Перечитывая свои блоговые записи… я нашёл в них…

5

Даже плывя кролем или любимым брасом, опустив голову в воду и рассматривая на дне бассейна имитацию греческих амфор, Президент представлял осуждённого М. спящим сладким сном на нарах перед внезапным своим освобождением.

Но Президент, даже он сам, представить себе не мог как быстро, почти мгновенно будет исполнен этот его Указ и тюремное начальство уже до официального распоряжения своего начальства из Главного управления разбудит узника и усадит в своём кабинете в ожидании освобождения. Тюрьма ещё спала, а тут подоспел нарочный из паспортного стола и привез заграничный паспорт. Осуждённый М. удивился:

– А почему нет гражданского паспорта?

– Зачем вам гражданский паспорт, если за вами прислан самолёт из Германии? – начальник лагеря ИК-7 был два дня на ногах, лично охраняя сидельца от всех возможных неприятностей. Был наготове освободить заключённого. – Сейчас за вами прибудет машина из Петрозаводска и вас доставят прямо к борту, что бы переправить в Германию, где вас ждут ваши хорошие друзья. Это они прислали за вами самолёт. Вы разве не знали?

Этого осуждённый и не знал. Какой самолёт? Какая Германия? И кто здесь бредит? Неужели не я?

Он то предполагал совсем другое: от подачи прошения на имя Президента пройдёт не мало времени, что бы Кремль принялся совершать какие то действия. Или задумается с чего начинать и чем закончить эту гуманную акцию. А всего вероятнее нужно было ждать провокаций, разлетающихся со страниц российской прессы и с экранов российского телевидения: М. признал свою вину по обвинению его в преступлении по делу ЮГОСа, подачей Президенту прошении о помиловании! Это нужно было пережить. А уж потом Кремль потихоньку будет шевелится, ожидая от него полной капитуляции и даже отказа от предоставленного выезда заграницу.

М., сидел в кабинете у начальника лагеря в ожидании своего долгожданного и внезапного освобождения.

Президент закончил свой кроль. А потом брасс. Сегодня время не засекал – звать не хотел тренера на утреннюю тренировку. Всё утро думал об осуждённом М – какую пакость принесёт слух из-за кордона и чем будет он полезен своим новым приятелям. И Презедент решил позавтракать не заходя в гимнастический зал для утренней гантельной гимнастики. Утренним бегом он пренебрегал и был для него скорее пыткой, чем удовольствием. И бегом он никогда не занимался, даже для здоровья.

На столе был сервирован завтрак из стакана апельсинового сока, ложки овсяной каши, творожной массы с изюмом и курагой, стакана молока и хорошей величины груши – дули, что созревают в Тавриде. После завтрака ему был нужен небольшой отдых, на полчаса. И уж потом он направился в кабинет, где каждый в своей папке ждали его отчеты за прошедший день от ФСБ, МВД, ГРУ.

Сегодня отчеты не впечатлили. Его никто не собирался убивать. Но он остался доволен собой в утреннем плавании и началом дня без тревог.

– Но ведь хотят! – кричал его голос изнутри, – Не собираются и не хотят – это большая разница, это две большие разницы, как говорят в Одессе.

И, тем не менее, на сегодня отменил все выезды и никуда не выезжал, изредка вспоминая, что сегодня обещал интервью каким то молодым журналистам из вновь созданного ИА РФ. И, конечно, памятуя, что самое беспечное время по статистике и по логике приносит самые большие неприятности. Это надо, это сложное время.

Не успели журналисты рассесться за маленьким круглым столиком из какого то, видимо, дорогого дерева в удобных и тоже мниатюрных креслицах, как появился он из незаметной двери в углу этой небольшой уютной комнаты, где Президент готовился непосредственно перед встречей с людьми по какому-либо поводу. И всё равно его появление было неожиданно и пугающе, словно из игры в прятки появился человечек маленького роста, лысеющий и бледный, как медуза, но злобный и памятный – видно сразу. Но нет, это они представляли его таким.

Шторка на двери колыхнулась и из-за шторки появился он, Президент Российской Федераци. Как показалось Юре, был он роста ниже среднего. в аккуратном сером костюме, скрывающем широкие плечи спортсмена свободным покроем пиджака. Его лицо казалось припухшим, как бы утомлённым лёгкой бессонницей и почему то влажным, а припухшие веки глаз и вовсе закрывали небольшие светлые глаза. Президент сразу же спросил, поинтересовавшись:

– Во первых, добрый вечер, господа! Как ваше здоровье? Как настроение и всё ли хорошо в вашей жизни?

Господа вскочили, нарушив свой уют в креслах и в разнобой ответили:

– Добрый вечер, господин Президент! У нас всё хорошо! Не стоит беспокоиться.

– Свою беседу мы поведём за чаем или за кофе? Что подать Вам?

Нашёлся что ответить Игорь Дмитриевич:

– Мы приобщимся к Вам, господин Президент, что бы быть вместе с Вами и как бы в одной компании.

– Если так, то – чай. А вы считайте себя присоединившимися или примкнувшими. Согласны на такой вариант?

– По поводу чаепития – с удовольствием!

¬– Так присаживайтесь и начнём нашу беседу.

– Но сначала, господин Президент, позвольте поинтересоваться вашим здоровьем. – Сказал Игорь Дмитриевич с улыбкой. – Извините, но так принято в обществе – интересоваться здоровьем и желать здравия собеседнику. И доброе лицо Игоря Дмитриевича озарилось.

– А я отвечу анекдотичной короткой фразой: Не дождётесь. Итак, я слушаю ваши вопросы. А здоровье в порядке, если вам интересно знать об этом.

Президент неожиданно икнул и затем подавил в себе движение в поджелудочной железе, достал из кармана платочек и вытер губы, потом промакнул влажный лоб. Тут вошла женщина, внесла поднос с чашками чая и на крошечных блюдцах крошечные кусочки пирожных. Спасибо – сказал Президент. Не забыли поблагодарить и наши журналисты, даже поторопились. Беседа уже должна была начаться, но застоялась по непонятной причине. Тогда Президент проявил инициативу, видя неопытность собеседников:

– Меня всегда удивляли советские журналисты, те, давние, такие как Жуков, Цветов, Стуруа и многие другие. Вы, возможно, и не слыхивали о них. Их было много, известных всему миру, матеровитых и славных работой за рубежом. Но все они писали о популистских наклонностях наших тогдашних руководителей.

– Здравствуйте, товарищи! – А сам близко не подходит, смотрит недоуменно. Наконец произносит: Что вы мне хотите сказать? Может жалобы, пожелания, предложения? Я вас слушаю. Поделитесь со мной как вы живёте.

А люди все хором:

– Хорошо живём! Спасибо!

– Но ничего. Потерпите ещё немного. Партия и Правительство принимает все меры по исправлению ситуации с продовольствием в стране. Вам нужно ещё подождать и положение в стране коренным образом изменится.

Игорь Дмитриевич отхлебнул из чашки и осторожно поставил чашку на блюдце. Всем видом показал, что рассказ Президента нн вызвал у него интереса. не то. что бы восторга.

– Очень вкусный чай. – сказал Игорь Дмитриевич.

– На травах. – со знанием дела сказал Президент.

– На каких, вам об этом говорят?

– Я особо то и не интересуюсь, доверяю, что плохим не напоят.

– А что вы это попиваете из деревянного стаканчика? Уж точно не чай?

– Нет, чай. Кстати, тот же чай. Только из термоса – этот деревянный термос сохраняет чай тёплым, можете попробовать.

Игорь Дмитриевич предложение Президента оставил не услышанным и сказал: Давайте перейдём к беседе по существу. Вот мой первый вопрос: Как ваши спортивные успехи, если здоровье в общем то в полном порядке?

А Президент не настаивал отведать чай журналисту из деревянного стаканчика.

– Спортивные успехи? Да, я слежу и за своими спортивными успехами. Например, я укладываюсь в спортивный норматив по плаванию.

– И у вас есть друзья в бассейне?

– Нет, друзей по бассейну я не завожу, да они в бассейне и не нужны.

– А кто же ваши друзья по жизни? Это всё те же друзья по кооперативу «Озеро»? Крепко спаянная восьмёрка – первые люди в российскую элиту?

– Что вы такое говорите! Мне вовсе непонятное! Люди из кооперативного возраста давно вышли, у них масштабы несравненно шире. Мы сейчас с ними просто в тёплых доверительных отношениях. – Давно подмечено, что друзья Пезидента необыкновенно удачливые люди. Как это может быть, что бы удельный вес удачливости и успеха в стране был на стороне образовавшегося клана – клана Президента? За столь короткое время эти люди, сплошь друзья Президента, преуспели во всём, за что бы ни взялись? Это вы позволяете им быть такими успешными?

– Не позволяю, я в их жизни вообще не участвую. Лучше сказать, я им не мешаю быть удачливыми в бизнесе и счастливыми в жизни.

– Им повезло.

– Может быть. Но не более.

– Как и ребятам из «Уралвагонзавода»?

– Как и ребятам из «Уралвагонзавода».

– Как и Холманских Игорю Рюриковичу?

– Как и Холманских Игорю Рюриковичу.

– Но вот не повезло осуждённому М.

Президент моментально удивился лицом. Выпучил глазки и губы вытянул в трубочку, повёл зябко плечами и затянул с ответом. Потом вытянул из себя вопрос:

– Не повезло?

– А как? – Игорь Дмитриевич пожал плечами. – А как вы думаете?

– Он помилован!

– Отсидев десяток лет. Или около.

– По решению суда! Замечу.

– Хорошо. Суд его осудил, а вы его помиловали. Тогда почему Президент его помиловал? Вы его уже не боитесь?

– Я никогда его не боялся и сейчас не боюсь, тем более.

– А он вас?

– А я и не хочу, что бы он меня боялся. Я не хочу, что бы кто то меня боялся вообще. Я не собираюсь его преследовать, я его помиловал.

– Тогда повторю свой вопрос: почему Президент готовый помиловать осуждённого М. с одним условием – получить от него прошение о помиловании, всё-таки, не миловал осуждённого без его ходатайства о помиловании. Разве это было обязательным в процедуре помилования? Вы хотели видеть унижение М? И вы ждали выражение благодарности от М. за помилование в какой либо форме?

– Нет, совсем не ждал от М. никакой благодарности – я знал кого касается этот акт о помиловании. А то, что не миловал его без прошения, то это моё право, как Президента, миловать или не миловать. А сейчас давайте отдохнём немного – сидим целый час и уже устали друг от друга.

– Нет, господин Президент, мы не устали. Но не против передохнуть вместе.

Тогда Президент встал и повесил пиджак на спинку кресла, потянулся и устало выдохнул.

– Меня удивляет такой интерес к М.? Откуда это? – сказал как бы себе Президент, не ожидая ответа от присутствующих.

Игорь Дмитриевич молчал, ожидая продолжения. Юра следовал примеру старшего товарища, ему хорошо было молчать и он молчал.

– Откуда такое участие к человеку, не к коммунисту – в этом случае было бы понятно – десятилетия дышали коммунизмом. Выходило бы, что не надышались. Но понятно, сам то он на дух не выносит коммунистов.

– Он находит режим не коммунистическим. – Сказал Игорь Дмитриевич слабым голосом.

– Вот действительно! Нам уже не хватает собственных марксистов.

Так что ли? – Сказал Президент, словно разгадывая тайну М. – Что бы вершить очередную революцию! А где они их возьмут, если естественным способом последние доживают свой век и до конца своих дней остаются проповедниками марксизма и в отличие от большевиков знакомы только по книгам со своей теорией.

– Нет, господин Президент, М. и рядом с марксистской теорией не стоит. Вы вглядитесь в него, в этого смелого и стойкого человека, что им доказано безоговорочно, – он теорий никаких не выдвигает и говорит только об одном, называя режим словом по вашей фамилии. Просто режим Вашего имени, вот и всё. Так оно и есть И предрекает ему крах – с пролитием крови, поскольку наш режим демократическим путём к смене не приспособлен.

– Так что по вашему. Он уникальная личность? – зло спросил Президент.– Он уникальная личность? – снова повторил Президент и не услышав ответа повторил ещё раз: Он уникальная личность? Неожиданно Президент, казалось, рассвирепел. Но через мгновение, через долю мгновения он неожиданно улыбнулся.

Игорь Дмитриевич не смело посмотрел в глаза Президенту: Наше мнение здесь, излишне.

– Хорошо. Я согласен с этим. Поясняю, что ваше мнение излишне для меня. – И улыбка оставалась на лице. Но было понятно, что это могло повториться. – Но вы сказали, что режим моего имени рухнет с пролитием крови? Как это?

– Это сказал не я, это предрекает М. – с малым количеством крови или с большим – он не уточнил, потому что сам не знает.

– Не знает, а говорит. Странно! И пусть говорит, ему никто не поверит. Он преступник, который помилован Президентом, вы можете это понять? – задыхаясь, Президент замолчал и не пытался продолжить ответ. – Да что же это такое! – Слабо возмутился он в сторону и наклонив голову. – Почему такое непонимание? Ведь я Президент! Какая кровь на мне? Откуда всё это берётся? Давайте прервёмся и успокоимся.

6

Юра, запиши вопрос на завтра: Обращение Президента к Совету Федерации за вводом российских войск за пределы России и не использование Президентом этого разрешения – как это?

Юра согласно кивнул – уже записал.

Они не разъехались по домам. Что бы обсудить сегодняшений день и подготовиться к завтрашней встрече с Президентом, они поселились в гостинице «Москва» в номере подешевле. Утомлённый и возбуждённый Юра уснул как убитый, а Игорь Дмитриевич поздно уснул и рано проснулся. Не ждал ничего хорошего от продолжения разговора с Президентом. Что то хитрое было в этом приёме, словно Президент играет в игру с несмышлёнышами, как сытая кошка играет с мышкой.

Игорь Дмитриевич, проснувшись, долго лежал без сил, без мыслей, прислушивался к неслышным утренним звукам за окном, к осторожному похрапыванию Юры на соседней кровати. Кто то плескался в ванной в соседнем номере и бормотала спущенная в уборной вода. Гостиница просыпалась и стало слышно звяканье посуды в буфете. Что бы разбудить не проснувшийся мир в себе, Игорь Дмитриевич включил телевизор и в комнату вплыл абсурдный мир, которому он надоел, а мир надоел ему. Мы с этим миром живём.

– Для того, что бы окончательно утвердиться во власти после ухода предшественника, вам, господин Президент, нужна была дополнительная легализация своей власти, которая была для элиты неожиданной, но пусть и предсказуемой, хотя и странной, о чём говорят первые ваши акты об объявлении неприкосновенности предшественнику о недопустимости его привлечения к уголовной или административной ответственности.

Президент успокоился не сразу. Юра сидел с побитым видом и не мог пошевелиться, не то что бы сказать что то вроде извинения и покинуть позор. Да и Игорь Дмитриевич был в чём то посрамлён. Наверное превосходством Президента во всём, за что он примется. Никто не мог ему в чём либо возразить. А уж тем более журналисты только что созданного агентства.

Казалось, что Президент вот-вот покинет журналистов и отправится играть в теннис по старой памяти предшественника. Но он не сделал этого, наверное потому, что был бы чересчур откровенен в своих симпатиях. И он сдержал себя в этой выходке.

Теннис – новое массовое, пожалуй, увлечение высшего класса России, который видит в этом спорте своеобразную визитную карточку политического деятеля современного стиля или крупного бизнесмена. Как говорят все эти люди, теннис исключает даже просто спортивную злость и освобождает от угрозы даже случайного оскорбления противника. Теннис прекрасная игра и небывалый авторитет этого вида спорта в России можно объяснить в определённой степени в первую очередь пристрастием к нему Президента Буша и следом за ним Президента Ельцина. Но ни о какой визитной карточке ни политика, ни бизнесмена – во всяком случае в России речи не идёт, а речь идёт лишь о том, что теннис – прекрасный вид спорта и Россия знает о нём со времён Николая Озерова. Это в плотную. Но и до Николая Озерова слыхали о теннисе. Тут и спорить не о чём. И ни Ельцин, и ни Буш внедрили игру в народ, а вот что этот Николай Озеров, сам теннисист, артист МХАТа и футбольный комментатор активно пропагандировал этот спорт, то сам Игорь Дмитриевич неоднократно слышал о нём, и о теннисе В те же самые времена ждали, что и городки к нам придут, Но наоборот, чуть раздутый интерес к народной игре Льва Толстого потух и никак не поддерживается государством.

Закончив окончательно гневаться, Президент спросил так, словно и не было между ними разногласий до посинения:

– Вы захватили с собой плавки? Могли бы поплавать со мной в бассейне.

– А у вас что, бассейн с подогревом? – неожиданно даже для себя выпалил Игорь Дмитриевич. Президенту это показалось нахальством высшей степени. Но он сдержал себя в достойном ответе.

Президенту, видимо, одному не хотелось купаться, а на Игоря Дмитриевича без плавок надежды не было – не должен прыгнуть в воду в семейных трусах, а может просто это были президентские фокусы, маленькие издёвки?

Но он после слов Игоря Дмитриевича остолбенел от изумления. Разве можно с ним так, как бы по свойски. а на самом то деле не уважительно шутить? Разве можно было ему ожидать в этот вечер, что случится с ним какая то неприятность от отечественного журналиста, не от иностранного. Но слишком наивная откровенность Игоря Дмитриевича и что то вроде шутки в его словах изумили Президента до нервной крайности. Значит этот журналюга безотлагательно готов был ждать момента, что бы высказать кучу всяких неприятностей прямо в глаза. Посмотрим, куда он направит свои мысли, что он хочет ещё спросить меня – подумал Президент и спросил:

– Продолжим? – и уселся готовый к дальнейшему разговору, победно улыбаясь.

– Продолжим, господин Президент, – сказал спокойно Игорь Дмитриевич. Любую форму власти поддержат не оппозиционеры, поддержат сами властители. И я не сомневаюсь, что в Истории России такое может случится. Так будем готовы, граждане, будем готовы, к смене элит. Как вы это прокомментируете, господин Президент? Как Вы относитесь к такой форме правления?

– Я подготовлю свой ответ, – неожиданно ответил Президент после долгого раздумья. – И завтра при новой встрече я обстоятельно отвечу. Хорошо?

Но само собой подумалось Президенту: Кто это такой? Надо гнать! Не иначе.

Но! Пока хранит господь Россию, Президент занят другим. Его обнажённый актёрский нерв подсказывал ему, что надо торопиться, надо успеть сказать побольше, потому что сценический триумф может в любой момент кончится. Устанет публика, например. Потухнет свет. Или антрепренёр этого авангардистского театра вдруг уснёт и не проснётся к финалу. Много всяких пакостей поджидает вдохновенного артиста. Пока все они, собравшиеся вокруг, переполнены неожиданным успехом игры на рояле в защиту амурских тигров. К примеру. Или беспримерным полётом в стае стерхов. А о разводе с женой народ разве забыл? Кто старое помянет тому глаз вон. И не будем старое поминать. Старое и смешное.

И тогда Игорь Дмитриевич сказал тихонько почти неслышным шёпотом:

Юра, запиши вопрос на завтра.

Счастливая своей опрятностью и свежестью лица дикторша сообщала поставленным голосом новости из Украины и Крыма, потом об открытии в Москве клуба предпринимателей – миллионеров, потом об ивановской ткачихе соткавшей миллион метров хорошенького ситца, потом о демонстрациях в Польше и Германии, потом об отрядах самообороны в Донбассе и об их желании, что бы их убили безоружными.

Хорошенькое дело! Что тут скажешь? Неужели кто то действительно ждёт, что бы людей убивали безоружными? Тогда кто тот поп Гапон? Кто? И все молчат. А ведь есть тот поп Гапон, есть!

А мир то не спал – не дремал, бурлил своей жизнью больного кишечника и не знал сердечного томления за други своя, только сотрясает его вонь и грохот метеоризма. И люди то ли напоказ, то ли взаправду готовы умереть безоружными. А с другого близкого берега, совсем рядом, из России на них смотрят как на подопытных: посмотрим что будет? И уже они не братья, а только что были братьями. И уже сухо говорится говорливыми дикторами и дикторшами и всё теми же политологами, снова высунувшими свои головёнки из укрытий, трое в Славянске убиты из числа мирных жителей. Ай! яй – яй! Да как же это можно убивать безоружных! Да пропадите вы все пропадом с этой земли! Мы останемся в двоём в абсолютной тиши здесь, сколько же можно насиловать эту землю и эти головы из века в век! Мы останемся в двоём со другом, только не бурлите, не убивайте, и не грозите убивать. Уйдите из нашей жизни. Оставьте нас в покое.

Юный друг Юра лежал и молчал, буд то вспоминал его голос, хотя знал, что голос Президента ему запомнится навсегда..

Забвения! Я хочу забвения. Что бы все всё забыли. И тогда мы сможем помириться с властью. Но раз я всё помню так отчётливо и так непримиримо, то мне трудно будет такое примирение. Но есть и другие. Такие же памятливые. Хотя бы из тех, кому удалось сменить свою роль в этой жизни. И выжить и жить по-своему в угоду себе.. А что здесь можно поделать, все защищены правами человека по Международной Конвенции.

Я никогда стараюсь не думать о ней, о власти, не вспоминать, что она властвует функционируя: решает что то для себя – вроде как дать Президенту то, что он просит. Просит, на всякий случай, разрешить ему введение российских войск на чужую территорию – так дадим. Без спроса на какую территорию, что там происходит на этой территории, вот для этого и дать согласие его просьбе. А если бы спросить Президента: как ты использовал наше разрешение? Только так не делается! А если делается, то в России и с путинскими запросами на разрешение, потому что путинский запрос – это приказ немедленно исполнить. Так на какой срок использования войск Совет Федерации дал разрешение предполагаемо (?) для ввода на Украину? Ведь убийства русскоязычного населения вот-вот начнётся массово. И уже начались! Но сейчас то почему то Президент и Совет Федерации забыли о президентской просьбе и о парламентском разрешении. Почему? Вот вопрос.

Стыд – штука сильная, подчас может страх победить.

Ну, и мы, конечно, не возражаем. Я сам всё это правдоискательство терпеть не могу. Не мне же, в самом деле, вспоминать эти печальные подробности – из той давней, очень старой, совсем истаявшей жизни.

Сейчас уже не разобрать за давностью, кто там виноват – власть или мы. А мы всё одно твердим: Мы все не виноваты, а вот жизнь виновата. Как это понимать?

7

– Друг мой, тебе уже семьдесят семь! Это ли не возраст! – восторженно удивился я.

– Да, мой друг, по фень-шую 77 это две удачные нечётные цифры, означающие в общем то наличие двойной гарантии. А я сознательно опускаю фень-шуй и руководствуюсь своим предчуствием двух семёрок как благоприятное стечение обстоятельств в моей жизни и допускаю собственное значение двух семёрок: судьба гарантирует мне двойную удачу вместе с идущими следом цифрами – 8 и 9. Эта цифра гарантирует мне удачу в жизни, оставляя в стороне от меня все невзгоды и я с достижением этого возраста из 77 более всех живущих гарантирован. Более меня гарантированы только люди в возрасте 777 лет – с тремя возрастными семёрками. Но таких людей среди живущих лет, как я полагаю, и не должно быть. Они, конечно, были в жизни, но только в мифологии, например, древних римлян, живущих на Олимпе. Мы все об этом знаем. Но среди живущих их нет.

– Так поздравляю тебя, мой друг, с твоим семидесятисемилетием и стремлением к существованию в веках, как древний римский бог Везувий в мифологии человечества на страницах истории древнего Рима. Поздравляю тебя мой друг.

– Ну, а я, как сам понимаешь, поздравляю тебя с тем же – с твоим семидесятисемилетием. – Мой восторг превратился в какую то унылость старика.

Но мы не, сговариваясь, всплеснули руками и сели за стол праздновать по приглашению Вячеслава Хаскильевича Розенбаума. Будем здоровы! А перед тем, как видит читатель, мы вдруг вспомнили о своём возрасте. Так будем же здоровы! И уселись поудобнее рассуждать с выпивкой и хорошей закуской. Мы со Славой любим это – хмельные посиделки вдвоём под закуску чего нибудь из алкогольного ассортимента.

Надо признать, что в мире был установлен американский миропорядок, поскольку экономика США главенствовала в мире и она определяла свою политику, что естественно. Советский Союз был слаб против экономики США, но занимал достойное место рядом. Но вот сейчас Россия захотела установить свой миропорядок, не признаваясь открыто, что это будет миропорядок по-русски.

А что мы видим и слышим сегодня. Наш союзник Турция помидорами не отделается, долго будет помнить месть России за сбитый самолёт. Странно всё это. Влезла в военный конфликт и будет мстить ещё и за убитых российских солдат. Более. чем странно. Так война идёт на сирийском фронте? Или наши самолёты там бомбят объекты и Президент даёт гарантию бомбить без потерь? Сам же наш Президент говорит нам, что войны без потерь не бывает. Помните, читатель, о потерях в Донбассе? Но тут, в случае с погибшим российским лётчиком, мстить будет персонально за погибшего лётчика. Не правда ли, как он похож на… не скажу и не намекну даже. Не логичен он, если говорить лояльно и по доброму. Так вот, читатель. Перед вами книга, написанная мной на основе моих же записей на блоге, подаренном мне одним из издателей. Всё очень просто. Я не напрягался в воспоминаниях, я записывал свои мысли вслед за событием или где то рядом находясь, например в новостных программах телевидении, когда кортеж с Президентом направляется на инаугурацию в Большой Кремлёвский дворец по совершено пустым улицам Москвы, когда рейтинг его достигал небывалых величин. И странно, и вопросительно было видеть это, А где восторженные толпы обожателей? Где этот плебс, который голосовал за него, любимого. Где члены партии «Единая Россия» и где его Народный фронт? Наконец, где все эти наши уличные зеваки, мечтающие в живую увидеть проезд императора на коронацию. Их никого нет, по причине мне не нужной знать, не хочу. Но в данном случае кто то кого то избегает видеть в плотную.