На пороге крыльца, в сопровождении нянечки, появилась Светлана с новорожденным на руках, упакованным в нарядный свёрток с голубой лентой. Женщины с радостным криком кинулись обнимать молодую мамашу.
– Дай посмотреть!.. – Вера приподняла уголок одеяла: – Ой! Какой хорошенький!.. На тебя похож!
Надежда Васильевна глянула тоже и по привычке прослезилась:
– «Большаковская» порода!
Светлана тут же её остановила:
– Слёзы подбери!
Екатерина побежала к машине и достала из багажника бутылку шампанского и «Киевский» торт» – для нянечки. Та по-свойски забрала подарки:
– Растите на радость!
И скрылась за дверью роддома.
Все подошли к машине.
– Ген! Открывай ворота! – скомандовала Екатерина.
Улыбчивый водитель распахнул заднюю дверцу. Светлана с живым свёртком влезла в салон. Он заглянул ей через плечо:
– Отличный пацан, трёна-Матрёна! Поздравляю!
Она молча улыбнулась.
– Слышь, Ген! – сказала Катя, усаживаясь рядом. – Может, усыновишь?
Вера толкнула подругу в бок.
– А чего?… – продолжала Екатерина. – Двойная выгода: ему – готовый сын, а парню – готовое отчество!
Надежда Васильевна села на переднее сиденье и оценивающе посмотрела на водителя.
…Спустя час Светлана уже дома кормила ребёнка. Мать развешивала у печки простиранные пелёнки.
– Он кто? – спросила она дочку.
– Опять двадцать пять!? – вспыхнула Светлана.
– Я об водителе… – успокоила её Надежда Васильевна.
– Генка это, Пастухов! Из Детского дома, неужели не помнишь?… Вечно в нашу школу бегал, в кружок автомобилистов.
– Нет, не помню…
– Тебе-то он зачем?
– Да так… – загадочно ответила Надежда Васильевна и чуть помолчав, добавила. – Небось, женат?
– Не женат, мама! В общаге живёт.
– Самостоятельный парень, – с уважением добавила мать.
…Было лето. На берегу Искры стоял полуразрушенный храм – без купола и креста, с осевшими в землю стенами. Светлана и Геннадий сидели на пригорке. В тени под дубом стояла коляска.
– …Родных не знаю… – рассказывал о своей жизни Геннадий. – Меня в Детский дом тетка сдала. Мне тогда и двух лет не было. Сама уже давно померла…
– А закончил что?… – спросила Светлана, поминутно кидая взгляд на коляску.
– Автотехникум… После – в армии три года замполита возил. Потом – счастья на разных стройках искал.
– Не нашёл?…
Геннадий серьезно на неё посмотрел:
– А чего за ним по дальним землям бегать?…
Светлана тут же вскочила со скамейки и кинула взгляд на спящего сына:
– Ой, сейчас проснётся! Мне его кормить надо…
Геннадий вдруг решительно обнял её и поцеловал. Светлана не сопротивлялась.
Внезапно возмущённый хриплый крик раздался рядом. Они разом обернулись. На ручке коляски сидел большой чёрный ворон с белой грудкой.
Светлана в страхе бросилась к сыну:
– Кыш, отсюда! Кыш!
Ворон взлетел на нижнюю ветку дерева, продолжая мрачно каркать. Она взяла на руки проснувшегося ребёнка. Маленький Аполлинарий улыбался. Ворон улетел.
– Ты, гляди, не испугался, трёна-Матрёна! – удивился Геннадий.
Внезапно рядом появился фотограф, чем-то похожий на гипнотизёра из Москонцерта – с таким же орлиным носом и чёрными навыкате глазами:
– На память не желаете?…
…И была осенняя свадьба – с накрытыми во дворе столами, с шумными гостями и с аккордеоном. Молодёжь отдельно танцевала под пластинки. Среди толпы отплясывал сам жених. Надежда Васильевна вынесла из дому большое блюдо с пирогами.
– Не топочите так, – сказала она гостям. – Полю разбудите! Еле заснул.
Подруги сидели рядом с невестой.
Екатерина одна выпила бокал до дна и спросила Веру:
– Тебе когда рожать?
