Наследие богов. Книга вторая. Идущие за солнцем
– Я не хотел тебя обидеть, но и ты меня должен понять. Слишком многое стоит за вашей тайной поездкой. Я не могу рисковать судьбой целого народа.
В разговор вступил Следак, обращаясь к Сытнику:
– Все знают тебя как бесстрашного воина, но то, что сейчас происходит одному не понять. Ты ещё многого не знаешь.
Сытник метнул взгляд на князя.
– Ты что-то от меня утаил?
В его голосе звучала обида. Князь ухмыльнулся.
– Вот потому вы и пойдёте вдвоём, что бы понять, что вообще происходит.
Сытник сбитый с толку переводил взгляд с князя на Следака и обратно. Предстоящая поездка ему не нравилась всё больше.
– Да объясните мне, наконец, что произошло на самом деле.
Князь посмотрел на Следака.
– Объясни. У тебя лучше получится.
Тот кивнул головой и приступил к рассказу.
– Последнее время происходят странные вещи. Тайный гонец от норманн, передавший князю свиток исчез. Мы обыскали всё в округе и ни чего не нашли. Ни гонца, ни его тела. Хорошо, что он свиток успел передать.
Сытник перебил его:
– Может он скрытно ночью ускакал, что бы его ни кто не видел? Вот и все дела.
Следак затряс головой.
– Как только вечером он прибыл в Новгород, я его отвёл к амбару. Там есть потайная комната, и передал ему, что князь велит дождаться его. Ночью мы с князем прошли в амбар. Комната эта была пуста. Гонец просто исчез.
– И, что дальше?
– Ни чего. Поднимать шум было нельзя. Искали ещё два дня и ни чего не нашли.
Сытник почесал затылок.
– Да – а, дела.
– Это ещё не всё. – Следак взглянул на князя и тот кивнул головой, видимо разрешая говорить. – Месяц назад ушёл целый обоз в сторону Камня.
– Ну и что сталось с этим обозом?
– Он, то же исчез. Исчезли люди, кони, телеги. Всё исчезло.
Сытник удивлённо смотрел на Следака.
– Может они ещё не пришли к месту? Чего зря шум поднимать?
– Они просто не дошли до места. Если бы они там были, мы бы узнали.
В разговор вступил князь:
– Теперь ты понимаешь, что вы должны ехать, не привлекая к себе ни какого внимания? Я думаю, что здесь в Новгороде, есть тайные люди Дира. Ваша поездка может пролить свет на многие вещи. Главное, конечно, вам нужно добраться до Камня. За речкой Усой, перед Камнем есть городок Китеж. На его окраине найдёте избу Чёрного Колдуна. Он отведёт вас к Большой Снежной Горе. Там он скажет, что вам делать дальше.
– Как мы найдём этот Китеж?
– Вы будете идти по указанному пути на северо-восток до Белоозера. Там вас встретят надёжные люди и укажут ваш дальнейший путь. Что бы эти люди вас узнали, возьмите вот это. Князь протянул им в руке нательные обереги.
– Наденьте их себе на шею и не снимайте, пока не вернётесь назад.
Сытник взял из руки князя оберег и внимательно его рассмотрел. На лицевой части золотой пластины была выбита фигура сокола. На обратной, мелкими буквами вырезана фраза «Иди и найдёшь свой путь». Покрутив в руках оберег, Сытник повесил его себе на шею.
– Это всё, что ты даёшь нам в дорогу?
– Нет, не всё.
Рурик подошёл к своему столику для письма и выдвинул маленький ящичек, приделанный снизу столешницы. В этом ящичке находилась свёрнутая в трубочку небольшая берестянка. Грамота была плотно перетянута бичевой и вся залита воском. Через толстый слой жёлтого воска просматривалась княжеская печать в виде того же сокола. Князь протянул её Сытнику, как бы подчёркивая его старшинство, но обратился к обоим:
– Берегите её пуще жизни. В ней наше спасение. Если будет угрожать явная опасность, то уничтожьте её. Эту грамоту вы передадите только тому человеку, у которого на шее будет такой же оберег, как и у вас и больше ни кому.
Приняв от князя грамоту, Сытник поклонился ему.
– Не переживай князь. Головы сложим, но грамоту доставим по назначению.
Стоявший рядом с Сытником Следак, так же поклонился князю.
– Всё выполним, как ты велишь, князь. Когда нам выступать?
– Когда гулянье будет в разгаре, тогда и выступайте. – Князь глянул на Сытника. – Я надеюсь, товар ты соберёшь? Купец, как ни как.
– Не тревожься за это. Кое-что в моих закромах осталось с осени.
– Ну, тогда в путь. Помните, что только от вас зависит мир на нашей земле. Идите. Боги помогут вам.
Сытник и Следак ещё раз поклонились князю, и вышли из его комнаты. Спустившись по лестнице к крыльцу, они увидели заполненную разным людом площадь перед детинцем. Люди, размахивая руками, кричали князю здравицы. На площадь уже выкатывались из княжеских кладовых бочки с пивом и мёдом. Стряпухи выносили на больших противнях испеченный хлеб, мясо и разносолы. Гулянье начиналось. Осмотрев ещё раз толпу народа, Сытник дёрнул за рукав своего напарника.
– Нужно спешить. Скоро эти бочки опустеют, а от мяса останутся только кости. Сытый и пьяный народ разбредётся по домам, и мы будем в городе со своей телегой, как чирий на носу.
Прибавив шаг, они, утопая в весенней жиже из грязи и снега, быстро пошли к дому Сытника.
Сборы были не долгими. В готовую повозку накидали разных вещей, не представляющих особой ценности. Отрезы сукна, куски кожи. Глиняная посуда и другая домашняя утварь была беспорядочно свалена на задки телеги. В обширном сарае Сытника всё валялось в беспорядке, потому в телегу бросалось всё, что попадало под руку. Перебирать вещи просто не было времени. Пройдя в дальний угол сарая, Сытник достал из-под стога сена объёмный свёрток. Развернув его, Следак увидел целый арсенал разного оружия. Здесь были короткие мечи, широкие ножи и узкие кинжалы. Пара коротких хазарских луков и несколько колчанов со стрелами. Тут же лежали куски круглых прутков, заострённых с обеих сторон. Следак удивлённо посмотрел на Сытника.
– Это ещё что?
– Потом объясню. Укладывай всё в телегу и не забудь накрыть сеном.
Пока Следак натаскивал в телегу сена, Сытник зашёл в дом. Собрав в холщёвый мешок продукты, он на какое-то мгновение остановился. Осмотрел дом. На душе стало тоскливо. Каждый раз, собираясь в дорогу, Сытник проделывал этот ритуал. Не потому, что привык, а потому, что считал свой дом живым существом. Живя в одиночестве, он не раз разговаривал вслух, чего-то ожидая от бревенчатых стен дома. Иной раз просто вслушивался в тишину, ища ответа на свои сказанные вопросы. Ответы приходили сами собой, рождаясь в его голове. За это он был благодарен дому и искренне верил в его живой дух, а так же знал, что в его отсутствие, он ждёт его и сам тосковал по родным стенам. «Ну, прощай. Не знаю, увидимся ли мы снова. Но ты не надейся, что тут будет жить кто-то другой. Я обязательно вернусь. А ты жди». Поклонившись дому у порога, Сытник направился в сарай к Следаку.
– Ты где был так долго? – Следак впрягал в телегу пару коней. – Ни как с домом прощался?
Все знали о такой странности Сытника и иногда подшучивали над ним.
– Не твоего ума дело.
– Да не серчай. Я ведь всё понимаю.
– Раз понимаешь, нечего и спрашивать. Выводи телегу во двор, сердобольный.
Следак улыбнувшись, взял коней под уздцы и вывел их вместе с телегой из сарая.
– Больно кони у тебя хорошие. Жалко таких в телегу впрягать.
– Этим коням я жизнью обязан. Они наученные. Своё дело знают.
Сытник подошёл к коням и потрепал их по холке. Наклонившись, подтянул ремни небольших сёдел, заранее накинутых на их спины.
– Кажется, всё. Пора выдвигаться.
Он кинул в руки Следака широкую накидку с капюшоном.
– Надень. От сырости спасёт, да и от дурного глаза.
Накинув на плечи такую же накидку, он запрыгнул на телегу и взял в руки вожжи.
– Ну, родимые, пошли помаленьку.
Кони послушно дёрнули повозку, и пошли, набирая ход к северным воротам города.
Людское гулянье было в самом разгаре. Объезжая детинец стороной, путники видели большое скопление народа. На радостях люди что-то пели, кто-то выплясывал прямо посреди большой лужи. Было весело. Народ радовался рождению своего княжича. На их телегу ни кто не обращал внимания. Все были заняты весельем. Через некоторое время телега скрылась из поля зрения гуляющего народа. Ворота были уже не далеко. Сытник скинул с головы капюшон, мешающий ему смотреть за дорогой, и сказал:
– Кажется, проскочили.
– Похоже на то.
Если бы путники были чуть осторожнее, они бы увидели, как из толпы людей их телегу провожает пара внимательных глаз. Когда телега с Сытником и Следаком, увязая в грязи, миновала северные ворота, чуть погодя через восточные ворота Новгорода проскочил одинокий всадник и взял направление на Ладогу.
Глава 2
Княжеский детинец напоминал растревоженный улей. К вечеру со всего Новгорода и подвластных князю городов съехались дорогие ему гости, что бы чествовать рождение княжича Игоря. Давно ждали появления на свет приемника Рурика, потому весть об этом событии обрадовала многих. Но и многих заставила задуматься, а некоторых откровенно огорчиться. Желающих занять место князя было достаточно. Прибывший из Изборска Синеус – брат Рурика, не скрывал этого и с кислой миной вливал в себя из огромного кубка княжеский мёд. Длинные столы, поставленные в людской, ломились от яств. Здесь же рядом со столами стояли бочки с пивом и мёдом. Сновавшая вдоль столов прислуга едва успевала наполнять ими пустые чаши и убирать со стола обглоданные кости. Скоморохи во всю дули в свои флейты и били в бубны. Голоса захмелевших гостей становились громче. Здравицы княжичу начали переходить в открытые вечно неразрешённые споры между боярами и купцами. Что бы доказать свою правоту, некоторые стали хвататься за рукояти мечей. Каждый хотел доказать свою значимость и незаменимость на службе князю. Пожилой купец Коснятин из Городища, шатаясь на ногах и тыча указательным пальцем в грудь боярина Борислава, кричал во весь голос:
– Это не ты, а я опора князя! От меня зависит толщина княжеского кошелька! А ты из этого кошелька только брать умеешь! Вот и скажи, какой от тебя прок князю? Дармоед ты!
Борислав, перехватив рукой упирающийся в его грудь палец, дёрнул его резко вниз, причиняя Коснятину боль. Тот что-то закричал, пытаясь вырвать свой палец из боярской руки. Не обращая внимания на его вопли, Борислав кричал ему в ответ:
– Ты, купеческая рожа, запомни на всю оставшуюся жизнь, что мы, бояре на то князем и поставлены, что бы жили такие, как ты! Дай тебе волю, ты простых людей голодом заморишь, лишь бы кошель свой набить! Бороду отрастил, а не понимаешь, что всё княжество не на тебе держится, а на простом люде! Не будет людей работных, чего ты жрать тогда будешь?
Боярин отпустил палец Коснятина и толкнул его обратно на лавку. Тот кулем рухнул на седалище, дуя на распухший палец и бросая из подлобья косые взгляды на Борислава.
Веселье продолжалось. После таких стычек по всему залу раздавался дружный смех и одобрение выигравшему спор. Сам Рурик сидел во главе столов, на возвышении в кругу своего брата Синеуса, воеводы Крута и нескольких бояр. Слушая перепалки своих гостей он, то хмурился, то смеялся вместе со всеми. Однако, по его виду было заметно, что князь чем-то озабочен. Порой во время веселья, Рурик сидел с отрешённым видом, глядя куда-то в сторону. Иногда тяжко вздыхал, посматривая на большую дубовую дверь, ведущую в его покои. Перехватив его взгляд, Синеус спросил:
– Здоров ли ты князь? Вижу, не радует тебя веселье. О чём думаешь и тревожишься?
– Не обращай внимания. Устал я за последние дни. Покоя хочется.
– Ой, ли?
В разговор вмешался Крут:
– Не гоже гостям показывать свою скуку. Потерпи князь, уж скоро все перепьются. Больно мёд твой крепок, а пиво хмелит быстро. – Не дожидаясь ответа от князя, он продолжил: – Лучше скажи мне, зачем ты все дружины в Изборск отправил? Чем я Новгород защищать буду? Одной дружины маловато будет.
За князя ответил Синеус:
– Твои дружины сейчас там нужнее, а город можно и с одной дружиной защитить.
Крут возмутился, по прежнему обращаясь к князю:
– Ты что-то мне не договариваешь. Вижу, что не доверяешь мне. Что происходит, князь?
Рурик поставил на стол чашу с мёдом.
– Ни чего я от тебя не скрываю. Закисли твои воины в Новгороде. У Трувора с Синеусом они быстро жир порастрясут.
– Какой жир, князь?
Рурик ударил кулаком по столу.
– Дружины сейчас нужнее в Изборске! – Успокоившись, продолжил: – Да угомонись ты, воевода и поверь, что я от тебя ни чего не скрываю.
Синеус поддержал:
– Норманны больно обнаглели. Несколько поселений пожгли. Без твоих дружин нам сейчас ни как.
Его слова мало в чём убедили Крута.
– Из-за горстки шкуродёров, дружины на помощь звать?
К их разговору стали прислушиваться. Слева от князя подал голос боярин Калина:
– Не уж-то князь так норманны озорничают, что приходится Новгород без защиты оставлять?
Князь кривился от таких вопросов. Шутка ли оставить город без дружин. Всё это он понимал. Но понимал ещё и то, что если норманны высадятся на этих северных рубежах, горе будет великое всем. Ещё он понимал, что говорить об этом пока ни кому нельзя. Если узнают о тайном соглашении Дира с Эйриком, начнётся паника. Бояре будут настаивать на взятии Киева. Они давно этого добиваются. Завязнув в Киеве, можно пропустить главного врага – норманнов. Они пострашнее Киевлян будут. И пока есть угроза с севера, Киева ему не взять. Хорошо бы если все это поняли. Не время ещё, ох, не время.
– С Новгородом ни чего не случится, а северных своих соседей поддержать надо. Хватит об этом!
Князь, что бы сменить тему разговора поднял вверх свою чашу и громко крикнул:
– Слава молодому княжичу! Слава Игорю!
Гости поднимались со своих мест и тянули свои чаши вверх, вторя князю, выкрикивая славу молодому княжичу. Чаши опрокидывались, и крепкий мёд лился в открытые рты, стекая по бородам и усам гостей. Вытираясь рукавами кафтанов, мужчины садились обратно на свои скамьи и тут же опустевшие чаши вновь наполнялись до краёв. Рурик остался стоять перед своими гостями. Когда его чашу вновь наполнили хмельным напитком, он продолжил:
– Теперь верю, что скоро придёт время и мой сын закончит то, что не успел сделать я. Об одном думаю – об объединении всей земли Русской. От студёных северных морей, до тёплого Чёрного моря. Велика земля наша Русская, да только согласия меж общинами нет. Каждый князь на себя одеяло тянет. Не понимают, что сила наша в единстве нашем. Не воевать нужно нам, а дружить крепко под единым началом. Тогда нам ни кто не страшен. Ни степняки, ни хазары. Ни норманны, ни венеды. С черемисами мир заключим и до самого Камня свои владения расширим. Верю, что будет это. А вы, – князь обвёл зал рукой, – помощники мои, служите Игорю, как мне служите и детям своим накажите служить только одному, истинному князю Русскому. От наших славянских кровей династия пойдёт, и с тем править всей Руссией будем. Над всем миром станем. По справедливости жить будем сами и других научим.
Князь вскинул руку с зажатой в ней чашей вверх, и громко выкрикнул:
– За Игоря! За единую Русь!
По огромному залу прокатилась волна рёва. Трудно было понять в этом гуле голосов, кто поддерживает князя, а кто нет. Однако все чаши были опрокинуты и мёд выпит. Громче засвистели флейты и загремели бубны. В зале началось обсуждение княжеской речи. Шум от голосов перекрывал звуки издаваемые скоморохами.
– Бросил ты князь полено в огонь, – Крут с тревогой посмотрел на Рурика, – как бы теперь терем твой не сгорел.
– Ни чего. Пусть знают, что от слов своих я не отступлюсь. Посмотрим, кто после этого смуту поднимать будет. Мне и сыну моему настоящие друзья нужны, а не псы скулящие. Сегодня он мне хвостом вильнёт, а завтра тому же Диру. Таких лучше сразу извести и всю кровь ихнюю. Плохая кровь ни когда хорошей не станет, как не мешай её.
– Не слишком ли ты жесток, князь?
– Лучше сейчас быть жестоким. На себя всё взять. Упустим время, потом в крови потонем.
– Да, князь, – слушавший их разговор Синеус опрокинул в себя чашу с мёдом, – жестокое ты нам время определил.
Рурик вспылил.
– Какие люди – такое и время! Так всегда было, так всегда и будет!
Рурик поднялся из-за стола.
– Хорош, сиднем сидеть! Выходи ноги размять! А ну гости дорогие покажите свою удаль молодецкую! Кто старого князя перепляшет? Шубой соболиной одарю!
Князь пошёл по кругу, выбрасывая руки и ноги в стороны и вверх, делая ими какие-то замысловатые движения. За князем поднялись остальные, присоединяясь к дикому шаманскому плясу. Вокруг всё завертелось и закрутилось. Глаза у всех стали наполняться ярким огнём. Бешеный хоровод соединил всё вместе: крики, свисты, какофонию флейт и бубнов, лица с горящими глазами, мелькающие руки и ноги танцующих. Это была пляска жизни и смерти. Это была битва исполинов. Вошедшие в раж люди мысленно уже были далеко от княжеского детинца и хмельного пира. Они были на полях сражений уже прошедших и ещё не начавшихся. Их руки-мечи без устали рубили врага, а ноги-крылья уносили их всё дальше, делая их подвиги легендами и былинами. Те, кто постарше не выдерживали такого темпа и падали без сил прямо на дощатый пол, как сражённые воины. Те, кто помоложе, продолжали этот танец огня, всё увеличивая его темп. Упавших на пол становилось всё больше. Князь всё ещё был в числе танцующих. «В живых» оставалось совсем не много, когда танец прекратился так же неожиданно, как и начался. Резко смолкли флейты и стихли крики. Оставшиеся стоять на ногах, медленно приходили в себя, озираясь вокруг. В этой сумятице ни кто не заметил, как чья-то рука, высыпала в чашу князя пригоршню серого порошка. Помогая друг другу, выбившиеся из сил гости, медленно возвращались на свои места.
Танец был закончен. Отдышавшись, Рурик поднял чашу с мёдом.
– За наших предков! Они видят нас и помогают нам в наших делах! За Богов наших освещающих нам путь! Ура!
По всему залу прокатилось дружное «ура». Гости постепенно приходили в себя. Сзади бесшумной тенью скользнула фигура приказчика Власия. Он подошёл к князю и наклонился к его уху.
– Князь, тебя княгиня кличет. Хочет немедля видеть тебя.
Рурик встал со скамьи и ни кому, ни чего не объясняя, поднялся по лестнице в покои Ефанды. Пир продолжался. Оставшись без князя, Калина придвинулся ближе к своему соседу по столу старому купцу Радомиру.
– Скажи, купец, что князь у Камня ищет? Ты всю землю исходил, наверняка знаешь, чем этот Камень нашего князя привлекает.
Грузный купец повернулся к нему всем телом.
– Не знаю боярин. Земли я истоптал много, но до Камня не доходил. Да и нет там ни чего.
– А чего же он туда рвётся, раз там нет ни чего?
– Это ты у него самого спроси.
К их разговору начали прислушиваться. Воевода почесал свою бороду и вклинился в их разговор.
– Что нет там ни чего, это точно. Одни Черемисы кочуют с места на место. Земля там хуже, потому и не идёт туда ни кто. Однако, в народе молва ходит.
– Что за молва? – Калина напрягся всем телом. – Говори, раз начал.
– Говорят, город всё же там есть. Наши славяне там живут, да из северных кто-то.
– Что за город такой?
– Этого я не знаю. Может Коснятин знает? Ты у него спроси.
Сидевший невдалеке Коснятин, пожал плечами.
– Слышал я об этом городе. Знаю, что город не простой.
– И что же в нём сложного?
– Сложное то, что ни какая дорога к нему не ведёт. Если не знаешь, как к нему пройти, обязательно заплутаешь и пропадёшь.
– Странный город.
– Скорее тайный.
– Интересно, князь о том знает?
Синеус подозрительно глянул на Калину.
– А ты зачем интересуешься? У князя и спроси.
Смутившийся Калина махнул рукой, показывая, что всё это пустое.
– Интересно мне это. Как так, город есть, но найти его, ни кто не может? Почему сторонятся глаз людских? Почему не заявят о себе? Странно это как-то.
Крут поддержал боярина.
– И то верно. Зачем людей сторонится? Видимо, неспроста это.
– Вот дойдём до Камня, как князь говорил, и посмотрим, что за город такой, и что за люди в нём живут.
Воевода вздохнул.
– Когда это ещё будет?
Вскоре вернулся князь. Синеус сразу же спросил:
– Как княгиня себя чувствует? Не надо ли ей чего?
– Спасибо, брат. Всё хорошо. Соскучилась, вот и позвала.
– Пора пир заканчивать. Гости уже лыка не вяжут. Завтра спроси, ни чего помнить не будут.
Крут рассмеялся.
– А им всё едино. На завтра князь бочку рассолу готовь, головы больные лечить.
– И то, правда.
Скоро гости сами начали расходиться по своим домам. Кланяясь у порога князю, они облачались в длинные шубы и выходили из княжеского дома к крыльцу, где их уже ждали запряжённые повозки и осёдланные кони. Синеус остался у князя и когда гости разошлись, спросил у него:
– Скажи брат, а что это за город такой у Камня есть, что ни одна дорога к нему не ведёт?
– Ты это о чём?
– Говорили сегодня за него. Ещё говорили, что неспроста ты к Камню рвёшься. Что забыл ты там, в чужих землях?
Рурик нахмурился.
– Это не чужие земли. Ты много не знаешь, а говорить об этом ещё рано.
– Чего я не знаю и почему рано?
– Как говорил один мудрец, знания нужно впитывать постепенно, а не глотать, как мёд. Их нужно осмысливать и прорастать в них, тогда они пойдут на пользу. Если сразу выпить бочку мёда, то можно просто умереть. Так и от знаний.
– Кто этот мудрец?
– Я знал его давно. Это человек с другого мира. Мира нам не понятного и прекрасного.
– А где он сейчас твой мудрец?
Рурик помолчал, обдумывая, как бы лучше это объяснить.
– Он ушёл ещё тогда, когда закладывали Городище. По сути, от него началось строительство наших городов. Потянулись отовсюду люди. Ладога, Изборск, Новгород – этим мы обязаны ему.
– Это было так давно. Наверное, твоего мудреца уже давно нет в живых?
Князь усмехнулся.
– Этот старик переживёт всех. На него я и надеюсь.
– Как такое может быть?
– Вот потому я много тебе и Трувору не говорю. Берегу вас от этих знаний.
– Интересно ты сказываешь. Может, и про город этот расскажешь? Думаю, что ты о нём не просто слышал.
– Расскажу, коли клятву дашь, что ни одна душа живая об этом не узнает.
– Так всё серьёзно? Если просишь, то пусть я умру на месте, прежде чем кому расскажу об этом.
Рурик кивнул головой, принимая клятву.
– Ты спрашиваешь, серьёзно ли это? Серьёзней не бывает. Этот город – наша надежда на будущее. Не зря мы его прячем от посторонних глаз. Придёт время, люди узнают о нём. Узнают, почему к Камню я стремлюсь. А сейчас нужно Новгород отстоять и с Киевом разобраться.
– Ты сказал мы. Кто это мы?
– Люди из другого мира.
– Их много?
Князь поёжился от зябкого ночного ветра.
– Пойдём спать. Утро вечера мудренее.
Синеус возбуждённый рассказом князя, воспротивился.
– Как спать? Я теперь до утра не усну. Расскажи о городе том.
Рурик усмехнулся.
– Я же говорил тебе – всему своё время. Кое-что ты уже знаешь и хватит об этом. Когда успокоишься, может быть, я расскажу тебе историю про Карту мира.
– Это что за Карта?
Рурик легко подтолкнул брата в спину.
– Иди спать. Меня Ефанда заждалась.
Обиженный Синеус, подталкиваемый сзади князем, направился в отведённые ему покои.
– Обещай, – он на миг остановился, – что расскажешь мне про эту Карту.
– Придёт время, расскажу.
Скоро в детинце погасили огонь, и терем погрузился в темноту. Только рядом с крыльцом несли службу несколько дозорных. Ёжась от сырости, они топтались на месте, вглядываясь в ночную темень.
Глава 3
Дорогу развезло так, что порой приходилось соскакивать с телеги прямо в грязь и вытаскивать её руками. Кони выбивались из сил, натягивая до предела толстую кожаную упряжь. С неба сыпала холодная морось, от которой вся одежда промокала до нитки. Не спасали и пропитанные льняным маслом накидки. Продрогшие от холода путники, плотней кутались в свои тёплые плащи и жались друг к другу.
– Холод собачий. – Следак мелко дрожал всем телом. – Когда же закончится этот поток воды? Сил уже нет никаких, терпеть это.
Сытник усмехнулся и посмотрел вверх.
– Видимо ещё не скоро. А то, что продрог до кости, то не беда. Сейчас я тебя согрею.
Следак обрадовался.
– Тогда грей поскорее.
Сытник, управляющий повозкой, повернулся к своему напарнику и рассмеявшись, хлестанул того кнутом.
– Ты ополоумел? – Следак поднял руки, защищая лицо. – Ты, что творишь, рожа твоя купеческая?
Сытник продолжал смеяться и не сильно нахлёстывал Следака.
– А ну прыгай с телеги! – Он опять замахнулся длинным кнутом. – Прыгай, говорю!
Следаку ни чего не оставалось делать, как спрыгнуть с повозки. Сытник не унимался.
– Толкай телегу!
– Что?
– Толкай телегу, а то кнута получишь в раз.
– Да ты, что?