Агрессия НАТО 1999 года против Югославии и процесс мирного урегулирования

Автономный край

Особый статус территориальной политической единицы Косово и Метохия получили только после образования Федеративной Народной Республики Югославии (ФНРЮ). Каждое послевоенное десятилетие повышало статус Косова и приносило существенное расширение автономии – от автономной области в составе Сербии в 1945 г. до автономного края с широчайшими полномочиями, практически равноправного с республиками субъекта федерации, в 1974 г.

Косово-Метохийская область на заседании представителей районов 25 мая 1948 г. проголосовала за Устав области, который действовал до февраля 1953 г., когда был принят новый. Устав подтверждался Народной Скупщиной Сербии. Верховными органами народной власти в Косове и Метохии стали Областной народный комитет и Областной исполнительный комитет. Делегаты Косова и Метохии представляли интересы области как в Скупщине Сербии, так и в парламенте Югославии. Конституциями ФНРЮ и Сербии предусматривалось, что Косово-Метохийская область посылала 15 своих представителей непосредственно в Вече народов Народной скупщины ФНРЮ, а также в Скупщину Сербии.

Политическая жизнь в Косове и Метохии в послевоенные годы проходила под знаком широкого вовлечения албанцев в общественную жизнь. До 1948 г. Народный фронт в области объединил 227 358 албанцев в более чем 57 тыс. организаций. Хуже дело обстояло с членством в КПЮ. Членами партии были лишь 0,35 % всего населения. Из них албанцы составляли 32 %, а сербы и черногорцы – 64 %[34].

Языковое равноправие албанцев на практике подтверждалось ведением административных дел на всех уровнях на албанском языке наряду с сербскохорватским начиная с 1948 г. В послевоенный период правительство проводило политику максимального привлечения албанского населения к общественной жизни края – албанцам предлагались высокие посты в административной и политической иерархии. В местных Народных комитетах в 1948 г. работали 64 % албанцев, а в районных – 60 %, хотя грамотными к концу войны были всего 10 % населения края[35]. В руководстве Народного Фронта албанцы составляли 62 %. Среди албанцев-членов партии в 1949 г. 743 человека были неграмотными, 943 – полуграмотными, а 1 409 – самоучками[36]. Последовательно проводились акции по обучению албанцев грамоте, по снятию паранджи, по их включению в экономическую и культурную жизнь республики и страны. К 1947 г. в крае грамотными стали 105 тыс. албанцев, было открыто 243 школы, одна гимназия, одна педагогическая школа, 88 читален. Каждый албанец, научившийся писать, получал работу в администрации или в партийных структурах[37]. В Македонии после войны половина албанского населения была неграмотной, а среди женщин эта цифра достигала двух третей. В 1945–1946 учебном году в республике открылись 152 начальных школы и 4 восьмилетки с преподаванием на албанском языке с 12 359 учащимися и 223 учителями, в 1946–1947 учебном году – 148 школ, в 1966–1967 гг. – 256[38].

После того как условия вступления в партию для албанцев были облегчены, их численность в партии значительно увеличилась. Среди албанцев (даже членов партии), как видно из партийных документов, устойчивыми были националистические идеи, которые на протяжении всего послевоенного периода выражались в стремлении создать на территории Косова и Метохии самостоятельную республику. Это проявлялось в нелояльном отношении к югославскому государству и, соответственно, власти, в неприязненном отношении к неалбанскому населению края. К этому можно добавить и конкретные организационные усилия, направленные на достижения поставленных политических целей.

Албанцы Косова не были довольны своей судьбой в составе Югославии даже когда край получил статус автономной области. Во всяком случае, в этом уверял руководство СССР Э. Ходжа. Он писал в ЦК ВКП(б) в 1949 г., что «демократические и национальные права албанского национального меньшинства Косово и Метохии совершенно не соблюдаются. Никакой связи с Албанией!» Именно связь с Албанией и возможность присоединения к Албании были основными критериями оценки уровня демократии в крае. Предоставление Косову автономии и открытие албанских школ в Космете Э. Ходжа расценил как демагогию, поскольку албанский «идеал – соединение с Албанией – остался неосуществленным». После 1948 г. Э. Ходжа считал, что настал удобный момент для начала борьбы албанского населения в Югославии «за свое освобождение», что борьба должна быть жесткой, бескомпромиссной, не исключающей вооруженное восстание[39].

Какими правами обладали автономные края и национальные меньшинства в рамках федерации на разных этапах её развития, видно из текстов Конституций Сербии, Македонии, Черногории. Власти по-разному пытались решить вопрос Косова и Метохии: путем принятия политических решений, материальных вливаний, разработок программ культурного и экономического возрождения края.

В 50-е гг. продолжалось развитие системы образования в крае. В 1949–1950 учебном году в 7315 школах обучались более 104,5 тыс. учащихся, их учили 2 219 учителей-албанцев. Одновременно работали 9 городских библиотек, 118 читален, 7 рабочих и народных университетов, областной театр, 38 кинотеатров, 10 музеев, радиостанция, 70 % программ которой транслировалось на албанском языке. В 1947 г. – первой половине 1949 г. из печати вышло более 80 книг на албанском языке, 10 наименований различных журналов. К середине 50-х гг. работали уже 7 педагогических школ, 7 театров, выпускалось 25 газет и 32 журнала. В 1958 г. в Приштине открылась Высшая педагогическая школа, в 1960 г. – первый факультет Университета, философский. К началу 80-х гг. в крае уже действовали 10 факультетов и 7 высших школ[40].

Очередным этапом в развитии автономии стала принятая в 1963 г. новая Конституция Социалистической Федеративной Республики Югославии (СФРЮ), согласно которой национальные меньшинства стали называться народностями, а статус автономных областей (в том числе Косова) повысился до автономных краев. В 1968 г. единогласным решением краевой Скупщины имя Косово и Метохия переменилось на Косово. С октября 1969 г. край стал называться Социалистическим автономным краем Косово.

С принятием Конституции 1974 г. республики и автономные края приобрели еще более широкие полномочия, политическую и экономическую самостоятельность. Края, получившие право решения всех вопросов внутренней жизни, обладали расширенным двойным статусом: с одной стороны, они являлись составной частью Сербии, а с другой, фактически имели те же права, что и сама республика в рамках СФРЮ. Сербия не могла принять ни одного решения без одобрения автономного края, а он, в свою очередь, мог не считаться с мнением руководства Сербии. На практике при решении хозяйственных или политических вопросов трудно было достичь единства республики – руководящие органы края подчинялись республиканским только в том случае, если считали это выгодным для себя. Автономный край обладал равными правами с республиками, кроме одного – не мог отделиться от Сербии. Поэтому в Косове звучали требования о предоставлении краю статуса республики. Поскольку албанцы по численности были четвертой нацией в СФРЮ, они считали свои требования обоснованными.

Официально «проблемы Косова» в Югославии не существовало. Впервые о ней заговорили в 1966 г., когда партией был осужден руководитель Службы государственной безопасности (СГБ) Александр Ранкович. Ему ставилась в вину антиалбанская и унитаристская ориентация в национальной политике, в частности, в Косове и Метохии. Руководители края говорили о том, что СГБ сразу после войны установила в крае контроль над партийными организациями и органами самоуправления, заводила досье на ведущих функционеров края. И в целом СГБ не доверяла лицам албанской национальности, устанавливала за ними слежку, пытаясь, в частности, найти незаконно хранящееся оружие. В дневниковых записях А. Ранковича значится, что ситуация в Косове и Метохии после войны характеризовалась напряжённостью, а деятельность враждебных элементов была крайне активна. Были раскрыты подпольные организации. Причём, по мнению А. Ранковича, «это уже не были маленькие и не связанные между собой группы, но организации с объединённым руководством, способные к проведению враждебных акций», которые поддерживали нелегальные связи с Албанией, распространяли листовки, писали лозунги, вывешивали албанские флаги, планировали покушения на ведущих деятелей – сербов, черногорцев, шиптаров[41].

Сепаратистская деятельность радикально настроенной части албанских группировок в автономном крае Косово началась сразу после войны и не прекращалась ни на один день. Объединение с Албанией оставалось главной целью таких группировок. Они шли к этой цели последовательно и упорно все годы. Менялись средства и тактика, но цель была неизменной, и она не зависела от статуса края, от количества вкладываемых в его развитие денег, от характера межнациональных отношений во всей федерации. Так и действовали по этапам: пропаганда национализма – в 50-е, демонстрации и провокации – в 60-е, вооруженная борьба – в 70-е, восстание – в начале 80-х, война за независимость – в конце 90-х. Подпольные организации в крае поддерживали албанские организации, разбросанные по всему миру: например, «Союз косоваров» (с центром в Италии, позже – в Турции), Третья «Призренская лига» (с центром в Нью-Йорке и филиалами в Турции, Австралии, Канаде, Франции, Бельгии, ФРГ). О националистической деятельности албанцев в Македонии писали мало. Однако и в этой республике под влиянием, главным образом, косовских настроений развивалась нелегальная деятельность тайных организаций, подпольных групп и вооружённых отрядов. Причём вооружённые отряды действовали преимущественно в 1945–1950 гг., а нелегальные организации и группы – до 1987 г.[42] Наиболее активно подпольные организации орудовали в первые послевоенные годы и в период с 1967 г. по 1987 г. В Македонии подпольные группы и организации были раскрыты в общинах Куманово, Скопье, Тетово, Гостивар, Дебар, Кичево и Струга. В 1946 г. центр созданной ранее «Национальной демократической шиптарской организации» (НДШ) переместился в Скопье. Главные цели организации – «освобождение и объединение» албанцев в рамках «этнической территории»[43].

В 50-е гг. сепаратистская деятельность в Косове начиналась с создания сети подпольных групп, с привлечения в них преданных людей, с пропагандистской деятельности, особенно среди молодежи, с налаживания связей в руководстве республики и страны. В конце 50-х – начале 60-х гг. в Косове была создана организация «Революционное движение за объединение албанцев» (позже она стала называться «Национальное движение за освобождение Косова и других албанских земель») под руководством Адема Демачи. В её составе было около 300 человек. В программе движения было записано: «Наша борьба будет долгой, и мы к ней должны подготовиться», а Устав начинался со слов: «Основная и конечная цель движения – освобождение шиптарских краёв, аннексированных Югославией, и их объединение с матерью Албанией»[44]. Чтобы достичь поставленных целей, предполагалось «употребить все средства» – и политические, и пропагандистские, и вооруженную борьбу, и общенародное восстание.

В 1962 г. к заседанию Исполнительного комитета (ИК) Союза коммунистов Сербии (СК СКС) был подготовлен обширный документ «О вражеской деятельности и негативных явлениях на Космете». В нём указывалось на антиюгославскую работу албанского посольства и пропагандистскую деятельность Албании посредством радио, средств массовой информации. Отмечалось создание нелегальных организаций албанцами на территории Югославии: только в 1960 г. их было раскрыто 5 (22 человека), в 1961 г. – 11 (70 человек)[45]. Целями таких нелегальных организаций были сбор оружия, небольшие демонстрации, диверсии на предприятиях, разбрасывание листовок, вывешивание албанских флагов и т. д. Но основной задачей этих групп считалась «борьба за присоединение Космета к Албании»[46].

В 60-е гг. сепаратисты действовали уже активнее: устраивали провокации и диверсии, оскверняли церковные и культовые памятники, запугивали православное население. В указанном выше документе упоминается враждебная деятельность учителей и школьников, работников культуры и искусства, чиновников государственного и партийного аппарата. В этот же период стали заметной нетерпимость албанцев к сербскому населению края. За 10 лет из Косова уехало 500 семей сербов и черногорцев[47]. В Епархиальном архиве в Призрене содержатся письма священников, которые сообщали об отъезде многих сербских семей из края, описывали их страдания. Дечанский игумен Макарий писал 3 апреля 1968 г. Сербскому Патриарху Герману: «Шиптари опять показывают свою исконную ненависть к сербам. Мы находимся в более тяжелой ситуации, чем во время австрийской или турецкой оккупации. Тогда мы имели хоть какие-то права… Ежедневными стали насилие, кражи средь бела дня, унижения и преследования. Вероятно, Вы и от других слышите, что происходит в Косове с сербами»[48].

В одном из сообщений Министерства внутренних дел Сербии, составленном в 1966 г. на основании данных краевого отделения внутренних дел, подчеркивалось: «В средних школах, средних специальных заведениях, гимназиях и учительских школах молодежи легально преподают национализм… Враждебность растет. И таких акций в последнее время становится все больше… – организация бойкота, нападения на лиц черногорской и сербской национальности, угрозы и принуждения к отъезду с этой территории, открытые враждебные выступления в общественных местах…»[49]. Коммунисты Косова во главе с Ф. Ходжей требовали равноправия языков народов и народностей в федерации, переименования Устава края в Конституцию, определения СФРЮ как содружества равноправных народов и народностей, создания в крае Конституционного суда.

В 1968 г. в крупных городах Косова и македонских Тетове и Гостиваре произошли массовые выступления и демонстрации националистической албанской молодежи, которые были разогнаны полицией. Демонстранты требовали предоставить Косову статус республики, принять новую конституцию, объединить территории с албанским населением разных республик. «Тем демонстрациям, – вспоминал профессор из Приштины Ф. Агани, – предшествовали так называемые конституционные дискуссии в СФРЮ. Я участвовал в них, настаивая на требованиях, которые с того времени уже постоянно повторялись: самоопределение, Косово – республика…»[50]. Служба государственной безопасности отмечала, что националистические настроения в Косове ширятся, охватывая ряды интеллектуалов, студентов и школьников. В конце 60-х гг. в крае было разрешено использование албанских национальных символов (флаг, например, совпадал с национальным флагом Албании), созданы условия для научного и культурного сотрудничества с Албанией. Укрепление положение края в республике придало силы националистам. Под их давлением из края выселялись сербы и черногорцы. Неалбанские национальности были неравноправны в судах, при приеме на работу, при увольнении с работы. В период с 1961 г. до 1980 г. из Косова уехало 92 197 сербов и 20 424 черногорца[51]. В конце 60-х гг. в Косове и Метохии активно действовало уже упоминавшееся «Движение за национальное освобождение Косова и других албанских земель», в Македонии – ряд более мелких организаций и групп, таких как «Национальная партия труда», «Куштрим и лирис», «Дер пер доре» (всего 52 человека) и др.

Не было спокойно в крае и в 70-е гг., хотя Конституция 1974 г. значительно расширяла права автономии в федерации, а многие албанцы считают этот период наиболее благоприятным для развития края[52]. Союзный секретарь (министр) по внутренним делам СФРЮ Ф. Херлевич сообщал, что с 1974 г. до начала 1981 г. органами безопасности было обнаружено свыше тысячи человек, занимавшихся подрывной деятельностью с позиций албанского национализма. Многие из них, по его словам, были связаны с деятельностью одной из самых активных ирредентистских организаций – так называемого «Красного фронта» – «проалбанской организации, которая базируется на территории западных стран, а направляется Албанской партией труда»[53]. В 1976 г. возникла «Группа марксистов-ленинистов Косова», в 1978 г. – «Коммунистическая марксистско-ленинская партия албанцев в Югославии», в 1982 г. – «Движение за албанскую социалистическую республику в Югославии», в 1985 г. – «Организационный комитет марксистов-ленинистов в Косове» с подкомитетом в Македонии[54]. Один из организаторов акций протеста в 1981 г. Хидает Хисени вспоминал, что в 70-е гг. он «включился в общее студенческое движение», которое занималось в основном пропагандой, распространением запрещенной литературы, написанием листовок. «Это был вид постоянного движения албанцев за национальное освобождение и равноправие с другими народами в той Югославии… Я поддерживал тогда связи с группами, которые действовали в рамках «Движения за национальное освобождение албанцев», – рассказывал он[55].

Трудно говорить о бесправии Косова в рамках республики в этот период. После 1974 г. албанцы занимали должности председателя (Синан Хасани в 1986 г.) и зампредседателя Президиума СФРЮ (Фадиль Ходжа в 1979 г. и Синан Хасани в 1985 г.). Кроме этого, как представители Косова в период с 1978 г. по 1988 г. албанцы занимали следующие высокие должности в государственной структуре: заместитель председателя Скупщины СФРЮ (1978 г.), председатель Союзного веча Скупщины СФРЮ (1983 г.), председатель президиума ЦК СКЮ (1984 г.), председатель Президиума Союза социалистической молодежи (1986 г.), председатель Веча республик и краев Скупщины СФРЮ (1988 г.). В 15 странах албанцы представляли СФРЮ в качестве послов, трое были заместителями министра иностранных дел, трое были генеральными консулами. Албанцы имели и высшие армейские чины: четверо – чин генерала, один – должность заместителя министра обороны, двое были командующими территориальной обороны Косова[56]. Представители албанской нации служили также в республиканских структурах Македонии и Черногории (таблица).

Представительство албанцев в структурах власти[57]

54 Социалистическая республика.

55 Социалистический автономный край.

В марте 1981 г. в Косове вспыхнуло восстание. Оно начиналось как протест студентов против трудностей жизни, но очень быстро социальный бунт перерос в постоянную политическую акцию, которая длилась десять лет, усилив напряженность внутри Сербии и обострив межреспубликанские отношения. Уже через несколько дней после начала восстания демонстранты несли транспаранты с открыто политическими требованиями: «Косово – республика», «Мы албанцы, а не югославы», «Косово – косоварам». Ф. Агани вспоминал о том, что сначала демонстрации готовили «многие нелегальные группы». А потом появились и другие организации, желавшие использовать обстановку, которая сложилась после смерти Тито[58]. Это была атмосфера неуверенности в завтрашнем дне, неопределенности. Албанцы, боясь потерять высокий уровень автономии, заявили о себе как о силе, которая готова отстаивать свои цели. Один из участников тех событий писал, что «демонстрации в какой-то степени были реакцией на тенденции усиления сербского национализма и объявленной деструктивной политики по отношению к албанцам… Мы попытались защищаться созданием Республики Косово, так как считали, что это единственная гарантия того, что мы будем независимыми, как Македония, как Черногория»[59].

Постепенно митинги стали носить антигосударственный характер – все чаще звучали требования об объединении с Албанией, с флагштоков сбрасывались югославские флаги. Сепаратистов активно поддерживала Албания, радио- и телепередачи которой принимались почти на всей территории Косова. Бывший в то время послом в Албании Бранко Коматина писал в июне 1981 г. в МИД СФРЮ: «Очевидно, что сегодня албанцы выступают с хорошо разработанным планом политическо-пропагандистской борьбы против Югославии. У нас есть сведения, что в этих целях создана, вероятнее всего при ЦК АПТ[60], группа известных “специалистов”, которая… должна выдвинуть аргументы в поддержку своих тезисов, имея в виду как потребности поддержки ирредентизма в Косове, так и для собственной и международной общественности. Повторяем, албанцы будут продолжать формировать историческо-политическую аргументацию не только для “права” Косова стать республикой, но и фактически для осуществления собственных территориальных претензий к Югославии»[61]. VIII съезд АПТ в Албании, состоявшийся 1–8 ноября 1981 г., оказал сильную поддержку сепаратистскому движению в Косове и осудил югославскую политику в отношении албанского меньшинства[62]. 2 апреля 1981 г. югославское руководство провозгласило чрезвычайное положение в крае и усилило армейскими подразделениями Объединенные силы милиции. При столкновениях населения с милицией в городах погибли 9 албанских демонстрантов и 5 милиционеров, а среди раненых были 200 албанцев и 133 милиционера[63].

Демонстрации в крае сопровождались саботажем на отдельных предприятиях, распространением листовок, активизацией деятельности по превращению Косова в этнически чистый край. Националисты использовали любые методы, вплоть до угроз физического истребления сербов и черногорцев. Албанцы оскверняли памятники культуры, православные церкви и кладбища, поджигали дома, убивали людей, насильственно занимали чужую землю, контролировали дороги. Следствием этого стал массовый отъезд сербских семей из края: в 1981 г. в 635 населенных пунктах из 1 451 существующего не осталось ни одного серба[64]. На протяжении десяти лет на этой территории царил албанский террор, остановить который было трудно. Осенью 1988 г. уже семь из двадцати трех общин края являлись «этнически чистыми». Постоянный процесс выселения из автономного края жителей сербской и черногорской национальностей стал важнейшим индикатором кризиса.

До 1982 г. на территории Косова, как отмечается в сараевском журнале «Слободна Босна», действовали четыре крупные нелегальные организации: «Движение за национальное освобождение Косова», «Марксисты-ленинисты Косова», «Красный народный фронт» и «Марксистско-ленинская партия албанцев в Югославии». Одни из них выступали за присоединение к Албании, другие – за предоставление Косову статуса республики[65]. 7 февраля 1982 г. эти организации объединились в «Движение за албанскую социалистическую республику в Югославии». Центральный комитет в составе семи человек располагался за границей. В руководство входили как старые эмигранты-диссиденты, так и молодежь из Косова, которая возглавляла демонстрации, но затем бежала из страны. Движение выступало за объединение в Республику Косово всех югославских земель, населенных албанцами края, Западной Македонии, части Санджака, части Черногории вокруг Ульциня. Движение выпускало и свою газету, которая нелегально распространялась в Югославии, формировало краевые, окружные и местные комитеты, а также комитеты в Югославской народной армии. Югославская милиция в 1984 г. открыла канал распространения Устава организации – последний был размножен в типографии одного из сараевских банков. Осенью 1985 г. начались аресты, и 127 членов организации по всей Югославии были приговорены к различным срокам наказания – от 4,5 до 7 лет. Десятеро из арестованных были офицерами Югославской народной армии (ЮНА). Они отбывали наказание вплоть до 1 декабря 1988 г., когда «за хорошее поведение» были отпущены из тюрьмы на свободу[66]. В период с 1981 г. по 1988 г. в Югославской народной армии было обнаружено 225 нелегальных групп, в которые входили 1600 военных албанской национальности. В это же время на территории Косова зафиксировано около 100 случаев нападения на военные объекты и порчи военного имущества[67]. В Македонии в 70-80-е гг. действовало 18 нелегальных албанских групп численностью 120 человек[68]. В одной из листовок нелегальной группы в Тетове (май 1955 г.) говорилось: «Мир знает, что Югославия создана на чужой территории. Районы: Бар, Малесия (Черногория), Косово и Метохия, Куманово, Скопье, Полог и часть Пелагонии – это наша земля. В 1911 г. в Скопье и окрестностях проживали 90 % албанцев. После огромного террора со стороны сербов, а позже болгар, албанский народ был вынужден бежать. Сегодня в Скопье, столице Македонии, всего 60 % албанцев. Сегодняшние правители, диктаторы и шовинисты не стыдятся, когда говорят, что не хотят чужой земли. Да здравствует этническая Албания – Сильный союз (Форт Башкими)!»[69].

Руководство Сербии опасалось «контрреволюционного подполья» в Косове, его активности после окончательной албанизации края и усиливало там деятельность Министерства внутренних дел и Службы безопасности. Но такие действия часто расценивались как унитаристские и подвергались резкой критике со стороны правительства страны и других республик.

Обществоведы и политики по-разному объясняли причины протеста и националистических выступлений в крае в 80-е гг. Албанские авторы связывали конфликтную ситуацию в Косове с дискриминацией албанцев в экономической, общественной и национальной областях, с тем, что они ощущали себя «гражданами второго сорта»[70]. Однако обратим внимание на то, что многие исследователи, включая и албанских, отмечают дискриминацию албанского населения в Косове в первые два десятилетия существования «второй» Югославии, в то время как последующий период (до смерти Тито) они оценивают как достаточно благоприятный для развития албанского национального меньшинства. Один из албанских политических деятелей, профессор Фехми Агани, полагает, что время до 1981 г. было, возможно, «самым успешным периодом в нашем послевоенном развитии, но трудности и деформации оправданно или неоправданно объяснялись давлением Сербии», поэтому все боялись, что власти пойдут на изменение Конституции. «Требование “Косово – республика” было частично результатом той неуверенности, попыткой предотвратить намечающуюся ревизию Конституции», – подчеркивал он[71]. Академик Р. Чосья также считает, что в период с 1968 до 1980 г. албанцы «более или менее свободно дышали»[72].