– Лебединое, – не удержавшись, поправил я.
– Дак я и говорю – лебяжье. А у вас, городских, что, ещё каки программы есть?
– Да есть, конечно.
Я не стал дальше развивать тему, потому что решил, что передо мной либо местный дурачок, либо деревенский гениальный прикольщик. Уж так естественно у него врать получалось.
Видать, поняв направление моих мыслей по кисляку на моём лице, Кир поторопился развернуть свой свёрток. Ну точно, то, чего я и ожидал. Пузатенькая бутылка с какой-то красноватой жижей, кусок сала, почему-то страусовое яйцо и луковица.
Мужичок замер слегка, как-то виновато-вопросительно посмотрел на меня и прямо спросил:
– Сомогонку пить будешь?
До этого момента я оканья за ним особенного не заметил, а тут вдруг именно «сомогонка». Прямо отчётливо так, через «о». Позже оказалось, что Кир то окает, то не окает. Я так и не понял, от чего это зависит.
Ну что ж, вопрос поставлен ребром. Надо на что-то решаться. К тому же запасы коньяка кончились. Единственное, что смущает, это вид жидкости.
– А что это у неё вид такой страшный? Настойка, что ли, какая? У меня на настойки аллергия вообще-то…
Кир бережно погладил бутылку и так убедительно сказал, что мне пришлось поверить ему:
– Да не переживай, Санёк, тебе понравится. Это наша, традиционная, священная, вроде как заговорённая. В заговоры-то веришь али нет?
В заговоры я не верил и не собирался верить. Но попробовать всё же решился. Хотел сказать ему, чтобы больше половины стакана не наливал, зная сельскую привычку пить стаканами. Но, вижу, Кир налил грамм пятьдесят себе и столько же мне.
– Санёк, ты это, вон у тебя молочко есть, молочком запей.
Я, честно говоря, ещё не слышал, чтобы самогон молоком запивали.
Говорю ему:
– От молока же пронесёт!
А он:
– Не, ничего, так лучше будет.
И началось. На вкус оказалась нормальная: не горькая, не вонючая. Лёгкий аромат, терпкий привкус. Я отхлебнул немного и молока.
– Слушай, Кирыч, – перешёл и я на более фамильярные отношения. – А что, у вас там страусов кто-то разводит?
Кир как раз моим же походным перочинным ножичком разрезал гигантское яйцо.
– Да не, это обычное, куриное. Нет у нас никаких птиц крупнее вороны.
– Да какая это курица, жопу же порвёт!
Мужик опять заморгал, удивляясь моему недоумению.
– А, ну да, у вас куры помельче будут. Видел я – на полустанке тётка продавала. У нас покрупнее!
– Ну ты, Кирыч, даёшь! Врёшь и не краснеешь. Где это «у нас»? На другой планете, что ли?
Настроение стало улучшаться. Разговор, конечно дурацкий, но всё-таки время не так тянется. Яйцо на вкус нормальным оказалось, да и сало свежее.
– А что, свиньи у вас большие? – решил я продолжить сельскохозяйственную тематику.
– Свиньи хорошие: два метра в холке, только… – тут Кир замялся, но продолжил: – Жруть много! У них же, блинский потрах, хари две по бокам, а жопа одна посерединке. Через год, понимашь, бац! И пятьсот килограмм свежей свининки в закрома!
Я, как бы веря ему, добавил:
– Не свиньи, а монстры какие-то у вас там.
– Да уж, точно монстры.
Кир тоже повеселел. Налил ещё понемногу.
– Ну давай, Санёк, нам с тобой теперь долго ещё куролесить.
Чокнулись. Я решил уточнить:
– Почему куролесить-то?
– Да так, сомогонка рулить!
– А, в этом плане… Кирыч, я уж не в том возрасте, чтобы пить безоглядно, да и пьём мы по чуть-чуть вроде.
– Там оно видно будить, – философски заметил мой попутчик. – Вот, посмотри.
Кир подвинул свой стакан так, чтобы на него попал лучик заходящего солнца. В жидкости замелькали искорки. Натурально так. Как будто микробриллиантики там плавают и сверкают. Я смотрел на этот обычный стакан как заворожённый. Кир поднёс его к глазам, как будто разглядывая внимательно, что там, на дне, и изрёк:
– Тут ента, часа через два придётся пересаживаться, а потом и гужевым поедем.
Я так понял, что это он про свои дальнейшие дела размышляет. Решил его опять на байки какие-нибудь переключить.
– Кирюха, а за кого вы там голосуете? За Путина или за коммунистов?
Кир поморщился, допил остатки своей настойки.
– За кого, за кого? Нет, голосовать-то мы голосуем, а как без ентова? Без ентова же и дети не родятся.
– Что-то шутка у тебя какая-то несмешная, причём тут дети?…
– А как же? – опять заморгал мужичок, да естественно так! Ну, актёр! Не подкопаешься.
– У нас там и изба специальная есть навроде бани. Протопим её хорошенько – и айда. Мужики-то на износ, и бабы млеют.
Я попытался представить, как это возможно при голосовании, чтобы так вот… Не получилось.
