Колумбы иных миров
А на восьмую ночь путники были уже дома, спали в кроватях. Правда, на шесть персон их было всего три – зато свои, не чужие! И без клопов!
…Но прежде им пришлось выдержать ещё одну схватку, последнюю и самую серьёзную. Дело было уже на подходе к городу. На сей раз, разбойники набросились при свете дня, видно, решили использовать последний шанс. Их было восемь – все люди, да не селяне с топорами, как прежде, а опытные бойцы, в их действиях чувствовался профессионализм. Но не было слаженности, пожалуй, только это и спасло путников. У Аолена, – он единственный был в состоянии анализировать обстановку, сложилось впечатление, что нападавшие едва знакомы друг с другом. Каждый был сам за себя, не заботился о безопасности товарищей, не приходил на выручку.
Сражение вышло долгим – Ильза устала, будто на тренировке в школе. «Чего вы к нам привязались? Что вам нужно?!» – хотелось закричать ей, но девушка молчала, чтобы не сбилось дыхание. Она убила двоих. Упитанного бородатого мужика проткнула мечом насквозь, а молодому парню-северянину, отдалённо смахивавшему на братца Улафа, без всякой жалости вспорола брюхо (правда, потом её чуть не стошнило). Стольких же уложил Эдуард. Аолен справился с троими. А один – сбежал!
– Как заговорённый! – бесился принц. Он был абсолютно уверен, что каждый раз уходит один и тот же грабитель, причём самый главный.
– Не выследил бы, где мы живём, – забеспокоилась Ильза. – А то станет нас и в Уэллендорфе донимать!
Но слежки, вроде бы, не было…
23 мая, четверг.У нас сегодня радость – Эдуард с Ильзой вернулись и Аолена с собой привели!
Всю дорогу их кто-то преследовал, нападал – еле отбились! С чего бы это? За эдуардовым трофеем, что ли, охотились?
Бывший мой ученик принёс отличный трофей, целый кошель золотых! Очень кстати – за год мы, как всегда, поиздержались. Меридит всю его добычу сразу забрала, она у нас вроде казначея. Как заведутся у кого деньги – сдаём ей, а потом берём, кому сколько надо на личные нужды. Очень удобно! Однажды заниматься финансами захотела Энка, но из этого ничего не вышло. Слишком уж ответственно она подходила к делу – у неё даже не чернила было не выпросить!
Эдуард ходит довольный и важный, он впервые принёс такую большую прибыль самостоятельно, не залезая в казну своего родителя. Вообще, он становится очень неплохом воином, но я должен признать, что моей заслуги в том нет. Я был совершенно негодным наставником. А школа белых щитов ему явно идёт на пользу. Надо будет уговорить его туда вернуться. Разумеется, позже, сейчас у нас другие планы…
Сегодня я решил не заводить разговор о путешествии, и даже не стал спрашивать мнение Аолена. Завтра, в спокойной обстановке, всё решим…
Ах, напрасно рассчитывал Хельги на «спокойную обстановку»!
24 мая, пятница.Нет, у меня просто нету слов!!! Эта сволочь… В смысле, сегодня у нас было заседание учёного совета…
Тьфу! Не могу писать, пальцы дрожат, как у новобранца после первого боя. Вечером допишу! А сейчас пойду в самый паршивый кабак в городе! Будем надеяться, там на меня нападёт кто-нибудь пьяный. Я его убью, и мне станет легче!..
…Никого, вроде бы, не убил, но успокоился. Иной раз очень полезно как следует подраться. Чтобы от души, без всяких правил, приёмов и хитростей – бить, как попало, и всё! Вот только под глазом у меня теперь такое, что на публике лучше не показываться. Если Аолен не сможет вылечить, даже не знаю, как завтра пойду на кафедру! После того, что было сегодня!
А было оно – заседание учёного совета! Расширенное, ассистентов тоже пригласили. Сперва речь шла о всякой ерунде: об экзаменах, об организации летней практики – всё как обычно. Я почти не слушал, потому что хотел спать. Я вообще, постоянно хочу спать. Чтобы успевать на семинары, приходится вставать в полдевятого – это же чистое безумие! Когда-нибудь я умру от недосыпа, чует моё сердце! (Хотя считается, будто я бессмертный демон, но, по-моему, обольщаться на сей счёт преждевременно.)
Но это я отвлёкся. Наверное, моё подсознание не желает вспоминать, что было дальше. А было вот что. Профессор Уайзер взял слово и… ох! Короче, он сказал, что меня надо НЕМЕДЛЕННО ИСКЛЮЧИТЬ ИЗ УНИВЕРСИТЕТА!!!
Я так думаю, этот план зрел у него давно, но прежде меня защищал профессор Перегрин, и Уайзер не решался связываться. А теперь он почувствовал волю – и чего только не наговорил! Якобы, раз я – демон убийца, то представляю угрозу для общества! И если проголодаюсь, могу пожрать всех студентов, вместе с преподавательским составом, лаборантами, обслугой и дамами из учебной части!
Он ещё много чего говорил, я не в состоянии всё повторять. Это было обидно, несправедливо и неожиданно. Меня обсуждали, будто я не магистр естественных наук, а какое-нибудь редкостное инфернальное чудовище! Кое-кто, главным образом, с нашей кафедры, меня защищал, но маги и демонолги бессовестно рассказывали про демонов-убийц всякие ужасы, не имеющие ко мне ни малейшего отношения, но преподносили их так, будто Университет вкупе со всем Уэллендорфом доживает последние часы, если не будут приняты экстренные меры!
А я вынужден был слушать и молчать, потому что ассистенты на Учёном совете права голоса не имеют. Профессор Донаван прижал меня к стулу рукой и шипел на ухо: «Только молчи, молчи, ради всех богов, иначе будет ещё хуже!», хотя обычно он обращается ко мне на «вы». А потом он сам не выдержал, встал и объявил, что ему надоело это безобразное судилище, нельзя обвинять существо в том, что оно ещё не совершило, и если его, профессора Донавана, посмеют лишить перспективного ассистента, то он лично позаботится, чтобы демон-убийца поглотил всех участников сегодняшнего заседания, за редким исключением!
Такой аргумент их убедил. Все вдруг утратили интерес к моей персоне и заговорили о другом, я опять не слушал, мне было уже не до отчётов и учебных планов. Наверное, у меня был плохой вид, потому что Донаван велел мне выйти, выпить воды и дожидаться его в лаборатории.
Ждать пришлось недолго, всего минут десять, заседание быстро закончилось. Пришёл профессор, принялся меня утешать – надо признать, в тот момент я действительно нуждался в утешениях. А потом он сказал: «Этот средневековый мракобес Уайзер от вас так легко не отстанет. Чтобы не обострять и без того дурную ситуацию, будет лучше, если вы на время исчезнете из поля его зрения. Отправляйтесь-ка на свой промысел… нет, лучше – в экспедицию, собирайте научный материал, и не показывайтесь в Уэллендорфе хотя бы до зимы! С ректоратом и учебной частью я договорюсь сам!»
Вот так! Нет худа без добра! Думал, придётся упрашивать, уговаривать, чтобы отпустили, а дело вдруг разрешилось само собой!.. Но всё равно, обидно, обидно!
Не могу понять, чем я так помешал Уайзеру? Ведь он демонолог! Казалось бы, должен относиться к объекту своего изучения более лояльно. Взять, к примеру, естествоиспытателей. За нашими объектами часто приходится отправляться в дальние края, искать их, ловить – столько проблем! А тут – пожалуйста, под боком имеется живой демон, изучай в своё удовольствие! Зачем же надо его выживать?! И ведь я никогда не делал Уайзеру ничего плохого! Демонологию, конечно, учил не блестяще, но и не сказать, что хуже всех. Вёл себя всегда корректно. Откуда такая неприязнь? Убейте боги, не возьму в толк! Неужели он сам верит в те страсти, что про меня говорит?!
Энка считает, это всё потому, что я до сих пор никак не осознаю себя настоящим демоном и не поставлю своих недоброжелателей на место. «Попробовали бы они так обращаться с Одином или Зевесом, или с той же Ирракшаной! – говорит она. – А ведь ты с ними сопоставим, об этом даже в справочнике написано!»
Но не могу же я, в самом деле, вести себя, как Один, или, не дайте боги, Ирракшана! Это будет просто нелепо! Явлюсь на Учёный совет и скажу «Трепещите, смертные! Я власть и сила! Я ваш ужас и ваша гибель! Не смейте мня исключать!» Фу! Даже представить стыдно!
Ах, насколько проще было бы жить, не окажись я демоном!
25 мая, суббота.Сегодняшний день вышел замечательным, со вчерашним кошмаром не сравнить!
Мы были на свадьбе! Лавренсий Снурр женился! Утром вылез из той же лужи (благо, она никогда не пересыхает, водопроводная труба, что ли, прохудилась?) и сказал, что к обеду ждёт нас у себя. Мы скорее побежали в лавку за подарком. Купили красивый сундук и набор столового серебра на шесть персон. На последнем настояла Энка. Она утверждает, что на свадьбу принято обязательно дарить столовое серебро, без него там, якобы, даже показываться неприлично. По-моему, Лавренсию Снурру совершенно ни к чему ножи, вилки и ложки. Но разве её переспоришь?
В назначенный час жених поджидал нас возле лужи. Так странно было в неё нырять, да ещё на глазах у прохожих, и с букетами сирени! Не представляю, что они о нас подумали?
До места мы шли совсем недолго, буквально, несколько шагов. Так что меня не покидало ощущение, будто мы прямо тут, в луже, и празднуем. Хотя, Лавренсий Снурр утверждал, что мы находимся под старой городской ратушей.
Удивительно, как Лавренсию Снурру удалось в таких необычных условиях организовать такой прекрасный праздник? Было всё, что полагается – цветы и водоросли, накрытый стол с очень приличной наземной едой, обручальные кольца и прочие свадебные атрибуты. Нас ждал сюрприз – встреча с Рагнаром и Орвудом. Жених не поленился сплавать за ним в Оттон.
Но самой большой неожиданностью стала его невеста! Звали её Офелия Сакс, и оказалась она точной копией Лавренсия Снурра, разве что чуть пониже ростом и в фате. А он, бедный, тысячелетиями считал, что один такой на свете! И она думала точно так же! Удивительно, как они за столько лет ни разу не встретились, не столкнулись в своих нижних водах? Мучались одиночеством без всякой надежды! Лавренсий Снурр хотя бы с нами подружился, а у бедной Офелии не было вообще никого – ни родных, ни знакомых. Со стороны невесты некого было даже на свадьбу пригласить.
Офелия сошлась с нашими дамами очень легко, и вообще, она говорит, что сразу нас всех полюбила, мы милые. Нам она тоже понравилась. У неё приятный, уравновешенный характер и хорошие манеры – так сказал Аолен, а он в этих делах понимает. Ильза и то перестала ревновать, особенно после того, как Офелия написала стихотворение в её альбом (не поленилась ведь тащить!):
«Для нас сегодня ярче светят свечи,В день свадьбы дарят нам друзья цветы.Подруга, не грусти, ещё не вечер,Пусть будешь следующая – ты!» —и изобразила рядом красивый букет, двух голубей и сердечки со стрелой. Определённо, дамская психология, временами, совершенно недоступна моему пониманию! И вот что поражает: две особы совершенно разной природы, возраста, традиций и воспитания, а в головах – одна и та же несусветная ерунда! Но Энка считает, что это очень трогательно.
Они ещё и венок невесты надумали ловить, чтобы всё было по правилам! Офелия взгромоздилась на камень, и бросила венок наугад, себе за спину. Ильза и Энка прыгали, махали руками, визжали, но поймала его Меридит, хоть и не собиралась ловить вовсе. Просто у неё выше рост и лучше реакция: хватает всё, что летит, машинально, не глядя. Это дурная привычка. Я, например, так однажды боевого сехальского дракона сцапал – очень неприятное ощущение!
Теперь Энка с Ильзой утверждают, что Меридит должна скоро выйти замуж – дразнятся. Дисы замуж не выходят никогда, им проклятие не позволяет. Меридит злится, ругает их дурами, но даже она признаёт, что свадьба Лавренсия Снурра и Офелии Сакс удалась на славу!
Лично мне она понравилась гораздо больше той, что я видел Рун-фьорде, когда женился кормчий Отар. Тогда фьординги под конец дня напились, разодрались в кровь, а жениху едва не отхватили мечом ухо. Не знаю, возможно, это тоже весёлая свадебная традиция, но сегодняшний опыт показывает, что без неё цивилизованные существа вполне могут обойтись… Всё, иду спать.
Р.S. Хельги не записал самого главного! Лично мне больше всего понравилось, как мы ходили в муниципалитет, чтобы зарегистрировать брак! Бургомистр перепугался до смерти, долго не мог найти регистрационную книгу и заикался во время церемонии! Это было очень забавно! Давно мы так хорошо не веселились!(магистр Энкалетте, родная дочь сенатора Валериания)26 мая, воскресенье.Пожалуй, придётся запирать мой дневник в сундук или применять охранные заклинания! Открыл – и обнаружил постороннее вмешательство! Энка подкараулила, когда я заснул, и мало того, что всё прочла, так ещё и своего понаписала!
Но поход в муниципалитет и мне понравился, не стану отрицать.
…Утром я, наконец, собрался напомнить о своих планах, но не успел. Меня опередила Энка! Причём, говорила она так, будто речь шла о вопросе давно решённом. Просто поставила новоприбывших перед фактом: мы идём в Океан, открывать новые земли, готовьтесь морально.
Пожалуй, Рагнар с Орвудом были не столь удивлены, как я! Передумали ли Энка и Меридит из-за последних событий в Университете, или они с самого начала противились лишь из вредности – теперь я этого никогда не узнаю. Главное – итог: мы идём в плавание!!!
Оставалось согласовать детали. На том, что выходить надо как можно скорее, сошлись все. Но, по мнению Рагнара, для этого следовало взять в Оттоне хороший корабль. А по-моему, разумнее обойтись моим Громом. Большое корабль требует присутствия матросов, и где гарантия, что они не поднимут бунт, если решат, что плавание слишком затянулось? И потом, Оттонские моряки, почти поголовно, люди. А людям надо много еды.
Мои аргументы насчёт людей всех убедили. Большинство голосов было отдано за Гром. Рагнар стал обижаться, что нет справедливости: в нашей компании всего три человека, а остальные – нелюди. Но Энка ему тут же возразила: в нашей компании ЦЕЛЫХ три человека, а всех остальных народов – по одному.
– И вообще, – сказала она, – ты должен нас понять. Представь, что тебя поместили в общество одних только эльфов, или спригганов, или, не дайте боги, гномов – каково тебе придётся?!
Тут, разумеется, возмутился Орвуд.
– Чего это ты гномов приводишь, а про сильфов молчишь?
– Потому что сильфы и в упоминании не нуждаются! Их общество даже я оказалась не в состоянии выносить!
Орвуд был удовлетворён её ответом, и мы стали собираться в экспедицию.
На самом деле, «собираться в экспедицию» – было сказано слишком громко. Всего-то сборов было – увязать дорожные мешки с личными вещами. Во-первых, Рагнар сказал, что тащить припасы из Уэллендорфа нет смысла, всё необходимое можно будет взять в Оттоне. Во-вторых, денег у них всё равно не осталось. Содержимое трофейного кошеля целиком ушло на подарок новобрачным, одна-единственная монетка завалялась за подкладкой. Обычно деньги водились в карманах Рагнара, но на этот раз Лавренсий Снурр увёл его так неожиданно, что тот даже не подумал пополнить запасы.
Поэтому они, по настоянию Ильзы, всей компанией отправились за город, собирать опята на лугу, и посвятили этому занятию весь день. До заката собирали, а потом нанизывали на ниточки – сушить. Ильза решила, что лучшего подарка для Оттонской королевы не придумаешь. Не являться же в гости с пустыми руками?
28 мая, вторник.Вчера ходил на кафедру, сообщил профессору Донавану о нашем отбытии. Он сказал, что с администрацией вопрос улажен, весь следующий год я числюсь в научной экспедиции. Меридит и Энка – тоже, он и о них позаботился!
Напоследок профессор проверил мой дневник. Велел, чтобы я ни в коем случае не бросал его вести, и потом приобщил к отчёту. И ещё сделал замечание: сказал, что я фиксирую слишком мало отвлечённых рассуждений. Мне надо больше размышлять о природе сущего и старательнее записывать.
Сейчас я, в качестве охранника, сижу на ладье, идущей вниз по течению Венкелен. Делать всё равно нечего – стану размышлять. Конечно, неизвестно, когда профессор сможет вновь проверить мои записи, и сможет ли вообще (нет, я ничего грустного не имею в виду, просто дневник может потеряться в пути). Но из уважения и благодарности займусь тем, что велено. Буду думать о природе сущего и начну с тварей разумных.
Философы утверждают, что любое разумное живое существо обязательно имеет четыре составляющие, соответствующие четырём уровням, как то:
телесная оболочка – материальный уровень,
силы – энергетический уровень,
сущность – информационный уровень,
душа – эмоциональный уровень.
При этом в нашем мире приоритетной является сущность, поскольку именно она определяет индивидуальность. Только утративший сущность субъект может считаться абсолютно мёртвым (конечно, если сущность разрушена, а не просто перемещена в сторонку).
В мире Макса – иной подход. Если об энергетическом уровне там иногда и заходит речь, главным образом, в связи с вампиризмом второго уровня или альтернативным целительством, то на сущность вообще не обращают внимания. Зато с душами носятся, как с писаной торбой. Ими иногда даже приторговывают, хотя, кому может понадобиться этакое добро – не представляю! Правда, насколько я могу судить, они рассматривают понятие «душа» несколько шире, отчасти объединяя с сущностью.
Трудно сказать, чей подход вернее, и верны ли они вообще, но наш представляется мне довольно логичным, потому что позволяет легко классифицировать нежить:
Нет первой составляющей – дух. Нет второй – автономный зомби: некромант вкладывает в него свою силу – и вперёд! Нет первых двух – покойник (в таком виде обычно отправляются в мир предков), или призрак (если отправка почему-то не состоялась). Без четвёртой – много всяких видов. Например, вампиры. У них души нет, а предыдущие составляющие – нестойкие, приходится поддерживать извне.
И вообще, тут и с живыми возможны вариации: у кого-то две сущности (оборотень) или две души (двоедушник) в одном теле, у кого-то – наоборот. Кроме того, наблюдается разница в пропорциях…
Ох, вот о чём я сейчас подумал! В мире Макса есть такое хитрое устройство – компьютер. Ящичек, а в нём содержится куча информации, и она там не просто хранится, а анализируется, перерабатывается. То есть, все признаки сущности налицо! Значит, по нашей логике, его следует считать живым существом, или, как минимум, нежитью! Может быть, мы и вправду недооцениваем значение четвёртого уровня? Но всё же, когда в следующий раз попаду к Максу, стану здороваться с его компьютером. Не хочется выглядеть невежливым.
Пожалуй, следует поразмыслить ещё вот над чем: как в эту систему вписываются твари неразумные? По-моему, этим вопросом ещё никто толком не занимался.
О! Я ещё не подумал о самом для меня главном – о демонах! Какое место в системе занимают они? Насколько я понимаю, демоны – это существа с чудовищно гипертрофированным вторым уровнем. Но какую роль при этом играют их тела? Они обретают бессмертие под влиянием силы, или со временем разрушаются, высвобождая последующие составляющие?… Ох, что-то не радует меня перспектива стать бесплотным духом! Не буду больше думать о таких страшных вещах! И чего меня вдруг на сущности потянуло? Не иначе, из-за учёного совета! Или сказывается природа демона-убийцы: кто о чем, а орк о лопате!
Путь до Оттона вышел приятным и неутомительным, но занял полторы недели. Вот когда Энка пожалела, что не догадалась договориться с Лавренсием Снурром, чтобы провёл их до места нижними водами! Двое суток – и были бы на побережье. Не пришлось бы томиться от безделья, сидя среди мешков с пряностями, тюков сехальского шёлка и прочего южного товара…
На путешествие в качестве пассажиров не было денег, последний Эдуардов золотой потратили на оплату за жильё. Пришлось подрядиться охранниками на большую торговую ладью, везущую в Оттон товары с Кансалонского рынка.
– Если сказать гоблинам, что Рагнар – оттонский принц, они наверняка захотят отвезти нас задаром, ради протекции, – придумал Эдуард. – Мы сможем ничего не платить…
Но вмешался Орвуд.
– А если НЕ ГОВОРИТЬ, что он – оттонский принц, то гоблины САМИ НАМ ЗАПЛАТЯТ! Улавливаешь разницу?
– О-о-о! – застонал Рагнар. – У нас в Оттоне – куча денег! Зачем тебе нужны гоблинские гроши?!
Но в финансовых вопросах Орвуд был непоколебим.
– Во-первых, золото лишним не бывает, во-вторых, не такие уж гроши! Охране здесь платят очень прилично, я узнавал! Не резон пренебрегать!
Платили на реке, в самом деле, хорошо – и было за что! Торговые караваны прорывались вниз по течению с боем! Оттон, Дольн, Даан-Азар и Уэллендорф неоднократно подписывали соглашения о разделе сфер влияния, предусматривающие обеспечение безопасности проходящих судов. Но выполнял их только Оттон. На остальном протяжении водного пути, от Уэллендорфа до его границ, на торговые ладьи и плоты нападали нещадно, все, кому не лень: люди, кудиане, орки. По слухам, даже гномы иной раз не брезговали неправедной добычей. Целые приречные сёла так и жили – не пахали, не сеяли, не водили скотину, только грабили!
Торговцам, чтобы сохранить свой товар, поневоле приходилось нанимать мощную охрану и платить ей по наёмничьим расценкам военного времени. Каждый перегон оплачивался как отдельная боевая операция.
Однако, на сей раз торговые гоблины потратились напрасно. Самые старые из караванщиков не могли припомнить такого спокойного сплава! Всего три атаки за неделю пути! И все – на головную ладью. Причём, вели себя нападавшие как-то странно, нетипично. Обычно они подплывали вплотную к борту и сдёргивали тюки при помощи специальной палки с крюком, либо брали судно на абордаж, сбрасывали добро вниз, сколько успевали, и спешили удрать. Эти же товаром вроде бы, и не интересовались. Они зачем-то вступали в бой с охраной и рубились так, будто имели дело с личными врагами!
Но охранники с повадками речных грабителей знакомы не были, поэтому никакой странности не заметили. Просто делали своё дело и досадовали, что каждый раз одному-двум разбойникам удавалось сбежать, а времени на преследование по суше не было…
У пристани Дольна караван делал большую остановку – сгружали часть товара. Засидевшиеся путешественники отправились прогуляться по городу, главным образом, для того, чтобы купить чего-нибудь вкусного. Гоблины не платили вперёд, но у Эдуарда в кармане штанов нашёлся ещё один золотой.
Ильза идти со всеми не пожелала, осталась не ладье. Девушка заявила, что город надоел ей до смерти, и ноги её больше не будет на дольнской земле! Пусть ей принесут вкусное прямо сюда, в мешочке.
– Ладно, не скучай, мы быстро! – помахал ей на прощание Рагнар. – Туда и обратно!
Задерживаться дольше, чем требовалось на покупку еды, друзья не собирались. Город был большим богатым за счёт торговли, но скучным и грязным, особых достопримечательностей не имел. Архитектуру его Энка презрительно называла «кондовой». Горожане никак не заботились о наружном украшении своих жилищ и прочих построек – не видели в том смысла. Так уж сложилось исторически, что Дольн то и дело с кем-нибудь воевал: с Даан-Азаром, с Оттоном, не говоря уж об Аль-Оркане… Даже с Конвеллом, с которым, казалось бы, им вообще нечего было делить, за последнее столетие вышло несколько коротких, но кровопролитных войн.
Не смотря на то, что подавляющее большинство конфликтов (исключая, разве что, орочьи набеги), провоцировал именно Дольн, армия его сражалась слабовато, в столицу регулярно входили вражеские войска, уличные бои стали привычным делом для горожан. Поэтому одни дома были превращены в маленькие крепости, другие выглядели времянками, такими, что не жалко, если опять сожгут.
Но дольнский рынок был хорошим, большим. Лавки ломились от всяческого товара. Торговцы широко растягивали в зазывных улыбках свои разбойничьи физиономии.
Разменяв в ближайшей лавке золотой на целую горсть медных монет, друзья пошли по рядам. Должно быть, здешние продавцы умели наводить чары, потому что каждому вдруг захотелось непременно что-нибудь купить. Чего они только не набрали! Большой кусок копчёного окорока, пирог с капустой, полосатую конфету на палочке и засахаренные яблочки для Ильзы, бутыль вина для Рагнара, шерстяные вязаные носки – зачем они им вообще понадобились, в июне-то месяце? – и ещё много всякой съедобной и несъедобной ерунды. И к тому моменту, когда Энка увидела вещь в самом деле необходимую: отличную, красного дерева чертёжную доску с набором инструментов, большая часть денег была уже израсходована. А стоил деревянный шедевр трегератских ремесленников ровно один золотой!
Взять с собой в дорогу чертёжные принадлежности сильфида собиралась с самого начала, чтобы не прерывать работу над проектом уэллендорфской ратуши. Она рассудила: в плавании у неё будет полно свободного времени, следует употребить его с толком. Одна проблема – её старая, видавшая виды, прошедшая с ней все годы студенчества доска грозила в любой момент развалиться на части. И Энка не рискнула подвергать «бедную старушку» такому испытанию, решила, что по пути, в Оттоне, обзаведётся новой. По пути же ей пришла в голову мысль, ужасная, но здравая: в Оттоне чертёжных досок может не найтись вовсе. Королевство славилось доблестью и благородством своего рыцарства, но отнюдь не уровнем цивилизации.