Истоки и уроки Великой Победы. Книга II. Уроки Великой Победы
На этом участке фронта немцы встретили ожесточенное сопротивление. Но все же после двенадцатидневных боев группа немецких армий «Юг» достигла района, западнее среднего течения реки Случь. Однако 1–я танковая группа не смогла выйти на оперативный простор. Таким образом, задача, поставленная Гитлером командованию этой группы армий, широкого охвата советских войск и создания огромного котла западнее Днепра, в целом, не была выполнена, хотя ряд менее масштабных операций им удалось провести.
Так, 27 июля совместными действиями немецкие 17–я полевая армия и 1–й танковая группа окружили в районе Первомайска, Новоархангельска и Умани крупную группировку советских войск (пятнадцать стрелковых и пять танковых дивизий). Немногим советским солдатам и офицерам удалось выйти из этого котла.
К 20 августа 1941 г. группа немецких армий «Юг» захватила всю излучину Днепра, от Черкасс до Херсона. К 25 августа 1–я танковая группа немцев захватила два плацдарма на восточном берегу Днепра в районе Запорожья и у Днепропетровска. Вместе с тем к началу сентября советские войска еще продолжали удерживать сильно укрепленный плацдарм на правом берегу Днепра со столицей Украины – Киевом.
К этому времени, несмотря на впечатляющие успехи немецкой армии, для нее наступали не лучшие времена. До начала зимы Гитлеру необходимо было захватить Москву, которая была не только столицей Советского Союза, но и крупнейшим железнодорожным узлом, а также важнейшим экономическим районом нашей страны. Потеря Москвы, по убеждению фюрера (и это, действительно, было так), самым отрицательным образом сказалась бы на устойчивости нашего государства.
Но двинуться на Москву немецкая армия не могла, пока в тылу ее, в излучине Днепра, существовал Киевский плацдарм, насчитывающий около миллиона советских солдат и офицеров. 22 августа Гитлер вынужден был отдать приказ о прекращении наступления на Москву и об уничтожении советских войск Юго – Западного фронта, обороняющих Киев. Для этого, согласно директиве фюрера, с севера, из района Почеп, в направлении Новгород – Северский, Конотоп, Ромны должна наступать 2–я танковая группа, а с юга, из района Кременчуга, – 1–я танковая группа в направлении Миргород, Лохвица, Ромны. Таким образом, в излучине Днепра и Десны должна оказаться в огромном котле и погибнуть почти четверть Красной Армии.
Во исполнение этой директивы Гитлера, 25 августа наступление в южном направлении начали 2–я полевая армия и 2–я танковая группа немцев. В боях, которые продолжались более двух недель, 2–й полевой армии удалось продвинуться до Десны и форсировать ее. В то же время 2–я танковая группа Гудериана, отбивая атаки советских войск одним танковым корпусом с востока, двинулась на юг. 14 сентября эта группа передовыми частями достигла города Ромны.
Чтобы замкнуть кольцо окружения советских войск, 10 сентября, внезапно для Красной Армии, из района Кременчуга начала наступление 1–я танковая группа фон Клейста вместе с 17–й полевой армией, которые, продвигаясь вперед, 16 сентября в районе Лохвица соединились с танковой группой Гудериана. Советские войска начали отступать на восток, но уже было поздно. Все попытки деблокировать наши войска оказались безрезультатными.
Прошло всего две недели и необычно крупные силы Красной Армии, сжатые в котле, лишенные боеприпасов и других видов снабжения, были уничтожены или взяты в плен. От советских войск Юго – Западного фронта практически ничего не осталось. Образовалась огромная брешь, которую пришлось закрывать, снимая дивизии и армии из других участков огромного советско – германского фронта, ослабляя эти участки.
Тяжелые потери советских войск породили новые надежды у Гитлера на скорую победу, и он принял решение о новом генеральном наступлении немецких войск по всему фронту с 2 октября, чтобы окончательно добить Красную Армию. Москва вновь стала первейшей и важнейшей целью наступления немцев. Одновременно ставились задачи: на юге – захватить Крым, Донбасс, лишить Советский Союз кавказской нефти; на севере – овладеть Ленинградом и соединиться с финнами.
К началу октября 1941 г. немецкие войска были уже готовы к генеральному наступлению на Москву. Танковые дивизии были пополнены новой техникой, а старая техника – капитально отремонтирована. Наличие многочисленной самоходной артиллерии, а также сильная поддержка авиацией с воздуха придавали немецким пехотным дивизиям большую ударную силу и подвижность. Все это, вместе взятое, по убеждению германского командования, гарантировало им успех.
Операция с целью захвата Москвы была начата 2–й танковой группой Гудериана 30 сентября наступлением из района Путивля на северо – восток. Уже к 3 октября передовые части немецких танкистов, быстро продвигаясь вперед, захватили Рыльск, Севск и достигли района Орла. Одновременно левый фланг этой танковой группы повернул на север и вышел в тыл 3–й и 13–й советских армий, которые оборонялись в районе Брянска.
Другие войска группы немецких армий «Центр», включая 3–ю и прибывшую из-под Ленинграда 4–ю танковую группу, при поддержке 2–го и 4–го воздушных флотов люфтваффе, 2 октября двинулись на восток со стороны Смоленска и Рославля на Вязьму.
В стыках советских армий указанные немецкие танковые группы прорвали фронт обороны и, обойдя малоподвижные соединения Красной Армии, вышли на оперативный простор. К 7 октября головные части обеих охватывающих немецких танковых групп встретились в тылу 19–й, 20–й, 24–й и 32–й советских общевойсковых армий восточнее Вязьмы. В новом огромном котле оказались почти все войска, оборонявшие с запада столицу нашей родины – Москву.
К этому времени работы по созданию Можайской линии обороны на ближних подступах к Москве не были завершены, да и занимать даже недостроенную эту линию после огромных потерь стало некому.
Из воспоминаний о тех днях Г. К. Жукова: «К исходу 7 октября все пути на Москву, по существу, были открыты. В 2 часа 30 минут ночи я позвонил Сталину. Он еще работал. Доложив обстановку на Западном фронте, я сказал: «Главная опасность сейчас заключается в том, что почти все пути на Москву открыты, слабое прикрытие на Московской линии не может гарантировать от внезапного появления перед Москвой бронетанковых войск противника. Надо быстро стягивать войска, откуда только можно, на Можайскую линию обороны».
К 14 октября четыре советских армии, оборонявших с юго – запада Москву, также были окончательно окружены севернее и южнее Брянска.
Таким образом, в течение всего двух недель почти все советские войска, оборонявшие Москву, оказались в трех огромных котлах. Немцам сопутствовал новый потрясающий успех. Казалось, что защищать нашу столицу после таких крупнейших поражений Красной Армии уже некому, да и нечем.
Тяжелое положение к этому времени сложилось и на юге. После окончания боев за Киев группа немецких армий «Юг» примерно с 20 сентября начала наступление на восток с Бериславского и Херсонского плацдармов. Отбросив советские войска в район Мелитополя, немцы крупными силами повернули на Перекоп, чтобы овладеть Крымом.
Одновременно 1–я танковая группа немцев, сосредоточившись после захвата Киева на левом берегу Днепра, начала наступление в юго – восточном направлении. Две советские общевойсковые армии, которые пытались не допустить немцев, прорвавшихся со стороны Каховки, в Крым, запоздали с отходом, и к 5 октября в районе Черниговки оказались сами в котле. Что привело к новым огромным потерям Красной Армии в личном составе и боевой технике.
27 октября группа немецких армий «Юг» частью своих сил прорвала оборону советских войск на Перекопском перешейке, а к 16 ноября немцы захватили почти весь Крымский полуостров, за исключением главной базы Черноморского флота – Севастополя.
1–я танковая группа немцев, переименованная к этому времени в 1–ю танковую армию, продолжала продвигаться в восточном направлении. 20 октября этой танковой армией был захвачен город Сталино, а 21 ноября – Ростов. В период между 24 октября и 2 ноября немцы захватили Харьков, Белгород и Курск.
9 октября начальник имперского управления информации Германии, разумеется не без согласования с верховным командованием и самим Гитлером, на весь мир заявил: «Исход войны решен, и с Россией покончено».
Однако вернемся на Московское направление. После окружения советских армий в районах Брянска и Вязьмы, не имея перед собой сколько-нибудь крупных сил Красной Армии, войска группы немецких армий «Центр», быстро продвигались вперед, за 10 дней наступления достигли рубежа Калуга – Можайск – Калинин.
К 12 октября 1941 г. под командованием Г. К. Жукова в составе Западного фронта, защищавшего Москву, было не более 90 тыс. человек.
Непосредственно для захвата столицы нашего государства Гитлер выделил огромные силы. В начале октября 2–я, 3–я и 4–я танковые группы немцев были также преобразованы в танковые армии. С учетом изложенного немецкая 2–я танковая армия должна была окружить Москву с юга и юго – востока, а 3–я и 4–я танковые армии – с севера и северо – востока, 4–я полевая армия – вести фронтальное наступление. Остальные войска группы немецких армий «Центр» получили задачу обеспечивать фланги наступающих армий.
Глава 2. Битва под Москвой
К этому времени успехи немецких армий были насколько внушительными, а потери Красной Армии были настолько тяжелыми, что практически до начала зимы 1941 г. ответ на вопрос, о возможности удержания Москвы, был далеко неочевидным. Поэтому уже в середине октября руководством нашей страны было принято решение об эвакуации из Москвы в тыл наиболее важных государственных учреждений, включая Генеральный штаб РККА. Это решение было оформлено в виде Постановления Государственного Комитета обороны (ГКО):
15 октября 1941 г.
Об эвакуации Столицы СССР г. Москвы
Ввиду неблагоприятного положения в районе Можайской оборонительной линии ГКО постановил:
1. Поручить т. Молотову заявить иностранным миссиям, чтобы они сегодня же эвакуировались в г. Куйбышев (НКПС – т. Каганович обеспечивает своевременную подачу составов для миссий, а НКВД – т. Берия организовать охрану).
2. Сегодня же эвакуировать Президиум Верховного Совета, а также Правительство с заместителем Председателя СНК т. Молотовым (т. Сталин эвакуируется завтра или позже, смотря по обстановке).
3. Немедленно эвакуироваться органам Наркомата обороны и Наркомвоенмора в г. Куйбышев, а основной группе Генштаба – в г. Арзамас.
4. В случае появления войск противника у ворот Москвы, поручить НКВД – т. Берия и т. Щербакову произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать, а также все электрооборудование метро (исключая водопровод и канализацию).
Председатель Государственного Комитета обороны
И. В. Сталин
17 октября 1941 г. советское правительство эвакуировалось в Куйбышев, а с 20 октября в Москве введено было осадное положение.
Таким образом, к концу октября столица нашего государства стала прифронтовым городом. Западный фронт, непосредственно защищавший Москву, продолжал разваливаться под натиском гитлеровцев. Немецкие войска ворвались в Калинин, захватили Малоярославец, Можайск, Волоколамск, а 3 декабря 1941 г. передовые части немецкой армии овладели Красной Поляной и создали плацдарм на восточном берегу канала Москва – Волга. Их южный фланг отделяли от столицы нашей страны всего 34 км. Но самым опасным участком был центр Западного фронта. Наступавшая здесь 4–я немецкая полевая армия фельдмаршала фон Клюге вышла в район Голицыно, в 40 км к западу Москвы, а в некоторых местах противник подошел к нашей столице на расстояние 25–30 километров. Из одиннадцати железных дорог, соединяющих Москву со страной, семь были перерезаны немецкой армией, поезда могли ходить только в восточном направлении.
Обстановка на фронтах Великой Отечественной войны в ноябре 1941 года была, пожалуй, самой сложной и тяжелой за весь период войны. Гитлер, пытаясь добиться своей главной цели – разгрома Красной Армии и уничтожения нашей страны, продолжал сосредотачивать силы вермахта для захвата Москвы и московского промышленного района.
Высшее командование немецкой армии понимало, что от исхода невиданных по своему размаху и ожесточению сражений на московском стратегическом направлении будет непосредственно зависеть будущее Германии. Именно здесь решался главный для Гитлера вопрос: устоит ли Советский Союз, получит ли немцы в ближайшем будущем крайне необходимые им ресурсы, такие, как кавказская нефть, продовольствие Кубани и другие богатства нашей страны?
Наличие указанных жизненно важных ресурсов относилось к тем решающим стратегическим преимуществам, которые обеспечат фюреру и немецкой нации победу в борьбе за мировое господство. После захвата природных богатств России самые сильные в экономическом плане государства, в том числе США, а тем более Англия были бы уже для Гитлера не противники.
Тогда, как говорится, все висело на волоске. Причем не только наша страна, но и весь мир стоял на грани гибели. Конечно, для многих наших современников такое утверждение покажется в настоящее время чрезмерным, но это было именно так.
В подтверждение этого приведем точку зрения по этому вопросу весьма компетентного военного и политического деятеля, начальника штаба армии США во время Второй мировой войны армии, генерала Маршалла, изложенную им в декабре 1945 г. руководству своей страны в отчетном докладе: «О победоносной войне в Европе и на Тихом океане», где им было буквально сказано следующее: «Мы до сих пор не осознали, на какой тонкой нитке висела судьба Объединенных Наций! Насколько были близки Германия и Япония к установлению мирового господства! И мы должны признать, что американская позиция в то время не делает нам чести».
Действительно, тогда наш смертельный враг, Гитлер и его вермахт, не только обладал самыми мощными в мире вооруженными силами, но и одновременно в моральном плане был организован, уверен в своей победе, и что особо следует подчеркнуть – был беспощаден, поэтому устоять перед такой армией было чрезвычайно трудно.
Немцам, действительно, было что показать и чем гордиться: и силу своего оружия, и высочайшее свое воинское мастерство, которое они неоднократно демонстрировали на Западе и теперь вновь весьма убедительно подтвердили его на Востоке.
Тогда, после огромных потерь Красной Армии, многим нашим соотечественникам, а тем более – руководителям стран Запада, гибель России казалась неминуема.
Вот, например, точка зрения военного министра США Г. Стимсона (из его меморандума президенту США Ф. Рузвельту 23 июня 1941 г.): «За последние тридцать часов я почти все время размышлял о германо – русской войне и о ее влиянии на нашу политику в ближайшее время. Чтобы прояснить свои собственные взгляды, я провел сегодняшний день в совещании с начальником штаба и с сотрудниками отдела внешнего планирования генерального штаба. Я рад сообщить, что нашел значительное единодушие относительно основ политики, которую, по их мнению, нам следует проводить. Я испытал большее облегчение, увидев, что их взгляды столь полно совпадают с моими.
Первое. Вот их оценка основных факторов:
1. Германия будет основательно занята минимум месяц, а максимально, возможно, три месяца задачей разгрома России.
2. В течение этого времени Германия должна совсем оставить или отсрочить:
а) всякие планы вторжения на Британские острова…».
Американский президент, в части сроков победы Гитлера, в главном, согласился со своим военным министром, однако показал себя несколько большим оптимистом, правда, при условии – если наша страна (Советский Союз) устоит до начала дождей, снегопадов и морозов: «И если немецкая армия будет сдержана до этого времени, Россия будет спасена, по крайней мере, до весны».
Вот сколько, по мнению Запада, нам оставалось жить.
Это потом, после разгрома немцев под Сталинградом и Курском, все стали оптимистами, а тогда, в октябре и ноябре 1941 г., даже сам И. В. Сталин не был уверен в благополучном исходе войны с гитлеровской Германией.
Так, в своих «Воспоминаниях и размышлениях» Г. К. Жуков приводит такой эпизод: «Не помню точно, какого числа – это было вскоре после тактического прорыва немцев на участке 30–й армии Калининского фронта – мне позвонил И. В. Сталин и спросил:
– Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю вас это с болью в душе. Говорите честно, как коммунист.
– Москву, безусловно, удержим. Но нужно еще не менее двух армий и хотя бы двести танков.
– Это неплохо, что у вас такая уверенность. Позвоните в Генштаб и договоритесь, куда сосредоточить две резервные армии, которые вы просите. Они будут готовы в конце ноября. Танков пока дать не сможем».
По тексту книги, эти слова Жукова якобы сильно вдохновили самого И. В. Сталина и вселили в него уверенность в неизбежность победы над немецкими фашистами под Москвой. Думается, что это далеко не так. Ведь сколько раз до этого наши маршалы и генералы, во главе с наркомом обороны Маршалом Советского Союза С. К. Тимошенко и начальником Генерального штаба генералом армии Г. К. Жуковым (занимавшим этот пост до 29 июля 1941 г.), командующими фронтами, в том числе, например, генерал – полковником М. П. Кирпоносом, генерал – полковником А. И. Еременко и многими другими крупными военачальниками, проявляя чрезмерный, необоснованный оптимизм, неоднократно обещая в самом ближайшем времени разгромить гитлеровские войска, особенно «подлеца Гудериана», мягко говоря, вводили в заблуждение руководителя нашей страны.
А ведь у Жукова, как начальника Генерального штаба, к началу войны, было не две армии и не двести танков. Только в Прибалтийском, Западном и Киевском особых военных округах было 11 общевойсковых армий и более 10 тыс. танков. Поэтому, даже если и разговор такой и был, принимать очередное заявление бывшего начальника, проигравшего практически все сражения начального периода войны, за исключением мало что решавшей тогда операции по ликвидации Ельнинского выступа, всерьез у И. В. Сталина не было никаких оснований.
Как уже было сказано, в особо тяжелом положении к тому времени оказался и Ленинград. После 8 сентября, когда немцами был занят Шлиссельбург и все пути к городу на суше оказались в руках врага, в Ленинграде начался мучительный голод. К декабрю 1941 г. суточный паек суррогатного хлеба на человека снижался 5 раз, и на 74–й день блокады он составлял всего 250 граммов на рабочую карточку, 125 граммов – для детей и остальных категорий населения. Однако и в этом случае суточный расход муки в городе составлял 510 тонн. Жизнь ленинградцев стала непосредственно зависеть от эффективности легендарной Дороги жизни, которая постоянно была под воздействием немецкой артиллерии и авиации, поэтому её возможности были весьма ограничены.
На советско – германском фронте безвозвратные и санитарные потери наших войск за шесть месяцев и девять дней 1941 г. составили 4 млн 473 тыс. 820 человек. Из них убито и умерло на этапах санитарной эвакуации – 465,4 тыс., а 2335,5 тыс. советских военнослужащих (52,2 % общих потерь) пропали без вести или оказались в плену.
Безвозвратные потери основных видов вооружения и боевой техники Советских Вооруженных Сил в 1941 г. тоже были огромными:
– стрелкового оружия всех типов – 15,47 млн ед.;
– танков и САУ – 20,5 тыс. шт.;
– орудий и минометов – 101,1 тыс. шт.;
– боевых самолетов – 17, 9 тыс. шт., из них боевые потери – 10,3 тыс. шт.
Вследствие стремительного наступления немецкой армии, значительная часть складов, созданных еще до войны в приграничных округах, была захвачена врагом или уничтожена нашими войсками при отступлении. Все сильнее ощущалась в Красной Армии нехватка вооружения, боеприпасов, автотранспорта и горюче – смазочных материалов.
На фронтах не хватало даже винтовок, о чем, например, свидетельствует начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал – полковник Ф. Гальдер в своем «Военном дневнике», запись от 27 июля 1941 года: «Часть пехоты противника, участвовавшей в наступлении в районе Рославля, не имела винтовок».
Поскольку в дальнейшем в этой книге мы неоднократно будем ссылаться на дневник Гальдера, приведем краткие биографические данные об этом, в свое время весьма влиятельном и осведомленном генерале Гитлера.
Гальдер Франц (1984–1972) – генерал – полковник немецкой армии. Окончил Баварскую военную академию (1914). Участник Первой мировой войны. С 1938 г. начальник генерального штаба сухопутных войск Германии. Активный сторонник Гитлера. Принимал непосредственное участие в подготовке и осуществлении вооруженной агрессии с целью уничтожения Советского Союза.
В связи с провалом так называемого «блицкрига», этот генерал, как и многие его коллеги, попал в немилость к Гитлеру, стал «козлом отпущения». В сентябре 1942 г. он был снят с должности и отправлен в отставку. После разгрома фашистской Германии оказался в американском плену, избежав, таким образом, заслуженного наказания за преступления, в том числе за массовое истребление советских военнопленных и гражданского населения на территории нашей страны.
Ф. Гальдер является автором, по нашему мнению, обстоятельной и более – менее объективной книги, названной им – «Военный дневник». В этом дневнике он ежедневно записывал основные события Второй мировой войны с 1939 по сентябрь 1942 г. «Военный дневник» был переведен на русский язык и издан «Воениздатом» в 1968–1971 гг. На данный источник довольно часто ссылаются историки, поскольку отечественных исследований, касающихся анализа событий начала Великой Отечественной войны, особенно 1941 года, очень мало, а имеющиеся материалы представлены в крайне сжатом виде, причем – не всегда объективно.
Так, например, советский, если можно так выразиться, коллега Гальдера С. М. Штеменко (1907–1976), прослуживший всю войну в Генеральном штабе Красной Армии: с мая 1943 г. – начальник Оперативного управления, а в 1948–1952 гг. начальник Генштаба, генерал армии (1868), также изложил свои воспоминания о наиболее важных событиях Великой Отечественной войны. Эти воспоминания он изложил в книге «Генеральный штаб в годы войны», в 2–х томах, на 948 страницах. Однако из указанного объема материала только 21 страница (Глава 2. В дни огорчений и надежд) посвящена событиям 1941 года. Причем эти события Штеменко представлены традиционно неполно, в самом общем виде. Это не позволяет современному читателю разобраться в том, что же в действительности произошло в начале войны, и кто, действительно, был виноват в величайшей трагедии нашего народа.
Поэтому при анализе истоков и уроков Великой Победы мы не от хорошей жизни вынуждены пользоваться не совсем доброкачественными источниками (других нет), авторами которых являются битые немецкие генералы, в том числе, например, Гальдер, Типпельскирх, Гудериан и другие.
Однако вернемся к состоянию советских Вооруженных Сил к концу осени 1941 г. В то время острый недостаток оружия и боевой техники наблюдался не только на фронте, но и в тылу, в процессе оснащения вооружением новых формирований.
Из воспоминаний генерал – лейтенанта Д. И. Рябышева, на которого в то время Генеральный штаб возложил формирование 57–й общевойсковой армии: «Трудности обучения новой армии состояли в том, что даже винтовками ее личный состав был обеспечен только на 20 процентов. Артиллерийские полки в соединениях имели по 3–4 орудия противотанковой артиллерии, полковых и батальонных орудий в частях не было вовсе».
Недостатки в вооружении и в боевой подготовке приходилось восполнять стойкостью, вплоть до самопожертвования, наших солдат, нередко вооруженных против многочисленных немецких танков только бутылками с горючей смесью и связками гранат.
Но и в этих тяжелых условиях мужество и стойкость советских военнослужащих поражали даже бывалых немецких генералов. Вот строки из дневника того же Гальдера: «Из частей сообщают, что на отдельных участках экипажи противника покидают свои машины, но в большинстве случаев запираются в танках и предпочитают сжечь себя вместе с машинами…
Русские всюду сражаются до последнего человека. Лишь местами сдаются в плен, в первую очередь там, где большой процент монгольских народностей. Бросается в глаза, что при захвате батарей и т. п. в плен сдаются немногие. Часть русских сражается, пока их не убьют, другие бегут, сбрасывают с себя форменное обмундирование и пытаются выйти из окружения под видом крестьян».
Таким образом, даже в крайне невыгодных условиях окружения, нередко без боеприпасов и тяжелого вооружения, советские войска сражались с невиданным, по меркам войны в Польше и Франции, упорством, нанося максимально возможный в тех условиях ущерб немецкой армии в живой силе и технике.
Потери немцев, по данным генерала Ф. Гальдера, с 22.06 по 31.12. 1941 год: ранено 19 016 офицеров, 602 292 унтер – офицера и рядовых; убито – 7120 офицеров, 166 602 унтер – офицера и рядовых; пропало без вести – 619 офицеров, 35 254 унтер – офицера и рядовых. Всего немцами было потеряно 26 755 офицеров и 804 148 унтер – офицеров и рядовых.