Миражи на стене

Совещание

Серый туман за окном похож на бездну тоски и непонимания. Кажется, если смотреть в него достаточно долго, то все мысли просто исчезнут. Не пропадут мгновенно, словно кто-то выключил свет, не взорвутся яркой вспышкой перед исчезновением, а медленно погаснут. Растворятся в серой мгле вместе с сознанием. Не будет никакой паники, никакого страха, всё произойдет тихо, буднично, как всегда. Наверное, последней мыслью станет понимание ужасной силы серого безмолвия, что неумолимо растворит саму твою сущность. Но это будет обычной констатацией факта, никаких эмоций – просто родится последняя крупица разума и затухнет, как тлеющий фитилек. Медленно и спокойно.

Где-то за этой стеной тумана горят желтые огни окон. А на крышах работают фонари уличного освещения, натужно просвечивая лучом лишь несколько метров пространства прямо перед собой. Весь этот свет достаточно близко, но висящий в воздухе пар словно отменяет законы физики, похоже, что сама бесконечность спустилась между домами. Потоки фотонов с той стороны отчаянно пытаются пробиться сквозь мрак, но их усилия напрасны. Иногда я вижу слабое свечение где-то в глубине этой бездны. Обреченные лучи света тысячекратно преломляются в мельчайших каплях воды, порождая сполохи самых странных оттенков.

Фиолетово-голубые, желто-серые и зеленовато-сиреневые пятна, словно отблеск неравной борьбы, символизируют очередную победу тьмы над светом. Они затухают, проиграв бой, а туман лишь становится сильнее и льется невозможными сумеречными лучами сквозь холодное стекло внутрь помещения.

Лиловый клубок дыма плавно погас, став темный пятном внутри серого мрака. Вот и еще одно сознание растворилось без остатка. Я перевожу взгляд от окна и осматриваю постепенно наполняющееся людьми помещение переговорного зала. Здесь яркие белые лампы на потолке, контрастом они только подчеркивают всю жестокость мглы по ту сторону стекла. Было бы логичнее использовать в помещении большую длину световой волны. Слегка желтоватый свет сделал бы офис теплее и уютнее. Но, по мнению директора, белое освещение лучше соответствует деловой обстановке.

Слегка ослабляю узел галстука. За весь день эта удавка мне порядком поднадоела. Но такой сегодня выпал график: встреча с представителями администрации города, которые не станут разговаривать с человеком без делового костюма; плюс непонятное заседание в конце рабочего дня, где по правилам внутреннего дресс кода не допускается свободная форма одежды.

Я сижу за дальним углом огромного стола, если считать углом полуметровое скругление. Тема совещания не была оглашена заранее. Вряд ли что-то планировалось в отношении проектного отдела, но я, на всякий случай, забился подальше от всех. Весь день мне приходилось балансировать на грани нервного срыва и публичная выволочка сейчас совсем ни к чему.

Заседание назначено на шестнадцать тридцать. Я, по привычке, пришел чуть раньше. Большие круглые часы над доской для презентаций уже показывают без пятнадцати пять, но зал занят чуть меньше чем наполовину.

Андрея Валерьевича это, кажется, совсем не волнует. Он сидит на дальней от меня широкой стороне стола рядом с неизвестным человеком. Одетый в ужасный бежевый костюм в клетку, человек что-то увлеченно показывает нашему директору и по совместительству собственнику на экране десятидюймового планшета. Андрей Валерьевич смотрит очень заинтересованно и периодически удовлетворенно кивает.

Примерно половина всех наших совещаний начинается подобным образом. Время начала заседаний часто не соблюдается, а директор этого не замечает, общаясь с кем-то вроде сегодняшнего неизвестного гостя. Но на вторую половину офисных сборищ лучше не опаздывать. Как правило, опоздавший не только получал публичный выговор самым жестким тоном, но и лишался премиальной части зарплаты в текущем месяце.

Дабы избежать внезапного удара по личному бюджету я всегда прихожу вовремя. И постоянно удивляюсь, как большинство сотрудников нашей компании умеют разделять совещания на те, куда можно опаздывать и те, на которые опаздывать смерти подобно.

На соседний стул слева от меня плюхнулся Лёха из отдела рекламы.

– Фуух! А я уж было испугался, что опоздал, – Лёха быстро пожал мне руку.

Лёха мой единственный друг в этой конторе. Хотя нет, во всем этом городе я не могу никого назвать своим другом, кроме него. Именно он предложил мне поработать здесь и даже не побоялся порекомендовать меня руководству.

Его опоздание вполне естественно. Отдел рекламы, где трудится Алексей, имеет в штате всего одного сотрудника – его. Поэтому, абсолютно все необходимые задачи для запуска любой рекламной кампании ложатся на его сутулые плечи. Он и копирайтер, и дизайнер, и менеджер по размещению. Двенадцатичасовой рабочий день для него стал нормой. А всяческие совещания он воспринимает как кражу дефицитного времени из своего рабочего графика. Странно, что он вообще еще не свихнулся от всей этой чехарды. Надеюсь, что моя скромная помощь хоть немного позволяет ему держать себя в руках.

Как только мой собственный отдел вырос в количестве до трех сотрудников, включая меня, я смог выделять некоторое количество времени для помощи другу. Иногда он просил меня нарисовать какой-нибудь макет для печати или рекламный баннер. Но больше он ценил креативную помощь. Чтобы поддержка друга не оказалась медвежьей услугой, я постоянно занимался самообразованием: изучал основы маркетинга и рекламы, подписывался в интернете на онлайн курсы для копирайтеров, зубрил правила продающего текста.

Все равно, мой вклад составлял едва ли десять процентов от всех Лёхиных задач. Но я был рад, что он хотя бы не ночует на работе.

Вот и сейчас, он сидит рядом со мной с всклокоченной прической и рассеянно хлопает себя по карманам.

– Лёха, ты пиджак криво застегнул, – пальцем указываю ему на проблему.

Он смотрит на меня отсутствующим взглядом, видимо, пытаясь своим уставшим мозгом сопоставить вновь поступившую информацию с каким-нибудь рекламным текстом, прочно застрявшим в его извилинах.

– А, блин, спасибо!

Закончив хлопать себя по груди, Леха выудил из внутреннего кармана пиджака блокнот и ручку и приступил к перестегиванию пуговицы.

– А это что за тип в дурацком костюме рядом с Ерёминым? – Застегивая пуговицу, Лёха исподлобья смотрит на нашего гостя.

– Не знаю. Но, скорее всего, какой-то очередной головняк для всей конторы.

– Жаль, а я уж понадеялся, что в преддверии нового года, нас порадуют премиями и сообщат где пройдет корпоратив. Но, видимо, сегодня нас ждет очередное бестолковое обсуждение проблем без вариантов их решений.

Я пожал плечами. На самом деле, втайне я тоже рассчитывал на новогодние премии.

Лёха слегка наклонился ко мне, словно собирался сообщить о каком-то заговоре.

– Кстати, а ты никогда не задумывался: почему Валерьевич постоянно садится на середине стола, а не во главе?

– Всего один раз, когда впервые попал на совещание. Тогда я решил, что это какой-то демократичный жест, для того чтобы сотрудники чувствовали себя более раскованно.

– Такая версия имеет место быть, но нет. Я как-то обмозговал это на досуге и пришел к другому выводу.

Когда Лёха вообще успевает о чем-то думать кроме работы?

– И к какому?

– Это комплекс бога.

– Что? Комплекс бога?

– Ну да. По сути, он также сидит во главе стола, с двух сторон окруженный своими соратниками. Теми, кто, по его мнению, напрямую связан с поступлением денег в компанию. По правую руку от него садятся менеджеры по продажам, по левую, финансовый директор и бухгалтерия.

– Соратники? Какие к черту соратники? Здесь поголовно одни наемники. Все просто работают за деньги. Даже не так: ради денег.

– Смысл не в том, как все обстоит на самом деле, а в том, как он это воспринимает. Мне кажется, он считает, что в такой расстановке сидячих мест есть нечто библейское.

– Лёха, ты случайно ничего не начал курить из-за своей сумасшедшей работы?

– Ну, апостолы же. Что не допер? – Леха слегка усмехнулся на мой вопрос, – Я же говорю: комплекс бога. Точнее, сына бога. Сидит такой и думает что он Иисус на тайной вечере.

– Лёха, не мори, – я закрыл лицо ладонью, чтобы никто не увидел, как я покраснел, пытаясь удержать в себе смех, – Тебе явно пора в отпуск.

В зал вошла колонна серьезных бухгалтеров. Они друг за другом, странно, что не в ногу, степенно и никуда не торопясь проследовали через зал к противоположной от нас стороне стола. Показывая каменными лицами всю тяжесть несомого ими груза титанической ответственности за судьбу мира, они обошли Ерёмина и сели от него по левую руку, оставив между ним и своим отделом одно пустое место. Правообладатель этого стула не заставил себя ждать. Сухая высокая женщина, шагнула в зал, и её строгий взгляд побежал по лицам, словно выискивая главных растратчиков бюджета.

– Здравствуйте, Татьяна Георгиевна, – почтительно кивнул Андрей Валерьевич. Дефиле финансового директора он не мог оставить незамеченным.

Последними в зале появились представители отдела продаж. В отличие от бухгалтеров, они шли хаотичной гурьбой, да еще и весело смеялись, увеличивая вокруг чувство зависти к столь безмятежному отношению к работе.

Пока веселые парни и девушки шумно двигали стулья, решая, кто и в каком порядке сядет по правую руку от директора, я осмотрел свою сторону стола. Обмениваясь репликам с Лёхой и разглядывая входящих «апостолов», я и не заметил, что все места за столом уже заняты.

Забавно, что напротив «денежных» должностей сидели люди затратных профессий: снабженцы, логисты, сотрудники отдела персонала и мы с Лёхой. В общем, все «проедатели бюджета», как за глаза называет нас Татьяна Георгиевна. Мы все в этом зале будто противоборствующие стороны на переговорах. Вот только роль человека в клетчатом костюме до сих пор не ясна.

– Ну что же, – Ерёмин громко хлопнул двумя ладонями по столу, – Раз все собрались, не вижу смысла откладывать. Приступим. Михаил, твой выход.

Услышав свое имя, пиджак-клетка, впервые за все время, оторвался от планшета и обвел взглядом всех собравшихся. Я с интересом рассмотрел его необычное лицо. Массивная челюсть и высокие скулы, вкупе с очень близко посаженными глазами выглядели весьма агрессивно. А маленькие оттопыренные уши придавали его облику нотку комичности. Такой типаж скорее ожидаешь встретить в бандитском притоне, чем за столом переговоров. Ему бы ботекс накачать в надбровные дуги и можно сниматься в доисторических фильмах без грима.

Закончив изучать окружающих, Михаил резво соскочил со стула, выудил из кармана пиджака маленький пульт и махнул им в сторону висящего под потолком проектора.

Не дожидаясь нагрева проекционной лампы, он зашагал в сторону доски для презентаций, попутно постукивая пальцами по планшету, видимо устанавливая беспроводную связь. Развернувшись по-солдатски возле доски, что должна была исполнить роль экрана, Михаил улыбнулся Ерёмину:

– Андрей Валерьевич, представьте меня, пожалуйста.

– Эм, – наш директор видимо считал свою миссию исполненной, поэтому слегка замялся, – Это Михаил, профессиональный маркетолог. Он провел аудит продвижения нашего бренда и продукции и теперь готов обозначить проблемы и предложить решения.

– Я не понял, – прошептал Лёха, повернув ко мне свое растерянное лицо, – Коля, что это за хрень?

– Спокойно, Панов, – я потрепал его по плечу, – У шефа просто очередной бзик. Давай послушаем, что скажет этот франт. Не думаю, что он предложит что-нибудь существенное.

– И так, господа. Как уже сказал Андрей Валерьевич, я провел тщательное исследование рекламных кампаний вашего продукта и могу сказать, что результаты весьма удручающие.

А вот это уже серьезный камень в огород рекламного отдела. Плечи Алексея после фразы сказанной Михаилом еще больше ссутулились, и кажется, даже уши как-то скорбно опустились. Во всяком случае, так мне показалось со спины.

– Основная проблема в том, – продолжал Михаил, – Что ваш бренд абсолютно неизвестен потребителю. По данным проведенного мной опроса, ноль респондентов знает о вашем существовании. Ноль, это не просто цифра в отчете. Ноль, это полный провал!

После этой фразы, Ерёмин бросил на Лёху уничижающий взгляд. Панов непроизвольно съежился и немного сполз по спинке стула. Ткань его пиджака, сцепившись трением с обивкой стула, притормозила сползание верхней одежды вниз. Было похоже, будто Лёха пытается спрятаться внутри своего костюма.

А вот мне стало интересно, каких таких потребителей опрашивал этот «маркетолог».

– Но рано посыпать голову пеплом, – Михаил выпятил грудь вперед, – Я взял на себя все трудности по исправлению вашей некомпетентности.

Какой неприкрытый снобизм! Дескать, вы тут все дураки и ни фига не делаете, но не волнуйтесь, сейчас умный человек все исправит.

– Время спокойной рекламы с распределенным бюджетом для нашей компании безвозвратно упущено. Теперь мы можем заявить о себе лишь взрывным методом.

Интересно, когда это нанятый со стороны человек начал считать себя частью компании?

– Мы должны быть во всех и сразу рекламных носителях, – Михаил поднял растопыренную ладонь и стал загибать пальцы, – Баннеры, растяжки, бесплатные газеты с объявлениями, «раздатки», реклама на радио и телевидении, даже интернет, в конце концов.

«Даже интернет»? Он что издевается? Единственный эффективный рекламный инструмент, в нашем случае, он поставил в конец списка? И что значит «интернет» в его понимании? Мы постоянно размещаем рекламу в поисковых системах, контекстную в том числе.

– В интернете нам нужно найти абсолютно все сайты соответствующие нашей тематике и разместить на них анимированные баннеры.

Мне кажется, что Михаил просто бредит.

– Кончено, фронт работ настолько огромен, что сам я никогда не справлюсь с таким объемом. Поэтому мы с Андреем Валерьевичем и собрали вас всех здесь. Сейчас мы должны сплотиться вместе, как одна команда, как единый организм, чтобы разделить бремя этой задачи на всех.

После этих слов о командной работе, по лицам бухгалтеров промелькнула тень недоумения и легкого недовольства. Они явно не собирались участвовать ни в каких рекламных кампаниях.

– Но это еще не всё! – Михаил важно выставил вверх свой указательный палец, – Есть еще второе, не менее важное направление рекламы. Если то, о чем я говорил только что, можно назвать внешней рекламой, то другой фронт работ это реклама внутренняя.

«Фронт, фронт, сплочение». Он нас на войну собирает что ли?

– Первая задача внутренней рекламы, это создание культа продукции внутри компании. Каждый сотрудник должен искренне полюбить то, что производит его родная фирма. Полюбить сильнее, чем жену и детей. Сильнее, чем бога и родину.

Он это серьезно? Он хочет разрушить личные системы ценностей? Хочет из коммерческой структуры сделать секту? Как вообще можно навязывать любовь? Почему сотрудники должны любить продукцию сильнее близких людей? А если бы мы производили навоз? Нет, он точно шизофреник.

Каждый раз, когда выступающий придурок говорил очередную глупость, Лёха сжимал кулаки и подавался вперед. Казалось, сейчас он не выдержит и заткнет фонтан идиотии. Но, прежде чем сделать это, он бросал беглый взгляд на удовлетворенно кивающего директора и его раж сразу сходил на нет.

– Вторая задача, это продвижение продукта среди существующей клиентуры. Речь идет не только о новых разработках, но и о дополнительных указаниях на плюсы уже существующих товаров.

Наверное, это его единственная здравая мысль за всё выступление. Вообще-то, Лёха уже пытался внедрить подобный проект через отдел продаж. Но нашим продавцам не нужны лишние заморочки, а Ерёмин тогда просто отмахнулся от рационального предложения. А вот сейчас, из уст напыщенного индюка, который наверняка выставит солидный счет за свои услуги, это для директора звучит как откровение.

Лёха больше не сжимает кулаки. После последнего предложения Михаила, он выглядит как боксер, получивший нокаутирующий удар. Лицо Панова сейчас выражает крайнюю степень растерянности и беспомощности. Один раз он повернулся ко мне и просто посмотрел глазами полными непонимания.

– Для наглядности, я подготовил презентацию, которая будет представлена инженерам наших клиентов сразу после новогодних праздников.

Чем чаще Михаил повторяет производные местоимения от «наш», применительно к компании, продукции, а теперь и клиентам, тем охотнее хочется верить, что он уже действительно часть нашего рабочего коллектива. Похоже, что Миша опытный манипулятор, хоть и дурак.

– Внимание на экран, – Михаил запустил с планшета на проектор какие-то картинки.

Андрей Валерьевич дважды хлопнул в ладоши, и свет стал немного приглушенным.

– Также, как я планирую сделать во внешней рекламе, во внутренней, я делаю упор на миссию компании, – на экране появился слайд с каким-то текстом, который мне вовсе не хотелось читать, – Миссия должна стать общим стержнем коллектива, своей собственной идеологией, которую мы будем навязывать нашим клиентам и потенциальным покупателям.

А кто воспротивится – расстреливать?

Какую бы то либо заинтересованность в картинках на экране, проявлял только Ерёмин. Алексей так и вовсе понуро смотрел на лакированную столешницу.

Михаил тем временем продолжал листать слайды, попутно комментируя изображения. Слишком много слайдов, слишком много текста. Отвратительная презентация. А ведь это еще только миссия, до продукции он даже не дошел.

– И теперь, в качестве перехода от мисси к товарам один слайд, – Миша словно услышал меня.

«Мы занимаемся производством светодиодного оборудования».

Начало текста на этом слайде окончательно убедило меня в Мишиной некомпетентности. Но его снобизм и самоуверенность придавали ему вид профессионала.

Михаил что-то бормотал, показывая слайды с продукцией, которые просто были содраны с электронного каталога.

А Лёха тем временем принимал все более грустный вид. Кажется он уже не способен аргументировано возражать этому выскочке, особенно на фоне поддержки того директором. Возможно, он уже перебирает в памяти всевозможные новые места для трудоустройства.

Подавляющее большинство присутствующих на совещании, в принципе не понимало что происходит, считая, что раз человек официально представлен руководством и говорит уверенно, то значит все правильно.

Но меня в корне не устраивала такая ситуация. Очевидно, что Ерёмин каким-то образом попал под влияние Михаила-прохвоста и поскольку сам ни черта не понимает в маркетинге и рекламе, то сейчас твердо уверен в том, что его отдел рекламы недорабатывал. Бросать друга в такой ситуации я не намерен и дам серьезный отпор Михаилу, как только он закончит выступать.

– Ну, вот в принципе и все, что я хотел показать и сказать, – Михаил закончил показ презентации как раз к пику моего возмущения, – У кого-нибудь есть вопросы?

Андрей Валерьевич хлопнул в ладоши и как только включилось освещение, хищно посмотрел на Лёху. Поэтому он удивился, увидев, что Алексей не собирается спорить, а с поднятой рукой сижу я.

– Николай? У тебя есть вопросы? Хорошо, тогда ты начнешь.

И закончу весь этот цирк.

– Да, хм, Михаил, – я нарочно придал себе несколько неуверенный вид, – Извините, может я не расслышал, может, вы и не говорили. Но мне крайне интересно, в какой подворотне вы получили диплом маркетолога? Кстати, у вас вообще есть подобное образование?

– Николай?! – Ерёмин удивленно возмутился, – Ты чего?

Я выставил в его сторону ладонь и успокоительно кивнул, типа: «Нормально, все под контролем». Этот жест явно нарушал субординацию, но, как ни странно, сработал. Андрей Валерьевич лишь вопросительно посмотрел на Михаила, мол: «Давай, возражай».

– Вообще-то, мы здесь собрались для всестороннего обсуждения задачи, а не для выслушивания личных оскорблений, – на Михаила явно не подействовал мой выпад, – У вас есть какие-то сомнения в моем профессионализме? Прошу ваших аргументов.

– Самый главный аргумент, это то, что весь ваш доклад абсолютный бред сивой кобылы, – нужно было действовать тоньше, но я уже завелся, – Но я легко могу разложить свое утверждение на составляющие доказательства.

– Будьте любезны, профессионалам всегда интересно мнение со стороны.

Мнения со стороны?! Дать бы тебе по наглой морде! Но, как говорится: «Это не наш метод».

– Михаил, я восхищаюсь вашим профессиональным снобизмом, – ехидно улыбаюсь, глядя на него, – Но сейчас оставлю его за рамками обсуждения, так как время совещания ограничено.

Михаил сложил руки на животе, приняв расслабленную, но, тем не менее, защитную позицию, а я продолжал наступление.

– Начнем с вашего опроса. Он содержит данные о местах работы респондентов? Можете не отвечать, поскольку это не имеет значения. Наша продукция не ориентирована на конечного потребителя. Мы выпускаем осветительное оборудование для заводов, офисов и муниципалитета. Нашими прямыми клиентами являются закупщики и инженеры, еще возможно завхозы. Сколько профессий, мною перечисленных, попало в ваш опрос? Не знаете? А я скажу: ноль! Ведь именно эта цифра значится главной в графе «итого». Вы опросили людей, не определив нужную аудиторию, поэтому цена вашего опроса – ноль.

– Вы аргументируете свободными понятиями, без каких либо данных.

– Неправда, я опираюсь на ваши данные. Вы же не будете их оспаривать?

– Вашими умозаключениями вы попираете основы маркетинга! – Михаил решил не сдаваться без боя.

– Основы маркетинга, это поиск или создание потребительских ниш. И, тем не менее, вы проводите такой бездарный опрос. Это все равно, что опрашивать пенсионерок у подъезда о марках скейтбордов или моделях видеокарт.

Михаил грозно сверкнул взглядом, сравнение всегда бьет в цель и возразить ему нечего. Поэтому, он попытался завершить наш диалог, дабы выйти из спора с минимальными последствиями.

– Вы прекрасный спорщик, я вам аплодирую, – только хлопать в ладоши он не спешил, тем более, что это могло вызвать весьма комичную ситуацию с освещением, – Я обязательно учту ваше мнение, и раз вы закончили…

– Отнюдь, я только начал. Ведь по итогам вашего так называемого опроса, вы предлагаете растратить уйму средств компании на ненужную рекламу. Бесплатные газеты? Их вообще кто-то читает?

– Думаю да, – Миша поплыл и начал терять уверенность.

– Вот лично вы их читаете?

– Нет, но…

– Да никто их не читает, особенно люди ответственные за закупки на крупных предприятиях. А вы предлагаете тратить деньги на эту ерунду.

– Ну, хорошо, возможно с газетами я погорячился, но…

– Дальше: радио и телевидение. Это буквально как из пушки по воробьям. Вы хотите потратить средства компании на аудиторию, где целевая группа вряд ли составляет одну десятую процента? Вам не кажется, что такой подход излишне дорог? Особенно, если учитывать стоимость такой рекламы.

Говоря свою речь, я постепенно продвигался вдоль стола к доске, где Михаил уже выглядел несколько опешившим и явно не желал моего приближения. Я уже прошел середину круга «совещающихся» и не видел реакции Ерёмина на мои слова, но судя по тому, какой взгляд кинул на него Миша после моих слов о растрате бюджета, он явно недоволен.

– Баннеры, растяжки – всё из той же оперы, немного дешевле, но все равно бессмысленно.

– А как, по-вашему, тот же закупщик должен узнавать о вашем продукте?

Надо же, как быстро наши стали вашими.

– А я расскажу как. Вы просто представьте себя на месте гипотетического снабженца, у которого есть задача купить осветительное оборудование, не покидая офиса. Что вы сделаете первым делом?

– Напишу запрос в поисковике, – полувопросительно ответил Миша. Он уже полностью включился в игру, которую веду я.

– Бинго! И эта здравая мысль проскакивала в вашем докладе, правда под собирательным образом «интернет». И даже в этом правильном предложении я усмотрел сомнительные по эффективности методы. Такие, как размещение анимированных баннеров на тематических сайтах.

– И почему же они сомнительные?

– Вернемся к нашему гипотетическому снабженцу, который уже набрал в строке необходимый поисковый запрос. И получил множество ссылок на сайты, включая наш собственный. Так скажите мне, зачем тратить дополнительные средства на размещение баннеров у посредников, если мы уже есть в первой инстанции?

– Ну да, логично, – Миша даже стал соглашаться со мной.

– Получается, что в нашем случае единственным эффективным инструментом рекламы является размещение в поисковых сервисах. И, о чудо! Наш рекламный отдел уже плотно этим занимается!