Книга Глаз ведьмы - читать онлайн бесплатно, автор Василий Владимирович Веденеев. Cтраница 7
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Глаз ведьмы
Глаз ведьмы
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Глаз ведьмы

Сергей поднялся по щербатым ступенькам, прислонился спиной к прогретой солнцем двери подъезда и махнул рукой. «Жигуленок» тихо пополз вперед, четко пристроился позади красного «алеко» и боднул его бампером. Уши сразу же заложило от истошного вопля сигнализации.

Услышав гулкий топот на лестнице, Серов отступил в сторону и, как только из дверей выскочил курчавый парень в линялой майке и тренировочных штанах, ловкой подножкой сбил его с ног. Не давая курчавому опомниться, Сергей заломил ему руку за спину, запустил пальцы в густую шевелюру и рывком поднял на нога.

– У-у, падло! Тварь! – рванулся парень, но Серов держал мертвой хваткой. Он подтолкнул курчавого в сумрак подъезда:

– Иди, Варта, не то клешни выломаю.

Небрежно отшвырнув ногой в сторону выпавшую из рук Варты монтировку, Сергей повел его вверх по лестнице.

– Кто у тебя дома?

– Да я… Ай! Ты чего? – последние слова парень произнес уже шепотом, так как согнулся от боли.

– Не шуми! Кто еще в квартире?

– Вовчик.

– Вышиваный?

– Он, но косой.

– Хорошо, пошли.

Варта покорно пошел впереди, не желая больше испытывать судьбу и оставаться калекой: тот, кто так неожиданно прихватил его, выманив на звук сигнализации автомобиля, был здоров как бык и, судя по всему, не собирался шутить.

Владимир Домкин, получивший за множество украшавших его тощее тело татуировок кликуху Вышиваный, Серову был знаком, но интересовал мало – с пьяных глаз Вовчик мог наболтать сорок верст до небес, но не более того. В криминальном мире его еще помнили и угощали «старички», вроде Варты, а молодые, особенно еще не нюхавшие зоны беспредельщики, под горячую руку могли и пришибить назойливого слюнявого выпивошку, когда-то попортившего операм немало крови.

Остановившись у приоткрытой двери квартиры, Сергей осторожно толкнул ее ногой и прислушался: кажется, тихо? Подталкивая впереди Юрика, он вошел в комнату, где за уставленным бутылками столом в одних «семейных» трусах сидел покрытый синими разводами наколок Вовчик. При виде Серова он удивленно выпучил глаза и открыл щербатый рог.

– О! Гражданин начальник?

Сергей отшвырнул Варту на диван и сунул Вышиваному в руки недопитую бутылку:

– Иди, прохладись в ванной, нам переговорить надо. Давай, не задерживайся!

Он сам открыл дверь в санузел, зажег свет, втолкнул туда Вовчика, запер его на шпингалет.

– Ну, ты! Тварь позорная, – Юрик допил оставшуюся в стакане водку и уставился на подполковника выцветшими, полными лютой ненависти глазами. – Волкодав проклятый! Я тебя загною, жалобами урою! Ты чего себе позволяешь, ментяра?!

– Сбавь тон, – Серов присел на табурет. – Сожительница твоя где?

– Пошел вон! – прошипел Варган. – Ордер у тебя есть? Нет? Вали из моей квартиры! Сегодня же прокурору…

– Успеешь, еще с ним лично повидаться, – заверил Сергей. – И за ордерочком дело не станет: грехов на тебе, как на жучке блох.

– Мои грехи, мне в них и каяться, – огрызнулся Юрик. – Тебя в исповедники не звали.

– Ошибаешься! Как раз самая пора настала передо мной исповедаться. Скажи-ка, кому сдал синюю «ауди»?

– Ничего не знаю! Иди вертухаям плети про всякие «ауди», а мне нечего шить, чистый я весь, как стекло. Понял?

– Понял, – кивнул Серов. – Кипятишься, потому как знаешь, что на этой машине поехали кончать Кашпура. А тебя подставили, не предупредив, зачем нужна тачанка. Если бы знал, ни за что бы не подписался на это дело. Разве не так, Юрик?

– Перестань, – кисло сморщился уголовник. – Ну что ты, в самом деле? Недоумком меня считаешь? Надеешься, что я, как Павлик Морозов, сейчас всех подряд сдавать начну? Тьфу, дурак! Только и можешь, что морду бить и руки выламывать, а ума у тебя ни на грош! Решил срок припаять? Паяй, Волкодав гребаный, паяй!

– Насчет моего ума не тебе судить, – набычился Серов. – А вот Вышиваный протрепется, что я приехал и тебя взял, а потом возьмут еще кое-кого, и все тогда решат: Варта ссучился и настучал, когда его за хобот потянули. И срок я тебе припаяю за все грехи, в которых ты каяться не желаешь, а отмыться от подозрений не дам, и устроят тебе правилку на толковище. Там и доказывай своим корешам, как ты грозился на меня прокурору писать и из дома хотел выгнать. Может, поверят?

– Сука ты!

Юрик незаметно положил руку на кухонный нож, которым они с Вовчиком кромсали хлеб, но подполковник заметил и серьезно предупредил:

– Не усугубляй! Не то действительно руки переломаю, не пожалею. А ордерочек – вот он!

Сергей достал бумагу и показал ее оцепеневшему Варте – тот никак не ожидал, что его сейчас арестуют, а искренне был уверен: мент блефует, пытается взять на понт и вытянуть из него имена других людей в цепочке, связанной с киллерами-гастролерами.

– Можешь выпить еще, а то надолго заговеешь, – милостиво разрешил Серов.

Конечно, очень плохо, что не удалось раскрутить Варту с ходу, но по крайней мере хоть прикроет им своих осведомителей, пустив слух по камерам, что Юрик поторговался и кое-кого отдал ментам. Пусть некоторые посчитают это подлостью, но что остается делать: с волками жить…

Бумага, которую показал мент, была Варгану слишком хорошо знакома, поэтому он не заставил себя уговаривать, а тут же сорвал жестяную крышечку с бутылки, налил полный стакан, выпил и подозрительно прищурился:

– Чего это ты такой добренький сегодня? Обыск будешь делать?

– Как положено, – усмехнулся Серов и предложил Юрику сигарету: когда наступила полная ясность в отношениях, чего лишнего собачиться? – У меня внизу люди и машина.

– Понятно. Я допью?

– Допивай, небось с ног не свалишься?.. Скажи-ка мне, Юрик, так, не для протокола, ты Хафиза знал?

– Нет, – мотнул головой Варта, жадно запихивая в рот немецкую ветчину. – Не встречались.

– А Лечо? Тоже нет? Ну уж Самвела ты должен был знать!

– Киллер? Как же, слыхал, но я с кавказцами предпочитаю дел не иметь. А чего ты про них выспрашиваешь? Болтали, они все давно в раю.

– Кто знает, в раю или в аду? – меланхолично заметил Сергей. – С ними еще крутился Лева Зайденберг из фирмы «Дана», дружок некоего Сергея Сергеевича.

– Не путался бы ты в эти дела, – отводя глаза в сторону, с тоской вздохнул уголовник.

– Почему?

– Чего почему? – вдруг взорвался Варта. – Пристал, как банный лист к заднице! Делай свой обыск и вези меня куда следует! Нечего тут в душу лезть!

«Боится, – понял Сергей. – Смертельно боится. Даже если ничего не знает, предпочитает на эту тему вообще не говорить. Что же его так пугает? Неужели призраки Хафиза и Самвела? Или здравствующий ныне Сергей Сергеевич, о котором в криминальных кругах тоже наслышаны?»

– Возьмите понятых и поднимайтесь, – Серов вызвал по рации оставшихся в машине сотрудников…

Он вернулся в управление и едва успел войти в кабинет, как раздался телефонный звонок.

– Зайди! – услышал Сергей голос Мякишева в трубке, и тут же записали гудки отбоя.

Серов спустился на третий этаж, для проформы стукнул костяшками пальцев по филенке и приоткрыл дверь в кабинет.

– Разрешите, Александр Трофимович?

– Заходи, – буркнул Мякишев, не вынимая сигареты изо рта. – Садись. Взял Варту?

– Да.

– На обыске что существенное обнаружили?

– Так, мелочевка.

– И что теперь? Работать с ним будешь? А если замкнется, что тогда?

– Не исключено, что и замкнется. Но он реальная нитка к гастролерам, убравшим Кашпура.

– М-да, – крякнул Трофимыч. – А почему, блин, ты опять сам во все лезешь, как простой опер? Думаешь, Мякишев сидит тут в управе и ничего не знает? Ошибаешься, блин! Уже наслышан, как ты на крылечке Юрику крылья выламывал!

Присказка «блин» свидетельствовала, что шеф в крайнем раздражении, и Серов решил не вступать с ним в пререкания: пусть выпустит пар. С одной стороны, он безусловно прав, но с другой – серьезные дела нужно делать собственными руками. Сергей отнюдь не собирался превращаться из оперативника в полицейского чиновника-администратора – их и так более чем достаточно. Зато хороших сыщиков всегда не хватает!

– Ты же исполняешь обязанности начальника отдела, – бухтел Трофимыч. – Учи людей, как действовать, показывай пример, я не возражаю, но перестань вести себя, словно один ты все знаешь и умеешь! Когда я был начальником вашего отдела, я разве вязал тебе руки, не давал инициативы?

В ответ на эти патетические речи Сергей лишь наклонил голову, чтобы спрятать ехидную улыбку.

– У тебя вакантно место зама, – Трофимыч надел очки и подвинул к себе бумагу, лежавшую на столе. – Руководство управления решило назначить к тебе Пылаева Аркадия Петровича. Он человек не косный, возьмет на себя бумаготворчество и контроль за личным составом, а ты потянешь оперативную линию. Вот и будет нормальный тандем.

– Он же в сыске не смыслит, – вскинул голову Серов.

Новость о назначении к нему в отдел заместителя его удивила, но не обрадовала: Мякишев просто так никогда ничего не делает. Если, конечно, Аркашку назначили с его подачи. Однако про Пылаева ходили среди оперативников разные слухи, и, вполне вероятно, Трофимыч тут явился просто исполнителем воли вышестоящего руководства. Как бы там ни было, новость неприятная.

– Ничего, не боги горшки обжигают, – шеф отложил бумагу. – Ты тоже не с пистолетом под мышкой родился. И давай не будем обсуждать приказы руководства! Тебе дали зама, и работайте вместе. Вместе! Ты понял, Серов?

– Понял.

Сергей встал, намереваясь уйти: разговор явно закончен и недовольство Трофимыча было всего лишь прелюдией к сообщению о назначении Пылаева. Как бы неким обоснованием этого шага.

– И сработайтесь, пожалуйста. – Мякишев сунул в горку дымящихся в пепельнице окурков еще один и предупредил: – Я не собираюсь выслушивать ваши жалобы друг на друга и разбирать тяжбы. Идите, подполковник! Я подал представление о назначении вас не исполняющим обязанности, а начальником отдела.


Вопреки прогнозам, Лева продержался довольно долго и сломался лишь под утро – всю ночь ему не давали спать, Валериан методично натягивал на голову полиэтиленовый пакет, и даже самые слезные мольбы не трогали его каменного сердца. В результате Зайденберг сидел в собственных нечистотах и блевотине, страдая от удушья, голода и невыносимой жажды. Но более всего он желал заснуть, хоть на десять минут! Что стоит этой треклятой обезьяне дать ему поспать, пусть совсем немножко, а потом хоть потоп: все равно изуверство не прекратится.

– Все, все, – захлебываясь словами, торопливо засипел Лева, когда Валериан в очередной, уже неизвестно какой по счету раз подступился к нему с ненавистным пакетом. – Все, хватит! Я согласен! Где твой хозяин?!

– Ну, гляди, – толстый палец громилы больно нажал Зайденбергу на нос. – Я тебя за язык не тянул! Если решил динамо покрутить…

– Нет, нет, какое динамо? Хватит этого кошмара. Прекратите меня мучить, я согласен на переговоры.

– Какие еще переговоры? – набычился Валериан, расправляя ужасный пакет. – Ошизел?

– Я хотел сказать, на ваши условия, – тут же поправился Лева.

Прибьет еще, тупоумная горилла. У таких кулаки всегда впереди мозга, которого вообще нет. Стоит ли пытаться объяснить что-либо неандертальцу в модном костюме?

Валериан скомкал пакет и, к немалому облегчению Зайденберга, спрятал его в карман. Вытряхнув из пачки сигарету, сунул ее в рот пленника. Услужливо поднес огонек зажигалки, и Лева блаженно затянулся, ощущая, как приятно закружилась голова.

Тем временем его мучитель связался с кем-то по телефону и, сложив трубку, буркнул:

– Щас будут.

– Пить дай, – осмелел Зайденберг.

– Обойдешься!

Валериан вытащил у него изо рта сигарету, затушил ее о мокрые брюки Левы, бросил на пол и, не сказав больше ни слова, вышел, плотно притворив за собой дверь. Лева тут же уронил голову на грудь и заснул.

Проснулся он минут через сорок, когда появился высокий мужчина в светлом костюме с видеокамерой в руках. За ним следом вошел лысоватый блондин с рысьими глазами.

– Фу-у, ну и вонизм! – он сделал шаг назад и позвал: – Валериан! Пусть наведут порядок, я не могу работать в таких условиях.

Немедленно появились люди, отстегнули ошалевшего Леву от кресла, стащили с него грязную одежду, дали простыню, чтобы прикрыл наготу, и стакан холодного апельсинового сока. Потом отвели в туалет и поставили под душ, ни на секунду не оставляя в одиночестве. После душа шоумен получил длинный махровый халат, шлепанцы, пачку сигарет и зажигалку. Молчаливые охранники провели его в обставленную мягкой мебелью комнату, где за столом сидел лысоватый блондин, а в стороне устроился с камерой мужчина в светлом костюме.

Зайденберга усадили на диван, и Лева понял: пытаться пересесть не стоит. Валериан подкатил к дивану сервировочный столик с кофейником, тарелочкой бутербродов, кувшином холодного сока и пепельницей. Лишь только за охранником закрылась дверь, лысоватый блондин предложил:

– Пейте кофе или сок и давайте беседовать. Итак, кто вас вывел на Сергея Сергеевича?

– Владислав Шамрай, – Лева налил себе кофе и закурил. Есть не хотелось, а вот взбодриться не мешало. К тому же беседу записывали на видео, но в кадре постоянно находился лишь Зайденберг. Ну что же, здесь своих условий не подиктуешь.

– Вы с ним были знакомы ранее? Знали, что он высокопоставленный чиновник?

– Да нет, я его совершенно не знал, но у меня был знакомый, некий Миша Зац, который нас и свел, когда мне понадобилось как следует раскрутиться.

– Что вы имеете в виду?

– Сделать хорошие деньги в рекордно короткие сроки. Естественно, я обещал отблагодарить за услуги, то есть поделиться.

– И Владислав Борисович помог?

Лева слегка потупился, затягиваясь сигаретой: вновь сидеть в луже мочи с полиэтиленовым мешком на голове не хотелось, но и полностью отдаваться во власть тем, кто его захватил, тоже нет смысла. В принципе он догадывался, в чьи руки попал по собственной глупости и мечтал лишь об одном – остаться в живых и сохранить хотя бы часть денег. А Шамрай с Сергеем Сергеевичем пусть позаботятся о себе сами!

– Да, он помог, но взял хороший карбач, как говорят в Одессе, потребовал свой процент.

И Зайденберг начал рассказывать, как Владислав выводил его на администрацию различных областей России, где устраивались концерты на самых выгодных условиях и практически без посредников. Деньги текли рекой, в бригады Левы стремились попасть все певцы и музыканты. Эстрадники просто молились на него. Вот тогда-то Шамрай прямо предложил ему уйти с наворованными деньгами на Запад. Так Зайденберг познакомился с Сергеем Сергеевичем и его подручным Хафизом. Но потом все не заладилось, и Лева остался. Хафиз и его дружки погибли в стычке с милицией, а Сергей Сергеевич исчез.

– Больше ты его не видел? – спросил лысоватый блондин.

– Нет, и даже не пытался искать, – предваряя возможные вопросы, сразу внес ясность Зайденберг. – Зачем искать на свою задницу приключения? Они и так успели обуть меня на три миллиона долларов.

– Прилично. Но еще осталось? Надо поделиться! Отдаешь два лимона в баксах и гуляй со своей лохмушкой.

– Помилуйте, – руки Левы задрожали, и темная капля кофе упала на пол, исчезнув в густом ворсе ковра. – Откуда же столько?

– «Мене, текел, фарес!» Так, кажется, невидимая рука написала на стене, если верить библейским текстам? – усмехнулся лысоватый. – У нас тоже все просчитано и взвешено, дорогой Лев Маркович. Не надо излишней скромности. Обули вас не на три, а на пять миллионов, а осталось у вас не меньше трех, не считая того, что раньше вы успели перевести за границу. Кстати, при помощи тех же Михаила Заца, ставшего гражданином Израиля, и Владика Шамрая. Хотите, я назову банки, номера счетов и суммы?

– Зачем? – Зайденберг почувствовал себя так, словно ему опять натянули на голову полиэтиленовый пакет. – Это лишнее… Но я клянусь, осталось меньше двух! Чем хотите поклянусь! – Он сполз с дивана и встал на колени, молитвенно сложив руки. Особенно рассчитывать на успех не приходилось, но если есть хоть один шанс из ста выторговать у похитителей уступки, надо попытаться его реализовать. – И гарантии? – вполне натурально всхлипнул Лева. – Я хочу остаться в живых.

– Дашь два и катись за границу, это мой тебе совет, – нахмурился лысоватый блондин. – Считай, что купил себе индульгенцию. Сколько тебе надо времени, чтобы умотать?

– В десять дней уложусь, поверьте!

– Много, – впервые за все время разговора подал голос мужчина в светлом костюме. – Трое суток, считая сегодняшний день, и ни часу больше. Деньги где, на квартире?

– Да, – Зайденберг судорожно сглотнул. Неужели они действительно отпустят его? А почему бы, собственно, и нет? Не пойдет же он заявлять в милицию или прокуратуру? Не пойдет! И считать они не умеют, хотя и хвастаются: у него даже после всех расчетов с этими бандюгами останется не меньше двух с половиной миллионов долларов, а на счетах за рубежом и того больше. Что он, не сможет купить себе выезд без всяких хлопот? Да его на руках отнесут к трапу самолета.

– Поехали! – Блондин с рысьими глазами встал. – Поехали, Лев Маркович, не станем откладывать реализацию нашего соглашения.

– Так? – Лева приподнял полы халата.

– Зачем, костюмчик уже почистили.

Действительно, Валериан принес вычищенный и выглаженный костюм и свежую рубашку. Пленнику выдали чистые носки и новые туфли. Он переоделся и, в сопровождении двух бугаев, сел в уже печально знакомую машину, которую опять подогнали прямо к дверям подъезда.

– Пардон! – один из охранников надел на глаза пленнику темную повязку на резинке, вроде тех, какими пользуются на Западе, чтобы заснуть при ярком свете.

Мотор заурчал, и машина тронулась. Мысленно Зайденберг взмолился всем богам, чтобы они спасли его и сохранили от напастей: он даст денег всем церквям, коли выберется из этой передряги живым и здоровым. Жалко, что ли? Пусть получат свое и ксендзы, и православные попы, раввины и муллы. Да хоть брахманы или брамины – как их там? – только бы проклятые бандиты дали ему трое суток. Завтра его здесь никто не найдет! Надо быть дурнее паровоза, чтобы так бездарно подставляться: уж если ехать не за границу, то хотя бы прочь из Москвы. Куда? Да хоть в тот же Киев, где у него сохранились приличные связи и есть давняя любовница…

Повязку с глаз сняли, когда машина остановилась неподалеку от дома. Проходя через двор к подъезду – всего-то десяток шагов, – Лева успел бросить взгляд на стоянку и с удивлением отметил, что его жигуленок как ни в чем не бывало стоит на обычном месте. Хорошо, если в него не заложили мину. Поэтому, если отпустят – в чем он сомневался, но старался гнать такие мысли, – лучше поймать левака или даже купить новую машину.

Поднялись наверх. Позади, замыкая небольшую процессию, шли лысоватый блондин и его приятель в светлом костюме. Лева пооткрывал многочисленные замки и первым вошел в коридор. Из гостиной выглянула Лола в пеньюаре и, увидев незнакомых людей, пискнула, как мышка.

– Не волнуйтесь, мадам, мы вас не обеспокоим, – галантно раскланялся блондин и обернулся к Зайденбергу. – Где техника? Не хотелось бы оставлять о себе долгую память.

– Да, да, я понимаю, – закивал Лева и провел незваных гостей в кабинет.

Мужчина в светлом костюме сноровисто открыл шкаф, вынул из видеомагнитофона кассету, забрал все использованные и чистые кассеты, лежавшие на полочке, и аккуратно отсоединил провода от блока питания. Лева с видом обреченного на казнь молча смотрел на это. А что тут можно сказать?!

– Теперь деньги, – напомнил блондин, и Зайденберг покорно поплелся в другую комнату. Оглянувшись, он встретился взглядом с неестественно расширенными, горящими странным огнем глазами Лолы. Нанюхалась она, что ли, чего или обкурилась?

В малой гостиной, как привык Лева именовать это помещение, он опустился на колени около окна, снял плинтус, запустил руку в образовавшуюся щель, поднял часть пола и открыл тайник, в котором лежал объемистый металлический кейс, обтянутый серой искусственной кожей. Лола едва смогла сдержать рвавшийся из груди дикий крик отчаяния: сколько раз она ползала тут на коленях и не могла догадаться?! Если бы знала, все плинтусы в квартире давно поотрывала, а потом оторвалась сама с баксами, но теперь надо присутствовать на действе до конца, иначе Борис Матвеевич быстро найдет способ оставить тебя без взяток.

Зайденберг поставил кейс на стол, покрутил колесики наборного замка и поднял крышку – взорам присутствующих предстали плотно уложенные ровненькие пачки стодолларовых купюр.

– Вот, здесь все, – голос Левы предательски дрогнул. – Будете считать?

– Непременно, – заверил Борис Матвеевич. – Давайте машинку!

Один из сопровождавших его охранников вынул из сумки портативную счетную машинку и включил ее в сеть. Другой начал вынимать из кейса пачки денег. Машинка тихо загудела, и послышался характерный шелест, который многие считают самым приятным в мире звуком.

– Купюры старые, – негромко сказал Иван Дмитриевич. – Надо через детектор прогонять.

– Естественно, – согласился Борис Матвеевич и неожиданно обернулся к Лоле: – А что, мадам, в этом доме найдется выпить и закусить? Неплохо бы отметить наш договор.

Проститутка нерешительно пожала плечами, явно не зная, как быть, и вопросительно посмотрела на Зайденберга. Тот утвердительно кивнул: выпить рюмку и правда не помешает, по крайней мере, поможет снять нервное напряжение. Лола пригласила всех на кухню, где быстро выставила на стол несколько бутылок из холодильника и подала закуски.

– Налей хозяину полный стакан, – приказал Борис Матвеевич, и женщина не посмела его ослушаться. Лева, словно загипнотизированный рысьим взглядом, одним махом опрокинул в себя спиртное, не чувствуя его вкуса.

– Давай еще, – засмеялся Иван Дмитриевич, – а то он никак не расслабится.

Под их присмотром шоумен выпил один за другим три стакана, и тогда слегка зашумело в голове и происходящее перестало казаться пугающе странным. Бледная Лола подливала и подливала, и было слышно, как тонко позванивает горлышко бутылки, ударяясь о край стакана, – у проститутки руки ходили ходуном, и она боялась пролить водку на скатерть или – упаси Бог! – на брюки сидевшего рядом Бориса Матвеевича.

– Не, я все, – заплетающимся языком выговорил Лева, но ему в руки сунули стакан и помогли донести его до рта. Он сумел принять лишь половину и привалился спиной к стене, глядя в пространство мутным взором.

– Там немного меньше двух лимонов, – доложил заглянувший на кухню Валериан.

– Плевать, – отозвался так ни к чему и не притронувшийся Борис Матвеевич. – Забираем что есть. Кстати, его машинка у тебя? Покажи ей! Это его пистолет?..

Валериан достал из кармана завернутую в носовой платок «беретту». Лола взглянула на нее и подтвердила:

– Он самый. Я уже вещи собрала, как знала, что вы приедете. Дайте мою долю, и пойду я. А, Борис Матвеич?

– Конечно. Как договорено. Расплатись, Валериан!

Грохнул выстрел. Лола отшатнулась, еще не понимая, что так сильно толкнуло ее в грудь, прямо туда, где сердце, и почему вдруг стало темно. Неужели наступила ночь? А пули входили в ее тело одна за другой, разрывая грудь, которой проститутка гордилась – еще бы, такой прекрасный бюст без всякого силикона!

Всадив в женщину всю обойму, Валериан бросил «беретту» рядом с осевшей на пол Лолой и убрал платок в карман брюк. Борис Матвеевич поднялся.

– Пошли. Не люблю запах пороха, в горле першит. Дайте этому придурку таблеточку, и пусть отдыхает, – он кивнул на пребывавшего в состоянии полной алкогольной прострации Леву.

– Может не подействовать, – деловито заметил Иван Дмитриевич. – Выжрал много.

– Значит, дайте две! – повысил голос Борис Матвеевич. – Нужно, чтобы он спал, а к вечеру позвоним ментам, пусть забирают придурка. Кажется, там есть один на Петровке, кто им сильно интересуется. Доставим человеку маленькую радость… Все тут протереть, еще раз проверить аппаратуру, чтобы никаких следов, но дверь не запирать! Не стоит осложнять жизнь ментам, им сейчас и так не сладко, тем более с их-то мозгами.


В доме, стоявшем на другой стороне двора, в квартире, выходившей окнами на подъезд Зайденберга, круглые сутки работала телекамера: ночью съемка проводилась в инфракрасном режиме, и весь отснятый материал записывался специальным видеомагнитофоном. Сергей Сергеевич и его люди приложили немало усилий, чтобы найти и заполучить эту квартиру, из которой можно вести визуальное наблюдение за домом и подъездом Левы, поскольку от электронного проникновения квартиру Зайденберга защитил еще ее прежний хозяин. Кроме этого пришлось тайком, ночью, спилить пару толстенных веток на тополе, мешавших нормальному обзору.

Соваться в оснащенную разными электронными штучками и сигнализацией квартиру без предварительной разведки не стоило, поэтому камера и работала круглые сутки, фиксируя все происходящее во дворе, около подъезда и постоянно снимая окна, в надежде, что вдруг шторы приоткроются и удастся заглянуть за стекла.