Воздух над шелком. Неизвестное о Цветаевой: стихи, рукописи, тайны, факты, гипотезы

«Монастырь не монастырь, дворец – не дворец. И монастырь, и дворец. Статуя Венеры, наскоро преображенная в статую богородицы. Несказанное обилие роз, золото, пурпур, яшма. Мраморная мозаика потолка и стен. Приятная загородная итальянская вилла какого-нибудь вельможи». В публикации «Театра» эта ремарка дана без искажений.

В «Неизданном» слова «Божий», «Рай» и им подобные («В святой Господен – дом», «Матерь») даны с заглавной буквы даже тогда, когда у автора в тексте – строчная. Так, «Святейшей Инквизиции» – оба слова – с заглавной, а в авторском тексте и в редакции «Театра» – вторая буква строчная. Трудно сказать, диктовался ли выбор волей составителей сборника или прижизненной машинописью. В шестой картине в публикации «Театра» «бог» дано со строчной буквы, что, конечно, обусловлено цензурой. В рукописном оригинале – с заглавной: «Сам Амур это был. – Твой бал / Пышно начат. – Сам Бог влюбился! – »

Есть и заурядные ошибки в «Неизданном», возникшие, вероятно, при перепечатке. В шестой картине («Неизданное») Богоматерь говорит:

В этой чаше – свет и тень,В ней и Память, и Забвенье.

В авторской тетради – «свет и темь», то есть свет и тьма, иначе по смыслу. Кроме того, вместо «на занозу» (ЧТ-2) – «по заказу»; «Остались / Лишь деревянные подошвы» в «Неизданном» вместо «Остались / Лишь дырявые подошвы» в тетради; недописанное слово «раз» в «Неизданном» вместо «разве» в тетради; «что ли» вместо «что ль» в тетради; «ваш супруг» вместо «Ваш супруг»; «или» вместо «иль»; «явственный» вместо правильного «явственней» в тетради. Слово «цимбалами» («Неизданное») в тетради дано в единственном числе – «цимбалом»; вместо «ангелочек» («Неизданное») в тетради верное «ангелок» в третьей картине (рифма «стрелок»). В «Неизданном»:

– А впрочем, ведь матьВероятно нас ждет,Идем, мой барашек!

Вместо авторского, рукописного:

А впрочем, ведь матьВероника нас ждет, —Идем, мой барашек!

В первой картине, в самом начале пьесы, вдова произносит:

Вот уже год, как скончался мой бедный муж.Бог упокой рыдальца!

В опубликованных текстах «Неизданного» и «Театра» вместо «рыдальца» – «страдальца». Авторское «рыдальца», обозначающее слезное выражение страдания, гораздо выразительнее, тем более, что у читателя начала 20 века оно ассоциировалось со святым Иоанном Рыдальцем (о нем рассказ «Иоанн Рыдалец», 1913 И. А. Бунина).

Кроме ошибок лексических, в «Театре» есть неточности в передаче авторской пунктуации. В опубликованном тексте:

Не могу я руки сидеть сложа —Я не знатная госпожа!

В авторской тетради – интонационное тире, яснее передающее голос говорящей:

Не могу я руки – сидеть – сложа, —Я не знатная госпожа!

Дальше в этой же картине – в напечатанном тексте пьесы в «Театре» – бессмыслица в двух первых стихах, возникшая, наверное, при перепечатке:

Только знатным можно – за милым в гроб.О часовенный пол студить,Только знатным можно – за милым в гроб.Я – швея, и мне надо шить!

У Цветаевой в рукописи:

Только знатным можно – горячий лобО часовенный пол студить,Только знатным можно – за милым в гроб.Я – швея, и мне надо шить!(ЧТ-2)

В опубликованной ремарке к первой картине богатая невеста – «похожая на огромную куклу на колесах» («Театр»). Под одной с «Каменным ангелом» обложкой в сборнике «Театр» напечатана пьеса «Фортуна»; из-за «Фортуны» на обложке сборника изображен силуэт Фортуны с рогом изобилия, весьма напоминающий Каменного Ангела (художник Е. Трофимова). Фортуна правой ножкой стоит на крылатом колесе, что соответствует традиционному изображению этой богини. У Цветаевой в рукописи «Каменного ангела» – богатая невеста «похожая на огромную куклу и на колокол». Не на колесо, а на колокол! Так в цветаевском словоупотреблении ясна связь этой детали с образом Каменного Ангела, ярко выражен христианский лейтмотив пьесы.

В первой картине есть случайный пропуск автором предлога, что понятно просто по стихотворному размеру (четырехстопный хорей); при публикации текста, чтобы сохранить размер и грамматическую норму, можно показать это следующим образом:

Я <у> матушки в утробеПесни пела, билась,Чтоб на волю отпустили.Родилась – влюби-илась.

Еще о лексических ошибках. В первой картине торговка яблоками произносит:

Праздник воскресный,Андел небесный.

Почему-то в опубликованном тексте «Театра» вместо старинного, поэтичного «андел» появилось «ангел».

Здороваясь с Ангелом, Аврора, по авторской ремарке в тетради, говорит, « (восторженно закинув голову)». В опубликованном тексте «Театра»: « (высоко закинув голову)». Первое, авторское слово, передает эмоции Авроры, второе – просто поворот ее головы, что, безусловно, обедняет ремарку (при публикации в напечатанном тексте отсутствуют в ремарках авторские скобки, например, в конце первой картины: « (Надевает ему на руку кольцо, целует руку)». Это сделано для простоты чтения).

В картине второй в монологе Венеры должно быть два четверостишия, а в издании сборника «Театр» они даны одной строфой:

Чтоб горою – брюхоСтало у монашки,Чтоб во сне старухаВдруг вздохнула тяжко,Чтоб к обедне раннейШли Чума с Холерой, —Чтобы помнил АнгелСтарую Венеру!

Затем в черновой тетради – тире перед строками, а ремарка в скобках:

—Так-то, мой цветикРайских долин!(Сильный удар в ставню.)

«Ветер» у Цветаевой в тетради дан как живой персонаж, возможный реальный гость, с заглавной буквы; в публикации «Театра» – со строчной. Понятно, что это несколько меняет смысловой акцент.

В ремарке второй картины, касающейся Амура, сразу несколько разночтений. Приводим авторский текст из рабочей тетради: «Амуру 18 лет. Золотые кудри. Одет, как охотник. Лук и стрелы. Очарование mauvais rujet и красавчика. Несмотря на белокурость, всем – каждым движением – француз. В настоящую минуту он как женщина, которую не пустили на бал, и как ребенок, которому не дали конфет». В сборнике «Театр» вместо «rujet» – «sujet» (дурной тон – фр. – Е. А.) Это же слово в «Неизданном» – негодяй, шалопай. В рукописном первоначальном авторском тексте – mauvais rujet – дурной отпрыск (фр.), понятие близкое, но слово другое. «Не дали конфет», а не «не дали конфеты». У Цветаевой – множественное число, потому что Амуру много надо и конфет, и удовольствий, и Аврор.

Что касается написания таких слов, как «чорт», «портшэзах», то в опубликованном тексте «Театра» они приведены в соотвествии с современными языковыми нормами. Думается, есть слова, которые необходимо оставлять без исправлений, поскольку они воссоздают определенную эпоху и помогают воспринимать авторский стиль.

Вероятно, во время верстки и подготовки рукописи к печати из текста Цветаевой в «Театре» исчезли некоторые полезные в художественном отношении знаки, тире, усиливающие роль анжамбеманов в тексте:

– Матушка, мне, чтоб не слечь в горячке,Нужно одно: окрутить гордячку, —Разом, чтоб солнышко за рекойСесть не успело…

В тексте пьесы тире в конце второго стиха пропущено, таким образом, не возникает необходимой паузы перед переносом. В третьей картине в словах еврея-торговца в опубликованном тексте «Театра»: «Из чьих, да вы, красавицы, болтать / Привыкли языком – как бы болтаться / Высунувши язык, не привелось / За это бедному жиду…». Должно быть по рукописи:

Из чьих, да вы, красавицы, болтатьПривыкли язычком – как бы болтаться,Высунувши язык, не привелосьЗа это, бедному жиду…

Вместо языка в «Неизданном» уменьшительное, авторское язычок, дальше – выражение «высунувши язык», и эта последовательность неблагозвучна (язык – язык) (в «Неизданном» еще и «жидок», что дает определенный стиль). А в последней строке у Цветаевой мысль не окончена, торговец словно не договаривает чего-то, по интонации из-за авторской запятой речь торговца звучит иначе. Это важно, например, при постановке пьесы (в «Неизданном» запятая в реплике отсутствует).

Далее в реплике торговца второй стих начинается с заглавной буквы, а в публикации – строчная:

Я – не был бы жидом – не пожелалБ ы вечного блаженства…

В нескольких местах рукописи остались варианты строк:

А разве перл уже не перл, раз в кучеНавозной найден? Разве крест – не крест?И золото – не золото? – И малоСвятой воды / У вас церквей, что ль, чтобы освятить?

В словах Авроры в третьей картине при публикации «Театра» был избран второй вариант («У вас церквей, что ль, чтобы освятить?»), правда, напечатан с ошибкой («у нас» церквей). По смыслу как будто одно и то же, но еврей не мог сказать «у нас» церквей, ведь он же верит в своего ветхозаветного бога!

Потом еврей, обращаясь к Авроре, говорит ей: «Это значит, / Что счастлив будет Ваш супруг». В публикации «Театра» со строчной буквы, у Цветаевой – с заглавной, он проявляет уважение к Авроре. Дальше в его же реплике, обращенной к Авроре, слово «лишь» в публикации «Театра» по смыслу заменено на «хоть»:

Клянусь вам честью, провались на местеЯ в чан крестильный, если я лишь миг <…>

Ремарки Цветаева писала по-своему, деепричастные обороты у нее находятся в скобках, с запятой перед ними. Чтобы как-то упорядочить графическое оформление пьесы, в публикации «Театра» такие ремарки даны без запятой. В публикации «Неизданного» сохранено двоеточие после ремарки, данной в скобках. Судя по комментарию, приведенному после текста поэмы, пьеса готовилась к публикации А. С. Эфрон и А. А. Саакянц. Видимо, А. С. Эфрон сама добавила в пьесу недостающее слово «поглотил» в третьей картине (третий стих) :

Амур (, сжигая)

Как огонь свечиЕго пожрал, смотри, старик, чтоб так жеНе <пропуск слова> тебя огонь костраСвятейшей инквизиции.

В этом стихе в «Неизданном» – лакуна, как в тетради поэта. Неверно прочитано слово в монологе Венеры и в «Неизданном», и в «Театре»: спицы названы «плясовицами» (Театр, с. 125), тогда как в авторском тексте – «плясовницы»:

Спицы, спицы, плясовницы,Спицы, быстрые девицы!Я б сама пустилась в пляс,Каб по швам не разошлась!РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 2, л. 25. В исправленном виде публикуется впервые.

Позже, живя за границей, Марина Цветаева по-настоящему пристрастится к вязанию. Метафорический образ спиц-плясовниц – напоминание о танцующей душе поэта: «Я знаю кто я́: Танцовщица Души» (ЗК, т. 2. с. 36. Об образе танцующей души как о важном звене мифа о поэте см. : ПНМ, с. 247—260. СМЦ, с. 289—292). Символично, что на месте фундамента дома семьи Цветаевых в Тарусе под Москвой была устроена именно танцплощадка. Сопоставив два опубликованных текста пьесы с авторской тетрадью, мы сочли необходимым сделать новое издание, опираясь на рукопись ЧТ-2.

Марина Цветаева Каменный ангел

– Сонечке Голлидэй —

Женщине – Актрисе – Цветку – Героине.

Оттого и плачу много,

Оттого —

Что взлюбила больше Бога

Милых ангелов его.

– МЦ.

Картина первая

Колодец Св. Ангела

Германия VI века. Прирейнский городок. Круглая площадка. Посередине колодец со статуей святого св. Ангела. – Вечерняя заря. – Колокола. – К колодцу подходит тридцатилетняя вдова, из простых, в черном, опускается на колени.

Вдова

Ангел небесный! Священный стражГорода нашего!Вот уже год, как скончался мой бедный муж.– Бог упокой рыдальца!А детей у меня – шесть душ!Ангел, ангел святой, сжалься!Не могу я руки – сидеть – сложа, —Я не знатная госпожа!Только знатным можно – горячий лобО часовенный пол студить,Только знатным можно – за милым в гроб.Я – швея, и мне надо шить!Чем за платье сесть – на погост иду.Ох, дурная любовь указчица!Каково, пресветлый, в таком годуТретью – счетом – терять заказчицу?Чуть глаза закрою – все он, все он, —И не помнишь, чем руки заняты!Ниспошли мне, ангел, душевный сон,Исцели от любовной памяти!(Снимает с руки два обручальных кольца.)Два кольца бросаю в дар:Мужнее и вдовье.Исцели любовный дарЧистою водою.Чтобы мне восстав из мглыСновидений темных,Кроме нитки да иглы —Ничего не помнить!

(Бросает ко́льца. Зачерпывает ковшом воды. Шьет. Крестится. Уходит.)

Вдове на смену – шестнадцатилетняя служанка, хорошенькая, румяная, заплаканная, в настоящей Bauerntracht того века.

Служанка

Мой век – горшки да утюги,Кастрюли да лоханки.Пресветлый ангел, помоги:Я – бедная служанка!Я всем и каждому – раба,Весь день душа трясется.Простой служанке – не судьбаПрекрасный сын господский!Лишь смерть одна равняет лбы.Любовь – дурная сваха!Ах, у меня равно – грубыИ руки, и рубаха.Страшнее всех загробных зол —Когда сверкнут под дубомЕго лазоревый камзолИ розовые губы.Он мне колечко дал – сапфир —Тайком от графских дочек.– «Ты мне дороже всех графинь,Мой полевой цветочек!Пресветлый ангел, остудиМне грудь водою райской, —Чтоб умер у меня в грудиПрекрасный сын хозяйский!

(Бросает колечко. Зачерпывает ковшом воды. Пьет. Плачет. Уходит.)

Ей на смену – разряженная, дородная, похожая на огромную куклу и на колокол – Б о г а т а я н е в е с т а.

Богатая невеста

Я – богатая невеста.Жемчуга, луга.Мне повсюду честь и место,Мне весь свет – слуга.Белый голубь в клетке <бился>,Цвел у липы лист.Ах, на горе – полюбилсяМне бедняк-флейтист.Брызжут слезы, как из лейки,На худой жакет.Ничего-то, кроме флейты,За душою нет.Каково по всем трущобамВ флейту дуть – три дня, —Чтобы перстеньком грошовымОдарить меня?Сам бурмистр за свахой свахуШлет и шлет к отцу.Знаю, знаю, что не сахарС голышом к венцу!Остуди мой разум чистыйКлючевой водой,Чтобы вытеснил флейтиста —Бургомистр седой.

(Бросает кольцо. Зачерпывает ковшом воды. Пьет. Крестится – юбка вокруг как золотой огромный колокол. – Уходит.)

Ей на смену – молодая – как восковая святая – М о н а ш к а.

Монашка (опускаясь на колени)

Прохожу, опустив глаза.Мне любить никого нельзя.А ресницы мои длинны,– Говорят, что они как стрелы!Но в том нету моей вины:Это бог их такими сделал!Я ресницами не хвалюсь!Все молюсь, все молюсь, все молюсь.Ангел праведный! Ум мой прост.Но сегодня, в исповедальне,Он сказал мне: – «Мрачна, как пост!Бог не любит, когда печальны.Можно душу спасать, шутя…– Подыми-ка глаза, дитя!Божий ангел! Возьми венец,Он нетронут и свеж покамест…Оттого что колечка – нетУ меня от него на память!

(Бросает венок. Зачерпывает ковшом воды. Пьет. Уходит.)

Ей на смену – завернутая в большой черный платок – Веселая девица. Накрашена по брови. Худа. Стройна. Благородна.

Веселая девица (целуя землю)

Пресветлый ангел, я твоя раба,Пресветлый ангел, речь моя груба,Румянец груб, и голос мой, и смех,Но ты ведь ангел, – и вода для всех…Как в воду канул: плакала, звала…Я только ночку с ним одну спала!Пресветлый ангел, ты меня прости:Три дюжины колец в моей горсти.Христа продам, отца и мать продам, —Но я его колечка не отдам!И чорт с твоей водой, – какой в ней толк!Какой ты ангел, – каменный ты столб!

(Швыряет кольца ему в голову – от движения платок падает – открывая прекрасное, глубоко вырезанное платье. Плюет в колодец и уходит. Уходя, поет.)

Я – веселая девица,Если ж часто плачу —Как воде не литься,Ре́кам не струиться!Я не мастер, не художник, —Если ж губы крашу, —Знать краса мой природнаяВся как есть сцелована!Я <у> матушки в утробеПесни пела, билась,Чтоб на волю отпустили.Родилась – влюби-илась.

(Последние слова за сценой.)

Ей на смену – Торговка яблоками, через руку – большая корзина с яблоками, – сама как прошлогоднее залежалое яблоко.

Торговка яблоками

Яблоки! Яблоки!Ру́ – мяные яблоки!Был у старой яблониСын, румяный яблочек.Праздник воскресный,Андел небесный.Я его волосиковКольцо – в воду бросила.Из тваво колодца яНапилася до́пьяну.И никак не вспомню,Старая я дура,Какой был он: темный —Али белокурый…Люди делом заняты,Мое дело кончено.Возврати для памятиВолос его кольчико.Чтоб предстал хоть в сне туманномМне мой ангельчик!– Кому яблочек румяных,Кому яблочек!

(Вставая с колен, опрокидывает всю корзину – частью в колодец, частью на камень площади. Подбирает уцелевшие яблоки все до одного – плачет – уходит.) Некоторое время площадь пуста. Потом – издалека – звонкий, легкий, счастливый шаг. – Аврора. 17 лет. – Белокурые <волосы>. Лицо затмевает одежду, глаза – лицо. <)>

Аврора (восторженно закинув голову)

Здравствуй, ангел!Это – я.Как дела?Много – и́з низу – ковшей?Вниз – колец?Я к тебе не за водой,Не с бедой.Доброй ночи пожелатьЯ пришла.

(Вскакивает на край колодца – а н г е л – огромный, она – маленькая, – становится на цыпочки, обвивает Ангела за шею руками, целует, куда дост <ют> губ <ы.>)

Доброй ночи пожелатьИ сказать,Что сегодня на вечерней заре,От дверей моих ни с чем – поплелся́Восемнадцатый – по счету – жених!

(Смеется.)

Знатный! – В перьях до земли! – Здесь – звезда.Гость из Франции – к курфюсту. В слезахОн колено преклонил. Я ж, смеясь,Уверяла, что жених мой – знатней.

(Откинувшись назад – руки у ангела на плечах – глядит на ангела.)

– Так же скромен, так же слеп,Так же глух.Что ж не скажешь мне, жених,Что не рад?Целый город уж трубит– Тру-ту-ту! —Что невеста я тебе —В небесах!Весь колодец осушу —Не забыть!А колечко если брошу —Всплывет!Оттого что я тебяОдногоДо скончания вселенной —Люблю!

(Прячется ему под крыло. Потом, снимая с руки кольцо :)

Вот на́ руку тебе колечко,Серебряное, как слеза.Когда колечко почернеет —Ко мне на выручку спеши.Лети, пока не сломишь крыльев,А сломишь – так иди пешком.А если ж мертвою застанешь,Знай, я была тебе верна.

(Надевает ему на руку кольцо, целует руку).

Занавес.

Карт <ина> II

(Мрачная лачуга. На черноте стен и лохмотьев красный блеск очага. На полу – в виде смрадной, бородатой старой колдуньи – над чугуном – Венера. Полночь. Ветер. <)>

Венера.

Нечего сказать! Хороши времена!Каждая дура – мужу верна!Я ль не колдую, я ль не варю, —Каждая девка идет к алтарю.Городом правятПлут с дураком:Ангел наш в пареС чортом-попом.Чуть с молодцо́мСкрутишь деви́цу —Выпьет водицы, —Дело с концом.Та – в монастырь, та – законным браком, —Ну тебя, чертова жизнь, – к собакам!Эх, уж давно бы легла под снег,Каб не Венерин мой вечный век!

(Мешает в чугуне, бормочет.)

Варю-варю зельеЖенкам на веселье,Юнцам – на занозу,А мужьям – на слезы.Чтоб горою – брюхоСтало у монашки,Чтоб во сне старухаВдруг вздохнула тяжко,Чтоб к обедне раннейШли Чума с Холерой, —Чтобы помнил АнгелСтарую Венеру!—Так-то, мой цветикРайских долин!

(Сильный удар в ставню.)

– Кто это – Ветер?

Амур (вспрыгивая в окно)

– Нет, Ваш ветреный сын!

Амуру 18 лет. Золотые кудри. Одет, как охотник. Лук и стрелы. Очарование mauvais rujet и красавчика. Несмотря на белокурость, всем – каждым движением – француз. В настоящую минуту он как женщина, которую не пустили на бал, и как ребенок, которому не дали конфет.

Венера (приваливая к огню ком лохмотьев)

Здравствуй, сыночек, садись, будь гостем.Горд, как петух.Зол, как индюк.

Амур (выворачивая карманы)

Проигрался в кости —В пух.

Венера

А с охото <й> как дела?

Амур

Тоже ни к черту, – одна стрела.Все поистратил: не жалят, гнутся…

Венера

Будет тебе, голубчик, дуться:Новые завтра закажем.

Амур

Вы,Матушка, нынче умней совыВ полдень. – «Закажем!» – У черта в пасти! —Помер на прошлой неделе мастерКонрад – и тайну с землею съел.

(Дразнится :)

Чудная пара! – Амур без стрелИ – без зубов – с бородой – Венера!

(Заносит ногу на подоконник.)

Доброго здравья!

Венера (удерживая его)

Куда?

Амур

В пещеру,Скрыть от людей свой несносный стыд.

(Как взрыв :)

Чертово дело: стрела свистит…Девки, как мышки, сидят в хоромах.

Венера

Ну-ка?

Амур

Тринадцатый сряду промах!Вот и стреляй в нее!

Венера

Кто ж она?

Амур

– Дура! – В посмешище влюблена,В мертвую куклу. – Глаза в тумане. —Только и слышно, что: ангел, ангел!

Венера

Каменный ангел!

Амур

Ну да. – КольцоНынче одела ему. – КрыльцоЛомится под женихами, где́ там!То нездоровится, то раздета,То за молитвою… – Стыд и смех! —Ангел ей нужен – и к чорту всех!

(Вскипа <я> :)

К чорту – по шее – меня – Амура!

Венера

Не горячись, голубок. АллюрыЭти в часочек исчезнут.

Амур

Как?

Венера

(притягивая Амура рядом с собой, на кучу лохмотьев)

Каменный Ангел – мой лютый враг.Милостью этой дурацкой куклыОчи с кулак у меня распухли,И отощали карманы – с блин.

(Постепенно приходя в ярость :)

Ты погляди-тка: с холмов, с долинДенно и нощно, – пешком – в портшэзах,В смрадных лохмотьях, в алмазах зве́здных —С четками – харю раскрасив – смесьДевок / <нрзбр.> – монахинь – служанок – весьЖенский народ неразумный этот:Матери – вдовы – ханжи в каретах —Цугом – верхами – ползком – толпой —К каменной кукле на водопой!– «Дай позабыть его кудри, очи!»– «Дай позабыть, как в былые ночиМы с ним под липой сидели…“ – „ДайМне позабыть этот рай и май!– «Дай позабыть, как в стальных доспехахМимо окна моего проехал!» —– «Как причащал меня в Пасху!» – «КакВ розовом капоре, на руках,В храм его божий носила…“ – „ПеснюДай позабыть…» – И в колодец – перстниГрадом! – Мозоли – с кулак – на лбах.Я же, сыночек мой…

Амур (хладнокровно)

На бобах, —Ясно.

Венера (хныкая)

Поганый мой век старуший!Что наколдую, то он разрушит!Варишь /Месишь, мешаешь, – напрасный труд!Где там! – И даром уж не берут.

Амур (над чугуном)

Память любовная?

Венера

Да поди ты!Чисто: ни спросу, сынок, ни сбыту.А вспомяну-ка, в былые дни…

Амур

Ладно. Достаточно болтовни.– Матушка, мне, чтоб не слечь в горячке,Нужно одно: окрутить гордячку, —Разом, чтоб солнышко за рекойСесть не успело…

Венера (отвратительно оживляясь)

Влюблен?

Амур

Какой!Крепкою стройкой гордится плотник,Полной сумой за плечом – охотник.Сумка – как блин за плечом – жалка.– Просто затронута честь стрелка.Как от стены отлетают стрелы!

Венера

Поговорили, сынок, за дело.

(Вытаскивает из груды лохмотьев монашескую рясу.)

– Что это?

Амур

Для чорта – саван.

Венера

Нет, монашеская ряса.– Это? —

(Раскачивает перед ним четки.)

Амур

Их перебираютДевки, обо мне мечтая.

Венера

Четки.

(Показывает крест.)

Амур

А какой жидюгеПод заклад снесла на ПасхуЭта – как ее – Кристина,Чтобы было в чем под липой танцевать со мной…

Венера

КрестильныйКрест.

Амур

Припомнил.

Венера

Это?

(Подает ему сандалии.)

Амур

На ногах носил Меркурий.– Почему без крыльев?

Венера

Крылья,Милый, сношены. ОсталисьЛишь дырявые подошвыС ремешками. В облаченьеСем торжественном предстанешьЕй в ночи и скажешь: «АнгелЯ твой каменный – и былоМне веленье, чтоб немедляЯ любви твоей великойРади, в монастырь священный– Женихом на пир венчальный —Проводил тебя, невеста».

(Хихикает.)

Монастырь – мой замок. Я жеНастоятельницей чернойВстречу белую овечку.Понял?

Амур

– Матушка! – Богиня! —

Венера

Поучтивей с ней дорогойБудь: про смерть тверди, про звезды,Про невинные забавыПраведников в кучах райских.Да про девственность – коронуНе забудь!

Амур

А целоваться?

Венера (строго)

В лоб – и то лишь раз.

Амур

А в губки?

Венера

Нет.

Амур

А в шейку?

Венера

Фу, бесстыдник!Успокойся: что́ доро́гойС ней пропустишь – той же ночьюНаверстаем в нашем замке.А теперь иди. – ПокончитьНадо с варевом мне этим,Где из роз, огня и кровиПойло варится любовнойПытки – памяти любовной.<пропуск одного стиха>Гостью потчевать при входеВ нашу скромную обитель.Доброй ночи!

Амур