Большая Игра. Антивирус

Глава 1

Это началось много лет назад. «Много» – по моей системе отсчета тридцатилетнего с небольшим человека. Точнее сказать не получится, поскольку не могу уверенно определить то событие, от которого можно было бы взять отcчет.

Сначала это было что-то вроде ощущения, не более того: легкое сомнение, закрадывающееся в мысли время от времени, далеко не часто. Да и отношение к нему было несерьезное. Ведь тогда у меня не было того объема доказательств и умозаключений, которыми я располагаю сейчас. Максимум, что могло появиться в мозгу, родившись из тех ощущений, так это простая мысль, которую можно было достаточно полно описать лишь тремя словами: «странно это устроено». Мне верится, что такие умозаключения обнаруживает в себе большое количество людей по всей планете, причем периодически. Кто-то об этом задумывается больше, кто-то меньше, все зависит от наличия свободного времени и склонности к праздным размышлениям. Но навряд ли кто-то думает об этом всерьез, разве что профессиональные философы, но мне кажется, что и они притворяются. Просто у них работа такая: думать про подобные вещи, и если они признаются, что это не всерьез, то им, скорее всего, перестанут платить. Ведь для того их и назначили, чтобы они эти самые «странности устройства» объясняли, хотя, на мой взгляд, у них это выходит крайне скверно.

Но вернемся к упомянутому ощущению «странности»: откуда оно берется? Оно порождается вопросами. А откуда вопросы? А они отовсюду! Они рождаются в наших мозгах с раннего детства и живут до глубокой старости. Почему во вселенной такие законы, что земля круглая, зимой холодно, а летом жарко? Зачем так устроено, что человеку нужно все время есть и спать? Почему все, что мы хотим, после получения нам становится менее интересно? Почему большинство приятного – вредно? И еще множество других подобных им или вовсе непохожих таких вопросов можно сгенерировать бесконечное множество. Ну а самый глобальный из них звучит так: «зачем я здесь?».

Если вернуться к «специалистам», то у них, честно говоря, пока только получается объяснять, почему всего этого объяснить нельзя. То есть вопросы остаются без ответов. Отсюда и это «ощущение странности». Кстати, это явление, я имею в виду ощущение странности, носит отдельное профессиональное название – «эффект белых ниток». Но об этом позже.

Итак, точные координаты точки отсчета этой истории я дать не могу. Можно было бы вообще забыть об этом: какая разница, когда все началось? Но дело в том, что особенность моей истории такова, что без участия ретроспективы она навряд ли будет воспринята должным образом. Поэтому я очень постарался идентифицировать начало тех событий, которые здесь описываются.

Я долго размышлял на эту тему и в конце концов решил, что не сильно покривлю против истины, если приму за точку отсчета тот момент, когда упомянутые ощущения странности впервые сублимировались у меня в четкое логическое построение. Самое первое и очень далекое от конечного понимания, но все-таки реально существующее. Конечно, я не могу быть уверенным, что это событие, сохранившееся в моей памяти, было первым из себе подобных, но это, наверное, уже не так важно. Главное выстроить систему с началом и продолжением, а софистическая она или нет – дело по большому счету дальше, чем десятое.

Началась эта история, еще когда я учился в институте и, как и положено самостоятельному студенту, работал ночным сторожем в офисе. Работа эта была, как принято говорить, не пыльная, заключалась она в том, что пару раз в неделю после института я ехал в один из офисов в центре города и сидел там на кухне, дожидаясь, когда его покинут последние обитатели. Затем я запирал входную дверь на ключ и оставался предоставленным самому себе. Для сна была раскладушка, для еды – микроволновка, для настольных занятий – любой офисный стол данного помещения. За все это еще и неплохо, по студенческим меркам, платили.

Если прибавить тот факт, что смены иногда выпадали на выходной и в этом случае дежурство продолжалось еще и целый день, то становится понятно, что у меня была масса времени для того, чтобы читать и размышлять на философские темы, валяясь на той самой раскладушке.

Думаю, что именно такая ситуация стала катализатором того, что произошло. Ведь настолько большое количество времени, проведенное в трезвых размышлениях на упомянутые темы, весьма нехарактерно для столь юного возраста. Как, впрочем, и для более старшего тоже.

Я часами лежал, смотря в потолок и размышляя о вечном, в обнимку с книгами. И вот однажды вечное мне ответило. Ответом стало формирование в моем мозгу, или где там на самом деле это формируется, четко вычерченной идеи. Тогда мне это показалось грандиозным прозрением, даже в масштабах человечества. Ведь я не знал всего того, что знаю сейчас, и уж тем более не имел таких навыков.

Сегодня мне все это видится вполне себе элементарным мысленным заключением. Человек вообще как-то быстро привыкает к своим умениям, и если освоение чего-то нового до начала обучения кажется чем-то удивительным, то по его окончании приобретает вполне повседневный окрас. Вот, например, я сейчас сносно говорю и читаю на английском языке. Некоторое количество лет назад, когда я только приступал к восхождению на гору лингвистического знания, достижение ее вершины мне казалось подвигом, достойным занесения в Книгу рекордов Гиннеса. Теперь же мне кажется знание иностранного языка вполне естественным состоянием, так же, как обладание базовыми школьными знаниями. При этом люди, знающие несколько языков, кажутся мне редкими вундеркиндами. Скорее всего, сами они так не считают, ну или, по крайней мере, не чувствуют.

Но вернемся к моему озарению. Логическая основа его была следующая. То, что я живу, это факт. Жизнь имеет начало и конец, и это тоже факт. Таким образом, есть некоторое целостное отдельное от всего остального явление, некий процесс. Но самое странное, что я, несмотря на то, что ощущаю себя самым главным, даже единственным участником этого процесса, не знаю, зачем он протекает и кто его запустил. Но процессы не бывают случайными, если что-то происходит, то у этого точно должна быть какая-то цель. Само по себе из пустого места ничего не появляется.

Несмотря на то, что к тому времени я уже прочитал какую-то научно-популярную книгу, в которой был описан процесс появления чего-то из ничего, что-то про физический вакуум, про частицы и античастицы, честно говоря, я не понял, какое это отношение имеет к реальной жизни, и не стал включать это знание в свой арсенал инструментов для восприятия и оценки действительности. Поэтому мне было очевидно, что моя жизнь запустилась не сама по себе, ее кто-то запустил, и это точно не я. Но у запуска обязательно есть цель, и эта цель где-то в самом процессе. Иначе для чего его запускать? То есть понимание причин и целей в принципе точно где-то есть, потому как без них никак. Но если они точно есть и их нет внутри жизни, поскольку если бы были, то я сам был бы в курсе, то значит, они есть где-то вне ее. А если они есть вне ее, значит, это самое вне ее тоже существует. А значит, и я вне ее тоже могу существовать.

Эта логическая выкладка казалась мне безупречной, и когда я получил ее там, в далекой юности, лежа на раскладушке поздним вечером в одном из московских офисов, ко мне пришло удивительно приятное чувство высшего озарения. А как еще мог себя чувствовать человек, который только что доказал существование жизни после смерти?

Но на этом я не остановился. Полет моей мысли устремился к следующей вершине. И не к какому-нибудь холмику, а сразу к Эвересту понимания смысла жизни. И тогда мне даже показалось, что я его достиг. Я рассуждал так: если запустили жизнь извне и только там знают причины, по которым ее запустили, а я здесь главный участник и не в курсе, то смысл ее для меня просто в самом процессе. То есть если у меня нет инструкций, как действовать, то значит, процесс устроен таким образом, что этого и не надо. Значит, все получится само собой. Не надо никаких подвигов против желания. Если в процесс заложена необходимость совершения мною подвигов, то меня к этому своевременно подведут. А значит, можно расслабиться и просто не щелкать клювом. Ничего мне пропустить не дадут, главное, когда дают – брать. Такой вывод мне казался очевидным. Теперь-то я понимаю, что не совсем все так просто, хотя в главном я был прав уже тогда.

В общем, начало этой истории было положено, и положено оно было на фундамент всего лишь мыслительных построений. Со временем острота ощущения тех прозрений размылась повседневностью, однако понятийная ось, на которую затем стали наматываться последующие размышления и новые построения, осталась.

После того озарения в течение нескольких лет я жил без особых интеллектуальных потрясений, жизнью заурядного молодого специалиста. В те времена, когда я окончил институт, мое высшее техническое образование было скорее недостатком при поиске работы, чем преимуществом. Помнится, что мне даже было немного стыдно за него. В стране царило ощущение полного развала, на фоне которого попытки молодого инженера устроиться по специальности казались смешными. Большинство моих сокурсников, и я в том числе, всерьез считали, что инженерам-теплофизикам прямая дорога в профессию торговца пивом у метро. На таком фоне предложение хозяина фирмы, которую я ночами охранял, прийти работать в качестве специалиста было принято мной с энтузиазмом. Даже несмотря на то, что должность и тем более обязанности мне были совершенно неясны. Что интересно, ясность в этих вопросах не появилась и впоследствии. Хозяин конторы, в смутные времена заработав деньги на перепродажах всего, что попадалось под руку, от сапог до нефтеперерабатывающего оборудования, решил вложить деньги во что-то стоящее. В качестве предметов такого вложения он выбрал организацию собственных производств и научные разработки. А поскольку к тому времени в стране разучились заниматься как первым, так и вторым, все мероприятие имело некий дилетантский оттенок, не позволяющий даже мне, совсем уж молодому специалисту, верить в успех этих проектов.

Тем не менее я добросовестно участвовал во всех начинаниях своего руководителя, который периодически терял интерес к этому направлению деятельности, причем обычно это происходило на стадии необходимости вложения денежных средств в очередной проект. Поэтому я переходил от одного незавершенного проекта к другому, а иногда и вовсе сидел без дела. В общем, это была не самая напряженная работа. Честно говоря, прямыми служебными обязанностями я занимался в лучшем случае пару часов в день. Для большей загрузки моему руководителю не хватало энтузиазма. Все остальное время я проводил как попало: торчал в курилке, гулял вокруг офиса, слушал музыку, смотрел фильмы, читал книги и играл в компьютерные игры. Таким образом, у меня опять появилась куча свободного времени для размышлений на отвлеченные темы.

Теперь мои мысли носили менее трансцендентный оттенок, чем в институтские годы, но при этом имели более прикладной характер. Связано это было со входом в полноценную взрослую жизнь. Ведь пока я был студентом, внутри существовала алмазной твердости уверенность, что все должно было начаться потом, после окончания института, который был лишь подготовкой к настоящей жизни. Что-то вроде тренировки. Пока учишься в институте, никакие решения еще не приняты, дорога не выбрана, а следовательно, не может быть мыслей о том, что делаешь что-то неправильно или идешь не туда. Тем более не может возникнуть подозрений, что теряешь время. Его полно. Но теперь я уже работал, а значит, все уже началось по-настоящему. А уверенности в правильности того, что началось, совсем не было.

Конечно, я не забыл свое «раскладушечное» озарение и пытался успокоить себя утверждениями, что так надо. Если что-то происходит, то оно по определению происходит правильно. Но мне было просто элементарно скучно. Несмотря на обилие вариантов времяпрепровождения на работе, я с большим трудом дожидался окончания каждого рабочего дня. Пытаясь найти выход из сложившейся ситуации, я много думал. Каждый день я по несколько часов читал, играл в компьютерные игры и думал. Читал, играл и думал. И в конце концов это снова произошло!

Я много раз задавал себе вопрос, почему это случилось именно со мной. Ведь множество похожих на меня молодых людей находилось и находится в аналогичных ситуациях. Единственную причину, которую я смог найти, это, вероятно, особенность моего ума, которая выражается в уникальной способности к обобщениям. Мой мозг так устроен, что как только в него попадает какая-то информация, он пытается ее объединить с тем, что у него уже есть, и вывести закономерности. Причем происходит это помимо моей воли. Я вовсе не ставлю себе подобных задач. Тем не менее на поверхность осознания периодически вылезают результаты этой работы, о ведении которой я и не подозревал. Теперь-то я знаю, что это не причина, а скорее следствие. Сейчас у меня не возникает вопросов, почему все произошло именно со мной. К сожалению, я точно знаю ответ.

Но не будем забегать вперед, а вернемся к началу. Так вот, однажды мой мозг по своей воле взял тот мешок информации, содержимое которого состояло из прочитанных книг, результатов размышлений и впечатлений от компьютерных игр, переработал его непостижимым для меня способом и выкинул в мое сознание вывод. Вывод звучал так: «я в игре».

Смело, подумал я, и попросил обосновать оригинальное умозаключение. Мозг пошел навстречу моей просьбе. То, что он предоставил моему вниманию, словами можно описать примерно следующим образом.

Как я уже понял много лет назад, я внутри жизни, а кто-то снаружи. И этот кто-то в курсе, зачем все это устроено. Обычно того, кто снаружи, в силу его сверхъестественности по отношению к этому миру принято наделять полномочиями бога. А всему происходящему присваивать великий смысл. А что если все гораздо проще. Что если это всего лишь виртуальная игра? На первый взгляд этому вполне себе простому объяснению есть только одно возражение. Если все так просто, то почему нам как игрокам неизвестно, что мы в игре? Но и на этот вопрос мое странное мышление имело ответ. Все дело в полной виртуализации. Для того, чтобы игра была совершенной, недостаточно пустить картинку в глаза, звук в уши, запах в нос и ощущения по всем частям тела такого качества, чтобы все это не отличалось от настоящего мира. Необходимо, чтобы игрок полностью поверил в происходящее, а достичь этого можно только путем отключения памяти обо всем, что вне игры. Отсюда и это странное положение вещей, когда каждый человек живет, а почему и зачем, не знает. Кстати, отключение памяти так же автоматически нивелирует любые огрехи в виртуализации, просто лишая эталона для сравнения.

В первый момент этот вывод даже не показался мне очередным озарением. Просто любопытная теория. Но тем не менее я приобрел привычку, начиная с того дня, рассматривать все окружающее через призму этого предположения, собирая к нему доказательства.

А доказательства эти, как оказалось, попадались буквально на каждом шагу.

Вот, например, почему Земля круглая? Понятное дело, что по законам физики. Всемирное притяжение, наиболее энергоэффективная форма и все такое прочее. Но почему законы физики именно таковы, что Земля круглая? С точки зрения теории игры такое положение вещей объяснить очень просто. Круглая Земля, висящая в пустом пространстве, в сочетании с законодательным запретом на движение со скоростью больше скорости света является прекрасным способом отграничения пространства игры. Если провести аналогию с видеоиграми, то пространство, в котором происходит действие, всегда должно быть ограниченно. Связано это, во-первых, с ограничением вычислительных ресурсов и, во-вторых, с необходимостью наличия пространственных рамок для протекания сюжета самой игры. Это могут быть стены, запертые двери, непроходимая растительность или, на худой конец, просто невидимая преграда, которую игрок не может преодолеть. В нашей игре все устроено сложнее и изящнее: круглая Земля, космос, скорость света. Но смысл остается тот же.

Или вот еще пример. Мало того, что раз в двенадцать часов меняется темное и светлое время суток, так еще есть четыре времени года и каждое со своим индивидуальным набором характеристик. Более того, в разных частях земного шара свои неповторимые погодные условия, ландшафт, флора и фауна. Такое разнообразие не могло появиться случайно, это явно результат сознательного проектирования, для того чтобы игроки могли выбирать между различными фонами игры.

А что за странные явления нефть и газ? Кому вообще могло прийти в голову засунуть под землю то, что потом можно будет использовать в получении энергии, необходимой для развития человечества?

Все в игре направлено на то, чтобы сделать ее как можно интереснее. Экономика, спорт, войны, законы природы, политика, болезни – перечислять можно бесконечно. Ведь если посмотреть на все эти явления беспристрастно, то становится очевидно: такое можно придумать только специально, поскольку никакой логики в существовании этого быть не может. Все шито ярко-белыми нитками, причем по черной ткани.

Итак, с того самого дня ко всему в своей жизни я начал прикладывать шаблон теории игры. Оказалось, что он подходит всегда. Спустя примерно год я стал почти искренне серьезно относиться к этой теории, а слово Игра в этом контексте представлять себе с большой буквы.

Выглядело это примерно так. Рано утром я вставал по будильнику с мыслью, что я перешел на очередной этап Игры. Сюжет, конечно, неоднозначный, но графика обалденная. Первым делом я тащился на кухню ставить чайник, затем в ванную приводить своего персонажа в порядок. Там, стоя перед зеркалом, я замечал некоторые неэстетичные округлости на том месте, где хотелось бы лицезреть пресс, и подумывал о том, что персонажа надо бы подапгрейдить, затащив вечером в спортзал. Собравшись на работу, я переходил к игре вождения автомобиля. Несмотря на то, что играю я в нее каждый день, она мне не надоедает. Смысл игры в том, чтобы, управляя машиной на скорости, в несколько десятков раз превышающую скорость передвижения человека пешком, проехать по специально обозначенной дороге, по которой едет огромное количество других автомобилей, и ни с кем не столкнуться. Причем если ты все-таки столкнешься, то запустится другая игра. Придется ждать несколько часов полицейских, потом ездить в страховую компанию, потом в автосервис и тому подобное. И по-другому никак, потому что правила игры такие.

На работе была следующая очень своеобразная командная игра. В соответствии со сложными правилами, на освоение которых уходит не один год, мы пересылали друг другу тексты и картинки, а также выступали друг перед другом на собраниях и получали за это деньги. Это такие очки, которые можно обменивать на материальные блага внутри Игры. Игра в работу очень интересная. Здесь можно пытаться строить карьеру, зарабатывая при этом все больше и больше денег-очков за единицу времени, или, наоборот стараться делать как можно меньше и при этом не быть уволенным. Еще можно дружить или воевать с сослуживцами. Делать так, чтобы тебя или все любили или все боялись. В общем, вопрос в выбранной стратегии.

Успешно пройдя игру дороги с работы, я возвращался домой и окунался в какую-нибудь социальную игру, то есть встречался с друзьями или подругами.

Так я и стал жить, причем практически счастливо. Потому что когда я накладывал это свое представление об Игре на окружающую действительность, все как будто становилось на свои места и жизнь не казалась просто глупым переплетением событий. Она приобретала вполне понятный смысл.

Спустя лет пять эта теория настолько глубоко вошла в мою жизнь, что позиция Игрока стала моей второй натурой. Возможно, даже первой и единственной. Нельзя сказать, что я действительно тогда верил в то, что живу в Игре, скорее я просто привык так рассуждать. Да и есть ли по большому счету разница? У меня была гипотеза, которая работала, причем долгое время. Можно ли это засчитать как доказательство и назвать ее законом или необходимы дополнительные исследования? Я не знал.

Но что я помню о том времени отчетливо, так это ощущение приобщенности к высшей тайне. Мне казалось, что я герой голливудской истории про то, как кто-то ничем не примечательный жил себе жил, да вдруг и обнаружил у себя сверхспособности. Одной из причин этого ощущения было то, что с тех пор, как я начал не жить, а играть, дела мои пошли в гору. Трудно объяснить, почему, но я был уверен, что причина именно в теории Игры. За эти годы я прошел путь от специалиста неизвестного назначения до директора небольшой компании. Для двадцати семи лет без наличия каких-либо полезных знакомств результат был, на мой взгляд, более чем удовлетворительный, если не блестящий. При этом нельзя было сказать, что я вкалывал с утра до вечера или блистал незаурядными умственными способностями. Просто мне везло. И что особенно важно, всего этого я достиг, не подвергая себя стрессам! Я просто играл. Мне кажется, что любой адекватный человек должен был принять за руководство к действию то, что работает настолько хорошо. И я принял, на долгие годы.

Однако, подвешенный на все это время главный вопрос все-таки оставался без ответа и спустя столь длительный срок успешного эксплуатирования моей теории начал меня беспокоить. Я всерьез задумался над тем, что из себя представляет моя теория: удачную психологическую технику, помогающую относиться к жизни правильно и тем самым быть успешным, или реальное объяснение окружающей действительности. Здесь, наверное, снова проявилась какая-то странная особенность моего ума. Мне представляется, что любой адекватный человек принял бы первый вариант без колебаний, а второй не то чтобы не утвердил, но даже не подпустил бы к серьезному рассмотрению. Но я не такой. Я всерьез решил покопаться в возможности трансцендентного применения моей теории.

Я рассуждал так: если теория Игры имеет какое-то отношение к действительности, то к таким выводам должны были прийти и другие люди, которые гораздо умнее меня и обладают специальными знаниями, психотехниками или еще бог знает какими инструментами, позволяющими докопаться до сути. И тогда я решил поискать братьев по теории, то есть людей, которые отдельно от меня додумались до аналогичных объяснений своему существованию.

Давно минули времена, когда человек, озадаченный подобным исследованием, шел в большую библиотеку и корпел там дни напролет над архивами, поэтому я включил компьютер и запустил самую популярную поисковую систему. Случилось это примерно спустя семь лет после «откровения на раскладушке» и пять лет от начала формирования самой теории.

В строке поиска я напечатал «жизнь игра» и ударил по клавише Enter. Система незамедлительно выдала перечень заголовков, материал которых, по ее мнению, должен был удовлетворить мое любопытство. Первая строчка сверху гласила: «Афоризмы о жизни, цитаты о жизни – Лучшее». Такое начало меня устраивало, и я кликнул по нему мышкой. Интернет выдал на экран моего ноутбука страницу, верхняя часть которой содержала небольшое пояснение о том, что здесь собраны самые лучшие цитаты великих мыслителей о жизни. Это было именно то, что мне нужно, и я углубился в чтение.

Цитат было несколько десятков. Авторы весьма различны, от Будды до современного писателя Ричарда Баха. Читая каждую из них по несколько раз, я старался примерить свою концепцию. В принципе, не с одной из них противоречия не было, а некоторые, можно сказать, говорили именно о моей теории Игры. Их было как минимум две.

Первая принадлежала некоему Алану Уоттсу, который так и сказал: «Жизнь – игра, первое правило которой – считать, что это вовсе не игра, а всерьез». Вторым моим соратником был, как оказалось, Петр Капица, что выражалось в следующем его высказывании: «Жизнь подобна карточной игре, в которую ты играешь, не зная правил». Расстроившись было по поводу отсутствия прямых намеков у других деятелей мысли, я вдруг понял свою ошибку. Я совсем забыл про то, что большинство из представленных великих умов жили во времена до появления виртуальных игр и просто не могли оперировать в своих размышлениях таким понятием. С этой точки зрения, полностью соответствующей моей теории, было, например, высказывание самого Будды в Алмазной Сутре: «Жизнь с ее явлениями можно уподобить сновидению, фантому, пузырю, тени, блеску росы или вспышке молнии и представлять ее следует именно такой». Что такое сутра, а уж тем более алмазная, я не знал. Но лучше рассказать, что жизнь – это виртуальная Игра, не зная, что такое «виртуальная», по-моему, было просто невозможно.