Плетение. Книга вторая
Появившийся на пороге комнаты Сейс осмотрел их обоих, и весело поинтересовался:
– Поиск ничего не дал, не так ли?
Дайрус хмуро посмотрел на него.
– Уже проверял, не так ли?
– Да. Но у меня есть что добавить.
– Что?
– Иногда, в разное время, на разных заданиях, и не только на твоих, я замечал странные… события. Действия, которые, на проверку, вели к ней. Шеф, вы уже наверняка решили встретиться с ней… Так вот… мой вам совет, укрепите защиту так, как ни когда в жизни. А с учетом того, что она еще и целительница – чтобы ни одна молекула, исходящая от нее, не достигла ваших легких или кожи.
– А это не слишком ли?
– Шеф, я боюсь, что этого будет слишком мало.
– Сынок, ты не знаешь, куда я положила свой гламор?
– Понятия не имею, мама. Как понятия не имею и зачем тебе он, в твои двести…
– Помолчи. Невежливо напоминать женщине о ее возрасте. А мне он нужен для того, чтобы пойти с тобой.
– Мам, я понятия не имею, зачем тебе это нужно, но с уверенностью могу сказать, что если ты провозишься еще хотя бы пять саймов, то нам придется телепортироваться, а не ехать на машине.
– Не говори чушь, милый. Даже когда я опаздывала на целых два прата на собственную свадьбу, я не телепортировалась, как какая-то неудачница, а с полным достоинством, присущим нашей семье, спокойно доехала.
– И безумно взбесила всех приглашенных гостей.
– Это были их проблемы. Надо было лучше учиться держать себя в руках. Кстати, Глау, а куда делась эта милая Елена? У нее такое необычное имя…
Глау отвлекся от инфосети, через которую оставлял рекомендации для своих управляющих, и повернулся к матери.
– А ты уже распланировала нашу свадьбу? Мама, этот ужин был запланирован как наполовину дружеский, наполовину официальный. Мы планировали поговорить о довольно важных вещах.
Эрилл Фернон повернулась к сыну.
– Что может быть важнее, чем породниться с Клаудами?
– Она не Клауд, она Валль.
– Она – его дочь, – менторским тоном заявила Эрилл – а это значит, что она в любом случае Клауд.
Глау покачал головой.
– Как бы то ни было, у меня вообще это в планах не стояло, как и у господина Клауда.
– Интересно было бы знать почему.
– Потому, что мы с ней хорошие друзья, а он – мой бывший учитель и предшественник в Совете. И еще потому, что меня интересует не она, а…
– Кто?
Глау вздохнул.
– Если я произнесу это имя, мам, то боюсь, что сразу разразится скандал, а мне бы хотелось его отложить хотя бы до окончания заседания Совета. После него я уже буду настолько невосприимчив к чему угодно, что, пожалуй, даже смогу выдержать долгую нотацию на тему – «Как должен поступать представитель семьи Фернонов».
– Вот как? Я даже боюсь предположить, кого же ты имеешь в виду. И чем тебя не устраивает Елена? Она красива, умна, явно талантлива в магии…
– Мама, она вообще не занималась магией. Отец ее не учил. И потенциал не проверял.
– Она – дочь Клауда. У нее не может быть плохого потенциала. Но, самое главное, это то, что она его дочь…
– Мама! Хватит! Я ее не интересую, а она не интересует меня. По крайней мере, в смысле заведения семьи. И если ты продолжишь развивать эту тему, то…
– Что?
– То я публично отрекусь от причастности к этой семье. Мне это только на пользу пойдет. Меньше дел на мне висеть будет. Поверь, меня это совершенно не пугает. Доход я буду получать с вверенного мне Далахаса, а работа члена Совета не даст появиться свободному времени. И ты знаешь, что я не буду обманывать. Еще хоть малейший намек на подобное, и я это сделаю.
– Ты же всех нас опозоришь…
– Ты думаешь, что меня это должно остановить? Поверь, это не так. Опозоритесь вы, а не я, и многие расценят такой жест как довольно смелое решение, что только добавит уважения.
Эрилл в ужасе смотрела на сына, не в силах связать воедино его слова с тем, что она знала о нем ранее.
– Ты… ты сошел с ума…
– Нет, мама. Я не сошел с ума. Мой разум кристально ясен.
– Ты не посмеешь так подставить семью.
– Так же, как ты не посмела подставить ее?
– О чем ты?
– Триш Лэйди была около нашего дома прошлой ночью, пытаясь поймать либо меня, выходящего вместе с Леной, либо ее одну. Ты хоть представляешь себе, какой скандал мог разразиться, если бы эта лживая тварь смогла это сделать? Я уже не говорю о том, что она не просто журналистка, но и содержанка моего оппонента в Совете. Она работает на Шеона – человека, хуже которого я, и представить не могу. Ты полезла в ситуацию, даже не переговорив со мной, и в этом ты вся. Всегда ты стремилась сделать так, как было выгодно тебе, не удосужившись выяснить того, как на это отреагируют остальные. Всегда, начиная со своей свадьбы, и по сей день.
Взбешенный Глау махнул рукой и отвернулся.
– Ты не имеешь права так говорить со своей матерью!
– Еще как имею. Но сейчас не буду. Я опаздываю на заседание.
С этими словами он телепортировался, оставив свою мать разбираться в том, как же именно ее сын смог обзавестись собственным мнением, и научился его отстаивать.
Сигнал «вокслера» застал его в тот момент, когда он приближался к дверям Зала Заседаний, подумывая о том, чтобы мимоходом разнести их в пыль.
– Да – рявкнул он, открывая «вокслер»
– Раньше я не наблюдал у тебя такой реакции – сухо прокомментировал его приветствие Дайрус.
– Я только что своеобразно пообщался со своей матерью.
– Надеюсь, она жива?
– К сожалению. Что-то есть?
– Сейс с нами, и мне нужна информация. Дебаф.
– Умна, молчалива…
– Это я уже знаю. Нужно больше. Присмотрись к ней, а я, пока, попытаюсь пообщаться с твоими родителями.
– Дайрус, не лезьте в это дело. Это семейная проблема, и не вам ее решать.
– Извини, не могу. Твоя мать чуть не поставила мою дочь и меня в неудобное положение, и этого уже достаточно, чтобы я стал заинтересованным лицом. Кроме того, твой отец мне нужен для дела.
– Какого?
– Мне, возможно, потребуется определенный отвлекающий маневр, и я хочу, чтобы именно он помог нам.
– Дайрус, он, вполне возможно, что болен.
– Тем лучше. Кстати, я проверю, и, при необходимости, подлечу. В крайнем случае, устроим ему встречу с профессиональным целителем.
– Это все?
– Нет. Разнеси их в пыль на этом заседании. Тебе нужна разрядка.
Закрыв «вокслер», Глау ворвался в Зал. Исходящие от него волны магической энергии заставляли потрескивать даже воздух, а его внешний вид обещал незавидную участь тем, кто рискнет перечить ему в этот день.
– Фернон, это не допустимо…
– Молчите, Шеон. Молчите вы все. Я снова поднимаю вопрос о привлечении демонов во внутренние дела нашего пространства, из которого они, как известно, давным давно ушли. Вы знаете мою точку зрения, господа и дамы.
Он стоял среди Зала, даже не утруждая себя добраться до своего кресла.
Воздух в помещении стал густым. Казалось, что еще немного и его можно будет преспокойно резать ножом.
– Против – провозгласил Шеон, меняя высказанное ранее решение.
Остальной Совет торопливо принялся отказываться, понимая, что, даже не смотря на численное преимущество, юный Высший сможет уничтожить их сейчас за пару ортов.
– Единогласно, – прокомментировал Глау – рад, что мы хоть в чем-то сошлись во мнениях. А теперь, господа, я намерен внести ряд серьезных вопросов, до которых ранее у нас не доходила очередь…
Глава 4
– Пап, а какими были мои дедушка и бабушка?
Дайрус посмотрел на дочь, и спросил:
– Что именно тебя интересует?
– Ну… Какими они были родителями?
Он вздохнул.
– Своеобразными, если честно. Уж точно не такими, какими должны быть родители в твоем мире. Они не были любящими, не были добрыми… Честно говоря, сейчас я просто начинаю задаваться вопросом, были ли они вообще теми, кого можно назвать отцом и матерью.
Лена поправила прическу, приготовившись внимательно слушать.
– Отец немного не дотягивал по своему потенциалу до статуса Высшего, поэтому он занимался бизнесом. Бывало, что я месяцами его не видел, поскольку он пропадал на своей работе. Что же касается матери – она была Высшей, и Совет доверил ей руководить одним из регионов. Честно говоря, я вообще-то с трудом понимаю, как они нашли время меня зачать, пропадая постоянно по своим делам.
– А они любили друг друга?
– Их брак – был браком по расчету. Слияние в бизнесе, возможность получения потомка с большим потенциалом – вот что служило основой. По хорошему счету я был предоставлен сам себе, хотя они и хвалили меня за успехи в учебе и прочее. Со мной они всегда говорили ровным голосом, со слегка поучающими интонациями.
Лена задумалась, после чего погладила отца по руке.
– Хорошо, что ты не такой. Мне бы не хотелось чувствовать себя мухой в янтаре.
– Мухой в янтаре?
– Да.
Немного помолчав, Дайрус ответил:
– Я понимаю, что ты хочешь сказать. Вот только…
– Что?
– Не меня за это благодарить надо, а твою маму. Именно она научила меня любить.
Он бросил взгляд в сторону лестницы, и тихо сказал:
– Хватит об этом. Она идет.
Моментальное развертывание плетения создало ощущение того, что все время вокруг них на секунду замерло, и лишь потом продолжило свой ход.
Со стороны лестницы к ним неторопливо приближалась довольно миниатюрная женщина, с роскошными черными волосами. Пронзительно четкие черты лица подчеркивались умело наложенными косметическими заклинаниями, и создавался эффект того, что его обладательница выточена в материи реальности, а вовсе не рождена людьми.
В четко выверенный момент, Дайрус поднялся со стула, и изящно помог ей расположиться за их столом.
Лена чуть не ахнула при виде этого, так как, по ее мнению, все выглядело единым движением, включая безукоризненно вежливый наклон головы Арианны Дебаф. Для столь совершенной синхронности требовалась большая совместная практика, и ни одни правила этикета не могли позволить такой точной согласованности движений.
– Господин Клауд…
– Госпожа Дебаф…
– Мне очень приятно познакомиться с вами лично.
– Взаимно. Позвольте представить вам мою дочь – Елену.
– Благодарю.
Даже не удостоив Лену взглядом, Арианна вежливо склонила голову по направлению к Дайрусу.
– Меня весьма удивило ваше желание пригласить меня сюда. Не подскажете, в чем причина?
– Конечно, госпожа Дебаф. Отчасти дело в бизнесе, но в большей степени я позвал вас, чтобы вы смогли вместе со мной оценить великолепный голос сегодняшней звезды сцены. Я совершенно случайно узнал, что сегодня вечером здесь выступает Уоррес Шейтер. Надеюсь, что вам понравится.
– О, несомненно.
Неторопливо приблизившийся к их столику человек безмолвно предложил им меню, которое ни один из Высших даже не удостоил взглядом, как, впрочем, и самого человека.
– Стейк средней прожарки. Овощи.
– Рисл по далахасски, и бутылку далахасской «Крови», если только у вас не появились «Слезы».
Лена посмотрела на отца, заказавшего стейк, и, коснувшись браслета, безмолвно спросила:
– Что мне взять, чтобы не выглядеть глупо?
– То, что сможешь съесть согласно этикету.
Лена с невозмутимым видом произнесла:
– Даммар под соусом яки, и бокал для вина.
Человек вопрошающе наклонился к ней.
– Бокал?
– Да. Для далахасских «Слез».
Человек отправился исполнять заказ, а по заведению прокатилась магическая волна, слегка изменяя акустику в зале. На сцену вышел приглашенный певец.
Следующий прат своей жизни Лена запомнила навсегда.
Усиленный магией голос певца проникал в душу, заставляя отзываться на великолепное исполнение каждую клеточку ее тела. Она не слышала слов песни, но видела внутренним взором все, что он хотел передать своим слушателям. Когда же первая часть выступления подошла к концу, и Шейтер удалился со сцены, девушка еще долго не могла придти в себя.
– Это было чудесно, – произнесла Арианна – и знаете, господин Клауд, с вами интересно иметь дело. Я благодарю вас за предоставленную мне возможность услышать столь потрясающее исполнение, но, с вашего позволения, я, пожалуй, удалюсь.
– Разумеется, госпожа Дебаф.
Лена открыла, было, рот, но получила мысленный сигнал от отца:
– Тихо. Все в порядке.
Также синхронно, как при ее появлении, Дайрус и Арианна поднялись со своих мест, причем он даже ухитрился успеть отодвинуть стул, и вежливо кивнув друг другу, они расстались.
– Что это было, пап? – поинтересовалась Лена, когда он вернулся на свое место, а Арианна спустилась вниз по лестнице.
– Это? Этикет Высших Магов, согласно установленному регламенту. Не обращай внимания, тебе такому учиться будет не нужно, только если ты не захочешь стать Высшей.
– Я не про то, хотя это, конечно, тоже впечатляет. Она ушла. Ушла, а вы не обмолвились и словом.
– Дочка, Высшие не обсуждают дела вслух, при ком бы то ни было, даже при родственниках. Мы пообщались при помощи магии.
Дайрус усмехнулся.
– Интересная женщина…
– Интересная? Пап, я, конечно, понимаю, что в каждой женщине должна быть загадка, но эта – кроссворд на двух газетных разворотах, да еще и с зашифрованным ребусом.
– Именно так. Этим и интересна. Что еще о ней скажешь?
– Да она как статуя, которую научили двигаться. Безукоризненно выглядящая, ледяная…
– Я понял, дочка. Остановись.
Дайрус вздохнул, потер подбородок, и негромко продолжил:
– Самое интересное во всем этом то, что мы ни на сантиметр не приблизились хоть к чему то.
– То есть из разговора тоже ничего не вытащить?
– Нет. Она пришла поговорить о бизнесе, и мы говорили только о бизнесе. Она не позволяла себя отвлечь даже на классические комплименты.
Их заказ, наконец, принесли, и Лена придвинула к себе тарелку.
– Пап, я тут вот о чем подумала…
– Да, Лен?
– Ваша инфосеть – аналогична нашему интернету.
– Я не настолько хорошо понимаю, о чем ты говоришь. Как ты знаешь, я крайне недолго пробыл в вашем мире.
– У нас тоже есть информационная сеть, в которую можно выложить любую информацию.
– И что ты хочешь сказать?
– То, что у нас есть люди, программисты, которые могут взломать защиту на любом хранилище информации и стащить или стереть все, до чего доберутся…
– Я, кажется, понял, к чему ты ведешь, дочка. Ты хочешь сказать, что кто-то преднамеренно стер всю информацию из инфосети. Разочарую. Это невозможно. Инфосеть разрабатывалась так, чтобы можно было внести информацию, но не удалить.
Лена неторопливо наслаждалась своей порцией даммара.
– Пап, ты не понимаешь. Таких людей в нашем мире считают чуть ли не волшебниками, и заметь, это по нашим меркам… Здесь же, где профессионал может многое, а, вдобавок, еще и теперь, при помощи плетений, мог появиться кто-то, кто сделал бы что-то подобное. Не отрицай такой возможности. Если ты не знаешь о том, как это сделать, то это не значит, что никто не знает.
Дайрус разлил вино по бокалам, и неторопливо принялся разрезать на кусочки стейк. Задумчиво положив кусок мяса в рот, он сделал глоток вина, и поднял глаза на дочь.
– Знаешь, возможно, действительно есть шанс провернуть такое, но только не так, как ты говоришь. Поверь, чтобы «стереть» что-то из инфосети потребовалось бы стереть полностью кусок магии из мира.
– А кто сказал, что этого не сделано?
– Никто, но подобное не прошло бы незамеченным.
– Тогда есть другой вариант – сходу нашлась Лена.
– Какой?
– Геомантия. Кто-то мог воспользоваться ей, чтобы информация просто исчезла.
– Любопытное предположение. Возможно, что ты права. Мне… Мне надо будет проверить.
Некоторое время оба наслаждались едой в полном молчании. После того, как с ней было покончено, Дайрус смял салфетку и спросил:
– Хочешь познакомиться с Шейтером?
– Спрашиваешь еще, – возмутилась Лена – конечно хочу.
– Идем.
Они спустились вниз и прошли за сцену.
Невысокий человек спокойно курил сигару, не обращая внимания на царящую по округе суету, но, увидев Дайруса, немедленно затушил ее и направился к нему.
– В следующий раз хотя бы за пару дней предупреждай, а то поклонники с ума сходят, пытаясь понять, какая же блажь мне в голову пришла – сказал он.
– Извини, Шейтер, все получилось слишком неожиданно даже для меня. Знакомься, это моя дочь. Лена, это Уоррес, Уоррес это Лена.
– Наслышана
– Наслышан.
Они улыбнулись друг другу.
– Про вас ходят совершенно невероятные слухи – сказал Шейтер.
– Про вас тоже. Знать бы еще насколько они правдивы. Кстати, моя мама была бы, наверное, рада познакомиться с вами. Скажите, вы сможете выбрать в своем расписании время, чтобы поужинать с нами?
– Вполне возможно. Только не заставляйте меня за ужином петь.
– Ваше пение – это что-то потрясающее… Я никогда подобного не слышала.
Дайрус усмехнулся.
– Я этого паренька сразу заприметил. Они с Сейсом в одном городе жили, и часто вместе печатки у людей таскали.
– Кстати, как там Сейс? Я его не видел уже лет тридцать.
– Нормально. Он со мной снова работает.
Уоррес неожиданно помрачнел.
– Дайрус, я понимаю, что это странно прозвучит, но…
Клауд мигом напрягся.
– Что-то случилось?
– Помнишь Алби?
– Девочку с даром ясновидения? Помню. Что с ней?
– Жива и здорова, но не так давно связалась со мной, и сказала что почти десяток из тех, кто пришел к тебе с нами, погибли за последний месяц. Если кто-то устраивает на нас охоту…
– Откуда кому-то знать про вас? Списков я не делал, и другим не позволял. Да и зачем?
– Не знаю, но я проверил. Нашу группу потихоньку убирают. Несчастные случаи, случайные смерти… Десять человек – это уже не спишешь на случайность.
– Я разберусь.
Лена застенчиво посмотрела на Шейтера.
– А автограф не дадите?
– Что?
– Есть такая старая традиция, если можно так сказать, просить у знаменитостей, чтобы они что-нибудь подписали на память…
– Никогда не слышал. Но идея интересная.
Дайрус мысленно обратился к своей дочери:
– Что ты творишь с моим миром? Здесь и писать-то уже никто не умеет по хорошему счету.
– Ничего, пап, ему понравится, и это снова войдет в моду.
Она достала перо, чернильницу и книгу, с которыми не расставалась ни при каких условиях, и протянула их Уорресу.
– А что писать? – озадаченно спросил он.
– Да что угодно. Можете просто подпись поставить, можете пожелание какое-нибудь…
Он задумчиво потер подбородок, и, неумело, вывел:
«На добрую память. Уоррес Шейтер»
Поставив на листе свою магическую метку рядом с надписью, он протянул книгу Лене.
– Так устроит?
– Вполне. Кстати, можете принять это на вооружение. Как вашу….
Она попыталась подобрать слова.
– … Отличительную особенность. Встретиться после выступления с несколькими поклонниками, раздать такие вот автографы…
– А что? Интересный рекламный ход. Только надо будет поговорить с моим администратором, чтобы он мне перо с чернилами достал…
Клауд, покачав головой, обнял дочь за плечо и серьезно сказал.
– Рады были повидать тебя, Уоррес. Выкроишь время – свяжись, поужинаем, но сейчас нам пора.
Взмахнув на прощание рукой, он телепортировал их к дому.
– А вот теперь – объясни, дочка, зачем тебе это нужно было?
– А мне надоело, что только три человека в этом мире помнят, как писать надо. Пора возрождать старую традицию. С такой мелочи – это далеко пойдет. Как только остальные исполнители про это пронюхают, это мигом станет популярным, и они хотя бы писать учиться будут. А заодно мне потом не придется гадать, где искать чернила, когда драконья кровь закончится.
Дайрус рассмеялся.
– Ты все-таки моя девочка. Ты хоть сама поняла, что ты только что провернула?
– Что?
– Комбинацию, которая повлияет очень на многих, – серьезно ответил он – притом спланированную. Это затронет не только артистов и певцов. Придется заново открывать производство чернил, бумаги и прочего. Снова оживет давно забытое искусство письма. Сначала понемногу, но потом…
– А люди не откажутся от «деингов» и «вокслеров»? – испугалась Лена.
– Нет. Это слишком удобно. Но они начнут ценить письменность, и вполне возможно, что кто-то захочет написать какую-нибудь красивую историю…
– И так снова появится профессия писателя.
– Да. Правда, сомневаюсь, что раньше, чем лет через двадцать. Идем в дом.
Он ласково взъерошил ее волосы.
– Глау, не поймите меня не правильно, я рада, что вы так поступили.
– Серьезно? – довольно кислая физиономия Глау выражала искреннее сомнение в этом факте.
– Конечно. Хоть я лично и не была знакома с такими людьми, но уверена в том, что вашей матери надо было все это услышать, и именно в такой форме.
Ольга поставила на стол тарелку, и Глау повел носом:
– А что это?
– Это? Домашние пельмени. Ничего неординарного, но когда неожиданно появляется кто-то кого надо накормить – очень удобно иметь их под рукой. Готовятся быстро, а вкус… Попробуйте, только осторожно. Они горячие.
Глау подцепил вилкой странного вида кусочек, и положил его в рот. Задумчиво пожевав его, он просиял:
– При помощи какой магии вы их сделали?
– Никакой магии, – рассмеялась Ольга – я вообще без нее все готовлю. Ваш мир, потакая своим привычкам пихать магию везде, где только можно, совсем забыл, что простая и хорошо приготовленная еда из самых обычных ингредиентов может быть не менее вкусна. Это что… Вот когда у меня руки до выпечки дойдут, я думаю вы здесь будете появляться с завидной регулярностью только из-за нее. Кстати, извините уж, но можно я спрошу?
– Конечно.
– А почему вы решили поговорить о своих семейных проблемах именно со мной?
– Сложно сказать. Наверное, все дело в том, что это проблема и вашей семьи. Из-за Лены. Она, не зная правил нашего мира, чуть было не дала моей матери возможность поженить нас двоих.
– А вы были бы против?
– Я верю в то, что каждый сам ищет свое счастье и благополучие. Мне нравится Лена, но я не вижу ее рядом с собой. Она слишком…
– Иномирна? – с улыбкой спросила Ольга.
– Да. Я даже не знаю, кто мог бы стать ее мужем. Она рядом с любым будет чужой.
Ольга села напротив него.
– Я думаю, – сказала она – что все будет нормально. Когда я впервые встретила Дайруса, то подумала – вот человек совершенно не от мира сего. Он стоял передо мной с охапкой цветов, глупым выражением на лице, и совершенно не знал, что ему делать дальше. Я решила, что он с кем-то спутал меня, и поэтому ушла, а он…
– Дайрус? С глупым выражением на лице?
– Еще каким. Но он решился. Когда он появился в моем институте, я решила, что это совпадение, однако он все чаще стал появляться около меня, и тогда я даже начала подумывать о том, что он меня преследует. Только когда он подрался с ухаживающим за мной парнем, до меня дошло, что я ему очень нравлюсь, и он просто не знает, как в этом признаться.
– Дайрус? Подрался?
– Это даже дракой не было. Просто получил разок по лицу.
– Невероятно… И он ничего не сделал с обидчиком?
– Глау, я вам про одно, а вы про другое. Я говорю вам о том, что не важно, из какого вы мира. Найдется кто-то, кто сможет вас принять таким, какой вы есть.
Они помолчали. Тарелка с пельменями довольно быстро опустела, и, наконец, сытый член Совета, отодвинул ее и сказал:
– Вы потрясающая женщина, Ольга. Дайрусу очень повезло. Вот только понять не могу, с чего вы вдруг решили меня накормить? У нас так не принято…
Ольга с интересом посмотрела на него.
– Можно подумать, что вы были против.
– Нет, но…
Может наш мир и примитивней вашего, – начала она – но в нем есть устоявшийся принцип, который гласит – «Мужчины всегда хотят есть, хотя сами зачастую и не подозревают об этом». Вы пришли ко мне поговорить, а за едой – человек расслабляется и может все нормально рассказать. Более того, пока он ест – он не стремится тебя перебивать. Вы же проводите деловые обеды?
– Да. Редко правда, и это обычно проводится как отмечание завершения какой-нибудь сделки или достижения…
– В знак того, что можно расслабиться, – кивнула она – а теперь подумайте, сколько бы сделок вы заключили, если бы меньше волновались? За вкусной едой вы чувствуете себя более спокойно, и пока ваш собеседник ест – вы можете быть уверены в том, что он вас не перебьет и выслушает. Кроме того, пока вы жуете, у вас появляется дополнительное время обдумать ответ на его предложение. Я не говорю уж о том, что беседовать о делах, когда в животе бурчит…
– Я… никогда не смотрел на это с такой позиции. Спасибо.
Ольга убрала тарелку, и налив бокал вина снова обратилась к Глау.