Россия и мусульманский мир № 9 / 2010

КОНФЛИКТУ ЦИВИЛИЗАЦИЙ – НЕТ!

ДИАЛОГУ И КУЛЬТУРНОМУ ОБМЕНУ

МЕЖДУ ЦИВИЛИЗАЦИЯМИ – ДА!

ЗИГЗАГИ ПОСТСОВЕТСКОЙ

РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ

Начало нового тысячелетия стало для России точкой отсчета государственного возрождения, связанного с переосмыслением после десятилетия неопределенности и утраты международного влияния своего нового места в мире. Поиск сопровождается спорами политиков и экспертов по поводу роли государства в новых исторических условиях, о путях обретения былого величия Российского государства.

С цивилизационной точки зрения государство не только представляет собой определенную организационную форму, но и является носителем специфической культуры, так как состоит из людей, связанных между собой не только посредством вертикальных и горизонтальных связей, но и особой государственной субкультурой, определенными ценностями. Именно эта субкультура лежит в основе принимаемых на всех уровнях государственной власти решений. Российское государство явилось продуктом уникальной евроазиатской цивилизации, что наложило отпечаток на весь ход его исторического развития.

Важным элементом российской государственности является духовная основа. Суть ее заключается в высокой ценности определенного типа складывающихся в обществе отношений, стремлении к их воспроизводству, что позволяет говорить о нравственных основаниях государственности. Среди духовных идеалов России чаще всего рассматриваются традиционные (вечевой) и либеральные идеалы.

Традиционный идеал ориентирован на сохранение статичного состояния, допуская инновации в жестко определенных рамках, выход из которых рассматривается как опасный. Либеральный идеал включает возможность и необходимость постоянного изменения допустимых нововведений, их адаптацию в существующую культуру и в отношения людей. В условиях современности развивается также утилитарный идеал, являющийся промежуточным между двумя обозначенными и характерный для переходного общества. Суть его заключается в развитии ценностей человеческой деятельности, росте возможностей человека первоначально в рамках исторически сложившихся отношений с постепенным распространением на все общество и усилением способности людей подчинять общественные отношения поставленной цели. Традиционалистский подход в интерпретации исторически сложившихся представлений о механизмах развития России и ее государственности основан на архаичной мифологии, либеральный – на опыте западных стран, который используется для интерпретации исторического опыта России. Однако ни опыт традиционализма, ни опыт либерализма не помогает понять, каким образом преодолеть раскол во всех его формах.

Государство порождается обществом, несет его достоинства и недостатки, в том числе сложившийся уровень дезорганизации. Но государство отличается от общества своей особой организованностью, что является условием успешной борьбы с дезорганизацией в обществе. С этой целью в сталинское время применялась система репрессий, что в конечном итоге привело к разложению государственного аппарата. В современный период дезорганизации общества призвано противостоять формирование демократических порядков. Основой для такого преобразования является убеждение в том, что «в демократическом обществе государство существует по воле и с согласия граждан, на деньги граждан, во имя граждан».

Достаточно широко распространено мнение, что Россия может быть либо великой, либо ее вовсе не будет. Но для того чтобы быть великой, необходимо реально оценить свое место в глобализирующемся мире, свои потенциальные возможности в сложившихся условиях. Эти место, роль и значение определяются не единственно правильной и верной идеологией, а способностью решать стоящие перед страной задачи, рациональностью нашего мышления и способностью адекватно реагировать на вызовы современности.

Жить за счет старого багажа в настоящее время не представляется возможным, но делать выводы из исторического прошлого необходимо. Возрождение российского патриотизма, связанное с периодом президентского правления В. Путина, носит неоднозначный характер. В данном контексте следует отметить, что патриотизм заключается не в возвеличивании или оправдании исторического прошлого, а в поиске путей эффективного развития современного государства. Представляется актуальным по данному поводу высказывание П.Я. Чаадаева: «Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, с преклоненной головой, с запертыми устами. Я нахожу, что человек может быть полезен своей стране только в том случае, если ясно видит ее; я думаю, что время слепых влюбленностей прошло, что теперь мы прежде всего обязаны родине истиной… Мне чужд, признаюсь, этот блаженный патриотизм, этот патриотизм лени, который приспособляется все видеть в розовом свете и носится со своими иллюзиями и которым, к сожалению, страдают теперь у нас многие дельные умы».

Сам факт существования на протяжении многих столетий огромного государства является, несомненно, фактором высокой устойчивости российского образа жизни в прежних исторических условиях. По мнению М. Гефтера, Россия не может соразмерять свое движение только с западным типом развития, но она вынуждена «учитывать всемирный опыт, внутри которого гигантские противоречия и разломы сочетаются с той универсальностью, которая нам необходима». В. Путин назвал их «выстраданными стандартами цивилизации», соответствовать которым предполагают новоявленные демократии. В становлении российской государственности в качестве современного приоритета выделяется демократизация политического процесса, с которой связываются возможные успехи и достижения в социально-экономическом развитии страны.

В постсоветское время произошли существенные изменения в институциональной системе, сказавшиеся на становлении российской государственности: расширение либеральных и демократических практик привело к большей самостоятельности граждан; противоречивость формально-правового пространства привела к делегитимизации юридических норм, не соответствующих реальным условиям жизнедеятельности общества; государственный контроль за выполнением правовых норм оказался неэффективным.

Отечественные исследователи выделяют различные этапы в становлении современного Российского государства. Так, О. Смолин выделяет четыре основных периода в социально-политическом процессе, в результате которых произошло формирование новой российской государственности: реформистский (апрель 1985 – август 1991 г.); революционный (август 1991 – август 1996 г.); постреволюционный (август 1996 – декабрь 1999 г.); период стабилизации и реформирования постреволюционного политического режима (январь 2000 г.).

1. С точки зрения автора настоящей статьи, в качестве отправной точки для периодизации становления современного Российского государства можно выделить 12 июня 1990 г., когда I Съездом народных депутатов РСФСР была принята Декларация о государственном суверенитете. Правда, это было всего лишь заявление, не имеющее юридических последствий, однако его принятие означало потенциальную возможность в случае определенных обстоятельств создать свою государственность. Первый этап можно рассматривать как создание юридических, политических и экономических основ для формирования самостоятельного Российского государства. Он был ознаменован введением поста президента и избранием на этот пост Б.Н. Ельцина. Завершается первый этап распадом Советского Союза и созданием Содружества Независимых Государств (12 июня 1990 – декабрь 1991 г.).

2. Второй этап (1992–1993) обычно определяют как антиэтатистский, сущность которого заключается в стремлении вытеснить государство, прежде всего, из экономической сферы, где его функции должен был выполнять саморазвивающийся рынок. На этом этапе были ликвидированы институты планового регулирования экономики, началось ее разгосударствление. Приватизация государственной собственности, либерализация цен, создание институтов рыночной экономики должны были привести к становлению независимых от государства хозяйствующих субъектов и вызвать соответствующие социальные изменения: формирование класса крупных частных собственников и среднего класса, составляющих основу гражданского общества, способного подчинить себе государство. В социальной сфере государство оставляло за собой поддержку образования, медицины, пенсионного обеспечения, помощь безработным. Государство должно было обеспечивать продвижение реформ, создавая для них правовое пространство, обеспечивая правопорядок и стабильность общества, поддержку мирового сообщества, достаточную обороноспособность страны. В политической сфере этап был ознаменован противостоянием Верховного Совета и президента, роспуском Съезда народных депутатов и прекращением функционирования советской власти.

3. На третьем этапе (1994–1998) выявилась иллюзорность намерений реформаторов ограничить вмешательство государства в экономическую сферу. Опыт реформ свидетельствовал о том, что государство не ушло из экономики, изменились лишь характер и способы его влияния на экономические процессы. Причем некоторые специалисты отмечают, что эти изменения имели крайне нега-тивные последствия как для государства, так и для общества. Государственные институты активно влияли, прежде всего, на процесс приватизации государственной собственности. Это стало основой для сращивания государственной бюрократии с формировавшимся классом частных собственников, сопровождавшегося всплеском коррупции, возникновением номенклатурно-олигархических кланов, стремившихся подчинить государство своим интересам. Государство, лишившись значительной части своей собственности, не имея возможности собирать налоги в размере, необходимом для выполнения своих важнейших функций, оказалось в ситуации острого кризиса. Этот кризис проявился: в неспособности государства консолидировать общество, в котором резко усилились социальная поляризация, противостояние власти и оппозиции, приобретавшие порой чрезвычайно острые формы; в невыполнении важнейших социальных функций, о чем свидетельствует кризис систем здравоохранения, образования, науки, культуры, пенсионного обеспечения; в неэффективной деятельности органов правопорядка, не сумевших остановить вал нараставшей преступности, вызванный переделом собственности; в деградации Вооруженных сил России, терявших свою боеспособность; в перманентных кризисах правительства; в падении внешнеполитического престижа и влияния Российского государства; в неопределенности перспектив экономического сотрудничества России с развитыми государствами, которая особенно усилилась после дефолта. К осени 1998 г. выявились просчеты выбранной модели взаимодействия государства и общества, которые складывались в процессе современных российских реформ, причем мнение об оздоровлении государства и усилении его роли разделяли все основные политические силы страны.

4. Четвертый этап (сентябрь 1998 – декабрь 1999 г.) был ознаменован сменой правительства, которое возглавил Е. Примаков, заявивший о необходимости корректировки курса реформ. Основной целью этой корректировки стало повышение роли государства в реформировании российского общества, прежде всего, в экономической сфере. Это было необходимо для повышения эффективности реформ в интересах всего общества, а не номенклатурно-олигархических кланов, что не означало возврата к методам жесткого государственного регулирования, свойственного советской эпохе. Необходимы были методы, обеспечивающие оптимальный баланс механизмов саморазвития общества и государственного регулирования. В период либерально-рыночных преобразований государство не уменьшало и не усиливало своей роли в обществе, а меняло методы и средства своего воздействия на общество, оставаясь основным фактором, обеспечивающим устойчивое, стабильное развитие сложных социально-экономических систем. Предпринятые правительством меры привели к росту промышленного производства и постепенной стабилизации в экономической и социальной сферах.

5. Пятый этап (2000 г. – середина 2008 г.) начался с приходом к власти В. Путина и характеризовался усилением вертикали власти, повышением роли государства в социально-экономической сфере, сменой приоритетов в региональной политике, попыткой создания действенной судебной системы. Не отказываясь от либеральных преобразований в экономической сфере, государство стало проводить активную социальную политику путем перераспределения ресурсов в пользу проигрывающих слоев общества (бюджетников, пенсионеров, молодежи). Политические преобразования носили в значительной степени авторитарный характер, но не вызывали резких протестов основной части общества. Президентом был определен курс на создание сильного государства посредством проведения эффективной экономической политики при реализации принципа верховенства права. В своих президентских посланиях глава государства акцентировал внимание на взаимосвязи сильного государства и защиты гражданских, политических и экономических свобод. Усиление государства связывалось с достижением эффективности во всех сферах жизнедеятельности общества, чему способствовали высокая цена на энергоносители и приток иностранных инвестиций в российскую экономику. Курс страны под названием «план Путина» был выдвинут в качестве основного лозунга в период парламентских и президентских выборов 2007–2008 гг. и поддержан большинством российских граждан. Для власти поддержка со стороны населения является фактом первостепенного значения, так как, по выражению Е. Ясина, она «делает режим легитимным, даже при свертывании демократических институтов, которые еще не успели доказать гражданам свою полезность и которые общество еще не готово отстаивать». По мнению английского исследователя Р. Пайпса, В. Путин приобрел высокую популярность потому, что восстановил в России традиционную модель управления: автократическое государство, где граждане освобождены от ответственности за политические решения, а для укрепления искусственного единства используются образы воображаемых иностранных врагов.

6. Шестой этап (начался со второй половины 2008 г.) характеризуется внесением корректив в стратегию развития страны, связанных с изменением внешнеполитической обстановки и кризисными явлениями в мировой экономике. Военный конфликт с Грузией сплотил российское общество вокруг власти и способствовал стремительному росту патриотических настроений. Патриотизм, являясь широко распространенным явлением в национальных государствах, влияет на все сферы жизнедеятельности общества. Патриотично настроенные группы людей, классы, различные слои общества своей поддержкой или неприятием проводимой политики формируют тот режим, который отвечает в наиболее полной мере потребностям нации-государства. Недаром патриотично настроенная элита рассматривается современными российскими идеологами как одно из важнейших условий успешного развития общества. Российская власть явилась фактором объединения общества, когда стали решаться вопросы социальной справедливости и усиления могущества страны. При этом ценности свободы и прав человека по-прежнему находятся на периферии общественного сознания. Их значимость повысится лишь в том случае, если они смогут вписаться в поддержанную обществом парадигму развития. Bce чаще из уст политиков звучат слова о возможном возвращении былого величия России. Однако единой точки зрения о характере величия и о том, какими путями оно должно быть достигнуто, еще не сформировано. Среди российского политического дуумвирата, несмотря на кажущееся единство взглядов, имеются разные подходы к реализации такой перспективы: силовой, ориентированный на силу и мощь государства, и демократический, ориентированный на гражданское общество.

Созданная В. Путиным вертикаль власти остановила центробежные тенденции в стране, повысила значимость федерального центра и его влияние на региональные процессы, восстановила единую систему власти. Как отмечал А. Мигранян, это были «действия со стороны властей, более или менее адекватные сложившейся реальности». Однако вертикаль власти проникла во все сферы жизнедеятельности общества и стала препятствием для развития инициативы и свободного волеизъявления граждан, источником всевластия бюрократии, неподконтрольной обществу, способствовала расширению коррупции. В результате положительный эффект вертикали власти, выразившийся в установлении политической стабильности в начале 2000-х годов, сменился негативными факторами, что явилось вполне закономерным результатом проводимой политики. Вертикаль власти стала воспроизводиться во всех социальных процессах, подчиняя себе практически всю сферу общественных отношений. Под нее подстроились чиновники, для которых вертикаль оказалась наиболее понятной системой власти – удобной для бюрократии и неэффективной для общества.

Как считает Г. Сатаров, пирамида власти в демократическом государстве заканчивается народом, который нанимает чиновников для управления. Поэтому самые большие потери от коррупционной составляющей такой пирамиды несут граждане, так как именно они производят все материальные блага и платят налоги, за счет которых и работает власть. «Значит, конечной жертвой любого коррупционного акта оказываются граждане», – делает вывод отечественный политолог.

Вертикаль власти не справилась с финансово-экономическим кризисом, требует увеличения государственного финансирования всех значимых проектов, личного вмешательства первых лиц государства для решения даже региональных политических и экономических проблем, что свидетельствует о ее неэффективности и необходимости перехода к отношениям, в большей степени зависимым от граждан и определяемым ими. Степень недоверия к формальным институтам государственной монополии проявляется в сложившихся клише массового сознания: суду – «действующие органы власти всегда правы»; правоохранителям «от тюрьмы и от сумы…»; депутатам – «лоббируют только свои интересы»; выборам «победители распределены заранее»; политическим правам и свободам – «их невозможно реализовать, от нас ничего не зависит», и т.д. Как пишет В. Куренной, «проблема в том, что само государство отходит от декларируемых ценностей и целей, подавая обществу примеры, когда монополия не действует. Это слияние власти и собственности, неравенство перед законами, увеличивающийся разрыв реальных возможностей населения, явные противоречия политической риторики и практики».

Д. Медведев, которого западные средства массовой информации в преддверии выборов Президента Российской Федерации позиционировали как либерального политика, действительно демонстрирует стремление изменить существующую политическую практику, повысить эффективность власти, побороть коррупцию, построить демократию с учетом российских национальных особенностей. Такая тенденция отвечает выводам тех исследователей, которые определяют очередной этап модернизации как максимально учитывающий национальные особенности государства. Своеобразие современной российской ситуации заключается в том, что народ пока не может возвыситься до демократии, а государство еще не в состоянии стать народным, демократическим. Низкий уровень гражданственности, конформизм по отношению к власти, нетребовательность и смирение, сочетающиеся с неуважением к закону, являются основными препятствиями на пути построения демократического общества. Для России, страны с высоким государственным потенциалом, является актуальным исследование Ч. Тиллия относительно будущего демократии в таких странах. Анализируя зависимость демократии от высокого государственного потенциала, американский ученый пришел к выводу, что мощь страны растет до того, как происходит «глубокая демократизация». Демократические процессы в таком государстве происходят уже при сложившейся системе принятия решений с постепенным расширением влияния народа при обсуждении политического курса. То есть нейтрализация независимых внутренних соперников, контроль над ресурсами и хозяйственной деятельностью, а также над силовыми структурами происходят до начала демократических преобразований. Демократизация сопровождается переориентацией государственного потенциала с политической борьбы на подчинение публичной политике, в которой все активнее участвуют граждане. В публичной политике для развития демократии необходим отказ от категориальных неравенств, связанных с принадлежностью к социальным группам, ущемленным в материальном, статусном и другом отношении. Неравенство в повседневной жизни не должно быть связано с неравенством политическим. Решающее значение в демократическом процессе Ч. Тилли отводит интеграции в публичную политику социальных сетей доверия, основанных на миграционных потоках, этнической принадлежности, религии, родстве, дружбе и совместной работе. Государство отказывается от принуждения и ослабляет правительственный контроль социальных сетей, что создает условия для политического доверия. В начале демократических преобразований возникает опасность массовых волнений, связанных с сопротивлением различных слоев общества экспансии государства, «но в конечном итоге следует ожидать неизбежного снижения накала политических страстей с установлением относительно мирных форм общественной политики, где сильное государство держит под контролем те формы притязаний, которые могут вызвать вспышку насилия».

В современной России идет поиск точек приложения государственного потенциала. Одним из таких приоритетов стала концепция инновационного развития, которая охватывает как политическую, так и социально-экономическую составляющую. В условиях инновационного развития общества существует объективная потребность в расширении политического поля, допуске к участию в принятии политических решений различных политических и социальных субъектов, отказе от политического монополизма, какими бы благими намерениями он ни оправдывался. Принципиально важным для России является смена персоналист-ской парадигмы управления на институциональную. Американский политолог Джеффри Стаут по данному поводу писал: «Чем больше пространства мы отдаем лидерам… тем ближе мы оказываемся к неограниченному правлению властей предержащих. Чем ближе мы приближаемся к неограниченному правлению, тем меньше оснований у граждан доверять властям в деле своей защиты или иного способа служения их интересам».

Вектор развития России как открытой страны направлен в сторону свободного волеизъявления и не может определяться лишь одной политической силой, стимулируя появление альтернативных идей, моделей, концепций. Политико-административные отношения, выстраиваемые в условиях демократизации и опирающиеся на потенциал государства, имеют тенденцию к большей открытости и прозрачности, но лишь при условии ее поддержки со стороны общества и повышения политической, экономической, социальной активности населения, что является для России пока скорее гипотетическим, чем реальным фактором.

Российская политическая практика свидетельствует о том, что в условиях мирового финансово-экономического кризиса государственные органы стали чаще обращаться за помощью к обществу, к гражданам. Регулярные встречи с трудовыми коллективами, открытость в принятии государственных решений, участие в обсуждении антикризисных мер как политической оппозиции, так и всего гражданского общества, доступность власти для средств массовой информации свидетельствуют о превалировании демократических тенденций в политическом режиме современной России.

Отчет Председателя Правительства Российской Федерации, прозвучавший 6 апреля 2009 г., можно расценивать как знаковое событие в отношениях между законодательной и исполнительной властью. Глава Правительства РФ теперь не может игнорировать представительную власть и обязан отчитываться о своей деятельности, а депутаты могут задавать ему вопросы, на которые вправе ожидать ответов. Изменение формата отношений между ветвями власти можно рассматривать в качестве антикризисной меры, которая логично вписывается в систему сдержек и противовесов, повышая ответственность обеих ветвей власти за проводимую политику. Можно согласиться с Председателем Правительства РФ в том, что «антикризисный план требует согласованных действий на всех уровнях публичной власти. Людей не волнует, кем именно обязательство не исполняется, – федеральными органами власти, региональными либо муниципальными – для них важно, как это скажется на их повседневной жизни». И здесь следует отметить, что власть не всегда использует демократические процедуры и механизмы.

В демократическом государстве решающую политическую роль играют партии. Создание в современной России правовых норм, закрепляющих высокий статус партий в политической жизни страны, с одной стороны, повышает ответственность политической партии за проводимую в стране политику на всех уровнях государственной власти и органов местного самоуправления, с другой стороны, резко ограничивает возможности конкретного гражданина на участие в политической жизни без посредничества политических структур.