Остров Изгнания

– Майю всё равно не вернёшь, – тихо добавил он.

– Да я совсем не думаю о Майе! – Максиму показалось, что он сказал эти слова слишком громко, и он невольно оглянулся.

– А о ком?!

На лице Иакова читался мужской интерес. У Максима новая подружка?

– Я не о ком не думаю, – Максим посмотрел прямо и, пожалуй, с вызовом. – А только о том, что совсем не люблю Арину, мне даже не о чем с ней говорить! И нет на свете ничего, что нас роднило бы! Как мне жить с ней, Иаков? Как вообще находиться рядом? Как создавать детей? Да. В ней нет изъянов. Но мне ничего и не нравится в ней. Так что же мне захотеть от неё в моём сыне? Или дочери?!

Максим обхватил голову руками, ему показалось, что самообладание может вновь его покинуть. Иаков смотрел на него озадачено. Он очень любил женщин, но к браку относился более прагматично. И он не понимал друга, но ощутил, что Максим говорит о чём-то важном для него, Максима. И что без этого он, Максим, жить не сможет. Иаков точно это почувствовал, ведь он был друг.

– И потом, – Максим обречённо покачал головой, – я просто не готов… Я не хочу… Да, я сам всё испортил, но я мечтал о карьере учёного…

Он просто не знал, что ещё сказать.

– Слушай… – Иаков с интересом посмотрел в пол, словно там происходило нечто значительное. – А кто в Академии знает, что ты не использовал лицензию?

– Никто, – Максим не понимал, куда тот клонит. – Только я и отец. Ещё ты. В поле могу заходить только я, устройство запрограммировано на мой генетический код, а по истечении лицензии просто сгорает батарея.

– Тебе надо написать Главную работу и представить её, – как-то слишком решительно произнёс Иаков.

– Я же сказал, сгорает батарея…

Максим не понимал, о чём это он?

– Хочешь всю жизнь прожить с Ариной?

Иаков бросил колкий взгляд на Максима.

– Не хочу…

– Тебе надо разыскать таймеров, – очень тихо произнёс Иаков

Нет! Боже… Ужас! О чём они говорят? Максим во все глаза смотрел на Иакова и не мог поверить, что это происходит. Они всерьёз говорят об этом. Об этом! Иаков, должно быть, тоже не верил, но они, всё же, говорили. Об этом… На секунду Максима обуял страх, не простой, а то дикое, первобытное чувство, когда за тобой гонится зверь, и ты бежишь. Знаешь, что не спасёшься, но всё равно бежишь и бежишь.

– Иаков, ты… сошёл с ума?!

– Возможно.

Иаков вздохнул и покрутил стоявший на стойке бара бокал. Вино в нём было красным. «Как кровь…» – подумалось Максиму

– Ты знаешь, я никогда бы так не поступил, – продолжил Иаков. – Но я – не ты! Тебе, Максим, наверное, нужно больше… свободы?

Он посмотрел на Максима долгим внимательным взглядом. Как друг. Максим внезапно ощутил себя так, словно лопнул, стягивающий ему плечи и сдавливающий грудь, широкий и жёсткий ремень. Он глубоко вдохнул и с удивлением понял, что раньше ему совсем не хватало воздуха. Ему так нравилось дышать всей грудью и, казалось, ничего на свете не было слаще. Ему вспомнился дождь, и он снова стал водой. Максим почувствовал, как его несёт с бешеной скоростью. С вершины вниз. И вдаль… Только вода. И воздух… Нет, он уже не остановится. Он не представлял как, но ему на самом деле необходимо найти таймеров!

Максим постарался вспомнить всё, что слышал о них… Таймеры. Погрешность генетического программирования. Результат сложного эксперимента. Люди с абсолютной доминантой интеллекта. Почти шизофреники, но, в отличие от них, давно переставших существовать, на редкость адекватны. Видят то, что не видно другим, слышат то, что не услышит больше никто. Черноглазы, худощавы, угрюмы, хитры, как лисы и быстры, как время. Они сами и есть время. Каким-то непостижимым образом они способны без временного устройства создать истончённый слой времени и раздвинуть его. Когда Новый Век понял, что таймеры не совсем то, что нужно идеальному миру, их попытались контролировать. Выселили на пустующий остров и установили наблюдение. Но… В один прекрасный день обнаружили, что таймеры… исчезли! Минуя сложную систему слежения, они словно растворились в воздухе, чем вызвали нешуточное беспокойство. Но таймеры никак не проявляли себя, и постепенно волнения улеглись. Таймеров объявили вне закона и, на всякий случай, наложили запрет на общение с ними, ведь они ушли бродить, а значит, представляли опасность для Нового Века. Их продолжали искать, проявляя усердие, но всё напрасно. Уже много лет ни один из таймеров так и не дал себя обнаружить. Но они есть где-то. И они нужны Максиму, необыкновенно нужны! И наплевать, что ему могут быть совсем не рады. Он найдёт их и заставит, уговорит, упросит…

– Как их найти?

Надежда слабым проблеском метнулась в душе Максима. Иакову что-то известно о местонахождении таймеров, ведь неспроста он заговорил об этом.

– Не знаю.

– Не знаешь?!!

Максим во все глаза смотрел на Иакова. Отчаяние! Гнев! Обида. Усталость… Безразличие… Максим не подозревал, что столько чувств могут разрывать всего лишь долю секунды его, Максима, жизни одновременно, словно голодные детёныши дикого зверя. И вдруг проступила нежность. Она была такая нежданная, эта нежность. Она уютно устроилась где-то внутри Максима и погладила его сердце тёплой рукой. Его друг Иаков… Конечно, он не может ничего знать о таймерах. Он был музыкант, его друг. Музыкант в двадцать первом поколении. Виртуоз. Скрипач. Откуда ему знать? Мастерство Иакова было филигранно, в его руках скрипка превращалась в любое создание, способное звучать, в любое, угодное Иакову. Она могла петь, как влюблённая женщина и тосковать, как брошенный в одиночестве старик, ликовать как победивший в битве воин и стенать, как заблудившаяся птица, она могла плакать и смеяться, скрипка Иакова. А он был её Повелителем. Тираном. Благодетелем. Он был её любовью, этот Иаков. А она была любовью его. Они не могли звучать друг без друга. А вместе они были музыкой. Ну откуда таким знать? Они созданы для красоты, а красоте безразлично, где искать странных людей с черными глазами и умением идти сквозь время… Откуда им знать?

– Подожди! – воскликнул Иаков и крепко схватил Максима за плечо. – Ты должен поехать на остров. Ты должен всё там обыскать! Где-то там есть то, что укрылось от самых опытных искателей. Ты найдёшь это. Ты поймёшь, куда они ушли.

Он по-прежнему держал Максима за руку. Очень крепко. Так держат только друзья. Даже если они скрипачи.

– Хорошо.

Максим вдруг обхватил Иакова и крепко стиснул. Так обнимаются только мужчины. Как два медведя, которые вот-вот начнут бороться.

– Спасибо тебе! Я поеду, – шепнул он Иакову.

– Ничего не забудь. Возьми всё, что требуется сразу. И помни, – Иаков тоже перешёл на шёпот. – У тебя будет только одна возможность, только один вход и один выход. Сделай больше снимков. Давай, найди их! – Иаков помолчал. – И, пожалуйста, вернись.

Максим медленно пошёл к двери. Ему стало спокойно. Так спокойно бывает смертнику, идущему на казнь, когда всё сопротивление и ярость уже позади, и он просто смирившийся. Иаков смотрел ему вслед. Он был в смятении. Как это вышло? Что за встреча у них получилась? Что он посоветовал своему лучшему другу? Нет… Нет!!! Всё неправильно! Иакову захотелось остановить Максима, но что-то не пустило его. Он никогда так раньше не делал, и… Да! Всё это неправильно, но ему почему-то казалось, что он поступил по-дружески. А если по-дружески, то почему в душе его сейчас столько грусти? В тот вечер его Скрипка печалилась. И это слышали все. Даже Иаков.

***

– Какие нынче погоды стоят!

Смешной старичок стоял рядом, облокотившись на парапет, и щурился на солнце. «Погоды»! Старичок, наверное, любит Чехова, подумалось Максиму. Был такой писатель Старого века, Антон Чехов. Максиму он тоже нравился, и он читал его и знал, что так говорили, порой, при Чехове – «погоды стоят…». Жаль, что книги Чехова сохранились только в электронном виде. Погода действительно наладилась! Словно и не было огромных, сливовых туч, словно не заливали землю бесконечные потоки ледяного дождя. Светило солнце! Сияло! Сверкало! Царило! Оно вольготно устроилось на синем, упругом небе и милостиво изливало на людей свою благодать. Оно отражалось в большой воде и разбивалось в ней на тысячи зеркальных лучей. Они больно били по глазам, и шустрыми зайчиками бежали по палубе теплохода, на котором плыл Максим. Теплоход был небольшим и белоснежным как чайка. Он, беспечно рассекая морские воды, нёс Максима навстречу неизведанному. И когда тот утром ступил на его палубу, то в ту же минуту понял: всё, назад дороги не будет.

– Путешествуете, молодой человек?

Старичку явно хотелось общения. Он повернулся к Максиму, и тот увидел, что лицо у старичка вовсе не такое морщинистое, как ему показалось сперва. И можно даже сказать, что он не старичок вовсе, а просто очень взрослый.

– Путешествую.

Максиму совсем не хотелось разговаривать, но промолчать он счёл невежливым.

– И далеко путь держите?

Попутчик явно не замечал нежелания Максима беседовать. У него была подтянутая фигура и подвижное лицо, на котором светились любопытством большие карие глаза. Да он далеко не старик. Скорее мужчина среднего возраста.

– Недалеко.

Максим недобро взглянул на собеседника. Ну что за навязчивость! Понятно же, ему не хочется общаться, нет настроения. Мужчина вдруг засмеялся отрывистым, колючим смехом, словно птица прокричала. Максим не любил крики птиц. Ему сразу становилось тревожно, надрывно, будто должно случиться что-то не очень хорошее. Но этот смех показался ему приятным.

– Готов спорить, что вы – Охотник! – весело заявил попутчик.

Мужчина радостно зашуршал ладонями одна о другую, довольный своей догадливостью. И сразу стал похож на мальчишку. «Да ему не больше лет, чем мне…» – удивлённо подумал Максим.

– Какой охотник? – спросил он, забыв о том, что ещё минуту назад не желал беседы.

– Ну как же? – новый знакомый улыбнулся и снова стал старше. – Вы ведь едете на Остров Изгнания?

Максим взглянул ошарашено. Откуда он может знать? Ведь остров не конечный пункт прибытия теплохода…

– Ну, а туда ездят рабочие и Охотники, – добавил попутчик.

– Что за охотники?! – Максим по-прежнему ничего не понимал

Он знал, что недавно на побережье острова была построена небольшая фабрика по производству бумаги. Со времени исчезновения таймеров прошли десятки лет, и Новому Веку было жаль терять пропадавшую просто так гостеприимную землю. Но почему старик не принял его за рабочего?..

– Охотники. Те, что ищут Неуловимых. Их ещё называют таймерами

Максиму вдруг показалось, что его собеседник устал, таким сонным стало его лицо.

Внезапно стало душно. Воздух словно превратился в вязкое желе, которое упорно отказывалось наполнять лёгкие. Не стало времени. Всё бытие собралось в крошечный комок, который жался теперь к ногам Максима, как потерявшийся щенок. Наконец, ему удалось вздохнуть.

– Я не Охотник, – слова дались Максиму с большим трудом, и он неожиданно выложил правду. – Но мне нужно их встретить. У меня к ним… дело.

«Дело! Глупое слово. Совсем неподходящее…» – мелькнуло в голове у Максима.

– Вернее, просьба!

Попутчик поднял бровь, отчего лицо его стало ещё более сонным.

– Это запрещено законом. Вы готовы стать преступником, молодой человек?

Готов? Да он уже преступник! Он уже плывёт на этот остров, чтоб его, и не собирать бабочек. И он уже оставил далеко позади ту черту, за которой всё было иначе. Зачем он вообще разговаривает с этим, совсем не знакомым ему, человеком? А вдруг он враг, вдруг он пойдёт сейчас и сдаст Максима властям? Максим отвернулся и хмуро посмотрел на воду. Счастливую воду, с отражавшимся в ней миллионом маленьких солнц. Когда он поднял голову, то обнаружил, что его собеседник не спеша уходит. Ссутулившись и чуть шаркая ногами. Всё-таки старик… Наваждение!

Остров Изгнания был огромен и величав. И не было в нём ничего мрачного, как и унылого, и ему совсем не подходило его название. Максим прикинул: для того, чтобы обойти его весь, понадобится дней пять. Он смотрел на приближающийся берег. Где-то там его мечта! Где-то там – тайна исчезновения Неуловимых, как назвал их странный попутчик.