нибудь северного купца. Правда, в окрестностях столицы Соединенного королевства жила одна дочь Адана – это была древняя старуха, отданная в вечную аренду местному землевладельцу, когда-то бывшему удачливым приказчиком в Люцинаре. Эйнар сам не раз встречал ее. Старуха все еще была крепкой и частенько приезжала на городской рынок за покупками для хозяина, благо тот мог, ни секунды не сомневаясь, доверить ей любые деньги.
Итак, аптекарь проводил глазами одетую в серое четверку. Вот и еще одно напоминание о прошлом. На душе у бывшего ученика мага стало неожиданно тревожно, и он поспешно засобирался домой, хотя первоначально хотел еще побродить по стене в поисках сухого пристенника – вьющегося растения с многочисленными целебными свойствами.
Проходя мимо булочной, недалеко от собственного дома, аптекарь втянул ноздрями приятный сладковатый запах, разливавшийся от расположившейся здесь же пекарни, и тут же схватился за грудь. Легкие, словно обожженные кислотой, отказывались принять очередную порцию воздуха. Эйнар прислонился к ближайшей стене, глотая ртом кислород, будто рыба, выброшенная на берег. Спустя несколько минут приступ удушья миновал и несчастный кое-как смог отдышаться. В воздухе все еще стояла мельчайшая магическая пыль и чувствовались остатки совершенного здесь заклинания.
Растерянный, он огляделся, поискав глазами, что могло быть носителем столь сильного колдовства. В щелях между булыжниками мостовой блеснули крохотные осколки стекла. Осторожно протянув руку, Эйнар дотронулся пальцем до одного из них, и тут же, словно ударной волной, его вновь отбросило к стене дома. Других улик не требовалось, печать с черным тиглем незримо витала в воздухе, пропахшем волшебным заклятьем.
– Аргол! – сдавленно прошептал бывший ученик мага. Начинали оправдываться самые худшие его опасения. И в это время на глаза попалась еще одна, куда более крупная, но поначалу не замеченная деталь. В щели между домами, раздавленная чьим-то сапогом, но вполне узнаваемая, валялась маленькая хлебная корзинка…
– Мирра! – крикнул Эйнар, словно та могла услышать и прибежать на его зов. Налетая на прохожих и рассыпая по мостовой собранный пристенник, Эйнар бросился домой.
В то утро Бинош так и не открыла аптеку. Едва она навела лоск в торговом зале, как примчался Эйнар с лицом мрачнее тучи и тут же принялся как ошпаренный бегать по дому. Зачем-то перетряхнул Миррины вещи…
Желая привлечь его внимание и хоть на минуту оторвать от явно бессмысленных метаний, девушка мягко, но настойчиво предложила позавтракать:
– С минуты на минуту вернется Мирра с горячими булочками… – начала она.
Мужчина неожиданно замер посреди комнаты, словно налетел на невидимую стену.
– Она не вернется, – только и сумел выговорить. Взгляд его уперся в новое стекло витрины. Но мысли были далеко.
Знак тигля, остатки заклинания сна в переулке, четверо серых наемников, тащивших кого-то на носилках прочь из города, – все эти образы промелькнули перед внутренним взором бывшего ученика мага и сложились в единую картину.
– Аргол любил покупать услуги абаданнов… Нет, неспроста я встретил этих четверых сегодня утром.
Он стремительно метнулся в спальню и тут же выскочил обратно в зал, заворачивая в плащ шкатулку с их сбережениями.
Бинош непонимающе следила за его перемещениями.
– Мне нужна твоя помощь! – подскочил к ней Эйнар и, бросив сверток со шкатулкой на прилавок, обеими руками крепко обхватил ее за плечи, заглянул в глаза. – Мне очень нужна твоя помощь! – требовательно повторил он.
В глазах у девушки появился испуг, она явно ничего не понимала в происходящем.
Эйнар медленно вдохнул и выдохнул воздух, заставив себя успокоиться и даже улыбнуться.
– Извини, – мягко произнес он, – давай присядем. – Обняв Бинош за плечи, подвел ее к стоявшей в зале скамейке для посетителей и сам присел рядом.
Кратко и уже вполне спокойно рассказал о похищении Мирры.
– Нам нужно торопиться, если мы хотим вернуть ее, – закончил свой рассказ Эйнар. – Ты поможешь мне?
Что могла ответить несчастная влюбленная? Что готова сделать все, что ни попросит, лишь бы он вот так держал ее за плечи и заглядывал в глаза? Что с удовольствием бы поменялась с Миррой местами, лишь бы ради ее спасения Эйнар готов был бежать на край света?
Ничего этого Бинош не сказала, она лишь молча кивнула и пошла собирать вещи в дорогу.
Эйнар не сомневался, что по одной только магической вони сумеет выследить похитителей. След, взятый им в проулке за булочной, действительно вывел к Южным воротам, потом некоторое время вел на юго-восток по тракту. Спустя несколько миль запах сворачивал прочь от наезженной дороги, на проселок, змеящийся по лесу.
Они наняли двух лошадей. С их помощью рассчитывали до конца дня, максимум к полудню следующего, нагнать беглецов. Но одно дело догнать, другое – освободить. Эйнар не был уверен, что за городом к абаданнам не присоединился сам маг. Какое воздействие оказывает на него одно присутствие Аргола, его бывший ученик смог убедиться всего несколько дней назад. Нет, он был не вправе рисковать и в одиночку пытаться напасть на слуг Аргола! В случае неудачи у Мирры просто не оставалось шансов на свободу и жизнь. Еще до отъезда из Сан-Аркана Эйнар составил план действий. Он заключался в том, чтобы, во-первых, попробовать навязать Бинош в спутницы к абаданнам, чтобы та замедляла их движение и оставляла метки по дороге. Во-вторых, Эйнар собирался нанять с десяток добровольцев (бывших легионеров, охотников, даже разбойников, на худой конец), чтобы с преобладающими или равными силами напасть на лагерь похитителей и отбить девушку.
Завоевать доверие абаданнов можно было только одним способом, выдав Бинош за их соплеменницу. Это было на первый взгляд довольно просто: девушке достаточно было одеться в серое, скроить постную физиономию и рассказать подходящую историю о долге следовать за хозяйкой. Чтобы сойти за абаданнку, ей не требовалось ни знание языка (детей часто отдавали в услужение в раннем возрасте, так что они быстро забывали родное наречие), ни знание их тайных ритуалов (эти люди своими религиозными переживаниями делились только со жрецом). Но одну деталь обойти было нельзя – все дети Адана с рождения носили свой знак-медальон, купить такую вещицу было невозможно, а отнять ее у абаданна можно было только вместе с жизнью.
Эйнар ломал голову над этой проблемой. И не видел иного способа получить медальон, кроме как снять его со старой служанки, жившей в пригороде. Но он даже думать боялся, что для этого придется сделать со старухой. Потом осенило – живых-то абаданнов, кроме упомянутой старухи, в городе действительно не было. Но на Арканском кладбище имелась парочка абаданнов мертвых. Бывший ученик мага не колебался, принимая решение разрыть чужую могилу. Но сделать это среди белого дня было невозможно. Городской Совет вполне мог арестовать его за святотатство.
Аптекарь с трудом дождался ночи. Обе могилы он нашел еще днем и запомнил их расположение. С наступлением темноты Эйнар, закутавшись в длинный черный плащ, с завязанными в мешок коротким заступом и ломом проскользнул в незапертые ворота кладбища. Горожане не имели привычки посещать это место ночью. По местному обычаю умерших предавали земле в одной сорочке или вовсе без одежды, считая, что человек должен уйти из этого Мира так же, как пришел в него – нагим. Поэтому здешнее кладбище не знало расхитителей гробниц. Не слишком скрываясь, но и без лишнего шума первый святотатец пробрался к ближайшей из намеченных им могил и принялся быстро разбрасывать лопатой землю. Ему казалось, что скрежет заступа слышен всему городу, но никто почему-то не являлся остановить его. Эйнар откопал полусгнивший гроб, и, не вытаскивая его из ямы, ломом взломал крышку. Тело внутри давно истлело, но серый войлочный наряд продолжал покрывать кости. На груди у скелета поверх одежды лежал почерневший медальон.
Эйнар мысленно попросил прощения у неизвестного покойника и, как мог аккуратно, снял его единственное украшение с рассыпающейся шеи. Закон компенсации требовал, чтобы он возместил покойному его потерю. Поэтому бывший маг сдернул с пальца массивное золотое кольцо с печатью – подарок гильдии – и опустил его на то место, где лежал медальон. Кольцо было не только довольно дорогой безделушкой, оно было ценно как память, так что можно было считать, что он хотя бы отчасти расплатился с истлевшим абаданном.
Бинош поджидала аптекаря недалеко от кладбищенских ворот, притаившись в нише одного из каменных домов. Вообще-то она должна была наблюдать, не появится ли на улице ночная стража, и, в случае чего, подать сигнал. Однако ей было слишком страшно одной в темноте. Так что вместо того, чтобы следить за улицей, она поглубже забилась под глухую арку в стене, откуда почти ничего не было видно. Когда перед ней неожиданно выросла черная тень, «сторож» чуть не закричала в голос, но это всего лишь вернулся Эйнар. Подхватив под руку, он потащил Бинош в сторону Рыбачьего переулка. От одежды аптекаря пахло землей и, как дорисовало воображение не слишком смелой попутчицы, тленом. Но все же она не пыталась высвободить свою руку из-под его локтя.
Второй день маленький отряд абаданнов плутал в лесу. В четвертый раз выходя к приметной, расколотой молнией сосне, проводник в сердцах сорвал с себя серую шляпу и бросил под ноги. Его соплеменники устало опустили на мшистый пригорок носилки. Мирра больше не улыбалась, хотя в душе и продолжала радоваться внезапно открывшимся у нее способностям. Теперь она была уверена, что именно ее колдовство заставляло похитителей без конца нарезать круги по лесу. Про себя она напевала коротенькую песенку собственного сочинения, в которой: «Снова левая нога вслед за правою пошла, снова солнце и луна поменяли берега…» Ритм песенки точно попадал в размеренный шаг «братьев», и они раз за разом возвращались к расщепленному дереву. Едва носилки опустили на землю, к Мирре подошла Бинош, она заботливо поднесла к почерневшим, растрескавшимся губам подруги бурдюк с водой. Мирра безразлично сделала несколько глотков, вода больше не освежала ее. Лицо и тело пылали в странной лихорадке. Утром, когда девушка, едва переставляя ноги, отошла за деревья по нужде, она заметила кровь в собственной моче. Это не на шутку перепугало ее, до того момента она приписывала свою слабость обычной простуде да еще тяготам дороги.
Впервые пришлось задуматься, не подхватила ли она более серьезную болезнь? За последние два года ее познания в медицине значительно расширились благодаря Эйнару. У многих тяжких хворей были похожие симптомы. Она не стала ничего говорить Бинош, бедная девушка, добровольно переносившая вместе с ней опасности плена и долгого путешествия, все равно ничем не могла помочь. Вернувшись, больная без сил упала на носилки, до крови прикусив обметанную от внутреннего жара губу.
Абаданны снова совещались. Обычно их дневные привалы были коротки, но сейчас «братья» решили устроиться на долгую стоянку. Они даже растянули на приглянувшейся им поляне палатку, которую ставили только на ночь. В палатке под присмотром Мирра пролежала до вечера. Жар разламывал ей тело, голова болела не меньше, чем после памятного удара камнем, девушка с трудом могла сосредоточиться, но все же с наступлением сумерек она послала подругу за щепоткой золы из разложенного на ночь костра. Собиралась опробовать свое новое усыпляющее заклинание. Днем же неопытная колдунья попыталась уронить на головы своих похитителей ближайшее дерево. По ее указанию «сестра» незаметно отломила тонкий сучок со ствола северной березы, под которой отдыхали двое из «братьев». Ободренная прежними колдовскими успехами, Мирра пробормотала заклятье и переломила сухую веточку. По ее замыслу одновременно должна была надломиться и упасть на головы спящим и сама береза. Но дерево стояло не шелохнувшись, и начинающей ведьме пришлось признать, что ее магические таланты не простираются так далеко. Зато с мелкими заклинаниями, вроде нашествия муравьев в сапоги абаданнов или того же плутания по лесу, все получалось как нельзя лучше.
Наступила ночь, Эйнар не пришел. Мирра прикрыла глаза, смаргивая бессильную слезу. С каждым часом она все меньше надеялась на его появление, да и явись он теперь, чем сможет помочь умирающей девушке среди дикого леса?
Вдруг, словно в ответ на ее молчаливые молитвы, за пологом палатки раздался глухой, но явственный стук копыт. Насторожившейся пленнице послышался даже нечаянный звон оружия. Абаданн, стоявший на страже, выкрикнул что-то на своем языке. Мирра приподнялась на локте. Рядом, взволнованно дыша, тут же очутилась Бинош.
– Эйнар… – чуть слышно выдохнула она.
Но это был не аптекарь. В ночном лесу их маленький отряд разыскал Великий Аргол.
Маг спешился первым, его более молодые спутники не поспевали за стремительным колдуном. Аргол, собравшийся было в прямом смысле испепелить нерадивых слуг за то, что не сумели вовремя прибыть на сборный пункт, неожиданно отложил расправу. Словно чуткая гончая, он раздутыми ноздрями втягивал воздух.
– Так, так… – Маг шагнул к палатке и откинул полог. Крепившие палатку деревянные колышки полетели в разные стороны. Аргол уставился на прижавшихся друг к другу девушек. Лицо служанки не было ему знакомо, но ее наряд объяснял многое. Повелительным жестом маг велел мнимой абаданнке удалиться.
Бинош нехотя отошла в сторону.
– Продолжаем играть в колдунью? – вкрадчиво проговорил маг, склоняясь над больной. Та только испуганно втянула голову в плечи. Аргол довольно грубо обхватил длинными, узловатыми пальцами ее подбородок и развернул лицо к слабому свету лун. – Что же твой учитель не сказал тебе, что с твоей маной баловаться заклинаниями опасно?!
Вы ознакомились с фрагментом книги.