Соседкины проблемы в наследство

Глава 1

Этот день мало чем отличался от многих предыдущих. Устав от своей работы, я решила зайти к соседке, добродушной, жизнерадостной старушке Фаине Иосифовне, а по-простому – к бабе Фае. Мы с бабой Фаей жили на одной лестничной клетке не первый год. В свои семьдесят восемь лет старушка выглядела максимум на шестьдесят пять. Энергии и оптимизма в ней было столько, что я, молодая, тридцатилетняя женщина, невольно признавала: старушка легко даст мне фору. Именно поэтому последнее время я часто заходила к ней просто для того, чтобы «заразиться» оптимизмом. Несколько минут общения с соседкой вселяли в меня надежду, хотелось верить, что рано или поздно жизнь повернется ко мне своей лучшей стороной. Бабулька не уставала повторять: «Танюша, не откладывай жизнь на завтра, ведь завтра она может кончиться. Жить нужно сегодня! Вот я в твои годы…». Я с большим удовольствием слушала воспоминания бабы Фаи о былой молодости. В молодые годы баба Фая была первой красавицей. Ухажеры за ней бегали табунами. Ну, она «порылась» немного, а потом вышла замуж за перспективного молодого человека и не прогадала. Через несколько лет муж возглавил крупный завод. Первое время красавица Фая работала на этом же заводе бухгалтером, потом уволилась и посвятила себя воспитанию единственного сына. При этом она не забывала и о себе. Она никогда не жаловалась на то, что жизнь скучна и неинтересна. Она всегда находила себе занятие. Пятнадцать лет назад умер ее муж, она погоревала примерно год и снова вышла замуж. Но и второй муж умер спустя три года. Больше испытывать судьбу Фаина Иосифовна не рискнула. Сын к тому времени вырос, женился, добился неплохих успехов в карьере и уехал на постоянное место жительства в Германию. Он неоднократно предлагал матери переехать к нему, но баба Фая так и не согласилась. А года три назад из армии вернулся внук Артем. Он служил в каких-то стратегических войсках, поэтому ему пока не давали разрешение на выезд за границу. Да он, судя по всему, не особо и стремился туда. Ему и на исторической Родине жилось неплохо. Никто его не контролировал, никто ничего не заставлял и ни к чему не обязывал. Он нигде не работал и нигде не учился, зато разъезжал по городу на шикарной иномарке. А как же иначе? Родители регулярно высылали деньги и делали все для того, чтобы сын ни в чем не нуждался. Словом, жил в свое удовольствие. К счастью, Артем не забывал про бабушку. По крайней мере, баба Фая тоже ни в чем не нуждалась. Она представления не имела о том, сколько стоят деликатесы, которыми был набит ее холодильник. А уж как она любила рассказывать про внука! Похоже, у Артема не так много друзей, с которыми бы он мог поделиться своими переживаниями. Бабушка заменяла ему самого верного друга. У него от нее секретов не было. Да и для бабушки внук – словно свет в окошке.

Последнее время, после перенесенного инсульта, баба Фая стала реже выходить на улицу. Со своими многочисленными подружками она все больше общалась по телефону. Я старалась навещать ее как можно чаще. Иногда старушка сама заходила ко мне. Но было это редко. Чаще все-таки я делала перерыв в своей работе и шла к соседке.

Так уж получилось, что последние два года я работаю дома. По профессии швея, вернее инженер конструктор легкого женского платья, я несколько лет отработала в ателье, где платили копейки, и, чтобы свести концы с концами, вечерами и ночами выполняла левые заказы. В конце концов, мне все это надоело, и я уволилась. Однако за годы работы у меня появились свои постоянные клиентки, желающие иметь эксклюзивные наряды по доступной цене. Поэтому отсутствием работы, да и денег я не страдаю. Красный диплом о высшем образовании пылится в шкафу – ну и что! Заказов много, особенно перед праздниками. Так что голодная смерть мне не грозит, зато сама себе хозяйка: не надо утром вскакивать и бежать на работу, боясь опоздать; не надо переживать выдадут ли вовремя зарплату или надо экономить до неопределенного времени; не надо приспосабливаться к несносному характеру начальницы; не надо участвовать в бесконечных интригах, являющихся неизменным атрибутом любого "почти чисто женского" коллектива. Короче говоря, меня все устраивает. Но иногда вдруг навалится тоска, а к горлу подступит ком. В такие моменты я все бросаю и иду куда-нибудь. Могу просто пойти на улицу и погулять по аллее, посидеть на скамейке в парке. Иногда иду в гости к своей любимой подруге Натке. Могу поднять себе настроение тем, что отправляюсь по магазинам, особенно люблю ходить по мебельным салонам, разглядывать суперсовременную мебель и мечтать, как бы она украсила мою квартиру, если бы… Одним словом в такие моменты я просто не могу находиться дома одна.

Так вот, в тот день я закончила очень сложный заказ, ужасно устала и решила отдохнуть. На улице шел мелкий моросящий дождь. Выходить из дома не хотелось. Рабочий день Натки еще не закончился. Она работает в местном Доме Культуры руководителем театральной студии. Можно было бы пойти к ней на работу, но подруга готовила к сдаче какой-то спектакль, так что ей было не до гостей. Вот и решила я заглянуть к бабе Фае. Старушка всегда рада гостям.

Мы сидели на кухне, пили чай, даже, для бодрости духа пропустили по рюмочке отменного коньячка. Получив необходимую порцию оптимизма, я засобиралась домой. Баба Фая вышла проводить меня. Вдруг у самых дверей, старушка ойкнула и схватилась за сердце.

– Что такое? – испугалась я.

– Не знаю, Танюша, – она пыталась улыбнуться, но боль исказила ее лицо, – что-то в сердце воткнулось, словно нож. Может, повернулась неловко? Наверное, сейчас пройдет…

Но боль не отпускала. Я помогла дойти старушке до дивана, уложила удобней и бросилась к телефону. Тетка в «скорой» долго расспрашивала. Особенно ей не понравилось, когда прозвучал возраст Фаины Иосифовны. Мол, в таком возрасте стыдно вызывать «скорую». Мол, они только время теряют, выезжая на подобные вызова. Мол, укол от давления должны ставить участковые. Сначала я пыталась вежливо объяснить, что Фаина Иосифовна совсем недавно перенесла инсульт и с трудом восстановилась, а такой боли в сердце у нее раньше никогда не было. Потом мое терпение лопнуло, я перешла на повышенный тон и успокоилась лишь тогда, когда услышала в трубке недовольное «ждите». Ждать пришлось больше часа. Все это время я сидела рядом с бабой Фаей и как могла, отвлекала ее. Но, всегда жизнерадостная старушка, на сей раз, выглядела неважно. Землисто-серый цвет лица и крупные капли холодного пота свидетельствовали о невыносимой боли, которую испытывала Фаина Иосифовна. В домашней аптечке бабы Фаи я нашла таблетки нитроглицерина, но и они не принесли ей облегчения. Наконец, приехала бригада «скорой помощи». Осмотрев старушку и немного пошептавшись, они заявили о необходимости ехать в больницу, потому что поставили предварительный диагноз – инфаркт миокарда.

– Вы едете с ней? – сухо спросил врач.

– Конечно, – не задумываясь, ответила я.

Сборы были не долги. Баба Фая, не теряя присутствия духа, пыталась шутить, тем более что ей поставили несколько уколов, от которых боль, по всей видимости, немного отпустила.

– Танюша, – обратилась старушка, когда санитары уже несли ее на носилках к машине, – я забыла свою любимую шапочку. Ты же знаешь, в этой шапочке я неотразима. Вдруг в соседней палате будет лежать приличный старичок, я хочу ему понравиться. Ты прихвати ее, – подмигнула она.

– Хорошо, баба Фая, – подмигнула и я в ответ.

Мы с бабой Фаей знали, о чем говорим. Дело в том, что шапочка, о которой шла речь с виду самая обыкновенная, на самом деле стоимостью своей превосходила самые эксклюзивные головные уборы вместе взятые. А цена ее складывалась из того, что внутри подкладки баба Фая хранила все свои сбережения, так сказать «на похороны». Я никогда не интересовалась, сколько там было в денежном эквиваленте, но то, что для бабы Фаи эта шапочка была бесценна, знала точно. Поэтому не могла не выполнить просьбу старушки и вернулась за шапкой.

В больнице диагноз подтвердился. Бабу Фаю поместили в отдельную палату, поставили капельницу, назначили лечение, не забыв при этом намекнуть, что больница муниципальная и из бесплатного лекарства имеется лишь анальгин и аспирин. Баба Фая намек поняла сразу. Она предложила врачу написать список всех необходимых лекарств, а меня попросила сходить в аптеку и выкупить их. Естественно, я даже не думала отказываться, лишь покачала головой, увидев стоимость этих лекарств. Но старушку цифра вовсе не смутила. Она лишь дождалась, пока врач выйдет из палаты, а потом с видом заговорщика достала свою бесценную шапочку и извлекла из нее несколько тысячных купюр.

Глава 2

Аптека находилась на первом этаже больницы. И, как ни странно, в наличие имелись все лекарства, прописанные врачом. Провизор назвала сумму, от которой у меня самой сердце заболело. Это ужасно, когда лекарства такие дорогие. Хорошо, что у старушки имеются некоторые сбережения, а то хоть «Караул!» кричи, подумала я и протянула деньги, а сама стала складывать лекарства в пакет. Провизор посмотрела на меня, на деньги, поперебирала их в руках и спросила:

– У вас помельче нет?

– Нет.

– Тогда подождите.

Она ушла в подсобное помещение, а через минуту вернулась и заявила:

– Девушка, извините, у меня сдавать нечем. Подождите минутку, сейчас несколько покупателей отпущу и вам сдачу сдам.

Женщина-провизор так мило улыбалась, что мне и в голову не пришло возмутиться. Я осталась терпеливо ждать, пока наберется необходимая сумма для сдачи.

Вдруг в помещение аптеки вошли два парня в полицейской форме и коротко поинтересовались.

– Где? Кто?

– Вот эта, – ответила аптекарша и указала на меня.

– Эта? – уточнил полицейский и взял меня под руку.

– Да-да, – подтвердила женщина.

– В чем дело? – отшатнулась я в полном недоумении.

– Не волнуйтесь, гражданочка. Пройдемте с нами.

– Зачем? Я ничего не сделала, – растерялась я.

– Это мы сейчас и выясним. Вас я тоже попрошу проехать с нами, – обратился полицейский к аптекарше.

Совершенно не понимая, что происходит, я почти автоматически подчинилась требованиям представителей правопорядка и позволила привезти себя в отделение полиции. Атам мне предъявили обвинение в попытке сбыть фальшивые тысячные купюры. Услышав это, я на какое-то время потеряла дар речи.

Мужчина, назвавшийся следователем Завьяловым, в течение двух часов задавал разные вопросы, смысл которых сводился к одному: кто заставил меня сбывать фальшивые деньги? С трудом придя в себя, я рассказала, откуда у меня появились эти купюры. Но, как ни странно, рассказ про бабу Фаю и ее инфаркт совершенно не тронули Завьялова.

Он продолжал противно улыбаться и говорить всякие глупости, от которых голова шла кругом. Я не могла до конца поверить, что все это происходит со мной. Потом следователь стал злиться и кричать, что если я немедленно не расскажу правду, то он посадит меня в камеру и не выпустит до тех пор, пока я во всем не признаюсь. Но, так как признаваться мне было не в чем, от бессилия и отчаяния я разревелась навзрыд. Но и слезы не тронули черствое сердце следователя Завьялова. Он вышел из кабинета и отсутствовал некоторое время. А когда вернулся, все так же противно улыбаясь, объявил, что сейчас мы вместе с ним проедем в больницу и спросим у Фаины Иосифовны, правду ли я говорю.

Подобное заявление испугало меня еще больше. Конечно же, вовсе не тому, что баба Фая будет отрицать свою причастность к фальшивым купюрам, я испугалась за нее. Инфаркт миокарда – диагноз не шуточный. Первое, о чем предупредили врачи, это то, что сейчас старушке нельзя волноваться. Любые бурные эмоции, как положительные, так и отрицательные могут пагубно сказаться на сердце больной. А тут полиция со своими расспросами. Я принялась уговаривать Завьялова, отложить допрос старушки до тех пор, пока ее состояние стабилизируется. Но он лишь криво усмехнулся:

– Пошли. Или ты хочешь сидеть в камере, пока твоя бабуля поправится?

Сидеть в камере я не хотела, пришлось подчиниться и я пошла следом за Завьяловым.

Всю дорогу до больницы, я не произнесла ни слова. Мысли мои были заняты одним вопросом: как у бабы Фаи могли оказаться фальшивые купюры? В ее причастность к криминальному миру я не верила. Да, старушка была очень активная и общительная, но не до такой степени, чтобы на старости лет связаться с криминалом. Да и стала бы она так трястись с фальшивками? О том, что баба Фая хранит свои сбережения в вязаной шапочке, кроме меня знал еще и внук Артем. Об этом как-то обмолвилась сама Фаина Иосифовна.

В отделение кардиологии полицейские, а их, не считая водителя, было трое, долго о чем-то разговаривали с заведующим отделением, а затем прошли в палату к бабе Фае. Меня оставили в коридоре. Я страшно переживала за соседку и негодовала на врачей. Разрешить полицейским задавать свои вопросы человеку, находящемуся в тяжелом состоянии – это возмутительно! Еще больше я злилась на Артема. Чем дальше рассуждала, тем сильнее убеждалась, это именно он подменил настоящие деньги на фальшивые. Как он мог до такого додуматься?! Я не придумала ничего лучше, как задать этот вопрос непосредственно ему.

На телефонный звонок Артем отозвался сразу. Я не стала ходить вокруг да около и сообщила ему о том, что его бабушка в больнице. От такого сообщения парень как будто расстроился. А когда услышал мой вопрос, сильно занервничал. Он даже не пытался отрицать свою вину. Больше всего его волновал вопрос, кто именно обнаружил фальшивки? Я не стала лукавить и рассказала все как есть. А также и то, что сейчас его любимую бабушку допрашивают, и все это в то время, когда ей категорически нельзя нервничать.

– Тетя Таня, Вы не переживайте. Я виноват, значит, и буду отвечать. Бабушка здесь ни причем. Я действительно подменил ей сто тысяч (!). Просто мне срочно нужны были деньги. Я собирался их потом обратно поменять, – сбивчиво говорил в свое оправдание парень, – Я не думал, что бабушка захочет так скоро воспользоваться своей заначкой.

– Артем, найди в себе мужество и немедленно приезжай в больницу, а еще лучше прямо в полицию. Ты должен придти с повинной, – назидательно заявила я парню.

– Да, конечно, – легко согласился он, – я только кое-какие свои дела улажу и подъеду. Вы бабушку успокойте и полицейских тоже.

Парень быстро закончил разговор и отключился. Я облегченно вздохнула. Артем, конечно, влип, но, по крайней мере, он не отрицает своей вины, следовательно, и я и баба Фая автоматически выпадаем из-под подозрения. Конечно, вряд ли бабушка с радостью примет известие о том, что во всех ее неприятностях виноват внук, но все равно это обстоятельство значительно облегчит ей жизнь.

Не успела я перевести дух от мало приятного разговора, как в отделение наметилась заметная суета. Сначала по коридору пробежала медсестра и скрылась за дверью палаты бабы Фаи. Затем из нее поспешно вышли полицейские и с недовольными лицами остановились в сторонке. Потом снова пробежала медсестра, вернулась с полным шприцем в руках, а вместе с ней еще одна медсестра и два врача. Не трудно было догадаться, что Фаине Иосифовне стало хуже, и сейчас медики проводят реанимационные мероприятия, а попросту, борются за ее жизнь.

Страшно расстроенная я обратила свое негодование на представителей власти.

– Что вы наделали?! Что вы за люди такие, бесчувственные? Неужели нельзя было немного подождать? Она же ни в чем не виновата! Это Артем ей деньги подменил! А вы…! Вы…! – выкрикивала я, готовая накинуться на них с кулаками.

– Стоп, голуба! – Завьялов грубовато взял меня за плечи и немного встряхнул, – прекрати истерику. Еще недавно ты клялась, что понятия не имеешь, откуда у бабули фальшивки, а сейчас уже про какого-то Артема поешь? Ты уж определись.

От такого едкого замечания у меня перехватило дыхание. Но ответить я не успела. Из палаты вышли врач и медсестры и молча разошлись по своим делам. Последний вышел врач, который давал список лекарств. Он остановился около полицейских и спокойным, почти равнодушным тоном сообщил:

– Она умерла. Мы не смогли ничего сделать. Организм старый, сердце не выдержало стресса. Скажите, что делать с деньгами?

– Жаль, – сожалея неизвестно о чем, отозвался один из полицейских.

– Деньги мы должны изъять, – серьезно заговорил Завьялов, – я попрошу вас быть понятым, – обратился он к врачу, – и пригласите еще кого-нибудь из персонала. Вас, Татьяна Сергеевна, я также попрошу присутствовать, а потом вам придется снова проехать к нам в отделение и ответить еще на несколько вопросов.

Дальнейшее происходило как в тумане: процедура изъятия фальшивых денег; отделение полиции; бесконечные повторяющиеся вопросы; ухмылки следователя; нелепые обвинения. Я несколько раз слово в слово пересказала разговор с Артемом, а в ответ услышала ужасные слова:

– Все что ты нам тут рассказываешь, конечно, очень интересно, – обращаясь ко мне на ты, устало заявил Завьялов, – но мне почему-то кажется, что ты сама подменила деньги в шапочку бабули, а теперь пытаешься перевести стрелки на ее внука.

– Бред, – только и смогла я ответить, – Вот придет Артем с повинной, тогда вы извиняться передо мной будете.

– Что-то твой Артем не торопится к нам, и телефон его не отвечает, и дома его нет, – развел руками следователь, – плохи твои дела, голуба!

Домой меня отпустили уже поздно вечером, заставив перед этим подписать бумажку, в которой было написано, что я обязуюсь до определенного времени не выезжать за пределы города. В самом скверном настроении я вернулась домой и дала волю слезам.

Глава 3

Утро следующего дня может, и было добрым, только я этого не ощутила. Проснулась в самом скверном настроении. А когда увидела себя в зеркале, от расстройства чуть было не запустила в собственное отражение твердым предметом. Хорошо, что вовремя вспомнила известную русскую поговорку: «Нечего на зеркало пенять, коль рожа крива». Вот я и пожалела зеркало. Красавицей я себя никогда не считала, но, и уродиной тоже. Если умело наложить макияж и волосы прибрать, буду выглядеть достаточно миловидной. Но вчерашние вечерние слезы сделали свое дело. Я с трудом узнала сама себя. Глаза красные, узкие, опухшие. Под глазами мешки. Даже нос опух и смахивал на картошку. Ну и видок! Не помогло и умывание ледяной водой. В таком виде только ворон пугать, обиделась я на свое отражение и поплелась на кухню. За кружкой ароматного кофе, который придал хоть немного бодрости, я вдруг вспомнила, что недавно Натка уговорила меня купить охлаждающую маску для лица. Я тогда долго сопротивлялась, ссылалась на свою лень и нежелание тратить время на всякую глупость, но подруга так уговаривала, пришлось уступить, лишь бы Натка оставила в покое. Сейчас подвернулся случай проверить эффективность этой чудо-маски. Быстро допив кофе, я наложила маску на лицо, и прилегла на диван. Лежать без дела было скучно, и я стала обдумывать события вчерашнего дня.

Я вспомнила те нелепые слова, которые говорил вчера следователь Завьялов. Это ж надо додуматься обвинить меня в том, будто я сама подменила деньги в шапочке бабы Фаи?! Возмущение переполняло меня. Хотя, отбрасывая эмоции, я признавала: на его месте вполне могла придти к аналогичному выводу. О заначке знали двое: я и Артем. С шапочкой баба Фая практически не расставалась. А врачи скорой помощи, если понадобится, подтвердят, что именно я возвращалась в квартиру за шапочкой, то есть у меня было время без свидетелей подменить деньги. Я-то знала – это абсурд, а они-то этого не знают. Для них – это рабочая версия. Оставалось надеяться, что сегодня Артем явится с повинной и внесет ясность в сложившейся ситуации.

Я смыла маску, вновь взглянула на себя в зеркало и на сей раз осталась почти довольна. Краснота, правда, до конца не исчезла, но отёки под глазами значительно уменьшились. Предприняв еще пару женских хитростей, все же привела себя в божеский вид. Настроение заметно улучшилось. На такой оптимистичной ноте я решила позвонить Артему, убедиться, что он не струсил. Конечно, для парня это нелегкий шаг, но он сам виноват. Почему из-за него должны страдать невиновные? Все это я и собиралась сказать Артему.

Домашний телефон парня отозвался длинными гудками, конечно на него я и не возлагала особых надежд. Но и сотовый тоже не отвечал. Вернее не отвечал абонент. То есть вызов проходил, как положено, а Артем упорно не хотел отзываться. Было бы понятно, если бы электронный голос ответил, например, что абонент находится вне зоны обслуживания, но вызов проходил нормально. Может быть, он забыл телефон дома? Все может быть. Только известно, что современная молодежь, да и не только молодежь, сейчас не представляет себя без телефона, наличие этого атрибута современности является неотъемлемой частью человека. Бывают, конечно моменты, когда человек хочет, чтобы до него кто бы то ни было просто не дозвонился, но тогда телефон просто отключают, а тут…

Ну, что ж, мы пойдем другим путем, вспомнила я известную фразу. Вот только каким?

Я припомнила, как баба Фая, рассказывая про внука, обмолвилась, что у него появилась новая девушка Юлия. Со слов бабы Фаи выходило, что Юлия старше Артема лет на десять, но парень в ней души не чает. Она вполне самостоятельная, состоятельная женщина. Правда, баба Фая так и не поняла, чем занимается эта Юлия.

Я взяла ключи от квартиры бабы Фаи. Очень давно старушка доверила мне запасную связку ключей, так сказать на «всякий случай».

Будем считать, что такой случай наступил, подбодрила я сама себя.

Более того, необходимо найти координаты сына бабы Фаи и сообщить ему о смерти матери, да и Артема нужно найти хотя бы для того, чтобы сообщить о бабушке. С этой мыслью я смело отправилась в квартиру Фаины Иосифовны.

В коридоре на трельяже возле телефона баба Фая всегда держала перекидной календарь и справочник всех нужных телефонов. В этом справочнике я и надеялась найти нужные номера. Координаты сына бабы Фаи нашлись быстро. Довольно легко я дозвонилась до него и, опустив подробности, сообщила о горе.

С телефоном Юли дело обстояло сложнее. Ни одной записи с таким именем не значилось. Зато нашлась запись сотового телефона Артема, а рядом была приписка номера городского телефона с пометкой «новая подружка Тёмы». Тёмой баба Фая ласково называла внука. Мне ничего не оставалось, как записать телефон «новой подружки» и удалиться восвояси.

Первое, что я сделала дома, это набрала записанный номер. И вновь меня ожидали длинные гудки. Конечно, удивительного в этом было немного. На часах одиннадцать утра. Не все же работают на дому. С грустью подумала о том, что сегодня еще не бралась за работу. А ведь мне предстояло взяться за новый заказ.

– Настроение совсем не творческое, а в моей работе без этого нельзя, – успокоила я сама себя вслух, радуясь, что заказ не срочный.

Я включила компьютер, зашла в телефонный справочник, и по номеру телефона отыскала адрес «новой подружки». Выяснилось, что та живет не очень далеко, всего несколько минут на метро. Недолго думая, я отправилась по известному адресу, собираясь оставить в дверях записку с просьбой непременно позвонить мне. Записку я заготовила заранее на тот случай, если никого не застану дома.

Дом, в котором жила «новая подружка Темы», оказался самой обыкновенной панельной пятиэтажкой. Я поднялась на третий этаж и, прежде чем воткнуть записку в дверь, нажала на звонок. Естественно, никто не торопился открывать. Я стала пристраивать бумажку в дверной ручке.

– Фу! Рядом!

По лестнице спускался мужчина и вел на поводке огромного ротвейлера. Вернее, скорей пес тащил за собой хозяина, так ему было невтерпеж вырваться на прогулку. Я прислонилась спиной к двери квартиры, чтобы дать возможность пройти мужчине и собаке. И тут вдруг почувствовала, как дверь подается. То есть она не была закрыта на ключ. Мужчина и собака прошли мимо, а я в недоумении смотрела на открытую дверь и не решалась войти.

– Эй, есть кто-нибудь, – окликнула я и все-таки вошла.

На зов никто не отозвался. Я заглянула на кухню, прошла в комнату. И тут увидела Артема. Он лежал на полу между диваном и стеклянным столиком, глаза открыты, на лице застыла гримаса страха. На лбу парня виднелось черное круглое пятно, а под головой растеклась кровавая лужа. Он был мертв. По всем законом детективного жанра, я должна была дико закричать, но голос подвел меня. Я открывала рот, но из него не вылетало ни звука, крик застрял где-то в горле. А потом я закрыла рот руками и без сил опустилась на диван. На меня напало оцепенение. Неизвестно, сколько бы времени я так просидела, но тут вдруг зазвонил сотовый телефон, лежащий на столике. Вернее, он сначала завибрировал, а затем раздался звук. Телефон, вибрируя, медленно двигался по поверхности стола и приближался к самому краю. Еще несколько секунд и он бы свалился прямо в лужу крови. Не отдавая себе отчета, я подхватила жужжащий телефон и посмотрела на дисплей. «Мама» – высветилось на нем. Ясно, родители, узнав о постигшем их горе, пытаются дозвониться до сына, а тут их ждет еще один удар. Боже, какой кошмар!