Пробуждение Зеркала

Глава 1

Когда вязкий туман в голове рассеялся, Дэсс Мат-Вэй сделал три открытия. Во-первых, он неизвестно где. Во-вторых, он совершенно голый. В-третьих, он покойник.

Впрочем, лучше все по порядку.

Очнувшись, Дэсс уставился в грязно-белый потолок с унылым рисунком потеков и трещин. Что за наваждение? В доме его отца, князя Росса Мат-Вэя, своды из черного камня, вырезанные лучшими мастерами СерИвов, и отливают синим, зеленым и фиолетовым. А в комнате Дэсса – еще и серебром, как его шерсть.

Куда его занесло? Младший княжеский сын хотел почесать правое ухо – это помогало думать. Однако пальцы ощутили голую кожу, и желание чесаться испарилось. Он недоуменно ощупал ухо – странное оно стало, сморщенное. И без шерсти! Озадаченный Дэсс провел ладонью по шее. Голым-голо. Приподняв голову, он оглядел себя. И в первое мгновение перепугался до одури, вообразив, что его великолепная шерсть побелела от лунной лихорадки. Значит, он в больнице… Но князь Мат-Вэй не мог сдать сына в человеческую больницу. СерИвы уходят из жизни в Смертном Доме СерИвов, и никак иначе.

Дэсс пригляделся. Обрадовался. Белое – вовсе не шерсть, а наброшенное сверху покрывало. У людей это зовется простыней. Дэсс откинул ее – и оторопело уставился на собственное безволосое тело. Зажмурился.

«Великий Ханимун! Не обойди своей милостью самого ничтожного из СерИвов, Дэсса из рода Мат-Вэев: дай каплю своей мудрости, позволь ему понять, что к чему».

Мысленно прочитав молитву, Дэсс с опаской посмотрел еще раз. Увы. Его серебряная, с переливами зеленого и алого, роскошная шерсть таинственным образом исчезла; остался лишь жалкий пучок внизу живота. К тому же это тело не было телом СерИва – оно было человеческим. Уж людей-то Дэсс навидался! Такие длинные мускулистые ноги, крепкие руки и жилистый живот могли быть только у человека. Он ощупал себя, чтобы окончательно убедиться. Гладкая загорелая кожа с редкими бесцветными волосками вызывала дрожь. Не удержавшись, Дэсс мяукнул, хотя княжичу из рода Мат-Вэев плакать не полагалось.

Приструнив себя, он сел и огляделся. Пожалуй, он все-таки в больнице. По крайней мере, сидит на больничной каталке. Дэсс видел такие на экранах видео. Каталка была дорогущая, с большим пультом в изголовье. Сейчас пульт был отключен, не светилось ни одно табло. Кроме каталки, в комнате без окон были составлены какие-то шкафы, коробки и приборы. Всем этим добром явно давно не пользовались.

Дэсс осторожно спустился. Пол оказался холодным, и босым ногам было неуютно. Да и голому, без шерсти, телу стало зябко. Дэсс удрученно оглядел себя снова. Все интимности на виду! За что?! Пусть даже правду говорят, что младший сын князя – самый бестолковый в семье, но разве Дэсс заслужил подобное наказание? Чтобы не замяукать, он свирепо закусил губу. К удивлению, зубы не прорезали кожу, и кровь не потекла, хотя было больно. Дэсс провел кончиком языка по зубам, изучая их. Тупые человеческие зубы не похожи на острые резцы СерИвов. Как люди ухитряются есть?

Он завернулся в простыню. Менее ловко, чем заворачивался в шелка княжеских одеяний – непривычные к такому делу человеческие пальцы слушались неважно – однако простыня держалась крепко. Дэсс подошел к двери, ощупал ее и попытался открыть. Плотно сомкнутые створки не шелохнулись, как он ни старался.

Тогда княжич прошел к составленным у стены шкафам и коробкам, сел на корточки возле притулившихся друг к дружке пыльных видеоэкранов. Многое из того, что Дэсс знал о людях, он почерпнул из видео: в последние дни отец заставлял его смотреть все подряд с утра до ночи. Дэссу не нравились эти странные истории – ему казалось, что в них полно лжи. Легенды СерИвов куда увлекательней. Однако отец велел, а с ним не поспоришь.

Дэсс развернул один из экранов к себе и провел ладонью, стирая пыль. От его тепла экран ожил и засветился. Старая штука, но умная.

– Последние новости, – проговорил Дэсс, не убирая рук.

Звуки человеческой речи, вырвавшиеся из человеческой же глотки, заставили его вздрогнуть. Он с детства знал язык людей, и новый голос оказался недурной – в меру низкий, довольно мягкий. Но это не был голос СерИва! Вот же горе-то…

Умное видео предложило несколько каналов на выбор, и Дэсс выбрал первый. В княжеском доме Мат-Вэев смотрели именно его. С экрана глянуло хорошенькое девичье личико в облаке рыжих волос; для СерИва человеческая красота не имела значения, но Дэсс знал, что такие лица у людей считаются хорошенькими.

– В правительстве никто не озабочен необъяснимыми смертями серивов, – рассказывала девушка.

Новости для Дэсса пошли не с начала, а Ханимун знает откуда. Со старыми видеоэкранами это обычная беда, когда передачу показывают в записи. К тому же СерИвов девица называла неправильно: без упора на «с» и «и», не подчеркивая заглавные буквы. Неуважительно у нее получалось.

– Этот милый беззащитный народец вымирает у нас на глазах, но до них никому нет дела. Серивы гибнут в своих горных жилищах, молча хоронят своих любимых. Они не просят помощи! А люди делают вид, будто так и надо.

Личико в рыжем облаке волос исчезло с экрана, и пораженный Дэсс увидел внутреннее помещение Смертного Дома СерИвов. Подземный зал был отделан камнем с лиловым отливом, в воздухе плавали дрожащие шары белого света, по каменному полу гуляли слабые тени. Тени замерших в немом горе СерИвов. Тени княжеского семейства Мат-Вэев! Дэсс узнал отца, мать, старшую сестру Лиссу, холодную и нелюбимую, узнал Дэссу – свою сестренку-двойняшку, которую обожал. Старшего брата среди них не было: Касс умер семнадцать дней назад. Умер именно так, как рассказывала девушка на экране – необъяснимо, без ран, без болезни. Просто однажды утром отец объявил, что Касса призвал к себе Великий Ханимун.

Князь с княгиней и обе княжны были закутаны в лиловые шелка траура. В свете белых шаров их золотистая шерсть отливала алым и коричневым. У всех Мат-Вэев шерсть была золотистой; у одного лишь Дэсса – серебряной. Князь в свое время подыскал себе супругу в масть и затем не раз подозрительно косился на младшего сына. В кого он уродился серебряным? Уж не в соседнего ли князя, который родом менее знатен и скуден умом, зато богатством превосходит Мат-Вэя? Или, не приведи Ханимун, в безродного сладкоголосого бродягу, который очаровал глупую женщину песнями? Дэсс лишь недавно понял, что о нем думает отец.

Но кого они оплакивают? Ведь все живы: отец, мать, две сестры. Да и вообще в Прощальный зал чужакам вход заказан. Или камеру тайно пронесли свои? Мало ли народу в доме! Вон они – толпятся у стен, блестят глазами. Советники, приближенные, дальние родственники, слуги. Наверняка кто-то польстился на человеческие деньги… Нет, но кто же у них умер-то?

И тут Дэсс увидел покойника. Как полагается, мертвое тело было уложено на возвышение в центре Прощального зала и накрыто отрезом лилового шелка. Оставались видны только плечи, шея и голова. Серебряная шерсть с переливами алого и зеленого, знакомое лицо. Дэсс потрясенно вякнул и отшатнулся от экрана, затем снова приник к нему, вглядываясь и усиленно моргая.

В Прощальном зале оплакивали Дэсса Мат-Вэя. Непутевого, бестолкового, ленивого сына. Сколько раз он видел свое отражение – в бронзовых зеркалах СерИвов, в простых зеркалах людей, в горном озере, в ручьях, что неспешно текут в долине, и даже в настоящих Зеркалах, которые порой просыпаются… Правда, в настоящих отражение немного другое.

В белом свете висящих в воздухе шаров Дэсс несомненно узнал себя: слишком тонкие, не семейные черты – наверняка в бродягу-певца! – округлый подбородок, только ему свойственная линия рта, как будто младший княжич улыбался даже после смерти, черный треугольный нос с глубоко вырезанными ноздрями, пучки черных волосков над глазами и черные же полоски от глаз к вискам, алый перелив на покатом лбу, уши в густом пуху, как серебристые шарики.

Как же так? Ведь вот он – княжич Дэсс Мат-Вэй, живой и здоровый… Только с ним что-то случилось. Что-то совсем непонятное.

В Прощальном зале отец вскинул руки – и несколько белых огненных шаров устремились к лежащему на возвышении телу.

– Прощальная церемония серивов коротка и стороннему глазу может показаться безжалостной, – зазвучал голос рыжеволосой девушки. – Этому юноше было пятнадцать стандартных лет. Серивы живут меньше людей, и по нашим меркам, ему чуть за двадцать. Больно думать, что смерть настигла его так рано. Смерть, которой могло бы не быть!

Белые шары поцеловали траурное покрывало и отпрянули, оставив следы поцелуев – мелкие огоньки, которые побежали по шелку. Князь снова вскинул руки, повелевая вспыхнуть большому пламени. И оно полыхнуло: ослепительные языки взметнулись, окружив мертвое тело танцующей стеной; на лиловых каменных стенах заиграли белые блики. Сгорающие в огне благовония заглушали запах паленой шерсти и плоти. Так было, когда прощались со старшим братом. Дэсс тогда не скрываясь плакал, и его сестренка Дэсса – тоже. Отец был ими сильно недоволен. А сейчас… Дэсс изумленно моргал, уверенный, что его новые человеческие глаза бессовестно лгут. Мать, которая души не чаяла в своем среброшерстном сыне, стоит будто каменная, ни единый волосок на лице не дрогнет. Лисса, старшая сестра, вовсе не смотрит, думает о чем-то, перебирает шелка на груди. Да что с нее возьмешь? Она и по Кассу не убивалась. Но Дэсса, любимая сестренка! Она-то чему радуется?! Маленькая изящная княжна, златошерстная СерИвка, улыбалась, глядя, как пламя сжирает тело брата. Дэсс был ошарашен. И оскорблен. И обижен до пронзительного воя, потому что если твоя смерть доставляет радость близким, значит, тебе и впрямь настало время умереть. Но Дэсс ничем не обидел сестру! За что она его так ненавидит?

Он взвыл, не в силах сдержать чувства. Человеческая глотка породила вопль, который в другое время напугал бы его самого. Дэсс вскочил и ахнул экраном о ближайший шкаф, выплескивая свой гнев и горе. Экран разломился, как сухая щепка. Дэсс и не подозревал, что в человеческих руках может таиться эдакая мощь.

Сомкнутые створки двери разъехались, и в комнату ворвались двое. Не СерИвы – люди.

– Ты что?! – заорал один, широченный, как два сдвинутых вместе шкафа, с черными усами и в легкомысленном «детском» костюмчике – белом в зеленую полоску. Короткие штаны не доходили до колен, рукава едва прикрывали плечи. Зато на ногах были тяжелые ботинки, которыми удобно месить чужие ребра; видео нередко такое показывало.

– Фффф-ууу, – шумно выдохнул второй, невеличка, черноусому по плечо, с крашенными в синий цвет волосами. Костюм у него был тоже синий, похожий на полицейскую форму. – Очнулся!

Дэсс попятился. У него под рукой одна старая мебель, а эти двое вооружены. У каждого – штука, название которой он от волнения забыл, хотя видео смотрел внимательно.

– Чего орешь, сволочь?! – потребовал черноусый, видимо, сердитый с перепугу.

– Пусть лучше орет, чем спит, – рассудительно отозвался невеличка. – Как вы себя чувствуете, господин Домино? – осведомился он любезно, поигрывая блестящей грозной штукой.

Дэсс прижался к стене. С людьми шутки плохи – это вам не СерИвы.

– Отлично он себя чувствует, – объявил черноусый, рассматривая завернутого в простыню княжича. – Вон как нарядился! Годен для парада мод, не то что для дурного шоу.

Они захохотали. Черноусый – басом, невеличка – с тонкими всхлипами, оскорбительными донельзя. Дэсс прикинул, как бы ему прорваться к двери. Увы: эти двое стояли между ним и вновь сомкнувшимися створками.

– Твоему отцу уже сообщили, – доверительно поведал черноусый, притворяясь, будто готов убрать оружие в кобуру. – Как только он перешлет деньги, мы сейчас же отправим тебя домой.

Дэсс усиленно соображал. Домой – это прекрасно. Только как он докажет отцу, что он и есть Дэсс Мат-Вэй, младший княжеский сын? Ведь тело Дэсса сожгли в Прощальном зале, а то, что у него осталось, не похоже на непутевого княжича.

– Господин Домино, вы не рады? – с издевательской вежливостью поинтересовался невеличка. – Вы не желаете вернуться домой?

Да ведь он толкует про чужой дом! Дэсса принимают за какого-то Домино, и с отца этого Домино хотят получить деньги. Чужой отец денег за Дэсса не даст. Впрочем, как он узнает, что Дэсс – не Домино? Пока не заговорит с ним, не догадается. Однако нечестно скрываться под чужим именем и спасаться из плена за чужие деньги. Княжеский сын не должен обманывать…

Дэсс не успел додумать свою правильную и честную мысль. Створки двери снова разъехались, и черноусый с невеличкой без звука повалились на пол.

Глава 2

Через порог метнулся новый человек. Дэсс крепче вжался в стену – такая волна бешеной ярости его окатила. Губы чужака кривились в оскале, из-под светлой челки сверкали карие глаза. Только это и успел отметить княжич, когда чужак перепрыгнул через неподвижное тело невелички и оказался возле Дэсса.

– Сукин сын! – рявкнул он, сгребая княжича в объятия. – Ур-род!

Объятия означали привязанность, но при чем тут дурные слова? Чужак выпустил придушенного Дэсса, однако тут же сдавил ему железной лапой запястье и рванул за собой:

– Идем!

Дэсс запнулся о черноусого, ткань «детского» костюма затрещала под ногой. Чужак взвился в воздух, одновременно толкая Дэсса к двери и разворачиваясь назад. Ствол в его руке уставился на поверженных врагов. Враги в беспамятстве не замышляли дурного, поэтому спаситель княжича сунул оружие в карман. Затем без видимого усилия руками отжал створки двери в стороны.

– Пошел! – велел он, и вслед за Дэссом выскользнул из комнаты.

Дверь закрылась.

Здесь была вторая комната. Кресла, стол с упаковками из-под еды, что-то показывающий видеоэкран. В креслах застыли люди – седой старик и молодой охранник. Правая рука охранника безвольно висела, а на грязном полу лежал карманный лучемет. Лучемет Дэсс узнал – из какого-то видео про бандитов.

Его спаситель стащил с охранника куртку, рубашку, ботинки, брюки и даже носки.

– Одевайся. Быстро!

Княжич Мат-Вэй, хоть и обладал одной лишь простыней, не собирался натягивать чужую одежду. С голого тела! Он замялся, придумывая, как объяснить это своему спасителю, а тот ухватил простыню обеими руками и разодрал ее, бросил на пол.

– Живее.

Пришлось подчиниться. С брюками Дэсс кое-как сладил сам, с остальным помог спаситель. Бешеная ярость в его карих глазах погасла, и он уже не рычал, как в первую минуту.

– Ты их убил? – спросил Дэсс, когда спаситель повлек его за дверь.

– Чем? Плевком в затылок? – непонятно ответил тот. Железная лапа больно сжимала запястье княжича.

Дэсс решил, что спаситель пошутил.

Они долго бежали по пустым коридорам. На стенах горели тусклые лампы, под ногами хрустел мусор. В горных домах СерИвов никогда не бывало так грязно, как у людей.

– Сюда, – спаситель втолкнул Дэсса в кабину лифта. – Седьмой этаж, – сказал он очень четко, как для тугого на ухо. После некоторого размышления лифт распознал голосовую команду и поехал вверх.

В кабине было на удивление чисто, а заднюю стену занимало большое зеркало. Обычное человеческое зеркало отражало двух похожих людей. Одного роста, одинакового сложения, светловолосые и кареглазые. Братья? Дэсс вгляделся. Сначала в собственное новое лицо. Темные, четкие, как будто нарисованные брови, большие глаза с грустно опущенными уголками, ровный аккуратный нос, идеально соразмерный подбородок. Пожалуй, с этим лицом поработали врачи – вряд ли у людей от природы бывают столь правильные черты. Княжич нервно усмехнулся: красоту портила вспухшая губа, которую он недавно свирепо кусал.

Его спаситель казался попроще; более естественный. И он был немного старше. И очень усталый. По крайней мере, насколько Дэсс мог судить по его впалым щекам и коричневым теням под глазами.

Спаситель остановил лифт на пятом этаже, не доехав до названного седьмого.

– Шевелись! – он выскочил из кабины и выдернул из нее Дэсса. – Шагай быстрей!

Дэсс старался, как мог. Да только за таким стремительным человеком и бегом не угнаться, а княжичу велели шагать. Здесь под ногами был красивый ковер, на стенах – светильники, оправленные в желтый металл «под золото». Двери с надписями, которые Дэсс не успевал разбирать на ходу. Несколько раз встретились люди. Дэсс со спутником мало от них отличались.

Его спаситель нырнул в другой лифт и назвал первый этаж. Поехали. Дэсс глянул в зеркало и похолодел: в самой его середине открывался кружок настоящего Зеркала. Кружок был мал, но он неотвратимо рос, и в нем отражался Дэсс Мат-Вэй во всем великолепии своей серебристой шерсти с алыми и зелеными переливами. Крошечный, но легко узнаваемый младший княжеский сын. Беда! Стоит человеку обернуться, он с одного взгляда все поймет. К счастью, он стоял спиной к зеркалу, лицом к двери. Дэсс заслонил предательское стекло своим телом. Они сейчас выйдут из лифта, и настоящее изображение исчезнет. Надо же было Зеркалу проснуться! Что его разбудило? Сказался пережитый Дэссом испуг?

А ведь рано или поздно все равно придется сознаться. И что тогда? Лучше не думать.

По первому этажу промчались, словно за спиной бушевал пожар. У Дэсса онемела рука, которую сжимал человек. Разве у людей бывает такая силища? Дэсс полагал, что это враки на видео.

Выскочили в неприметную узкую дверь и очутились под неистовым ливнем. Вода хлестала с неба, будто все горные водопады собрались разом и хлынули на город. Под ногами бурлило, дома и деревья виднелись смутно. Дэсс наполовину ослеп: раньше глаза от воды защищала шерсть, а теперь? Его заставили нагнуться и куда-то втолкнули. Непривычно длинные ноги заплелись, он ткнулся коленями в мягкое. Огляделся, соображая, куда попал: в мобиль. Поспешно собрался на пассажирском сидении, угнездился. На водительское место скользнул мокрый спаситель, бросил руки на панель управления и послал мобиль куда-то сквозь неистовую воду.

Дэсс не решался спросить, как человек видит дорогу. В дожде расплывались силуэты домов, растекались огни реклам. Сам княжич ни за что бы не справился.

Мобиль вскоре остановился. Снаружи шумел дождь, глухо стучался в крышу, потоками катил по стеклам. Человек пошарил рукой под панелью управления и выудил салфетку. Вручил Дэссу:

– Оботрись.

Княжич покрутил ее так и сяк. Ткань была с пятнами грязи. Как можно приложить это к себе? Чтобы не обидеть спасителя, он сделал вид, будто промокнул лоб и щеки, и вернул салфетку. Человек не смущаясь обтер лицо, положил салфетку на голову и похлопал, подсушивая волосы. Затем резким движением скомкал ее и швырнул обратно, словно на что-то рассердившись.

– Прости, – вымолвил он глуховато. Короткое слово далось с явным трудом.

Простить? За что? Спаситель не сделал Дэссу ничего дурного. Разве что запястье саднит от его хватки. Княжич невольно потер помятую руку.

– До, прости, – настойчиво повторил человек. СерИвы никогда не просят дважды, мелькнуло у Дэсса в голове. – Конечно, я виноват. Но я ведь тебя нашел?

– Нашел, – согласился княжич, потому как отмалчиваться дальше было неприлично.

Карие глаза под мокрой челкой сверкнули, словно человек был сердит, но в то же время с надеждой чего-то ожидал.

Княжич молчал, опасаясь ляпнуть что-нибудь несуразное. Тогда спаситель со странной гримасой взял его руку и поднес к губам. Изумленный Дэсс лихорадочно соображал. Проявление любви? Не похоже. Плотно сомкнутые, напряженные губы не ласкали кожу. Кажется, человеку это вообще неприятно. Быть может, знак подчинения? Правильно: абсолютное подчинение, Дэсс в этом совершенно уверен. Не напрасно отец заставлял смотреть видео!

Дэсс вежливо отнял руку.

– Мне не нужен раб. – Помнится, так говорил кто-то из персонажей на экране.

Кажется, ляпнул-таки не то. Человек стиснул зубы.

– Ч-черт, – выдохнул он, помолчав. – Господин Домино, быть может, вы укажете, что мне сделать, чтоб вы смилостивились? На колени стать? Вон там, в луже?

– Не надо. Я… – Дэсс хотел сознаться, что никакой он не Домино, а княжич Мат-Вэй и сам не знает, как оказался в чужом теле. Язык не повернулся. – Я ничего не понимаю, – пробормотал он убито.

– Что тебе объяснить? – глухо спросил человек. – Что я, Мстислав Крашич, и есть твой раб?

А это еще с какой стати? И как об этом расспросить? Дэсс вдруг нашел отличный выход.

– Я ничего не помню, – объявил он.

Мстислав повернулся к нему на сиденье, мрачно поглядел исподлобья. Затем вынул из нагрудного кармана маленький диагностер, обследовал Дэссу голову.

– Травмы нет, – сообщил он. – Губу тебе кто разбил?

– Сам.

Мстислав недоверчиво приподнял брови.

– Сам, – повторил Дэсс, смущаясь от собственной лжи: ведь не разбил, а искусал. – Мс… – он запнулся: сходу такое сложное имя и не выговоришь. – Слав, поверь: я ровным счетом ничего не понимаю. Не помню, не знаю, не… – он не придумал, что еще. – Кто я? Кто ты? Кто мой отец?

Мстислав потер лоб, отчего-то поморщился. Под влажными светлыми прядями Дэсс разглядел узкий обруч телесного цвета. На украшение не похоже, и на других людях княжич таких штук не видел.

– Мы живем на планете Беатриче, в городе Тэнканиока-ла, что значит «Замок падающих звезд». Тут все названия серивские; поначалу люди пытались строить, давая городам свои названия, но все стройки были снесены наводнениями или ураганом, – проговорил Мстислав скучным голосом и с выражением на лице, которое подразумевало: «Я знаю, что ты это знаешь и нарочно морочишь мне голову». – Есть лишь одно поселение со смешанным названием: академгородок Рассвет-Диа-ла. В нем живут ученые и исследователи. Дальше. Беатриче – космическое захолустье, с отсталой техникой, но удивительными природными явлениями. Здесь собирались создавать туристический рай для богатых любителей экстрима, однако дело заглохло. То ли денег не хватило, то ли туристов. К тому же тут невозможно пользоваться личными средствами связи – планета глушит маломощные устройства. Пробиться через помехи может только оборудование со здоровенной антенной, которую на себе не упрешь. Вот как у нас в мобиле.

Он глянул на Дэсса, проверяя, не надоело ли валять дурака; княжич вежливо слушал. Мстислав пожал плечами и продолжил:

– Тебя зовут НОрман МИдж ДОнахью, – он выделил первые слоги. – ДО-МИ-НО. И твоя программа на видео тоже называется «Домино».

– Моя программа?!

– Да. Дурацкие шутки, идиотские пляски и отвратительное пение.

Упало сердце. Дэсс не сумеет заменить человека по кличке Домино в передаче на видео… Впрочем, Мстислав вот-вот распознает в нем самозванца.

– А ты кто? – спросил княжич, не совладав с любопытством.

Мстислава перекосило, губы растянулись в оскале. СерИвы не знают подобной ярости…

– Я твой раб, – процедил человек. Перевел дыхание. Положил руку на саднящее запястье Дэсса, тихонько сжал – совсем не так, как раньше. – Слушай, давай договоримся. Прекращай дурачиться, и поедем домой. И ты… – он сглотнул, как будто слова царапали горло, – скажешь отцу, что не будешь разрывать наш контракт. Он требует… потому что я не доглядел и тебя похитили… но ты не соглашайся.

Дэсс хотел отнять руку, однако Мстислав не отпустил.

– До, – казалось, ему проще ворочать огромные камни, чем говорить, – прости. Ну, делай со мной что хочешь… только не рви контракт. Пожалуйста.

Было невыносимо наблюдать, как унижается просьбами человек, который спас Дэсса из плена. Казалось, впалые щеки Мстислава запали еще больше, коричневые тени под глазами растеклись ниже, и он сидел, не в силах поднять взгляд.

– Что за контракт? – осторожно поинтересовался княжич.

Мстислав вскинулся, словно его укусили.

– Да ты что?! В самом деле?… – он поперхнулся.

– Не помню, – сокрушенно выдохнул Дэсс.

У человека сделались огромные зрачки – расплылись чернотой во всю радужку. Лицо помертвело, губы стали пепельные.

– Ты не врешь?!

Дэсс закивал. Потом сообразил, что это неправильный жест, и помотал головой.

– Слав, расскажи немного – а потом я, может быть, и сам вспомню. – Княжич схитрил, но это была невинная хитрость, а не ложь, позорящая славный род Мат-Вэев.

Льющийся по стеклам поток воды вдруг пронизал мигающий синий свет, а в салоне сгустилось изображение человеческого лица. Оно висело над центральной консолью между Мстиславом и Дэссом и подергивалось, словно картинка на неисправном видеоэкране. Глаза смотрели мимо обоих, на заднее сидение мобиля.

– Полицейский патруль, сержант Белов. Здравствуйте, – раздался искаженный, поскрипывающий голос. – Вы скоро поплывете – в таком-то ливне. У вас трудности?

– Нет; все в порядке, – отозвался Мстислав, нажав одну из кнопок на консоли. Затем он извлек из кармана документ – сине-белую карточку – и мазнул ею возле той же кнопки.