Россия и мусульманский мир № 6 / 2012

РАЗВИТИЕ ДЕМОГРАФИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ

В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ

Преодоление острого демографического кризиса – важный фактор, определяющий успех экономических и социальных преобразований. Эта крупнейшая проблема современности усугубилась в России вследствие структурных изменений в экономике, произошедших за последние десятилетия. Начиная с 1992 г. наблюдается естественная убыль населения, связанная с высокой смертностью (особенно мужчин трудоспособного возраста) и низким уровнем рождаемости. Для преодоления этой тенденции необходима реализация скоординированных действий, направленных на сокращение смертности трудоспособного населения, стимулирование рождаемости и проведение действенной миграционной политики.

Решение данных задач напрямую будет способствовать созданию условий для модернизации и реструктуризации отечественной экономики. Такие актуальные демографические проблемы, как сокращение численности детей и молодежи, а значит, в перспективе уменьшение трудовых ресурсов, в том числе современных профессиональных кадров, определяющих интеллектуальный и научный потенциал страны, могут привести к глубокому системному кризису, обесценению физического и человеческого капиталов.

Неблагоприятная демографическая ситуация, характеризующаяся низким уровнем рождаемости и ожидаемой средней продолжительности жизни, приводит к демографическому старению и сокращению численности населения. По данным Федеральной службы государственной статистики (ФСГС), только за период между переписями населения России 1989 и 2002 гг. смертность в стране выросла в 1,5 раза, численность лиц старше трудоспособного возраста увеличилась на 2,6 млн. человек (9,5 %), численность детей и подростков сократилась на 9,7 млн. человек (27 %). По сравнению с 1989 г. в 2002 г. средний возраст жителей страны увеличился на 4,3 года и составил 37,1 года.

Численность постоянного населения РФ на 1 мая 2010 г. составила 141,9 млн. человек и с начала года уменьшилась на 41,7 тыс. Естественная убыль населения в январе–апреле 2010 г. уменьшилась по сравнению с соответствующим периодом 2009 г. на 24,2 тыс. человек. Миграционный прирост на 61,2 % компенсировал численные потери населения. Отмечается сокращение числа выбывших за пределы России на 2,1 %, в том числе в страны дальнего зарубежья – на 13,6 %.

Ключевые демографические тенденции, на основе которых становится возможным делать прогнозы на будущее, можно определить, сопоставляя важнейшие демографические показатели, приведенные ниже.

Источник: Федеральная служба государственной статистики РФ.

Сложившаяся демографическая ситуация характеризуется крайне низким уровнем рождаемости, не обеспечивающим простого воспроизводства населения и высокими коэффициентами смертности.

1. «Пессимистический» вариант предполагает продолжение негативных тенденций демографического развития, сложившихся в 90-е годы, с дальнейшим снижением уровня рождаемости и ростом смертности. Согласно этому варианту численность населения России к 2030 г. снизится до 127 млн. человек. Эксперты отмечают, что только повышением рождаемости проблему не решить, так как численность населения в России снижается в первую очередь из-за высокого уровня смертности, при этом сокращение трудоспособного населения происходит прежде всего из-за высокой смертности, обусловленной главным образом болезнями сердечно-сосудистой системы и негативными внешними факторами: ДТП, отравлением алкоголем, правонарушениями.

2. По прогнозам, к 2031 г. численность населения РФ по среднему варианту составит немногим более 139 млн. человек (102 млн. – городское и 37 млн. – сельское население).

3. По мнению оптимистически настроенных экспертов, в скором времени последствия демографического кризиса могут быть преодолены, смертность стабилизируется, рождаемость установится на уровне, характерном для развитых стран, а численность населения вырастет до 148 млн. человек. Естественная убыль населения в январе–апреле 2010 г. уменьшилась по сравнению с соответствующим периодом 2009 г. на 24,2 тыс. человек. Миграционный прирост на 61,2 % компенсировал численные потери населения. Наряду с этим отмечено сокращение числа выбывших за пределы России на 0,2 тыс. человек.

Население России не только сокращается, но и стремительно стареет. По прогнозам ФСГС, доля людей старше 65 лет составит к началу 2011 г. 16,3 %, а на тысячу работающих будет приходиться 266 детей и 367 пенсионеров; к 2013 г. эти цифры существенно возрастут (320 и 530 соответственно). Таким образом, экономическая нагрузка на трудоспособное население будет все время расти. Среди удручающих факторов нашего демографического настоящего и будущего можно назвать также и то, что в России людей трудоспособного возраста умирает в разы больше, чем в странах Европейского союза, уровень младенческой смертности в 2–2,5 раза выше показателей развитых стран.

Но все-таки можно назвать и немало доводов в пользу оптимистического варианта демографической трансформации нашего общества. При успешной реализации демографических программ по стимулированию рождаемости и приоритетного национального проекта в сфере здравоохранения ожидается увеличение числа рождений и уменьшение коэффициента смертности. Сохраняется надежда и на увеличение коэффициента рождаемости, однако успехов в этой области достичь очень непросто, требуется много времени.

Чтобы реализовать вышеописанный положительный демографический тренд, в России в рамках национального проекта «Здоровье» разработана концепция демографической политики до 2025 г. Ее основные цели: снижение темпов естественной убыли населения, стабилизация численности населения к 2015 г. на уровне не менее 140 млн. человек и создание условий для постепенного перехода к ее росту. В рамках проекта предполагается уменьшить производственный травматизм и профессиональную заболеваемость, повысить культуру здорового образа жизни, реализовать меры, направленные на существенное улучшение здоровья населения, полную реализацию его репродуктивных установок, создание условий для повышения ответственности населения за свое здоровье, проведение мероприятий по упреждающему реагированию на возможные риски в демографическом развитии. Субъекты Федерации на основе концепции могут формировать собственную демографическую политику и разрабатывать соответствующие региональные программу.

Сокращение численности населения России сегодня в некоторой степени компенсирует миграция, включая содействие добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом. В соответствии с Указом Президента РФ «О мерах по оказанию содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом», межправительственная комиссия разработала специальные план и программу, направленные на объединение потенциала соотечественников, проживающих за рубежом, и потребностей развития российских регионов. В качестве пилотных выступают 12 регионов, которые, прежде всего, должны оценить свои потребности в трудовых ресурсах, готовность имеющейся инфраструктуры к приему переселенцев, в том числе в части, касающейся предоставления базовых социальных услуг (образовательных, медицинских), а также жилья и создания рабочих мест.

Одной из основных причин демографического кризиса России является спад производства и массовая безработица, ведущая к деквалификации работников. Заработная плата основной массы работников в России упала в 90-е годы до крайне низкого уровня, который не способен стимулировать даже простое воспроизводство рабочей силы. Сложившаяся демографическая ситуация для страны является неестественной, однако представляется небезнадежной, если целями демографической политики РФ на среднесрочную и долгосрочные перспективы станут проведение мероприятий по снижению уровня смертности населения и создание предпосылок для стабилизации показателей рождаемости с учетом региональных особенностей демографических процессов.

Многие отечественные ученые и общественные деятели уверены, что вывод страны из демографического кризиса, который продолжается уже более полутора десятка лет, – одна из самых злободневных проблем долгосрочного развития социальных процессов в России. Каким будет демографический профиль нашей страны через 10–30 лет, зависит от совместных усилий властей и гражданского общества, каждого россиянина.

МУСУЛЬМАНСКОЕ СООБЩЕСТВО РОССИИ

ПОД ВЛИЯНИЕМ МИГРАЦИОННЫХ ПРОЦЕССОВ

(На примере Самарской области)

Для населения Самарской области, так же как и для населения других территорий Поволжья, характерно исторически сложившееся этнокультурное и конфессиональное многообразие. Несмотря на сложную историю ислама в Урало-Поволжье, дискретность этой истории в границах современной Самарской области, тысячелетняя приверженность мусульманского населения региона суннизму ханафитского мазхаба, дополненного в XIX в. идеологией джадидизма, позволяют говорить о глубоко укоренившихся исламских традициях. В рамках этой традиции ее носители сумели выработать эффективные механизмы взаимодействия с другими, неисламскими народами региона, стали сотворцами толерантного в этноконфессиональном плане регионального сообщества. В условиях современной России, когда наблюдается массовая актуализация религиозной идентичности, активизация деятельности религиозных организаций и развитие сотрудничества государственных и религиозных институтов, приверженность традиционному исламу имеет особую значимость как для самого мусульманского сообщества, так и для российского общества в целом. Несмотря на многочисленные инновации, доморощенные и завезенные из Турции, Египта, Саудовской Аравии и т.д., именно традиционный ислам дает психологическую и социальную основу для индивидуального выбора религиозной идентичности. Представляется, что в приверженности большинства мусульман региона традиционным исламским практикам следует искать потенциал неприятия религиозно-политического экстремизма.

В настоящее время на территории Самарской области проживают представители более 130 национальностей. Традиционными для Самарского региона являются русские (83,6 %), башкиры, евреи, казахи, мордва, немцы, поляки, татары, чуваши, украинцы. В конце XX – начале XXI в. территорию области в качестве постоянных жителей либо трудовых мигрантов активно осваивают азербайджанцы, армяне, киргизы, корейцы, таджики, узбеки, представители северокавказских и ряда других народов. На основании временного критерия мы определяем эту группу этнических меньшинств как «новых мигрантов». В подавляющем большинстве «новые мигранты» позиционируют этнодиаспорную идентичность. Отдельные представители кавказских и среднеазиатских народов могут быть отнесены к старожильческому населению Самарского региона.

Большинство «новых мигрантов» являются «этническими мусульманами», т.е. относятся к народам, традиционно исповедуют ислам. По результатам Всероссийской переписи населения 2002 г., численность «этнических мусульман», проживающих на территории области, составляла примерно 182 тыс. человек (5,6 %). Из них свыше 150 тыс. – это татары, казахи, башкиры, т.е. представители старожильческого населения Самарского края. В действительности численность «этнических мусульман» была больше официальной цифры, так как часть представителей «новомигрантских» общин по разным причинам уклонились от участия в переписи. В период 2002–2010 гг. сохранялась высокая миграционная привлекательность Самарского региона. Вплоть до 2009 г. увеличивалась численность как прибывающих в область временных трудовых мигрантов, так и получающих гражданство Российской Федерации иммигрантов из государств Закавказья и Средней Азии. Например, по сведениям лидеров общественной организации «Лига азербайджанцев Самарской области», за последние годы российское гражданство получили не менее 10 тыс. азербайджанцев, проживающих на территории области. Примерно такую же цифру называют лидеры областной таджикистанской общественной национально-культурной организации (НКО) «Пайванд – Единство». Облегченный порядок приобретения российского гражданства, установленный для граждан Киргизстана, также способствовал росту численности и удельного веса среди населения этнических киргизов.

Как показывает практика общения с временными трудовыми мигрантами, экспертные интервью с лидерами национально-культурных организаций и мусульманскими священнослужителями, приехавшие на заработки граждане Азербайджана, Киргизии, Таджикистана, Узбекистана – а именно они составляют подавляющее большинство временных трудовых мигрантов и иммигрантов – являются активными верующими (совершение намаза, посещение мечети, чтение Корана и т.п.). В целом для «новых мигрантов», и особенно для представителей «этнических мусульман», характерна активная религиозность. При этом степень религиозности, численность и удельный вес активно верующих «этнических мусульман», как и «этнических православных», остаются открытыми вопросами. Светские власти, представители духовенства и светско-религиозной общественности, как правило, предпочитают отождествлять этническую и конфессиональную принадлежность. Отсюда далекие от действительности, но довольно распространенные цифры, свидетельствующие, что в России проживает свыше 120 млн. православных («этнических православных»), от 14,5 до 20 млн. мусульман («этнических мусульман»).

На территории области зарегистрировано свыше 400 религиозных организаций, представляющих 23 вероисповедания. В том числе мусульманская община насчитывает 86 официально зарегистрированных приходов-махалля и два медресе («Hyp» при Самарской Соборной мечети и «Гали» в селе Алькино Похвистневского района).

За некоторым исключением все махалля действуют при мечетях, некоторые располагаются в переоборудованных под молельные комнаты помещениях. Переломным для функционирования ислама в области, как и в целом для религиозных организаций, стал 1989 г., когда одна за другой стали регистрироваться махалля, открываться мечети. В 1994 г. было образовано региональное Духовное управление мусульман Самарской области (РДУМСО), которое первоначально возглавил имам А. Мингачев, а затем муфтий Самарской Соборной мечети В. Яруллин.

По общему мнению представителей духовенства, светской власти, деятелей татарских национально-культурных организаций, РДУМСО и его председателю, муфтию В. Яруллину, удалось создать единую и авторитетную структуру управления. До недавнего времени все зарегистрированные махалля и РДУМСО находились в подчинении Центрального духовного управления мусульман России и европейских стран СНГ, возглавляемого муфтием Т. Таджуддином. В настоящее время в Тольятти существуют два малочисленных прихода, руководители которых позиционируют себя приверженцами Р. Гайнутдина и Совета муфтиев России. Региональная умма не признает эти организации, считая одного из руководителей самозванцем, лишенным звания имама. К тому же у того есть серьезные проблемы правового характера. В 2010 г. в Самаре был зарегистрирован приход махалля, подчиняющийся Казанскому муфтияту.

С увеличением численности мигрантов традиционная мусульманская община региона дополняется суннитами шафиитского мазхаба, суфийских тарикатов, шиитами из Азербайджана и шиитами-исмаилитами из Таджикистана. Среди таджиков, проживающих в Самарской области, и временных трудовых мигрантов из Таджикистана есть последователи самой крупной исмаилитской общины, возглавляемой Ага-ханом IV. На деньги «Фонда Ага-хана» содержится воскресная школа, проводятся некоторые мероприятия. В 2010 г. в одном из сел Красноярского района области поселился проповедник из Таджикистана Наби-хаджи, к которому на пятничные намазы приезжают таджики из различных населенных пунктов, в том числе из Самары. Этот приход пока не зарегистрирован. Известно, что сам Наби-хаджи пытался получить место в какой-либо мечети, но получил отказ. Лидеры общественной НКО «Пайванд – Единство» считают деятельность хаджи раскольнической.

В настоящее время в любой мечети на намазе собираются вместе представители традиционных для Урало-Поволжья мусульманских народов, кавказцы, выходцы из государств Средней Азии. В ходе наших интервью не были выявлены какие-либо недовольства по этому поводу. Хотя некоторые расхождения в отправлении культа присутствуют: например, вместо привычного для татар, башкир, таджиков, узбеков и др. тихого зикра присутствующие на намазе чеченцы, ингуши, дагестанцы практикуют громкий зикр. Но, по свидетельству наших информантов, никто не обращает на это внимания, а имамы не проводят каких-либо специальных бесед на этот счет.

По информации председателя правления общественной организации «Лига азербайджанцев Самарской области» Ш. Керимова, «азербайджанцы-шииты, а их большинство, посещают “татарские” мечети, т.е. те, которые есть в Самарской области. Некоторые предлагали построить азербайджанскую мечеть или молельный дом, но я категорически против этого. Удалось убедить, так как никаких притеснений или неудобств в действующих мечетях азербайджанцы, как сунниты, так и шииты, не испытывают. Вообще деление на шиитов и суннитов я не признаю, в Коране этого нет, придумали политики в борьбе за власть».

С середины 1990-х годов наблюдается неуклонное увеличение численности и удельного веса мусульман, представляющих нетрадиционные для Поволжья народы. Однако лидирующее положение в мусульманской умме по-прежнему занимают татары: они составляют подавляющее большинство мусульманского духовенства и членов мутаваллиятов. Вместе с тем на намазах в городских мечетях (приезжие мусульмане называют их «татарскими») значительную часть молящихся, а в некоторых – большинство, составляют представители народов Северного Кавказа, Средней Азии, Азербайджана. В последние годы традиционное двуязычие в городских мечетях (арабский, татарский) сменилось трехязычием (арабский, татарский, русский). Такой переход в целом встречен с пониманием, но доводилось встречать и недовольство со стороны прихожан-татар. В целом вопрос о роли татар в жизнедеятельности современной мусульманской общины, на наш взгляд, постепенно актуализируется. Хотя эта точка зрения не нашла подтверждения со стороны наших экспертов-татар.

Для иммигрантов и временных трудовых мигрантов мечеть имеет особенное значение. Та часть мигрантов, которые приехали на заработки самостоятельно и не имеют адресов своих земляков, обращаются в мечети за информацией и материальной помощью. Конечно, такая категория мигрантов встречается крайне редко, но и они требуют внимания. РДУМСО тесно сотрудничает с национально-культурными организациями, представляющими интересы «этнических мусульман», поэтому служители мечетей знают контактные телефоны, адрес Дома дружбы народов, Для иммигрантов-мусульман и временных трудовых мигрантов мечеть, в первую очередь, «кусочек Родины», место, где можно не только пообщаться с земляками и единоверцами, но и отдохнуть душой. Во время сбора полевого материала в рамках исследовательских проектов нам неоднократно приходилось слышать рассказы от трудовых мигрантов о том, что каждую пятницу, несмотря ни на что, они приходят или приезжают в мечеть на намаз. Об этом говорят и те, кто, имея какие-либо проблемы с разрешительными документами, старается как можно реже появляться на улице, не пользоваться общественным транспортом и т.п. В разгар беспорядков в Оше и Джалал-Абаде летом 2010 г. рядовые представители киргизской и узбекской общин Самары в первую очередь обратились за поддержкой в Соборную мечеть. Все тревожные дни на намаз в молельное помещение, оборудованное на территории комплекса вещевых рынков «Кировский» (здесь работают более 3 тыс. иммигрантов из Киргизстана), приезжал муфтий В. Яруллин, имамы и члены РДУМСО проводили разъяснительные беседы. Мусульманское духовенство и представители общественности способствовали преодолению напряженности и угрозы открытых столкновений между киргизами и узбеками.

По мнению одного из экспертов, увеличение мусульманской массы за счет выходцев из Средней Азии, Северного Кавказа и Азербайджана – «это плюс нашей мусульманской общине». Если местное население мусульман воспринимало только как татар, которые по-соседски могли выпить с русским братом, курить, «материться», то приезд мусульман из Средней Азии и других мест «восстанавливает образ мусульманина как человека, ведущего безалкогольный, целомудренный образ жизни». Правда, духовенство несколько обеспокоено определенной резкостью менталитета кавказцев, более жестким вариантом ханафитского толка среднеазиатских мусульман. «Но мы понимаем, что на исламские традиции влияют этнические особенности».

Три года назад, оценивая ситуацию в мусульманской общине Самарской области, имам Соборной мечети подчеркнул: здесь нет ни «настоящих ваххабитов-пуритан, ни тех экстремистов, которые выдают себя за ваххабитов и образ которых тиражируют СМИ». В последнее время представители мусульманской общественности все чаще выражают обеспокоенность усилением салафизма в соседнем Татарстане и возможностью его проникновения в мусульманскую общину Самарской области. По общему мнению, региональная умма пока не затронута этими процессами. Главный источник распространения салафизма наши информанты видят в системе современного исламского образования, создающей условия, а порой подталкивающей молодежь к получению духовного образования в Египте, Арабских Эмиратах, Саудовской Аравии.

В 2004 – 2005 гг. мусульманская общественность и духовенство единодушно осудили попытку сторонников «Хизб ут-Тахрир» (Партия исламского возрождения) развернуть пропагандистскую деятельность на территории Самарской области. С определенной долей уверенности можно констатировать, что и в настоящее время адепты «Хизб ут-Тахрир», «Таблиг-и Джамаат», других радикальных организаций не имеют поддержки в региональной умме. Однако эти протестные организации, использующие идеи радикального ислама для достижения социальной справедливости либо как способ преодоления личных идейно-психологических фрустраций, могут оказаться привлекательным для определенной части российских мусульман, прежде всего для молодежи.

Несмотря на то что в мусульманском сообществе происходят все более явные изменения, на официально-публичном уровне лидерами Регионального духовного управления мусульман Самарской области ситуация характеризуется как спокойная, единообразная в плане традиционной приверженности суннизму ханафитского мазхаба. По всей видимости, такой же она воспринимается и светскими властями.

ТРАДИЦИОННОЕ И НОВОЕ

В РОССИЙСКОМ ИСЛАМЕ

Говорить о российском исламе как о некой гомогенной и однозначной культуре представляется сегодня проблематичным в силу многих причин. Богатая и многообразная историческая традиция ислама на территории России и противоречивость постсоветских трансформационных процессов создали и продолжают создавать своеобразную картину.

Анализ этого феномена усложняется не только сильной дифференциацией ислама в российских регионах, что обусловлено своеобразием культурного, исторического и геополитического контекста. Сам по себе процесс «возвращения» ислама на постсоветское пространство неоднозначен и сложен. Поэтому в научной литературе зачастую встречаются несовпадающие, или противоречащие друг другу объяснительные модели. Для конца 1980-х – начала 1990-х годов характерно понятие «исламское возрождение», под которым подразумевался возврат к исторической традиции тюркских народов СССР после 70 лет атеизма. Однако уже к началу XXI в. стало ясно, что «вернувшийся ислам» во многом отличается от дореволюционных канонов. Появилось другое понятие – «исламская глобализация», подразумевающее заполнение духовной ниши тюрков арабской версией ислама. Появление духовных учителей и проповедников из стран исламского Востока, подготовка молодых имамов и мулл в зарубежных духовных центрах положили начало ревизии традиции предков. Средоточием споров стала традиционность в исламе, поскольку проводники обозначенных тенденций апеллировали к истине, как мерилу легитимности своего направления. Для обращавшихся к региональной исторической традиции истина была в канонах предков. Исламские неофиты отсылали к арабской модели ислама, считая лишь ее одну истинной.

Описанная коллизия вполне закономерна, поскольку культура в самых разных своих проявлениях обязательно содержит аспект традиции. Но ее существование и развитие немыслимы без инноваций. А.Б. Гофман проанализировал названные явления в контексте их диалектического взаимодействия. По его мнению, успех анализа социокультурных процессов во многом зависит от умения учитывать всю сложность и многозначность традиционных аспектов культуры и социального поведения. Важным является исследование различных видов традиций и традиционности, их смыслов, значений и функций в определенных социокультурных комплексах и ситуациях. Ученый выделил различные типы традиции: «традицию-инерцию» (воспроизводство привычного порядка вещей); «традицию-ностальгию» (воспоминания о прежних временах); «традицию-реставрацию» (стремление восстановить реальное или мифическое прошлое); «традицию-ритуал» (воспроизведение в символической форме тенденции и события прошлого); «традицию-константу» (культурный образ, сохраняющийся в определенном обществе в течение длительного времени); «традицию-оболочку» (содержит новое явление в старой оболочке). Его призыв исследовать взаимодействие традиций с другими социокультурными явлениями: инновациями, диффузией, заимствованиями, различными проявлениями глобализации и информатизации, – еще раз акцентирует невозможность сегодня говорить о традиции, как о неком первозданном феномене, претендующем на «истинность».