Грендель

«Осторожно! Злая собака!»

Пролог

Элвис Коста был не из тех, кто считает собственный день рождения событием если не вселенского, то уж точно галактического масштаба. Ну, действительно, разве это твоя заслуга, что ты появился на свет сорок два года тому назад? Скорее уж, праздновать должны родители, а не их чадо. С другой стороны, стоит только окинуть мысленным взором пройденный жизненный путь, и становится ясно: повод для того, чтобы хорошенько отметить это дело, есть, и весьма основательный. Много ли в Межзвездном Союзе найдется индивидуумов, кто за какой-то десяток лет смог превратиться из курсанта Абесского космолетного училища в помощника капитана? И не просто в помощника, а в первого помощника. И не какой-нибудь внутрисистемной баржи, а дальнолета Космофлота! Тот, кто заявит, что эта должность недостаточно высока, пусть скажет, чего он сам добился в жизни. Первым помощником капитана грузопассажирского лайнера «Нэн Короткая Рубашка» Коста работал третий год, и эта работа его вполне устраивала. И он всегда находил общий язык со своим начальником – сменным капитаном Линсом Макнери.

Так вот, о дне рождения. Когда такое событие у кого-нибудь из членов экипажа происходило во время рейса, виновник торжества поступал просто и традиционно: заказывал столики в одном из многочисленных питейных заведений лайнера, и свободные от исполнения служебных обязанностей дальнолетчики собирались там и пили-ели-веселились, не допуская, правда, особого разгула – рейс есть рейс и надо соответствовать. Но день рождения Элвиса Косты пришелся на тот период, когда команда Линса Макнери уже вернулась на Лабею, а в очередной полет ушли сменщики во главе с капитаном Зуро Инталько. Четыре месяца «на берегу» – срок приличный, и не все проводили это время в Туратрене, где жил Коста. Многие члены экипажа проживали в других местах Лабеи, кое-кто предпочитал между рейсами отдыхать на инопланетных курортах, или знакомиться с культурными ценностями других миров, или гостить у родственников, или лазить по горам… В общем, кроме родни и туратренских друзей-приятелей, можно было рассчитывать на появление не более десятка сослуживцев из команды дальнолета «Нэн Короткая Рубашка», более известного под именем «Пузатик».

Поэтому Коста, посоветовавшись с женой, решил не заморачиваться с рестораном и организовать это дело дома. Дом у него был просторный, двухэтажный, на окраине Туратрена, рядом с обширным лесопарком… в общем, гуляй – не хочу. Как в доме гуляй, так, при желании, и в лесопарке. Правда, погода для забав на открытом воздухе была неподходящей – с моря на город надвинулись тучи, наглухо закрыв местное светило Беланду, и почти всю неделю, хоть и с перерывами, поливали все вокруг мелким и отнюдь не теплым дождем.

И вот в пятницу, 20 октября, у Косты собрались с полсотни гостей, и в прихожей стало тесно от пышных разноцветных букетов и подарков. Многие товарищи по работе поздравили Элвиса по комму, а собственной персоной прибыли семеро: помощник капитана по оргвопросам Зозуля, оператор дальсвязи Ноник Мукс, вездесущие Джамшут и Араф, старший оператор ходового режима Валерий Ниндис и молчун Стецик из технической группы. Разумеется, прибыл и капитан Макнери, тем более что рыбалка под дождем не представлялась ему увлекательным делом, и он уже вернулся в Туратрен из близлежащего озерного края. Впрочем, в любом случае капитан не пропустил бы такого неординарного мероприятия, как празднование дня рождения своего первого помощника.

Собственно, ничего особо выдающегося в этой домашней вечеринке не было. Произносили хорошие слова в адрес Элвиса Косты, нахваливали щи, сваренные его женой, и скруклики, запеченные его мамой, отдавали должное горячительным напиткам и тортам, пели песни, танцевали – и прочее. И подарки «новорожденному» преподнесли без претензий на оригинальность: наборы картин-трансформеров, настольные игры, садовый инвентарь, комплекты запчастей, ингредиенты для алкогольных коктейлей, корзину с пятью бутылками коньяка «Арарат», перевитыми разноцветными ленточками, сундучок с заготовками бранхирий…

В этом массиве, безусловно, выделялась самодвижущаяся скульптурная композиция «Элвис Коста утихомиривает пьяных докеров во время драки в таверне «Уютный уголок». Феллайни, порт Баккиуи». Ее создал старший техник Араф Бумпа, принимавший самое активное участие в той потасовке.

А один из гостей вручил свой подарок не сразу. Это был двоюродный дядя Элвиса по материнской линии Микус Тронди. Жил он не на Лабее, а на Дубее и до выхода на пенсию имел самое прямое отношение к космосу. Практически вся его трудовая деятельность была связана с местной Дырой, которая находилась вне пределов планетной системы Беланды, над плоскостью эклиптики. Дядюшка Микус зарекомендовал себя как высококлассный дыротехник и в свое время пользовался заслуженным уважением в коллективе специалистов, обслуживающих старт-финишный пункт подпространственного тоннеля. Во многом именно от умения и мастерства таких специалистов зависело благополучное перемещение пассажиров и грузов в разные места Межзвездного Союза.

Ветеран взял слово после шестого или седьмого тоста, когда над длинным столом уже витал легкий гул расслабленных голосов. Он встал, держа в одной руке бокал с сухим вином, а другую руку засунув в боковой карман вязаного коричнево-серого жакета.

– Дорогой Элик, у меня не всегда получалось присутствовать на твоем дне рождения, и впервые я увидел тебя, когда вы всем семейством приехали к нам в восемьдесят седьмом. Ты очень лихо для четырехлетнего паренька разобрал на части наш кухонный таргиклузер. Причем частей оказалось восемь, хотя, судя по схеме, их насчитывалось всего лишь пять. Я хорошо помню тот день…

Воспоминаниям дядюшка Микус предавался минут пять, продолжая держать левую руку в кармане. Присутствующие слушали эту речь с добродушием и улыбками, и только папа Элвиса обводил всех торжествующим взглядом, а мама то и дело смахивала пальцем нечаянные слезинки с уголков глаз. Наконец бывший дыротехник извлек из кармана подарок и поднял его над головой, чтобы все могли хорошо его рассмотреть. Небольшой тускло серебрящийся прямоугольный предмет заставил капитана Макнери вспомнить о фляжке с коньяком «Арарат», которую он имел обыкновение, находясь в рейсе, держать во внутреннем кармане своего синего кителя. Правда, этот предмет не был копией капитанской фляжки. Его поверхность с обеих широких сторон покрывали бугорки разной величины, смахивающие на пузыри, а от одной из узких боковин отходила серебристая же продолговатая пластина, формой своей похожая на половинку разрезанной сверху донизу восьмерки. Во всяком случае, именно это сравнение сразу пришло в голову капитану. Кроме того, виднелись на «фляжке» какие-то изломанные черные линии, переходящие в разнообразные завитки. Кое-где эти завитки очень напоминали волюты, характерные для ионического ордера, поскольку имели кружок в центре – во время рейсов Линс Макнери имел массу возможностей расширять свой кругозор и мог похвастаться знаниями в самых разных отраслях культуры, включая архитектуру. В частности, он знал ответы даже на такие вопросы, как: «Что лучше: пиво или огурцы?»; «что будет, если на сверхсветовой скорости включить фары?»; «что мешает плохим танцовщицам?» И это было далеко не все…

– Дело было в конце пятнадцатого года, когда я еще работал на дырке, – перешел ко второй части своего выступления Микус Тронди. – Помню, сидели мы с ребятами в жилой зоне, играли в «лесенку», и тут из технички сообщают: расстык усиков в девятом секторе, дистанционно вылечить не получается. Значит, нужно вручную. То есть облачаться в скафандр и пилить через космос за три километра от комплекса – усики ближе не поставишь, настройка будет сбиваться.

Дядюшка Микус передал «фляжку» сидящей рядом черноглазой двадцатилетней племяннице Элвиса Косты. И поплыл не врученный пока подарок вокруг стола, переходя от гостя к гостю, и каждый с интересом его рассматривал.

– Хоть и не моя была смена, в девятый сектор отправился именно я, – продолжал тем временем Тронди. – Потому что усики – это штука тонкая, и работать с ними сумеет далеко не каждый. В общем, доверили мне, а я что? Я только рад! Во-первых, в очередной раз докажу свою профпригодность, а во-вторых, за каждый выход платили отдельно… Ну, может, именно это и было «во-первых». Я, конечно, тут же фишки в сторону, залез в скафандр – и вперед! Прямо в тапках. Потому что о проблеме уже сообщили на КПП, и они там готовы были весь трафик остановить. И перестраховщиками их не назовешь, дырка – штука серьезная… Нет-нет, Элику я сам вручу! – вскричал Тронди, увидев, что «фляжка» вот-вот доберется до Элвиса. – Возвращайте сюда!

Пауза длилась до тех пор, пока серебристый предмет вновь не оказался в руке у ветерана. Перед этим капитан Макнери успел пощелкать по диковинной штукенции ногтем, поднести к уху и потрясти – и шепотом дать свое заключение: «Пустая, не булькает!»

– Добрался я до девятого сектора… – тут отставной дыротехник театрально помолчал, обводя взглядом сидящих за столом, – …и обнаружил такое, чего мне еще видеть не приходилось. Там не просто миллиметровый расстык – такое иногда случается, при наведенных плюсах… Там один усик вообще погнут, чего в условиях вакуума, как все мы прекрасно знаем, быть просто не может! Ураганные ветры в тех местах не дуют, и никто палкой по усикам не лупит. А в полуметре от усика вижу я вот эту вот штуку, – дядюшка Микус потряс «фляжкой», – и понимаю, что именно она делов наделала. Врезалась в усик, потом влетела в конус фазонатора и, само собой, застряла, как арбуз в канализации. Да-а… – Микус Тронди задумался, уставясь куда-то вдаль, и в просторном помещении наступила тишина.

– Так что же это такое? – не выдержала жена Элвиса Косты.

– Вот именно! – ткнул в ее сторону бокалом специалист по дыротехнике. – Никто так и не смог объяснить, что это такое! И просвечивали эту штукенцию, и анализы всякие делали, и в информаториях все перерыли – нет ответа! Не с наших кораблей она в фазонатор залетела, и сколько лет болталась по космосу – никому неведомо! Чужое это изделие, непонятно для чего предназначенное, и другого такого в Союзе нет.

Линсу Макнери, который давно уже нетерпеливо крутил в пальцах рюмку с коньяком, представилась такая картина: капитан чужепланетного корабля, терпящего бедствие в межгалактическом пространстве, делает последний глоток и с отчаянием выбрасывает опустевшую фляжку за борт. Много лет носят ее космические течения, пока не влетает она в конус фазонатора…

Дядюшка Микус любовно оглядел давнюю свою удивительную добычу и направился к Элвису. Тот при его приближении поднялся из-за стола.

– В свое время я приложил немало сил для того, чтобы оставить этот артефакт у себя, – на ходу произнес дыротехник, – а теперь решил вручить его тебе, Элик. Думаю, это не самый худший подарок.

– О таком я не мог и мечтать, дядя Мик! – восторженно воскликнул Элвис Коста и бережно принял диковину из рук родственника. – Я буду брать твой подарок в каждый рейс и так и назову его: «подарок дяди Мика»!

– За это надо выпить! – провозгласил капитан Макнери.

Ему тут же пришла интересная мысль: если пробить дырку в верхней стороне подарка, то его вполне можно будет использовать в качестве фляжки. Вот только пойдет ли на такое Элвис Коста?…

Глава 1. Крепкие объятия Морфея

– Опять ничего не вышло… – Аллатон тяжело вздохнул, со стуком поставил на стол вычурный сосуд из-под митоля и устало потер висок. – Опять ничего…

Он развернул кресло к распахнутому окну и хмуро уставился на зеленую горную долину, залитую лучами высоко висящего в небе Корбиера. Погода была отменной, но это отнюдь не радовало пандигия. Его сейчас вообще ничего не радовало.

Из соседней комнаты доносился надрывный голос Хорригора:

– Любезная ты моя, встань, пробудись, на брата своего погляди, к сердцу своему его прижми…

У иргария тоже ничего не получалось. Он перебрал уже не одну сотню заклинаний разных времен и народов, которые ему удалось раздобыть в информаториях, но Изандорра Тронколен никак не реагировала на все эти вербальные атаки. Как и на многочисленные зелья, сведения о которых Хорригор собрал на десятке планет Межзвездного Союза. Неосторожное магическое воздействие на младшую сестру до сих пор аукалось. И если в первый раз получилось ее разбудить с помощью митоля, то теперь…

Аллатон поморщился и вновь развернул кресло к столу. Поставил локти на серую столешницу, уткнулся лицом в ладони и застыл, не зная, что еще тут можно придумать. Это был уже второй его визит на Дредейн-Дредину, с новыми идеями, однако они оказались ничем не лучше старых.

Хотя реальность и изменилась после обряда, проведенного в Авалоне магом-пандигием и магом-иргарием, на положении Изандорры Тронколен-Дикинсон это никак не сказалось. Сон, в который она погрузилась, попав в космоворот, продолжался. Ее муж и дочь постоянно находились рядом, в обширном жилище семейства Тронколен, которому как нельзя лучше подходило название «замок». Троллор Дикинсон руководил своим бизнесом прямо отсюда, да и заместителей у него хватало, а Эннабел продолжала учебу в университете дистанционно.

Как и в прошлой реальности, Аллатону удалось создать определитель митоля, но толку от него не было: ничего этот определитель не определил. Да и не мог, потому что сосуд Родрагила оставался запечатанным, и магический приборчик Аллатона его не видел. А нижний слой Авалона, где оставались следы чудодейственного напитка, был теперь непроницаемым и недоступным.

Насмотревшись на безуспешные попытки Хорригора и прилетевшего Аллатона, Троллор Дикинсон оплатил визит на Дредейн-Дредину лучших врачей Межзвездного Союза… но и самая современная медицина спасовала перед древней магией. Изандорра не просыпалась.

– Ах ты, моя милая, моя ненаглядная! – рыдающим голосом приступил Хорригор к новому заклинанию. – Как же ты нас покинула! На кого нас, сирот, оставила? Али у тебя не было чего съесть и спить? Али у тебя муженек некрасив был? Али он тебя не жаловал?

Аллатон еще сильнее втиснул лицо в ладони. И подумал о том, что это заклинание, раздобытое Хорригором в залежах неизвестно какой культуры, вряд ли предназначено для выведения из летаргического сна. Гораздо больше оно походило на причитание по умершему.

Впрочем, пусть походит на что угодно, лишь бы сработало. Словами можно было воздействовать на мир – это могущественный маг, возглавлявший в древности силу Пан, знал очень хорошо. Главное – подобрать нужные слова…

Горам, окружавшим замок многочисленного семейства Тронколен, не было никакого дела до проблем с Изандоррой. Они стояли тут не одну тысячу лет и помнили, наверное, появление в этих местах первых поселенцев. Именно здесь родился маг Хорригор, который возглавил силу Ирг и бросил ее в бой с силой Пан. Хорригор проиграл в той давней войне и был навеки заточен Аллатоном в подпространственный карман. Посчитав это наказание достаточным для руководителя иргариев, Аллатон не стал вторгаться на родную планету Хорригора и вырезать под корень всю его родню. Он ограничился тем, что ввел для расположенной на окраине Галактики Дредины особый режим – туда не так-то просто было попасть и столь же трудно было покинуть ее. Поэтому населяющие планету иргарии оказались практически в изоляции.

Шло время, сила Пан во главе с могущественным магом-мутантом Аллатоном Диондуком господствовала в Галактике… но все течет, все меняется, как сказал гораздо позже, уже совсем в другую эпоху, земной мудрец Гераклит из древнегреческого города Эфеса. Прошелся по планетным системам Северный Ветер – Ролу Гон, и закончилась эра владычества пандигиев. Неведомая пандемия уничтожила все живое во множестве миров, и пришли времена запустения. Однако Дредине повезло, хотя в данном случае слово «повезло» можно употребить с очень большой натяжкой. Три четверти планеты превратились в мертвую пустыню, но то ли иссяк Северный Ветер, то ли встретил на своем пути какую-то преграду… В общем, один континент избежал печальной доли, и часть иргариев уцелела. Включая и семейство Тронколен.

Все связи между мирами были разрушены, и Дредина оказалась в полной оторванности от других планет. Но это не помешало дрединцам и дальше существовать. Текли-струились реки времени, и Вселенная продолжала расширяться, и выплескивались из вакуума новые и новые частицы, и множились противоречивые силы, неустанно теребя ткань мироздания… Созидающее начало пока одерживало победу – и планета стала оживать, и сотворенные Северным Ветром пустыни вновь покрылись зеленью, и завелись там всякие звери, птицы и рыбы. Но память о страшном прошлом не исчезла. И однажды очередной правитель Дредины принял решение немного изменить название планеты, дабы уберечь этот мир от новых потрясений. Так Дредина стала Дредейном.

Да, память о кровавом прошлом осталась, поэтому иргарии не стремились в космос. Они пребывали в полнейшем неведении о том, существует ли еще галактическое объединение, возглавляемое пандигиями, или же все давно стало другим за пределами системы Корбиера – название своего солнца иргарии не поменяли. Главное – их никто не трогал, и они спокойно жили в своем уютном мире, стараясь сделать его еще более удобным для жизни. Так проходил век за веком…

И настал день, когда на орбиту вокруг Дредины-Дредейна вышел разведывательный корабль Межзвездного Союза. Через несколько суток, изучив поверхность планеты и убедившись в том, что никто не собирается их атаковать, дальразведчики совершили посадку и вступили в контакт с иргариями. И только тогда иргарии узнали, как изменилась Галактика, где не было уже никакой силы Пан. Предложение вступить в Межзвездный Союз они приняли без особого энтузиазма, но возражать не стали. Планета вышла из изоляции, тут появились переселенцы, да и часть иргариев отправилась в другие миры – кто на время, а кто и насовсем. Но какой-то значительной величиной в галактическом сообществе Дредейн не стал, утвердившись в статусе провинциальной планеты. Впрочем, вполне подходящей для отдыха и туризма. Хотя для отдыха и туризма подходили и десятки других миров. А потому рейсовые корабли летали сюда всего лишь раз в месяц, да и то полупустыми. Так что присоединение к Межзвездному Союзу практически не повлияло на прежний жизненный уклад иргариев. Во всяком случае, в замке семейства Тронколен ничего не изменилось. Разве что появились тут соки лабейского предпринимателя Троллора Дикинсона, который женился на Изандорре Гиррохор Роданзирре Тронколен и увез ее на Лабею, в систему Беланды. А потом она угодила в космоворот и утратила связь с реальностью…

Аллатон отнял руки от лица, откинулся на спинку кресла и распахнул свой неизменный переливчатый плащ изумрудного цвета. Под плащом белела длинная, до колен, рубашка. Машинально похлопывая ладонями по подлокотникам в такт неумолчно звучащему монотонному соло Хорригора, пандигий унылым взглядом окинул стол. Чего только не было на этом столе! Но ни одно из этих приспособлений, привезенных Аллатоном с Можая, не смогло сотворить митоль, секрет изготовления которого знали только вилинии с планеты Оро. А такой планеты уже не существовало во Вселенной.

И что тут еще можно было придумать?

– Разожмитеся, да уста сахарные! – звучало из-за открытой двери. – Ты промолви-ко, мила сестрица, слово-то со мной ласково, слово-то со мной приветливо!

Аллатон провел рукой по длинным волнистым желтоватым волосам, разделенным надвое пробором, встал и крадущейся походкой направился в соседнюю комнату.

– Вы откройтеся, да очи ясные! – усердствовал Хорригор. – Уж ты встань-ка, мила сестрица, на свои-то резвые ноженьки! Погляди-ка, сестрица родимая, на все четыре сторонушки…

Аллатон остановился на пороге, молча наблюдая за стараниями своего бывшего заклятого врага. Окно просторной комнаты выходило на ту же горную долину, зеленеющую под безоблачным небом. В комнате стояли шкафы, стол, стулья и кресла, но самым главным в ней была широкая кровать у стены. Там, накрытая до пояса тонким светлым одеялом, лежала далекая от мира Изандорра. Ее красивое лицо было безмятежным, и казалось, что ей снятся приятные сны. Вытянутые вдоль туловища руки не шевелились. Под солнечными лучами золотилось узкое кольцо на пальце. Младшая сестра Хорригора выглядела так же, как в каюте космической яхты «Жемчужинка», на Можае, где иргарийка, сама об этом не зная, безупречно играла роль Небесной Охотницы роомохов. Разве что серый полетный комбинезон сменился легким халатиком того цвета, который специалисты называют «королевский синий».

На фоне сестры Хорригор выглядел тускло. На его лице словно добавилось морщин, рыжеватые завитки на вытянутом кверху черепе еще больше поблекли, а квадратная бородка явно забыла о расческе. Немного молодившая его красно-белая туника сменилась прежним одеянием цвета вчерашнего пепла, и на тонких ногах мага вновь были серые ходунцы, которые он носил в кармане Авалона. Хорригор сидел в кресле у изголовья, на столике рядом стоял тонкий экран, с которого иргарий и читал свои заклинания.

– …которая тебе сторонушка да всех милее, которая тебе дороженька да всех торнее?

Увидев вошедшего Аллатона, Хорригор замолчал, и в его глубоко спрятанных под надбровными дугами глазах колыхнулась тень надежды.

– Что? – спросил он, подавшись к пандигию. – У тебя получилось?

– Увы… – со вздохом развел руками Аллатон. – Очередная неудача. Или мне не хватает знаний, или… – он замолчал и обхватил рукой гладкий подбородок.

– Или? – надсадно прохрипел Хорригор.

– Или задача не имеет решения, – упавшим голосом ответил Аллатон и прислонился широким плечом к дверному косяку.

Иргарий бросил взгляд на безучастную сестру, встал и медленно приблизился к пандигию. Лицо его было таким мрачным, что в комнате словно потемнело.

– Это все из-за тебя, Диондук! – процедил он, остановившись в шаге от собеседника и снизу вверх глядя на него. – Если бы твои подручные не отравили ее… – он сжал кулаки и заскрипел зубами.

– Я уже говорил тебе, что ты ошибаешься, – устало произнес Аллатон. – Никто у меня за спиной не стал бы принимать такого решения. Это не наши методы. Повторяю: виновного нужно искать в твоем окружении… хотя теперь-то уже искать некого. И ты же сам мне говорил, что применил сильное заклинание, не просчитав последствий. Но я-то здесь при чем? Зачем эти обвинения?

Хорригор опустил голову, уставясь в пол, и молча сопел.

– Я сказал, что мне не хватает знаний, – продолжал Аллатон. – Ну так что? Постараюсь их пополнить. Не следует раньше времени предаваться унынию!

– Ты еще посоветуй мне в пляс пуститься от радости, – пробурчал Хорригор. – И песни горланить. Великий маг Диондук! Тьфу! Только и мог, что меня, беззащитного, в бессрочное заключение отправить. Больше ты ни на что не способен!

Судя по виду Аллатона, ему было что возразить на эти заявления иргария, однако он лишь покрепче сжал губы и возвел глаза к высокому потолку.

– Молчишь, Диондук? – не унимался Хорригор и картинно развел руками. – Ну, конечно, а что ты можешь сказать? Да и к чему слова? И так понятно, что пользы от тебя никакой… Э-эх!..

С отчаянием махнув рукой, бывший темный властелин шагнул мимо посторонившегося пандигия и вышел из спальни Изандорры. Бросил горестно-саркастический взгляд на заваленный бесполезным инструментарием стол и, оперевшись ладонями о подоконник, уставился на горы. Аллатон остался стоять в дверном проеме, не зная, какие слова можно подобрать, чтобы поднять настроение бывшему руководителю силы Ирг.

Да, силы Ирг, как и силы Пан, больше не существовало в новом мире. Но хотя Хорригор, в отличие от Аллатона, всю эту бездну времени провел в отрыве от своих сородичей, его не забыли. И кое-кто надеялся, что их предводитель когда-нибудь освободится из заточения и вновь обеспечит иргариям господство в Галактике. На эту тему состоялась у Хорригора беседа в высоких кабинетах Лисавета – столицы Межзвездного Союза. И маг-мутант заверил «лис» в том, что не имеет намерений вести борьбу и претендовать на роль властелина огромной звездной системы, которая носила теперь название «Млечный Путь». Хорригор отнюдь не кривил душой – у него действительно не было никакого желания рваться к вершинам власти. Многолетнее пребывание в одиночестве в кармане Авалона изменило его взгляды на жизнь и превратило из деятеля в созерцателя – во всяком случае, преимущественно. И когда при встрече нынешний правитель Дредейна предложил Хорригору выдвинуть свою кандидатуру на очередных всепланетных выборах, бывший глава силы Ирг отказался от этого предложения. Ему было гораздо интереснее посетить все миры Межзвездного Союза, написать мемуары, а потом оказывать помощь «лисам» (если только она будет хорошо оплачена!) в решении каких-нибудь проблем. Однако, имея за плечами немалый опыт, он не собирался демонстрировать лисаветцам все свои способности. «Раскроешь все, обучишь, и тебя ликвидируют как потенциально опасного типа», – так думал он, и никакие заверения не смогли бы пошатнуть эту его убежденность.