Ее незабываемый любовник
– Я бы хотел получить больше информации о дополнении, которое вы обнаружили, мисс Кларк.
– Разумеется. Буду счастлива прислать вам документацию электронной почтой.
– Предпочитаю увидеть все, что у вас есть сейчас. Могу я войти? Или продолжим нашу дискуссию в коридоре?
Она поджала губы и отступила. Ее очевидные колебания интриговали Дома. Жаль, что завтра в Вашингтоне у него встреча в Национальном центральном бюро – американском филиале Интерпола. Должно быть, интересно понять, каким образом можно заставить эти чопорные неодобрительные губы чувственно приоткрыться и выдохнуть его имя.
Он оглядел комнату. Его внимание привлек лэптоп с семнадцатидюймовым экраном, открытым на странице со снимком яйца, усыпанного драгоценными камнями.
– Фаберже? – спросил он, подходя ближе, чтобы полюбоваться яйцом, стоявшим на двухколесной золотой тележке.
– Да.
– «Херувим с колесницей», – прочитал Дом, – подарок царя Александра III жене Марии Федоровне на Пасху 1888 года. Одно из восьми яиц Фаберже, считающихся в настоящее время утерянными. Вы охотитесь за ним?
– Я документирую его историю.
Ее рука потянулась к крышке лэптопа. Словно так и чесалась захлопнуть.
– Что вы уже успели найти?
Губы снова плотно сжались, но Дом слишком поднаторел в допросах, чтобы снять ее с крючка. Он просто ждал, пока она неохотно кивнет.
– Судя по документам, оно находилось в Гатчинском дворце в 1891 году. Одно из сорока или около того яиц, отосланных в Оружейную палату Кремля после революции 1917 года. Некоторые эксперты считают, что его приобрели в тридцатых годах Виктор и Арманд Хаммеры. Но…
Он сразу увидел, когда восхищение своей работой одолело ее нежелание это обсуждать. В голосе прорезалось возбуждение, добавившее блеска карим глазам. Очень бархатистым, манящим карим глазам. Он сразу увидел это, когда она сняла очки и принялась вертеть дужку.
– Я нашла запись о подобном яйце, проданном в парижский антикварный магазин в 1930 году. Магазин принадлежал русскому эмигранту. Никто не знает, каким образом оно оказалось у них, но я нашла источник, который хочу проверить, когда на следующей неделе буду в Париже. Может быть…
Она вдруг осеклась и перестала вертеть очки. Возбуждение в карих глазах сменилось настороженностью.
– Я не пытаюсь выкачать у вас информацию, – заверил Дом. – Целый отдел в Интерполе занимается поиском утерянных, украденных или незаконно вывезенных культурных ценностей, как вам известно.
– Да, знаю.
– Поскольку вы едете в Париж, я могу устроить вам встречу с начальником отдела, если хотите.
Небрежное предложение, казалось, вывело ее из равновесия.
– Я… э-э-э… у меня есть доступ к их базе данных, но…
Ее взгляд снова упал на экран и вернулся к Дому.
– Буду очень благодарна, – сухо выдавила она. – Спасибо.
Улыбка расплылась на лице Дома.
– Вот видите, не так-то и сложно говорить по душам, верно?
В голове Натали немедленно завыли сирены тревоги. Она почти слышала этот громкий вой, хотя пыталась держать подбородок высоко и сохранять учтиво-отчужденное выражение. Она не позволит ленивой ухмылке и чувственно сверкающим глазам соблазнить ее. Никогда больше. Никогда.
– Я дам вам свою визитку, – скованно пробормотала она. – Ваш коллега может позвонить мне на мобильный или связаться по имейлу.
– Так холодна, так вежлива.
Не глядя на визитку, которую она извлекла из портфеля, он сунул ее в карман.
– Что во мне вам так не нравится?
А как насчет всего?
– Я недостаточно хорошо знаю вас, чтобы не любить.
Ей следовало бы остановиться. И она остановилась бы, не стой он совсем рядом.
– Не то чтобы я хотела узнать вас ближе. – Она пожала плечами.
И тут она поняла свою ошибку. Мужчины вроде Доминика Сен-Себастьяна примут это как вызов.
Стараясь не морщиться, Натали попробовала исправить ситуацию.
– Вы сказали, что хотите получить больше информации по дополнению. У меня в компьютере есть сканированная копия. Сейчас выведу и распечатаю вам экземпляр.
Он наклонился, чтобы смотреть в экран из-за ее плеча.
Его дыхание шевелило легкие прядки у виска, обдавало жаром ухо. Ей хотелось сгорбиться, потребовалось немалое усилие воли, чтобы сидеть прямо.
– Так, вот он! – воскликнул Дом, когда на экране появилось изображение. – Документ, который, по мнению герцогини, делает меня герцогом?
– Великим герцогом, – поправила Натали. – Простите, мне нужно проверить, есть ли в принтере бумага.
С подачей бумаги проблем не возникло. Ее маленький переносной принтер жизнерадостно выплевывал копии до того, как Сен-Себастьян грубо прервал работу. Но это самый лучший предлог, чтобы заставить его не дышать ей в шею!
Дом взял копию документа и удобнее устроился в кресле, пытаясь разобрать затейливый почерк. Натали подмывало позволить ему и дальше мучиться над трудностями верхненемецкого диалекта. Но она сжалилась и распечатала перевод.
– Я наткнулась на дополнение, когда разыскивала Каналетто, который когда-то висел в замке Карленберг, – сообщила она. – Нашла весьма неясную ссылку на картину в Государственном архиве Австрии.
Она невольно заинтересовалась документом. Так много несведущих считало ее профессию скучной и унылой. Они и представить не могли, как это волнующе – следовать от одной тонкой ниточки к другой. Потом еще и еще одной.
– Дополнение было включено в большое собрание писем, хартий, договоров и заявлений, относящихся к Австро-прусской войне. Император Франц-Иосиф даровал вечный титул герцогам Карленберг в обмен на охрану границ империи. Пусть герцогство давно исчезло и многие государственные границы поменялись, но участок границы между Австрией и Венгрией остался нетронутым, несмотря на войны и вторжения. Следовательно, и титул вполне законен.
Он издал звук, больше похожий на фырканье.
– Мы оба знаем, что этот документ не стоит даже бумаги, на которой напечатан.
Оскорбленная за архивариусов всего мира, она опять вздернула подбородок:
– А герцогиня так не считает!
– Верно. Об этом мы и должны поговорить.
Он сунул распечатку в карман и взглядом пригвоздил ее к месту. Больше никакой ленивой улыбки. Никакого смеха в темных глазах.
– Шарлотта Сен-Себастьян едва успела сбежать из Карленберга с ребенком на руках, спасая свою жизнь. Прошла пешком двадцать или тридцать миль сквозь зимние вьюги. Я знаю, про нее говорят, будто она вынесла на себе целое состояние в драгоценностях. Я не подтверждаю эту историю, но предупреждаю вас: не следует пользоваться весьма естественным желанием герцогини видеть, как продолжается ее род.
– Пользоваться?
Она не сразу поняла, о чем речь. А когда поняла, ее просто задушил гнев, не давая говорить связно. Горло перехватило от жаркой злости.
– Думаете… Думаете, это дополнение – часть хитрого плана с моей стороны с целью выманить деньги у Сен-Себастьянов?
Она в бешенстве вскочила. Он тоже поднялся, без усилий, одним атлетически-гибким движением, спокойно пожал плечами:
– Пока я так не считаю. Но если обнаружу, что был прав, у нас с вами будет иной разговор.
– Убирайтесь!
Может быть, после того, как она немного остынет, признает, что вытянуть руку и указать на дверь – чересчур драматичный жест. Однако в тот момент она хотела одного – хлопнуть дверью с такой силой, чтобы как следует пнуть этого напыщенного осла под зад. Особенно когда он насмешливо вздернул брови:
– Не будет ли правильнее «убирайтесь, ваша светлость»?
Она скрипнула зубами:
– Про-ва-ли-вай-те.
Пока такси везло его в жилую часть города, где он намеревался последний раз повидаться с герцогиней и сестрой, Дом хмурился. Нельзя сказать, что разговор с мисс Кларк успокоил его сомнения. С референтом что-то не так. Он пока не понял, что именно. Она одевалась, как бомжиха, казалось, не желала ничьего общества. И все же, когда она яростно набросилась на него, ее щеки пылали алым цветом, и игнорировать это было трудно.
Она напомнила ему лошадку, из тех, на которых ездили его предки, когда вырвались из степей и наводнили область нижнего течения Дуная.
«И подобно упрямым маленьким пони, – с улыбкой подумал Дом, – мисс Кларк нуждается в укрощении. Пусть скрывается за очками с толстыми линзами и бесформенными платьями, но в гневе она великолепна. Жаль, нет времени ее покорить. Это куда интереснее, чем завтрашние встречи в Вашингтоне».
К тому времени, когда Зия впустила его в квартиру герцогини, он уже почти решил, что добьется своего.
– Вернулся? Так скоро? – Сестра весело поблескивала глазами. – Мисс Кларк не попалась на удочку твоего мужского обаяния, не подумала прыгнуть с тобой в постель?
Ехидная шутка оказалась так близка к его недавним мыслям. Он ответил резче, чем предполагал:
– Я поехал в отель не для того, чтобы ее соблазнять!
– Нет? Первый случай в истории!
– Иисусе, Мария и Иосиф! Ну у тебя и язык, Анастазия Амалия! Мне следовало бы регулярно мыть тебе рот с мылом, когда была такая возможность!
– Ха! У тебя всегда не хватало сил удержать меня на одном месте. Но заходи, заходи. Сара на FaceTime[3], говорит с бабушкой. Думаю, тебя заинтересует их беседа.
Герцогиня, прямая и негнущаяся, сидела в своем кресле, к которому была прислонена трость. На коленях лежал айпад, но она, очевидно, плохо с ним справлялась. На полу рядом с ней сидела Джина, держа экран под нужным углом.
Из динамика доносился голос Сары. На экране были она с мужем.
– Мне очень жаль, бабушка. Это просто само выскользнуло.
– Что именно? – прошептал Дом сестре.
– Ты, – ответила она с лукавой улыбкой.
– Я?!
– Ш-ш, молчи и слушай.
– Звонила Алексис и предложила прорекламировать мою книгу в «Бигуайл», – говорила Сара. – Хотела обыграть мою бывшую работу в журнале и мой титул. – Она наморщила нос. – Ты знаешь, какова она!
– Знаю, – кивнула герцогиня.
– Я ответила, что книга еще не готова для рекламы. К сожалению, также добавила, что книга продвигается гораздо быстрее, потому что я наняла умного помощника-референта. Похвасталась письмом, которое Натали отрыла в архивах Дома Пармы, то самое, от Марии-Антуанетты к ее сестре, где описывалась миниатюра, написанная с нее ле Брюном. Портрет пропал, когда разъяренная толпа грабила Версаль. – Она тяжело вздохнула. – Я сделала фатальную ошибку, упомянув о дополнении, на которое наткнулась Нат, расследуя историю с Каналетто.
При упоминании о Каналетто глаза герцогини затуманились.
– Твой дед купил мне картину с изображением Гранде-канала, – пробормотала она. – Сразу после того, как я забеременела твоей матерью.
Она впала в глубокую задумчивость, которую внучки не посмели нарушить. А когда через несколько минут вернулась к реальности, послала обеим хитрую улыбку.
– Вот где это случилось. В Венеции. Мы должны были поехать на карнавал в палаццо Ари Онассиса. Я купила роскошную маску, отделанную кружевом и жемчугом. Но, как говорится в этой мерзкой телевизионной рекламе, «никогда не узнаешь, когда появится настроение». Все, что могу сказать, – настроение в тот вечер у вашего деда явно появилось.
Джина буквально взвыла от восторга.
– Здорово сказано, бабушка!
Сара рассмеялась, а ее муж, смеясь, выругался:
– Черт! Моя жена предложила ехать на венецианский карнавал этой весной, но я уговорил ее вместо этого на фотосафари в Африке.
– В следующий раз послушаешь жену, – хмыкнула герцогиня.
Дом готов был побиться об заклад, что в африканской саванне их ждет такая же жаркая, пылкая страсть, как когда-то их деда в Венеции.
– Не понимаю, – вставила Джина. – И что такого случилось? Ну, рассказала ты Алексис о дополнении.
– Видишь ли…
Сара залилась краской.
– Боюсь, я упомянула и о Доминике.
Предмет разговора пробормотал проклятия, Джина снова взвыла:
– О-о-о! Вот это да! Твоя издатель-барракуда вцепится в это всеми зубами! Предполагаю, скоро снова будет опубликован рейтинг самых сексуальных особ мужского пола и королевской крови!
– Знаю, – поникла сестра. – Все это так же скверно, как в тот раз, когда Дому пришлось отдуваться за появление в очередном списке «Бигуайл». Когда увидишь его, передай, что мне ужасно, ужасно жаль.
– Он здесь! – Джина поманила Дома. – Скажи ему сама.
Когда Доминик встал перед камерой, Сара послала ему взгляд, полный самых искренних извинений.
– Прости, Дом. Я заставила Алексис пообещать, что она не потеряет голову из-за этого, но…
– Но тебе лучше приготовиться, приятель, – вставил муж из-за плеча Сары. – Твоя жизнь может сильно, очень сильно осложниться.
– Справлюсь, – заверил Дом с большей уверенностью, чем ощущал в этот момент.
– Ты так считаешь? – фыркнул Дев. – Вот погоди, пока женщины не начнут наперебой стараться засунуть номер телефона в карман твоих брюк, а репортеры полезут в душу с камерами и микрофонами.
Первое пророчество показалось Дому не таким уж отвратительным. Второе он счел абсолютно невероятным до того момента, как на следующий день вышел из такси у вашингтонского отдела Интерпола, где на него тут же набросилась стая репортеров, у которых текли слюни от запаха свежей крови.
– Ваша светлость! Посмотрите сюда!
– Великий герцог!
– Эй! Ваше сиятельство!
Покачав головой при виде очередного доказательства того, что все американцы помешаны на титулах, он закрыл лицо руками, как чертов преступник, и стал проталкиваться сквозь толпу новостных ищеек.
Глава 3
Две недели спустя настроение Доминика стало хуже некуда. Он был готов убить кого-то, потому что его физиономия смотрела с первых страниц десятков американских и европейских таблоидов, провозглашавших появление доселе неизвестного великого герцога.
Когда все это началось, он ожидал вызова в штаб-квартиру Интерпола. Даже предвкушал, что босс предложит взять все накопленные отпуска, которые он не успел использовать, и залечь, пока весь шум не утихнет. Да. Он предполагал все это, но ему не слишком понравилось, когда его отозвали и послали домой в Будапешт без всякого задания.
Всякий раз, когда он думал, что все улеглось, его лицо появлялось в очередном бульварном листке.
Пожар публичности повлиял и на его личную жизнь. Хотя муж Сары пытался предостеречь, Дом недооценил реакцию знакомых женщин на вновь обретенный титул.
Телефонный номер, который он давал людям, не связанным с Интерполом, теперь постоянно был занят. Звонили не только друзья, но и бывшие любовницы. А еще совершенно незнакомые дамы, раздобывшие его номер у своих друзей и теперь жаждущие познакомиться с ним более приватно.
Большинству он со смехом отказывал, некоторым, самым назойливым, предлагал заняться чем-то другим. Но одна оказалась такой забавной и сексуальной, что они договорились встретиться в кафе-баре. Выяснилось, что незнакомка – высокая роскошная брюнетка, столь же умная и обаятельная в жизни, сколь и в телефонном разговоре. Дом был более чем готов согласиться на ее предложение выпить по второй чашке кофе и отправиться либо на ее квартиру, либо в его мансарду. Однако, прежде чем это осуществилось, она попросила официанта снять их на сотовый. Будь он проклят, если она не отправила снимки тут же, за столом.
– Нескольким подругам, – объяснила она с улыбкой. Одна, как он обнаружил, когда очередная история появилась на газетных лотках, оказалась репортером местного таблоида.
Кроме того, для большинства друзей он больше не был Домиником Сен-Себастьяном. Он стал Домиником, великим герцогом герцогства, которое перестало существовать полвека назад!
Словом, он не слишком обрадовался, когда прохладным сентябрьским вечером кто-то забарабанил в дверь его мансарды. Тем более что стук сопровождался яростным лаем борзой, которая год назад последовала за ним домой и решила остаться.
– Тихо!
Бесполезная команда, поскольку пес считал священным долгом объявить о своем присутствии всем и каждому. Дом договорился с соседями снизу приглядывать за собакой, пока он на заданиях. Но во время вынужденного отпуска между человеком и собакой возникла крепкая связь, по крайней мере со стороны пса. Дом еще не примирился с необходимостью делиться пивом с псиной, обожавшей напиток.
– Только бы не очередной проклятый репортер, – пробормотал он, отталкивая коленом лаявшего пса и заглядывая в глазок. Он узрел двух полицейских в мундирах и какую-то забрызганную грязью особу, которую узнал, только когда открыл дверь. И тут же выругался по-венгерски:
– Натали! Что с вами случилось?
Она не ответила, поскольку была слишком занята псом, пытавшимся сунуть нос между ее ног. Дом снова выругался, схватил собаку за ошейник и оттащил, но по-прежнему не получил ответа. Она просто смотрела на него, хмуря лоб. Волосы обвисли и разметались неряшливыми прядями.
– Вы Доминик Сен-Себастьян? – осведомился один из полицейских.
– Да.
– Иначе говоря, великий герцог?
Дом нетерпеливо зарычал и еще крепче сжал собачий ошейник.
– Да.
Второй полицейский, чье имя, судя по бейджу, было Граджник, глянул в газету с зернистым снимком Дома и брюнетки в кафе.
– Похоже, это он и есть.
Его партнер показал на Натали:
– И вы знаете эту женщину?
– Знаю.
Дом оглядел референта, от спутанных волос до порванного жакета и того, что выглядело мужскими кроссовками на несколько размеров больше, чем следовало бы.
– Какого черта с вами случилось?
– Может, нам лучше войти? – предложил Граджник.
– Да-да, конечно.
Полицейские проводили Натали в комнату. Прежде чем присоединиться к ним, Дом запер собаку в ванной. Та выла и скреблась в дверь, но вскоре вынюхала гигантскую жевательную кость. Из тех, которые хранились в корзине для таких случаев.
Помимо маленькой ванной, в мансарде было одно гигантское помещение, в котором когда-то хранились артефакты из музея этнологии. Когда музей переехал в другое место, здание переделали в кондоминиумы. Зия тогда как раз получила полную стипендию медицинского факультета, потому Дом решился вложить свои сбережения в квартиру в дорогом районе Замковая гора в Буде. После чего обрабатывал наждаком и лаком дубовые полы, пока они не засверкали. Он также снес часть нависающей крыши и открыл вид на Дунай, узрев который, гости только ахали.
Сегодняшние посетители не составили исключения. Все трое глазели на залитые светом шпили, огромный купол и витражи здания парламента на другом берегу реки.
Дом безжалостно вернул их к действительности:
– Пожалуйста, садитесь и объясните, в чем причина вашего визита.
– Все дело в этой женщине, – сказал Граджник по-английски с сильным акцентом, когда все расселись. – Как, вы сказали, ее зовут?
Дом перевел взгляд на Натали:
– Вы не назвали своего имени?
– Я… я не помню.
– Что?
Она еще больше нахмурилась:
– Я ничего не помню.
– Если не считать великого герцога, – сухо вставил Граджник.
– Погодите. Начните сначала.
Полицейский кивнул и стал листать записную книжку.
– Для нас все началось в половине одиннадцатого утра, когда нам позвонили и заявили, что прохожие выловили из Дуная женщину. Мы немедленно выехали на место происшествия и нашли ее на берегу в компании своих спасателей. При ней не было ни туфель, ни сумочки, ни сотового, никаких документов. Кроме того, она не помнит, как оказалась в реке. Когда мы спросили ее имя, имя друга или родственника здесь, в Будапеште, она сказала всего два слова: «Великий герцог».
– Иисусе!
– В основании черепа под волосами у нее шишка величиной с гусиное яйцо.
Дом снова взглянул на Натали. Она осторожно пощупала затылок.
– Скорее с голубиное, – поправила она, хмурясь.
– Да, мы предположили, что она могла упасть с моста или туристического судна и ударилась головой. Хотя ни одна из туристических компаний не сообщила о пропавшей пассажирке. Нам пришлось везти ее в больницу. Доктора не нашли серьезных повреждений или сотрясения мозга.
– Вы все ясно видите? Перед глазами не плывет? – резко спросил Дом. Он получал и раздавал достаточно ударов по голове, чтобы знать все неприятные симптомы. – Никакой тошноты, рвоты или потери равновесия?
– Только потеря памяти. Доктор сказал, что это довольно обычно при таких травмах. Поскольку нам некуда было ее девать, пришлось решать: либо оставить в больнице, либо привезти к единственному человеку, которого она, похоже, знает в Будапеште. К великому герцогу.
Какая ирония! Особенно если вспомнить дрожащие ноздри и презрение в глазах. Он подозревал, что мисс Кларк предпочла бы скорее оказаться в приюте для собак, чем быть доставленной к нему.
– Я позабочусь о ней, – пообещал он, – но она должна была остановиться в какой-то гостинице.
– Если это так, мы дадим вам знать.
Граджник открыл пустую страницу и взял ручку:
– Итак, как, вы говорите, ее зовут?
– Натали. Натали Кларк.
– Американка, судя по акценту.
– Верно.
– И работает на вашу кузину?
– Да, в качестве помощника-референта.
Пытаясь что-то выведать, Дом нерешительно осведомился:
– Натали, вы должны были на этой неделе встретиться с Сарой в Париже, верно?
– С Сарой?
– Моя кузина. Сара Сен-Себастьян Хантер.
Первой реакцией стал недоуменный взгляд. Вторая испугала всех троих мужчин.
– Голова болит.
Она с уродливой гримасой вскочила:
– Я устала. И эта одежда воняет.
С этим сухим объявлением она направилась к незастланной постели в дальнем конце мансарды, на ходу сбрасывая кроссовки. Дом, в свою очередь, взметнулся с места, когда она высвободилась из своего драного жакета.
– Погодите!
– Я устала. Мне нужно поспать.
Дом попытался ее удержать, но она сбросила его руку и повалилась на постель лицом вниз. Все наблюдали за ней с различной степенью удивления и обреченности. Она зарылась лицом в подушку.
Граджник первым прервал молчание:
– Что же, полагаю, нам здесь делать нечего. Теперь, когда у нас есть ее имя, мы сумеем отследить прибытие мисс Кларк в страну и ее передвижения по Венгрии. Мы также найдем отель, где она поселилась. А вы позвоните нам, когда и если она вспомнит, почему решила нырнуть в Дунай. Договорились?
– Разумеется.
После их ухода Дом немедленно схватил телефон. Через пять гудков отозвался сонный голос кузины:
– Алло, кто это?
– Это Дом, Сара.
– Дом?
– Где ты?
– Мы… э-э-э… в Даляне. Китай, – добавила она, очевидно просыпаясь и вдруг встревожившись. Дом никогда не звонил среди ночи, да еще на другой конец света!
– Все в порядке? Бабушка? Джина? Зия? О боже! Одна из близняшек?
– Все в порядке, Сара. Не могу сказать того же о твоем референте.
Он услышал шуршание простыней. Скрип кровати и сонное бормотание.
– Дев! Проснись! Дом говорит, что-то случилось с Натали!
– Я не сплю.
– Говори! – потребовала она.
– Предположительно свалилась с моста или круизного судна. Ее выловили из реки сегодня рано утром.
– Она… она мертва?
– Нет, но у нее большая шишка в основании черепа, и она ничего не помнит. Даже своего имени!
– Господи боже!
Простыни снова зашуршали.
– Дев, Натали сильно пострадала. Пожалуйста, позвони команде, пусть приготовят самолет. Мне нужно немедленно лететь в Париж!
– Она не в Париже, – вмешался Дом. – Она со мной в Будапеште.
– В Будапеште? Но как? Почему?
– Я надеялся, ты мне скажешь.
– Когда мы встретились в Париже, она ничего не говорила о Венгрии. Только что может снова поехать в Вену, продолжить розыски Каналетто.
В голосе Сары проскользнули обличительные нотки.
– Она собиралась и дальше исследовать дополнение к эдикту. Ее обеспокоила твоя информация.
Он много чего сказал, но распространяться об этом не собирался. По крайней мере, сейчас.
– Так ты не знаешь, почему она здесь, в Венгрии?
– Понятия не имею. Она сейчас с тобой? Дай мне поговорить с ней.
Он бросил взгляд на женщину, спавшую непробудным сном:
– Она отключилась, Сара. Заявила, что устала, и плюхнулась в кровать.
– Потеря памяти? Она поправится?
– Подобно тебе, я понятия не имею. Но тебе лучше связаться с ее семьей. На всякий случай.
– У нее нет семьи.
– Ну, хоть какие-то родственники есть? Дед с бабкой? Дядя или тетя, прозябающие в глуши?
– Никого. Перед тем как я ее наняла, Дев приказал полностью все проверить. Натали не знает своих родителей и почему ее бросили младенцем. Она жила в нескольких детских домах, пока в восемнадцать лет не поступила в Мичиганский университет на полную стипендию.
Очевидно, собранной им информации недостаточно.
– Я немедленно лечу в Будапешт, – заявила Сара. – Заберу Натали. Она будет жить у меня, пока память не вернется.